Город, который накрывали сумерки, уже расцветился фонарями, сиянием витрин и вывесок, а на улицы вышли дополнительные полицейские патрули, одетые по ночному времени в сверкающие серебром ремни крест-накрест опоясывавшие фигуры.
Погуляв немного среди разодетой публики, Николай, остановился у ярко освещённого входа в клуб Байкал, устроенный в бывшем доме Черткова на Мясницкой улице.
Место судя по отзывам знающих людей отличалось прекрасной кухней, так что Николай чуть задумавшись пошёл ко входу.
– Господин… – Стоявший у входа лакей в лазоревой ливрее, почтительно поклонился принимая перчатки и тяжёлую трость у Николая.
– Боярич Белоусов. – Спокойно отрекомендовался Николай, и пошёл наверх откуда доносился гул публики, и звуки оркестра.
Шустрый распорядитель сразу отвёл его к столику, за которым сидел сорокалетний полковник в чёрном полицейском мундире, рядом с очаровательной женщиной в светло-сером шёлковом платье, расшитом мелким жемчугом.
– Вы позволите? – Николай, не обращая внимания на суету метрдотеля, коротко поклонился, и представился как того требовал этикет.
– Садитесь, молодой человек. – Мужчина радушно взмахнул рукой, показывая на свободное кресло. – Полковник шестого управления Коллегии внутренних дел, Иосиф Джугашвили. Не могу к сожалению, добавить «к вашим услугам» ибо моими услугами пользуются как правило люди совсем другого сорта. – Полковник усмехнулся. – Также представляю вам мою супругу Котэ Джугашвили, урождённую Иоселиани.
– Здравствуйте господин Белоусов. – Негромким, но очень звучным голосом произнесла женщина, и улыбнулась так, что Николаю вдруг показалось, что в зале стало светлее.
Уже через полчаса, они беседовали словно старые приятели, и Коте, мягко направляя беседу выяснила у Николая всю его недолгую биографию, включая последние события.
Полковник Джугашвили, который в числе прочих полицейских чинов разбирался с тем, как могла столь долго работать в Москве интернациональная банда налётчиков, сразу вспомнил несколько страниц в деле посвящённых Николаю Белоусову, и теперь с удовольствием наблюдал за юношей вживую.
Сам Джугашвилли, стал полицейским почти случайно. Когда ему, босоногому горийскому мальчишке попала в руки затёртая книжонка о похождении сыщика Натаниеля Пинкертона, он буквально «заболел» романтикой сыска, и просиживая всё свободное время в городской библиотеке, проглотил и Артура Конан Дойля, и массу других книг. И естественно, поступил не в духовное училище, как того хотела его матушка, а в Тифлисскую полицейскую школу, которую окончил с отличием и золотой медалью, и в числе пяти лучших учеников, был направлен для работы в Москву.
Затем были десять нескучных лет в Особом Летучем отряде Шестого Управления, занимавшегося отловом бандитов, знакомство с дочерью князя Иоселиани, и рождение двух дочерей старшей из которых сегодня исполнилось десять лет. Детский праздник в гостеприимном доме Джугашвили уже отшумел, и оставив дочек на попечение няньки, супруги отправились в клуб, чтобы спокойно отметить это событие.
Но новому собеседнику, полковник был искренне рад. Юность Белоусова, и стальной стержень который чувствовался в молодом человеке, так напомнил его самого в ранние годы, что он с улыбкой смотрел на него, временами поглядывая на Коте, что упражнялась в методах мягкого допроса, выясняя всю подноготную Николая.
Впрочем, сам Николай, который прекрасно понял, что его именно вытряхивают и просвечивают, был не против, так как прятать ему было решительно нечего.
– Господа, сегодня у нас необычный вечер. – Вышедший на небольшую эстраду конферансье в белоснежном смокинге, с широкой улыбкой оглядел зал. Какие гости, какая публика… И для вас сегодня, поёт молодой, но очень интересный исполнитель из Одессы Леонид Утёсов!
Мужчина в чуть мешковатом костюме, и гладко зачёсанными темными волосами, легко выскочил на сцену и блеснув глазами коротко поклонился публике и запел несильным, но очень выразительным голосом.
– Осенней ловли началась пора,
Смолистый дым повиснул над котлами,
И сети, вывешенные на сваях,
Колышутся от стука молотков.
И мы следим за утреннею ловлей,
Мы видим, как уходят в море шхуны,
Как рыбаков тяжёлые баркасы
Солёною нагружены треской.
Кто б ни был ты: охотник ли воскресный,
Или конторщик с пальцами в чернилах,
Или рыбак, или боец кулачный,
В осенний день, в час утреннего лова,
Когда уходят парусные шхуны,
Когда смолистый дым прохладно тает
И пахнет вываленная треска,
Ты чувствуешь, как начинает биться
Пирата сердце под рубахой прежней17…
Стоило Утёсову под аплодисменты покинуть сцену, как слева раздался знакомый голос.
– Коля? – Вышедшая из кабинета, где праздновали возвращение её на российскую сцену, Анастасия Романова, остановилась в двух шагах от Николая, и прижав руки к груди широко раскрытыми глазами смотрела на молодого человека, так вовремя появившегося на борту Титаники.
– Анастасия Николаевна. – Николай встал, и учтиво поклонился.
– Какая я тебе Анастасия Николаевна! – Девушка сердито топнула ножкой, и вдруг покраснела. – Господи, что я несу… Но я так рада тебя видеть…
Николай улыбнулся, и ещё раз поклонился.
– Позвольте представить вам полковника Иосифа Виссарионовича Джугашвили с супругой Коте Григорьевной. Господин полковник, в свою очередь представляю вам звезду русского балета – боярышню Анастасию Николаевну Романову.
Уже чуть успокоившаяся девушка, чуть склонила голову в изящном поклоне.
– Составите нам компанию, Анастасия Николаевна? – Полковник Джугашвили встав, отодвинул стул, чтобы девушке было удобно сесть.
– Если угостите настоящим грузинским вином… – Глаза балерины сверкнули словно два бриллианта.
– Мы как раз пьём Пиросмани18 девятьсот двенадцатого года. – С улыбкой произнесла Като, наблюдая как расторопный официант ставит ещё один прибор, и наполняет высокий бокал рубиново-красным вином. – Потрясающий букет, и терпкая сладость словно воздух Картвели19.
Верная себе, Като быстро разговорила Анастасию, и та уже через пять минут рассказывала, об освобождении из плена французского авантюриста, впрочем, умолчав, как она в этот плен попала. В рассказе молодой девушки, Николай и его наставник выглядели как минимум былинными богатырями разбросавшими голыми руками многотысячное воинство.
Коте Григорьевна конечно поделила сказанное на десять, но свои выводы сделала, чуть заметно сдавливая руку супруга в тех местах, которые она считала особенно интересными.
А в это время, полковник Романов, потерявший дочь из виду, приподнялся из-за стола, чтобы через раздвинутые занавеси, отделявшие кабинет, осмотреть зал, и через несколько секунд увидел её оживлённо беседовавшую с жандармским полковником, какой-то женщиной, и молодыми человеком, в светлом костюме.
Он прекрасно знал, как именно его дочь попала в сети французу-шаромыжнику, и с некоторых пор не доверял её знакомствам. Поэтому он осторожно тронул за плечо сидевшего рядом генерал-адьютанта Трепова привлекая его внимание, и когда тот извинившись перед собеседником повернулся в сторону Романова, негромко спросил:
– Фёдор Фёдорович, а не подскажете, с кем-то моя несносная дочь, столь мило беседует?
– Где? – Взгляд обер-полицмейстера метнулся по залу, и сразу выделил знакомый силуэт дочери старого друга. – Ну, внешне всё более чем пристойно, – Генерал-адъютант легко, махнул стопку, и с наслаждением закусил крошечным бутербродом с красной икрой. – Полковник Джугашвили – яркая личность. Настоящая гроза бандитов и воров, получивший в их среде кличку Сталин. Супруга его, кстати, урождённая Иоселиани, проходит по ведомству Особой Канцелярии Первого Управления, в звании майора. Очень знаете ли опасная особа получившая прозвище Картвельская Гюрза. Подробностей рассказывать не буду, не имею права, но могу сказать, что она деятельно участвовала в очень и очень важных делах. А вот юноша мне незнаком. Сидит так, что не разглядеть. Но судя по одежде вполне приличный молодой человек.
– Леконт тоже казался вполне приличным. – Недовольно проворчал Романов.
– Ну, если его ещё не погнали из-за стола Джугашвили, значит он действительно приличный юноша. – Примирительно сказал Трепов. – Ну чего ты переживаешь. Давай пригласим их к нам за стол! Заодно дам команду, чтобы мои люди срисовали этого франта, да выяснили про него всю подноготную. Если за ним что есть, так и объяснят ему по-свойски что и как. – Трепов решительно встал, и несмотря на плескавшиеся в животе пол литра Пенного Хлебного20 твёрдо подошёл к столу, за которым сидели Джугашвили, Николай и Анастасия.
– Анастасия Николаевна, Коте, Григорьевна, господин полковник, молодой человек… Хочу пригласить вас, за наш стол. Мы празднуем возвращение Анастасии на родину и российскую сцену, и будем рады видеть всех её друзей.
– Да! – Настя счастливо улыбнулась и захлопала в ладоши. – Я должна обязательно познакомить вас с папой! Особенно тебя! – Она строго посмотрела на Николая. – И не вздумай сбежать. А то, знаю я вас. Как воевать, так впереди, на коне, а как с родителями знакомиться, так и след простыл!
– И даже в мыслях не было. – Николай предельно честно посмотрел в глаза Анастасии, а Трепов, видевший эту сцену чуть сбоку лишь усмехнулся.
Официанты довольные тем, что освобождается столик в центре зала, сноровисто подставили дополнительные стулья в кабинет, и дополнительные приборы раньше, чем компания, шествующая через зал, вошла в обособленное от общего зала помещение.
Не давая никому сказать ни слова, Анастасия, подхватив за руку Николая сразу подвела его к отцу.
– Папа, хочу тебя познакомить с бояричем Белоусовым, который и разрешил все мои трудности с господином Леконтом.
– Вот как? – Брови полковника чуть поднялись, выражая удивление.
– Поверьте, господин полковник, это было совсем нетрудно. – Николай усмехнулся.
– Но Настенька сказала, что его сопровождали трое громил!
– Как говорит мой батюшка, большой шкаф громко падает. – Пояснил Белоусов. – А эти, подручные француза были просто мясом. Большим неуклюжим мясом. Так что всё разрешилось быстро и ко всеобщему удовольствию. Ну кроме господина Леконта.
– Садитесь, господа. – Скомандовал Трепов по генеральской привычке. – Садитесь, и будем веселиться. А Настя, нам таки расскажет о подвигах нашего юного героя.
– Да, просим! – Знаменитый московский адвокат и покровитель искусств Александр Иванович Урусов, ловко подхватил вилкой грибочек, и забросил его в рот.
Когда все расселись, и официанты налили гостям, Анастасия снова начала рассказ о недавних событиях, но на этот раз, Николай уже выглядел не как богатырь, а как все тридцать три богатыря, которые одним махом семерых побивахом.
Дамы охали, закатывали глаза, а мужчины, большинство из которых носили погоны, даже приведя про себя историю к правдивой норме, не могли не признать, что помощь Николая была своевременной, и весьма эффективной.
– А куда же делся этот, как его… Леконт? Вера Голицына в девичестве – Долгорукая – вдова генерала Голицына, только – только начавшая выходить в свет, после добровольного двухгодичного траура, уже заметила молодого боярича, и смутные мысли туманили голову заставляя замирать сердце. – Неужели ему всё так и сошло с рук?
– Как ни странно, но нет. – Николай усмехнулся. – Когда мы ехали на поезде через Североамериканские Штаты, он с братом и его бандой напали на наш поезд, надеясь захватить груз золота. Ну и после разгрома банды были повешены по приговору суда. Причём прямо там же, на станции. Так что конец сего нечестивого господина я наблюдал собственными глазами.
– Вы же тоже в сём деле участвовали? – Спокойно осведомился Трепов.
– Ну немного. – Николай усмехнулся, глядя прямо в лицо генерал-адъютанту.
– Расход? – Коротко бросил молодой капитан в форме егерей, и внимательно посмотрел на Николая.
– Сто двадцать пять, примерно на три десятка. – Непонятно для дам, но вполне ясно для служивших ответил Николай.
– А общая численность? – Негромко спросил Джугашвили.
– Около двух сотен. Но там были и охранники груза, а у них пара Томпсонов, да пулемёт, так что основная часть – их работа.
– А кто взял этих… братьев? – Спросил Трепов.
– Мой дядька – гвардии капитан в отставке Александр Михайлович Платов. – Николай улыбнулся. – Те даже пикнуть не успели. Спеленал как волков, только что на оглоблю не взял21.
Мужчины негромко рассмеялись, а Трепов, взяв в руку чуть запотевшую рюмку, поднял её на уровень лица, и негромко произнёс.
– Тогда этот тост, за вас, Николай Александрович. И не перечьте, старшему. Вы сделали всё как надо, и думаю, что выражу мнение всех присутствующих, высказав вам нашу искреннюю благодарность за Настеньку и возвращение её к родным пенатам.
Когда все выпили, и вернулись к закускам, полковник Романов, сидевший напротив Николая, потихоньку начал расспрашивать его о планах на дальнейшую жизнь, и весьма удивился что тот поступил в Политехнический.
– Понимаете, господин полковник, техника сейчас делает немыслимый рывок. И без понимания этой техники невозможно никак заниматься в любом роде деятельности. Полагаю, что даже офицерам пехотных частей, через какое-то время нужно будет проходить переобучение. Появляются бронированные машины, новые виды оружия, связи, и всё это требует грамотного использования. И кто первым поймёт, что техника на поле боя и в тылу определяет победу, тот и будет победителем.
– Ну, это вы конечно махнули. – Капитан-егерь покачал головой. – Мы вот как бегали с револьверами, да с винтовками таки бегаем с ними.
– А автоматы генерала Фёдорова22? – С усмешкой спросил Джугашвили вступая в спор. А аэропланы, а радиосвязь? Мы вот когда в Тамбовской губернии банду брали, так без самолётов да без аэролётов вообще ничего бы не сделали. Леса там такие, что и чёрт ногу сломит. А так, их и обнаружили быстро, и нас подвезли почитай к самому лагерю. А нужно было бы, так просто забросали бы бомбами, и всё. А ведь ничего этого ещё двадцать лет назад не было. А что будет ещё через двадцать лет никто не знает. Тут Николай Александрович прав. Без специалистов ну совсем никак.
– А я, пожалуй, поддержу вас, Иосиф Виссарионович. – Трепов кивнул. Вот пять лет назад училище криминалистов открыли. Так каждого выпускника распределяем со скандалом. Нехватка катастрофическая. По новым штатам положено десять человек на губернию, а в некоторых губерниях и трёх криминалистов не будет. Я не большой специалист в вашей егерской специфике, но полагаю, что и там без новшеств не обойдётся. Хотя и мне было бы спокойнее видеть вас, Николай Александрович, где-нибудь в военном училище. Уж больно за вами след тянется… заметный. Это ведь вы поучаствовали в ликвидации банды Казимира Новака?
– Так получилось. – Николай пожал плечами.
– Да, уж. Получилось знатно. – Трепов рассмеялся. – Представьте, господа. Этот молодой юноша, когда у него выбили из рук пистолет, не придумал ничего лучше, чем начать кидаться пятаками!
– Что простите делать? – Капитан чуть не поперхнулся куском буженины, и отложив приборы посмотрел на Трепова. – Зная вас, ваше высокопревосходительство, я понимаю, что это не шутка, и не форма речи, но простите, это выглядит крайне странно.
– А результат сего действа, вас не интересует? – Ехидно осведомился оберполицмейстер.
– Если только ошеломить противника да сблизится для рукопашной… – Предположил егерь.
– До рукопашной не дошло. Одному он пробил плечо до кости, да так, что почитай тот руки и лишился, а второму вбил монету в глаз, едва не вышибив мозги. Более всего повезло первому, которому наш юный друг метнул нож в грудь. Легко кончился. – Полицейский негромко рассмеялся. Так что я даже боюсь себе представить, что за технические новшества представит миру сей юноша.
Расходились далеко за полночь, когда уставшие от застолья дамы, и принявшие достаточные дозы алкоголя мужчины посчитали что пора заканчивать праздник.
Усадив Анастасию с её отцом в таксомотор, и пожелав спокойной ночи, Николай уже собирался подойти к распорядителю клуба чтобы тот вызвал машину, когда был перехвачен молодой вдовой, княгиней Голицыной.