– Доброе, – кивнула я, – составишь компанию? Терпеть не могу есть в одиночестве.
– Конечно, – охотно согласился парнишка, пододвигая к столу табуретку и усаживаясь напротив меня.
– Как тебя зовут? – я с аппетитом взялась за фруктовый салат.
– Рони, – с набитым ртом представился он, для приличия попытавшись встать, на что я махнула рукой:
– Не стоит. Ешь.
Несколько минут мы усердно поглощали завтрак, причем Рони жевал так, словно и его сутки морили голодом. Мы с ним моментально подмели все, что было на подносе и, приступив к чаю, завели неспешную беседу. Я подробно расспросила его о городе, «Серебряном ручье» и Эльде, а разговорчивый мальчик сходу выложил мне всё, что знал.
– У мамы пять постоялых дворов в городе, – с гордостью рассказал Рони. – А «Серебряный ручей» – это, как мама говорит, дом для друзей.
– А-а-а! – протянула я. – Интересно, где они с моей бабушкой подружиться успели… Говоришь, Эльда будет только к вечеру?
– Или позже, – добавил мальчик. – Дела!.. – и сунул в рот остатки плюшки.
– Слушай, – я поставила чашку на стол и задумчиво посмотрела на Рони, – ты же хорошо знаешь город?
– А что мне надо знать? – смышлено поинтересовался он.
– Нужен конь. Сильный и необъезженный. И недорогой.
– Понял, – кивнул мальчуган. – Есть у нас одно местечко, на окраине. Туда торговцы приводят диких коней. Купить их трудно, а вот выиграть можно.
– Выиграть? – удивилась я.
– Обуздал – ваш, нет – прости-прощай и конь, и залог, – пояснил он. – И это не только ярмарка, но и постановка. Азартная. Зрители делают ставки – обуздает или нет, – потому и кони дикие, и почти даром отдают. Говорят, это большие деньги. И сегодня мы еще можем туда успеть.
– Ясно, – встала я. – Жди внизу, скоро спущусь, – и помчалась переодеваться.
Так, что надеть? Я принялась задумчиво рыться в одежде. Во-первых, мне должно быть удобно, во-вторых, нужно произвести впечатление и в-третьих, не жалеть потом, если испорчу. Покопавшись в вещах и перебрав несколько сочетаний, я быстро переоделась. Легкие черные штаны с тяжелым вышитым поясом, черная же короткая безрукавка с высоким воротником. Пояс жалко будет… Ярко-красный, с золотой вышивкой, ручной маминой работы – подарок на восемнадцатилетние… Хотя, наверно, опять магического происхождения. Заодно и проверю.
Повертевшись перед зеркалом, я занялась прической. Надо бы подстричься, волосы уже струились по спине ниже лопаток и скоро начнут меня раздражать… Бабушкиным снадобьем убрав ненужную пушистость с челки и макушки, я быстро заплела высокую косу. Приведя в порядок физиономию, надела шляпу, вынула из-под подушки последние деньги, перекинула через плечо сумку и поспешила вниз.
Рони, увидев меня, сначала оробел, потом почему-то покраснел и, смутившись, снова поклонился.
– Прекрати, – весело фыркнула я. – А если еще раз мне выкнешь, заработаешь подзатыльник.
– Как скажешь, – пожал плечами мальчуган.
– Значит, договорились. Сколько у нас еще времени в запасе?..
– Достаточно, чтобы не торопиться, – отозвался Рони.
Мы вышли из дома и неспешно отправились на окраину, к загону. Мой проводник всю дорогу трещал без умолку, перечисляя улицы, переулки и парки, встречающиеся у нас на пути, между делом рассказывая забавные истории, а я с любопытством внимала, не забывая оглядываться по сторонам и запоминать дорогу. Об устройстве городов прежде я только читала и, честно говоря, ожидала, что он будет больше. И… страшнее. Но городок только удивлял. Вероятно, потому что пока я не видела здесь волшебства… да и людей. А спросить у Рони о магах отчего-то постеснялась.
Тартан – типичный небольшой городок Лесного края с типичным же «гнездовым» расположение домов. Основные элементы – парки, вокруг и внутри которых гнездами кучкуются двух- и трехэтажные дома. Камень – редкость и немыслимая роскошь – использовался лишь при выкладке дорожек к особо богатым домам. Большинство улиц – лесные тропы, присыпанные землей и утрамбованные.
Пять городских парков соединялись главной центральной дорогой, словно нанизанные на нить бусины, начинаясь у одних ворот и кончаясь у других. Городская стена-одно-название – высокий плетень – скорее всего, был нужен для определения границ Тартана. Так же, собственно, и в городе разграничивали участки земли. Между «гнездами» домов вились многочисленные улочки, вплетаясь в главную дорогу.
– Видишь вон те дома? – показал Рони. – За ними – городская стена, а за ней – загон.
– Такбыстро пришли? – удивилась я.
Мальчик смущенно улыбнулся:
– Городок-то небольшой.
– Зато красивый, – искренне заметила я. – А как мы за стену попадем, минуя врата?
– В стене много калиток, – пояснил Рони и ухмыльнулся: – не все хотят платить въездную пошлину.
– Но ведь стража знает?..
– Конечно. И в накладе не остается. Сюда.
Мы пролезли в узкую щель в стене: Рони – ловко и шустро, я – завозившись и оцарапав руку.
– Извини, – пробормотал он.
– Ерунда, – отмахнулась я, оглядываясь.
Местность вокруг города – заросшее поле с проплешинами лесных рощиц. И загон я увидела не сразу лишь из-за огромного скопления народа. Да, зеваки никогда не пропустят такое занимательное и денежное, по словам Рони, зрелище… И мы, пыхтя, долго проталкивались сквозь волнующуюся толпу, пока не оказались у невысокого забора, за которым находился…
Увидев предмет зрительского восхищения, я замерла на месте, судорожно сжав сумку. На небольшом, отгороженном плетнем клочке земли буйствовал мой сегодняшний сон. Я удивленно протерла глаза, но пламенно-черное видение, сбросившее с себя очередного смельчака, не исчезало, горделиво возвышаясь надо всеми. Я восхищенно улыбнулась. При всем моем уважении к Ветру, он и в подметки не годился этому чуду… И, сдвинув шляпу на затылок, я медленно подошла к ограде, положив ладони на необструганные бревна, не в силах оторвать взгляд от великолепного скакуна.
А предмет всеобщего вожделения, взбрыкивая и фыркая, с презрением оглядывал толпу зевак, горделиво выгибая шею. И столько достоинства и скрытой силы проскальзывало в каждом его движении, столько осязаемой ненависти таилось в бездонных черных глазах…
Хочу!
– Нет, дей-ли, даже не пытайтесь, он вам не по зубам, – пробормотал рядом кто-то.
Я повернула голову, подняла взгляд на говорившего и едва не выругалась вслух. Неужели этот тип будет преследовать меня повсюду?.. Нахмурившись, я смерила его презрительным взглядом и отрезала:
– Хочешь сказать, что он по зубам только тебе?
– Возможно, – усмехнувшись, отозвался Вэл, лениво взглянув на меня и снова уставившись на жеребца.
Лениво – только сначала. Потом, нахмурившись, он нелюбезно взял меня за подбородок, впившись острым взглядом в мое лицо. Я дернулась, вырываясь, встретила недоуменно-ищущий взгляд и поняла. Он же меня не узнал! Я насмешливо хмыкнула про себя. Конечно, приличная одежда и отсутствие дорожной грязи любого меняют до неузнаваемости.
– Лекс?..
– Ага! – весело кивнула я. – Неожиданно?
Скривившись и подавив в себе недостойные меня чувства, Вэл свысока глянул в мою сторону и снисходительно заметил:
– Иди-ка лучше домой, девочка. Здесь не место для купли-продажи осликов. Тем более – ворованных.
Я вспыхнула, но на провокацию не поддалась. И за симпатичного терпеливого ослика я ему тоже отомщу…
Вэл прервал мои размышления, отпихнув в сторону и направившись к замершему черному чуду:
– Ну, милая, пожелай мне удачи.
– Чтоб тебе свалиться, не продержавшись и мига! – с чувством пожелала я.
– И откуда в тебе только злости? – хмыкнул он и осторожно приблизился к жеребцу.
Оттуда! Что посеешь, то и пожнешь!
– Усмирит?.. – выдохнул стоявший рядом Рони.
– Не думаю, – отозвалась я, но не из злости, хотя она имела место быть.
Я выросла в лесу и знала о животных многое. Этого жеребца не победить, не усмирить и не приручить, с ним можно только подружиться. Подружиться и понять, не задевая его обостренного чувства гордости и свободолюбия. Не ставя его ниже себя. Узнав его имя. Или – убить его, пока он не убил тебя. Или понимание, или смерть – третьего не дано.
Вэл, разумеется, ничего в животных не смыслил, а я его просвещать не собиралась. Пусть получит свое и уберется с моей дороги, самоуверенный наглец! Я потерла руки в предвкушении интересного зрелища. Не пройдет и пары мгновений, как этот самовлюбленный индюк будет валяться в пыли. И никакая магия не поможет ему укротить нрав жеребца. Тьфу, что-то часто я магию поминаю… Привыкаю к ее существованию?..
К слову, я ошиблась только в одном – несколько мгновений Вэл продержался, а потом жеребец без особых усилий сбросил своего седока на землю, горя желанием немедленно его затоптать. Я громко захлопала в ладоши и восторженно улыбнулась. Как я тебя понимаю, чудо черноглазое! Мы с тобой точно найдем общий язык!
Пока Вэл уворачивался от страшных копыт коня, я отдала Рони сумку и подобралась к седоусому владельцу загона. И, глядя на него снизу вверх, вручила залог и объявила, что тоже хочу поучаствовать в состязании. Владелец посмотрел на меня как на ненормальную и мягко посоветовал идти домой, к маме – вышивать носовые платки и вязать носки будущему супругу. Я, честно признавшись, что не умею ни того, ни другого, настаивала на своем до тех пор, пока хозяин не сдался, отказавшись от денег.
– За счет города у нас не хоронят, – грустно заметил он и печально вздохнул.
Я весело улыбнулась и бодро перемахнула через забор, не упустив случая подколоть ковылявшего к открытой калитке Вэла:
– Иди-ка домой, мальчик, побереги здоровье, – и с насмешливой заботой похлопала его по плечу, – твоя кляча давно тебя заждалась.
Он криво улыбнулся, хотя в его потемневших глазах легко читался гнев, смешанный с удивлением. Что поделаешь, нужно уметь проигрывать. И когда-нибудь жизнь тебя этому научит, а я ей с удовольствием помогу.
Размышляя о приятном, я слишком близко подошла к гордому созданию и едва не проворонила удар копытом. Похоже, жеребца достала загонная возня, и он спешил как можно быстрее от меня избавиться. Но не вышло. Ловко увернувшись, я отступила и настроилась на работу. Итак, за дело.
Остановившись на безопасном расстоянии, я внимательно посмотрела в его глаза.
– Как тебя зовут? – прошептала мягко, краем уха уловив звенящую тишину, окутавшую загон.
И никого, кроме нас. Только мы вдвоем, друг напротив друга. Глаза в глаза. Одинаково беспокойный трепет сердец. Одновременное дыхание, и твой вдох – вровень с моим, и твой выдох – вместе с моим. Одна природа – одно целое. Мы – существа одного порядка. И мой вдох – это твой вдох. И твои мысли – это мои мысли. И твое имя… Меня зовут Алексия, а тебя?..
Жеребец застыл. Тишина, окутавшая загон, стала плотной до осязания. Как перед грозой воздух наполняла влага, так и теперь его наполнило молчание – ожидающее, предвкушающее, вопрошающее… Кто ты? В его глазах зажглись дикие огоньки. Жеребец шумно выдохнул и… ответил. Два имени. Одно – чтобы называть, второе – чтобы понимать. А ты непрост…
– Шейтар, – улыбнулась я и шагнула навстречу.
Он попятился, а народ дружно охнул и подался вперед. Затрещала ограда. Я поморщилась: плетень ведь снесут, ненормальные, и всё дело загубят… И осторожно пошла на жеребца, а он так же медленно пятился назад. И говорил… «картинками». Я смотрела на него и… видела – обрывки мыслей и чувств, осколки знаний и догадок. И, сосредоточившись, попробовала ответить так же. Значит, еще не доверяешь?.. А вот я тебе доверяю… И у меня здесь нет друзей, кроме тебя. Люди – это же люди, это же ненормальные маги, это же… не мы.
Бархатистый нос ласково и доверчиво коснулся моих протянутых ладоней. Ну, здравствуй, дружок… Не надоело сидеть здесь, в этом проклятом загоне, и тешить публику? И мне надоело… Тогда – на свободу?.. Да, туда, где не будет ни привязей, ни заборов, хотя что они нам!.. Разве это помеха? И только вперед! И только ты и я! И ветер!
Я и сама не поняла, как оказалась верхом. Шейтар для приличия пару раз встал на дыбы, но я уже не чувствовала исходящей от него агрессии и ярости. Только безудержное стремление на волю. Наше – общее.
– Разойдись! – крикнула я.
Народ бросился врассыпную, а Шейтар легко перемахнул через забор и понесся туда, где за далью горизонта темнела полоса дороги. И он не скакал – летел. Летел через поля и островки леса, легко преодолевая небольшие ручейки и речки, а я, прильнув к его напряженной шее, всем своим существом впитывала терпкий воздух свободы, становясь его плотью и кровью. Мир и природа, люди и звери – всё единое целое: один язык, одни мысли, одни чувства, одно я
Глаза слезились от сильного ветра, но я решилась осмотреться и изумилась. Мы почти добрались до гор!.. Именно здесь проходит граница между Лесным и Горным краем!.. Жеребец пошел легкой рысью, и я выпрямилась, щурясь. Сияющие на солнце снежные вершины приковывали взор. Небо, сколько всего я упустила, сидя дома…
Я восторженно ухнула, и мы остановились на остром краю обрыва. Внизу сбивчиво шумел, пробираясь меж порогами, бурный речной поток, а вокруг, насколько хватало глаз, расстилались горные равнины, выстраивались горные цепи, подернутые туманной дымкой.
Соскочив со спины жеребца, я с опаской прошлась по узкой каменистой кромке. Ледяной ветер больно царапал обнаженные плечи, трепал волосы и расплетал косу. Но я не жалела ни о забытой куртке, ни о потерянной шляпе.
– Здесь очень красиво, – улыбнулась я.
Шейтар шумно вздохнул и ткнулся носом в мое плечо.
– Ты бывал здесь раньше, да?
Легкий кивок. И я решилась:
– Если хочешь, можешь уйти.
Недоверчивый взгляд.
– Слышишь? Ты свободен. Нет, я не шучу. Да, мне жаль с тобой расставаться… Конечно, если ты останешься, я буду очень рада… Ты не уходишь? Не теперь?
Я обняла его за шею.
– Отвезешь меня назад?
Животные всё знают и понимают, нужно только уметь с ними беседовать. И когда мы мчались назад, в город, я от души благодарила небо за встречу с Шейтаром, пока мои мысли не оборвались, слившись воедино с буйными потоками смеющегося ветра.
Глава 5. Дорожные неприятности
В город мы вернулись ночью и, осторожно пробираясь темными сонными улочками, старались не шуметь. То есть я старалась не шуметь, потому как жеребец ступал бесшумно, сливаясь с темными домами и растворяясь во мраке, как призрак ночи. У городских ворот я вновь напомнила Шейтару о том, что он свободен, но жеребец упрямо увязался за мной.
Возле «Серебряного ручья» я распрощалась с ним, устроив в конюшне, однако он зачем-то побрел за мной к крыльцу. И я обнаружила его присутствие лишь тогда, когда Рони, открыв дверь на мой стук, радостно спросил:
– А конь что, останется с нами?
Шейтар с невинным видом замер позади и смотрел на меня влюбленными глазами. Я нахмурилась:
– Ну, нет! Ночью я никуда не поеду! Давай спать, а?
Жеребец фыркнул. Вот упрямец!.. Я вздохнула и повела его обратно конюшню. И, заперев в стойле, сухо объяснила:
– Так, в этом пути веду я. И если хочешь путешествовать со мной, будь любезен слушаться. А если не нравится, то я тебя не держу. Развлекайся сам с собой до скончания времен, если со мной скучно.
Шейтар виновато опустил голову и пошевелил ушами. Какой же он всё-таки огромный – почти с меня ростом в холке, почти в два раза крупнее изящного Ветра… Интересно, откуда он родом?..
– Завтра, – пообещала я. – Завтра отправляемся к мэтру Звездочету, и по дороге успеешь набегаться так, что тебе это надоест, обещаю!
Еще бы ифрил соизволил вернуться… А то я дорогу до Облачных гор не помню.
Жеребец, вздохнув, потерся носом о мое плечо. Я обняла его хитрую морду и вздохнула. А Шейтар повел себя очень странно: утробно зарычал, сверкнул огненным взглядом, кося за мою спину, и мелко задрожал.
Внутренне сжавшись в комок, я резко обернулась. За моей спиной стремительно сгущался воздух, порождая невысоких и весьма странных существ. Очевидно магических: три грязно-серые вихревые воронки, внутри которых сверкали лиловые разряды крошечных молний. И пока молнии сверкали внутри, я удивленно таращила глаза, а как разряды начали скапливаться в отростках лап… Мама.