…Одиноким быть не может тот,
Чей дух с Природою один язык найдет
Дж. Г. Байрон «Манфред»
Пролог
Над волшебным миром раскинулась теплая звездная ночь, но природа не спешила засыпать. Шелест мокрой травы, влажного леса и частых дождевых капель будоражили ночную тишину, напоминая и предрекая. И тихий шепот голосов перебегал от дерева к дереву, от цветка к цветку, от сна к сну, наполняя ночную тьму тайнами и обсуждая… ожидание. Ожидание того, что должно свершиться.
Дождь усилился. Яркие вспышки серебристых молний разбили ночь на осколки, озарив спрятанный в сердце леса замок. Укрытый от мира древними деревьями, укутанный в покрывало цветущего плюща, он казался частичкой живой природы. И вместе с нею ждал и наблюдал, заметив выскользнувшую из-за туч Двойную звезду. И вместе с природой благоговейно прислушался к плачу новорожденного, когда один из двух звездных осколков скользнул по покатой крыше. А в освещенном окне появились две расплывчатые тени.
– Девочка… – пожилая женщина натянула на плечи светлую шаль и удовлетворенно улыбнулась. – У тебя дочь, сынок, – и прищурилась, всматриваясь в окно. Взгляд ее стал отсутствующим, а оконное стекло засеребрилось, засияло холодным лунным светом. – Дитя Двойной звезды, да, как и было предсказано… Ты не рад?
– Двойная звезда? Уверена? – темноволосый мужчина тоже посмотрел в окно. – Звездочет не ошибся?.. Жаль. И вновь – в нашей семье, и вновь – предвещая неприятности… Жаль.
– Двойная звезда сулит не только неприятности, – заметила его собеседница. – Она говорит о рождении дитя магии. Да, во все времена дети Двойных звезд отличались необычными способностями, но необычность – не значит неприятность. Это наша защита. Это защита природы и всего волшебного мира.
– Необычными… – горько хмыкнул молодой отец. – Скорее, необычно отсутствующими способностями… Она ведь не будет полноценным магом. Не унаследует наше волшебство. Не сможет творить заклятья. И вырастет чужаком в мире волшебства. Без магии и без защиты, неполноценной, обделенной…
По лунному стеклу заструились потоки дождя, над крышей громыхнул гром.
– Значит, нам должно обеспечить ей защиту, пока она не ощутит и не разовьет собственный дар, – хладнокровно ответила его мать, зябко кутаясь в шаль. – Защиту абсолютную.
– Кокон?.. – он вопросительно поднял брови.
– Да, кокон, стирающий проявления нашего дара и отводящий глаза. Девочка не должна чувствовать себя неполноценной – это убьет дар. И ни лишних знаний, ни лишних людей. Ничего лишнего. Пока не проснется сила. Придет время – магия проявится, и она сможет постоять за себя, сможет найти свое место в нашем мире, но до тех пор…
– Все Двойные, как говорят легенды, поздние, – мужчина нахмурился. – А в коконе она и в двадцать лет останется ребенком. Как потом в мир отпускать – без опыта, без знаний, и – человеком?..
– Не тебе об этом беспокоиться. Я о ней позабочусь. Как только придет время силы – я обо всем позабочусь… – и она мечтательно улыбнулась. – И всё получится. На сей раз всё обязательно получится…
– Мне уже не нравится то, что вы задумали… – новоиспеченный отец чутко прислушался: из соседней комнаты доносились слабое хныканье и тихое успокаивающее воркование. – Мама, она же ребенок… Мой ребенок!..
– Вот и воспитывай. Но как человека. Люби, балуй и опекай. И ни слова правды, Ян, ни слова! Никому! Пока не придет время силы. А после она перестанет быть вашей. У детей магии Двойных звезд всегда было много работы. Всегда. А нынче стало еще больше. И если я что-то замечу… – в серебристых глазах молнией промелькнула угроза. – И призовите ей охранителя. Особенного. От угроз темного мира мы ее защитим, а вот от второй…
– Что?..
– Да, и от второй, – кивнула его собеседница. – Двойная звезда указывает на двух похожих и необычных детей. Это две половинки единого целого, дух и тело. И им должно рядом расти, но… Равновесие же, и одно дитя – для мира светлых, а второе – для мира темных…
– А тебе нужны обе? – Ян отвернулся от окна. – Наша с Ланой дочь, как и мы, – светлая… Наверняка светлая. А до темной тебе не добраться. Никому прежде не удавалось выманить темного с их земель и соединить Двойных в полноценную пару. Никому, мама.
– Во-первых, они нужны не мне, а нашей умирающей природе, а во-вторых… Посмотрим, – волшебница тонко улыбнулась, и в ее глазах заплясали лунные блики. – Вероятно, приманивать темную не понадобится… Посмотрим.
Глава 1. О пользе ночных прогулок и вреде чрезмерного любопытства
– Дей-ли! Знаешь, сколько сейчас времени?..
Это она мне… С трудом подавив трусливое желание сигануть через подоконник и скрыться в ближайших кустах, я покорно спрыгнула на пол и опустила очи долу. Надо было по плющу – и сразу в свою комнату… Зря усталости поддалась…
– Знаю, – мой нарочито скромный голос явно не соответствует обстановке, и мама это, разумеется, заметила.
– О, небо, Лекс, как ты одета? Что это за лохмотья?.. И где, скажи на милость, ты бродила всю ночь?..
Благо, света мало, и она только лохмотья и заметила… А где хочу – там и хожу! Никогда прежде не интересовались, чем я занята, а тут проснулись, когда не надо!.. И вообще, мне уже восемнадцать, хватит у юбки держать!.. И так вся жизнь – из окон дома. И дома всё можно, а как за порог – так сразу «куда?» и «чтоб рядом с замком!» Только ночные побеги в лес и спасали, и я эту возможность сохраню!
– Всю ночь? – я в отчаянии обернулась к окну, на багровую полосу рассвета. – О чем ты? Я всего лишь выбралась на утреннюю прогулку… Понимаешь, предутренний лес, он… такой… – и запнулась под сердитым взглядом.
– Ой, не ври мне! – недоверчиво хмыкнула мама. – Какая может быть пробежка в середине ночи, после восхода Красной звезды?
– У меня бессонница…
– Лекс, хватит!.. Где ты была?
Моя обычно изворотливая фантазия озадаченно смолчала. А мама, понимая, что крыть мне нечем, стояла, скрестив руки на груди, и не сводила с меня строгого взора.
– Э-э-э… А ты что здесь делаешь в такую рань и в таком виде?
Мама, купившись на обманку, опустила взгляд на полы длинного халата, туже затягивая пояс, а я проворно проскользнула мимо нее к лестнице. Нет, лучше возвращаться так же, как и уходить, – через окно…
– Не думай, что на этом все закончится! – пригрозила она мне вслед. – Отец обо всем узнает! И советую придумать более правдивые отговорки! Но накажу я тебя в любом случае, и…
Добежав по темному коридору до своей комнаты, я хлопнула дверью, прерывая гневную мамину речь, и устало села у стены, вытянув ноги. Это дождь во всем виноват. Если бы не он, я бы вернулась домой как обычно, за час до рассвета, когда родители еще спят… Ведь всегда мне ночные прогулки сходили с рук! И никого не волновало, где меня носит, лишь бы рядом с домом и подальше от незнакомых личностей. И от малознакомых. А я и не возражала. С лесными обитателями мне проще найти общий язык, чем с людьми.
Ладно, после об этом. А пока…
Я заставила себя встать, раздеться и помыться. Вода, разумеется, давно остыла, света нет, но – надо… Тряпки, бывшие одеждой, спрятать, грязь и кровь с рук и лица – смыть, и лишних вопросов поутру будет меньше. А лучше, чтобы их вообще не возникло. Чем меньше людей знает о существовании легендарных существ-прародителей, тем выше их возможности выживания. Белый волк не раз замечал, что за ним давно охотятся, а сегодня я опять собственноручно зашивала, прочищала и промывала последствия этой охоты. И за наше многолетнее знакомство я ни разу не видела столь странной и страшной раны.
Надев ночнушку и на ощупь добравшись до кровати, я без сил рухнула на одеяло и обняла подушку. Всё, меня нет…
– Лекси, ты спишь? – доносящийся из коридора смутно знакомый голос сопровождается негромким стуком.
– А что еще я могу делать в собственной комнате в такую рань?.. – простонала я в подушку. Кажется, только-только глаза закрыла…
Из коридора донесся смех. Папа.
– Посмотри на часы, дочь, и скажи, что я разбудил тебя рано.
Сев, я растерянно воззрилась на круг солнечных часов. Уже… давно перевалило за полдень?.. У меня же встреча на носу!.. Быстро скатившись с постели, я ворвалась в ванную, на ходу выпрыгивая из ночнушки, умылась и заметалась по комнате в поисках одежды. Так, последние штаны – в крови, а в юбке по лесу далеко не уйдешь, а придется… А рубаха где чистая, хоть одна?.. Я захлопала дверцами шкафов и загремела ящиками. А еще я со вчерашнего вечера ничего не ела, но где-то яблоки оставались…
Отец, с подозрением прислушивавшийся к грохоту, поинтересовался:
– Лекс, ты встала? К тебе можно зайти?
Не найдя ничего чистого, кроме праздничного, я быстро застегнула рубаху и затянула шнуровку зеленого платья, заодно закатав рукава и заправив длинный подол за пояс. Вернусь – займусь одеждой…
– Извини, пап, я… еще не готова!.. – а расчешусь по дороге…
Отец же, подметив в моем голосе нервные нотки, вошел без предупреждения, застав меня на подоконнике.
– Что это значит? – нахмурился он.
– Я убегаю, у меня дела, – и торопливо послала ему воздушный поцелуй, – потом поговорим!
– А ну вернись!.. – начал он, метнувшись к окну, но поздно.
Уцепившись за плющ, я быстро сползла со второго этажа вниз, перебежала через дорогу и скрылась в лесу.
– Маленький сорванец!.. – донесся до меня рассерженный вопль отца. – Эх, Лекс, Лекс…
Да, я такая, и ничего не могу с собой поделать. Сколько себя помню, постоянно где-то бегаю, теряюсь, пропадаю… Да еще и живность разную домой тащу – от полевок и сороконожек до воронов и волчат. И дня не могу просидеть в четырех стенах – без леса мне душно и тоскливо.
Зазевавшись, я едва не споткнулась о древесный корень. Терпеть не могу опаздывать! И время, как назло, бежит на редкость быстро… Я свернула с тропинки, поднырнула под низкими ветвями и поспешила напрямик, через лес. Еще десять шагов – и я выйду к холму… А вот и наш любимый Дуб-прародитель. А вот и он…
Я остановилась, переводя дух. И как сильно он изменился, хотя прошло всего три года!.. Под низкими ветвями сидел, ссутулившись, опершись локтями о колени и лениво жуя сорванную травинку, темноволосый парень. Я помнила его задорным и смеющимся, и откуда только взялись этот отстраненный холодный прищур, эта хмурая складка на переносице?..
Улыбнувшись, я обошла холм с подветренной стороны, взобралась по склону, подкралась к сидящему со спины и закрыла ладонями его глаза.
– Лекс? – он легко развел мои руки, встал и обернулся.
Так, теперь мне еще и голову нужно задирать, чтобы посмотреть в его лицо… И в зеленовато-карих глазах потух прежний шаловливый огонек, и они смотрели прямо и серьезно.
– Что они с тобой сделали?.. – вырвалось у меня.
– Помогли повзрослеть, – и Яртан, мой друг детства и непременный участник всех хулиганских проделок, улыбнулся. – Зато ты ничуть не изменилась… Только похорошела.
– Это все платье! – беззаботно отмахнулась я. – А в остальном… – босые ноги, порванный подол, закатанные рукава, взъерошенные волосы, свежая горящая царапина на щеке…
– …не обращай внимания? – подмигнул он, передразнивая меня. – Как же мне не хватало этих слов…
Мы обнялись. А вот ямочки на его щеках остались неизменными… На радостях я тихо хлюпнула носом. Мы родились по соседству с разницей в один день, но вместе справляли дни рождения, вместе росли, вместе озорничали, вместе получали от родителей на орехи и помогали друг другу переносить наказания… А потом Ярт уехал учиться. А я осталась – издеваться над своими наставниками, не выходя из дома. И мы не виделись три долгих года. Он, как нормальный парень, писал редко, но, как хороший друг, много и обо всем. Но выбраться сумел только сейчас, да и то…
– Сегодня в ночь уезжаю, – тихо сказал Ярт.
– Куда?.. Зачем? – удивилась я. – Ты ведь только что приехал…
– Я ведь предупреждал, – он отвел взгляд, – у меня вообще нет свободного времени… Вот если бы мы учились вместе…
– И ты считаешь, что мы бы учились? – я ухмыльнулась.
– Кто знает, – друг тоже ухмыльнулся, – а вдруг ты взялась бы за ум?.. Но ладно обо мне. Рассказывай!
Я послушно заговорила, перебирая свои немногочисленные приключения, а над нашими головами щебетали птицы, жужжали мошки и догорал закат. И, посмеиваясь над едкими замечаниями Ярта, я невольно отметила одну странность: время словно бы… замерло. Застыло. Не смолкали ни на мгновение птицы. Не тревожил волосы ветер. Не менялся золотисто-красный закатный узор. Возможно ли, что природой нам дано чуть больше времени?.. Но ведь это же… волшебство, которого не существует в моем простом человечьем мире!.. Волшебство есть только в сказках бабушки!
Или…
Мы замолчали. Нам еще многое нужно было обсудить, многое вспомнить, многим поделиться, о многом помолчать… Но молчание стало первым признаком того, что всё хорошее однажды заканчивается. И замершее время, резко набрав ход, в одно мгновение стерло закатные краски кистью мглистого сумрака. На ветвях Дуба-прародителя вспыхнули зеленоватые огоньки. Слишком быстро…
– Уже?..
– Пора, – тихо отозвался он.
– Возвращайся скорее, ладно?
Ярт кивнул, быстро поцеловал меня в щеку и торопливо спустился с холма, растворившись в вечернем сумраке. Я тоскливо посмотрела ему вслед. Он всегда был единственным человеком, не считая родителей и пары наставников, с которым я общалась… А теперь он снова уехал, и у меня остается только лес. И Белый волк. Да, и мне… пора домой. В замок. За нагоняем. Только по лесу немного прогуляюсь за яблочной заначкой…
Домой я вернулась за полночь. Легкой тенью обойдя замок и убедившись, что все его обитатели мирно спят, я вернулась к любимому плющу. Наверняка в коридоре поджидает засада, а скандалить с родителями и портить настроение мне не хотелось. Вот утром, когда пройдет впечатление от долгожданной встречи, можно будет устроить разборки (а в том, что они состоятся, я уверена), а пока – перекусить и спать.
Забравшись по зеленому ковру на второй этаж, я угнездилась на карнизе и… замерла на месте, услышав доносящийся из комнаты тихий разговор.
– Это твоя вина!.. – обвинял разгневанный шепот мамы.
– Почему моя? – негромко сердился в ответ папа. – На нас обоих лежит ответственность за воспитание…
Ну, родители, ну, хитрецы… Догадались, что я, так нелепо попавшись утром, вряд ли снова воспользуюсь «парадным» окном, и решили застать меня в собственной комнате! А мне куда теперь?.. Я заозиралась. Не приведи небо, и тут поймают…
– Вспомни, как ты всегда с ней носился! – продолжала обвинительную речь мама. – «Лекси, Лекси, солнышко, золотце»!
– А ты запрещала наказания и всегда вставала на ее сторону!
– А ты ее разбаловал! – не отступалась от своего мама. – Разве можно ребенку вроде Лекс никогда ни в чем не отказывать?
– Но она и не ребенок уже, кстати.
Заподозрив, что их спор затянется, я приуныла. Похоже, ночевать придется либо в лесу, либо на карнизе, либо в комнате для гостей. Впрочем, не впервой… Встав, я взялась за ветку плюща и…
– Из-за нашего потворства, или по иным причинам… Но она – не нашего мира. Не звездного. И не светлого, – сухо резюмировал папа. – Живет инстинктами, мимолетными желаниями, как велит душа… А жить по велениям духа – это путь темного. Мы живем по разуму, но Лекс этого не принимает.
В смысле? Не поняла…
– Подобное всегда тянулось к подобному, – и отец, словно мои мысли читая, задумчиво произнес: – сила – к силе, мир – к миру, способности – к способностям. Свет – к свету, а тьма – к тьме. Конечно, у нас есть в побочной ветви темные… Но Лекс должна быть светлой, а в ней, против обычая, проявляется тьма…
Тьма?! Да я добрейшей души человек! Да! Всех жалею и спасаю! Мне даже ветку древесную сломанную жалко – кажется, что больно дереву! Нет, ну не без эгоизма и по своим причинам помогаю, конечно, местами и для своей пользы… Но всё же!