- Таких… как вы… - растерянно произнёс он. – Простите, я, наверное, смущаю вас… Вы пришли посмотреть на фрески, ведь так?...
- Да, - ответил МакФолен охрипшим голосом.
- Простите, я оставлю вас, - Энзо поднялся и метнулся было в сторону, но рука МакФолена поймала его запястье, а когда Энзо сделал ещё один шаг, конгрессмену пришлось встать во весь рост.
- Как тебя зовут? – прошептал он.
Энзо сглотнул.
- Рафаэль, - сказал он и попытался высвободить руку.
- Я найду тебя, - пальцы МакФолена наконец отпустили его, и Энзо с облегчением вздохнул. Он бросил короткий взгляд на бугор, приподнимавший потрёпанный пиджак МакФолена, затем на Ливи, который сидел на своём месте, зажимая рукой рот и с трудом сдерживая смех.
Энзо попытался передать взглядом всё своё торжество.
- Желание за тобой, - произнёс он одними губами, но не пошёл за стол, а выскользнул прочь, на балкон – ему жизненно необходим был кислород.
Выпорхнув на балкон, он стиснул тонкими пальцами парапет, отделявший центральный корпус клуба от небольшого овального пруда, в котором плавали кувшинки, и несколько раз глубоко вдохнул, открыв рот. Сердце его начало понемногу успокаиваться, но до конца успокоиться ему не удалось.
Из-за спины раздался голос, от которого по позвоночнику Энзо пробежал холодок.
- Вам вообще всё равно с кем спать?
Энзо не ответил. Он вообще не мог шелохнуться, затылком чувствуя пристальный взгляд Аргайла.
- Он же урод.
Энзо сглотнул и резко развернулся.
- Он член Конгресса, - Энзо заставил себя надеть маску спокойствия и улыбнуться.
- И это всё, что имеет значение? Деньги и власть?
- Нет. Денег вполне достаточно. Власть мне не идёт.
Эван презрительно фыркнул и, подойдя к парапету в паре шагов от него, уставился на пруд.
- Мог бы пойти на флот…
- И служить своей стране? – Энзо вдруг охватила злость.
- Просто быть мужиком.
- А мужик – этот тот, у кого при виде такого лакомства, как я, встаёт? – с любопытством поинтересовался он и шагнул вперёд. – Тот, кто вставляет в другого свой член? Уверен, это для тебя главный признак.
- Идиот, - Эван резко развернулся к нему лицом.
- Почему тебя так волнует, кто меня трахает? Ты же сам отказался даже разговаривать со мной.
- Потому что тебя трахают все, кому не лень.
- Вот и нет! Исключительно лучшие люди этого грёбаного города. В котором я должен был пойти на флот. В основном женатые и благочестивые – в отличие от меня, того, кто им даёт.
Губы Аргайла дёрнулись, он собирался сказать что-то, но выдохнул только:
- Ты шлюха.
- А вы грубиян. Хотите сказать, вы не спали ни с кем, кто пустое место для вас?
- Конечно, нет.
- Как зовут того мальчика, с которым вы провели прошлые три ночи?
Эван молчал.
- Ливи верно сказал… Вы камень. Живёте камнем и камнем умрёте. И никто никогда не имел значения для вас – кроме вас самого. Готов поклясться, вы ни фартинга не заработали сами - как и этот проклятый корс. Так что у вас, безусловно, есть все основания упрекать меня в том, что я не так зарабатываю себе на жизнь.
- Ты не… - Эван замолк и махнул рукой. – Уйди. Я пожалуюсь управляющему, что ты снова ко мне приставал.
- Вперёд. Если это вас заводит. Мне всё равно.
Энзо прошёл в зал, и почти сразу же на него налетел Рой.
- Где ты был? – прошипел тот.
- Воздухом дышал.
- Быстро к остальным!
- Уже пошёл.
Энзо не боялся. Не потому что был уверен, что Рой всё равно не избавится от него. Просто ему было всё равно. Два разговора пробудили в нём застарелую, давно забытую злость, и остаток вечера он провёл в молчании. Даже когда аукцион закончился, семейные пары разошлись, и остальные мальчики перебрались за чужие столики, они с Констансом продолжали сидеть вдвоём за одним столом: Констанс - потому что его никто не заставлял работать, напротив, губернатор требовал, чтобы он не обслуживал больше никого, а Энзо просто так. Потому что устал.
========== Часть 9 ==========
- Как зовут тех, кто обидел твою сестру? – спросил Эван ещё прошлым утром, когда Ольстер провожал его в клуб.
- Лукас Огостини – я ведь уже говорил.
- Он был один?
Ольстер качнул головой. Какое-то время он молчал, видимо, собираясь с силами, чтобы ответить, а затем медленно, будто говорил сам с собой, произнёс:
- Их было трое. Лукас Огостини. Матео Пазолини. Пьетро Таскони. Когда сестру нашли, её тело было истерзано в клочья… Будто они резали её изнутри. Разве такой может быть любовь?
Эван не обратил внимания на последний вопрос. Он не слишком-то верил в любовь.
- Почему ты не пошёл в полицию?
- Дело закрыли. «Не хватило улик».
- А к местным Аргайлам?
- Никто не хочет верить в то, что я вам рассказал. А сам… - Ольстер облизнул губы, - видите ли, князь Аргайл, Пьетро Таскони – сын владельца «Нью Хаус Экселент». Эти ребята думают, что здесь всё принадлежит им.
Аргайл замедлил ход.
- Почему до сих пор не сказал?
Он оглянулся на Ольстера, и тот зло посмотрел на него.
- Это имеет значение, да? Неужели даже Аргайлы боятся…
- Замолчи, - Эван перебил его и, остановившись, уставился перед собой. – Эти дела надо решать не так. Я переговорю с его отцом.
- И простите его?
- Посмотрим. А чего бы ты хотел?
Ольстер сжал кулак.
- Мой враг не он. Лукас Огостини должен умереть. Остальные… Остальные просто должны страдать.
Эван задумчиво потеребил краешек пиджака.
- Для начала хочу посмотреть на него. Ты знаешь, где их искать?
Ольстер усмехнулся.
- Там, где горячо, наркотики и кровь. Каждый вечер они собираются в порту, у скрещения ветров.
Эван кивнул.
- Сегодня я занят. Завтра жди меня у ворот. Кестеру не нужно ничего знать. Найди того, кто нас отвезёт.
Энзо чувствовал себя разбитым с самого утра. Накануне, вернувшись в апартаменты, он был приятно удивлён, что Чезаре не только погладил простыни, но и сам догадался положить грелку ему в постель.
Впрочем, белоснежное и гладкое тёплое бельё только создавало для Энзо в эту ночь лишний диссонанс. Он ворочался до самого утра, то и дело вспоминая лица корсиканцев, никак не желавших отставать от него, и гаденькое чувство, которое испытал, нащупав на штанах конгрессмена выпуклый бугор – как будто случайно пощупал скользкого червяка.
Он пытался настроить себя на позитивный лад и думать о том, как использует случайный приз – но в голову ничего не приходило.
Заснул Энзо, только когда первые сизые лучики голубоватого солнца заглянули в окно, и спал, пока звонок Роя не разбудил его.
- Уже двенадцать часов.
- У меня выходной?
- Бегать нужно всё равно.
Энзо вздохнул и принялся выбираться из кровати. Ополоснувшись под душем, он натянул на влажное тело футболку и спортивные штаны и, пошатываясь, слегка спросонья стал выбираться в коридор. Чезаре нигде не было видно, но Энзо не очень-то его и искал. Зато, едва он миновал поворот, как нос к носу столкнулся с Констансом, который, казалось, специально его поджидал.
На Констансе тоже была спортивная форма, но, судя по розовым щекам, он уже отбегал своё.
- Энзо… Ливи тебя искал.
- И что? – Энзо поморщился. После вчерашнего он видеться с Ливи абсолютно не хотел.
- Зайди к нему после тренировки. Я тебя прошу.
Энзо поджал губы и окинул взглядом Констанса. Не то чтобы он симпатизировал ему, но если кто-то из работников клуба и вызывал у него сочувствие – то только Констанс и Рой. Первый - потому что был единственным, кто попал сюда не по своей воле. Губернатор заинтересовался им пару лет назад, а мать с радостью отдала едва достигшего совершеннолетия сына состоятельному мужчине в бессрочную кабалу. Конечно, МакКензи не мог и не хотел держать свою игрушку при себе, и потому Констанс был определён в клуб, где, как и все, обучился элементарным вещам – этикету, риторике, игре на фортепиано и умению подбирать правильный костюм. Констансу абсолютно определённо было здесь лучше, чем дома – он был одет и обут, и хотя изрядная доля денег, выделенная на его содержание, по настоянию матери уходила в семью, в целом мог быть вполне доволен собой.
Энзо не считал, что то, что происходило с ними в залах клуба, можно было расценивать как несчастье – все они сами выбрали свою судьбу. Какими бы ни были их поклонники – красивыми или уродливыми, молодыми или старыми – Энзо отлично знал правила игры. Он мог отказать любому, кто не нравился ему – но Рой мог заставить его провести время с любым, кто был нужен ему или тем, кто находился выше его. Всё решалось легко. Энзо знал это, когда пришёл в клуб, и хотя в отдельные минуты мог о чём-то жалеть, в целом тоже был доволен своей судьбой.
Он мог заставить себя перетерпеть несколько часов с тем, к кому не испытывал ничего – это была работа не хуже любой другой.
Куда болезненнее было видеть, как люди, которые нравились ему, исчезали, забывая о нём, как о забытой игрушке. Как, например, Сабир. Или как МакКензи о мальчике, которого купил.
- Ну, хорошо, - сдался Энзо. – Только потом. Очень устал за эту неделю. Может, после пробежки в себя приду.
Констанс кивнул.
- Зайди к нему, - сказал он и исчез за поворотом.
Энзо, которому после этой встречи стало ещё более тошно, спустился на второй этаж и выскользнул на улицу через чёрный ход.
Разминался он торопливо и едва успел вставить в ухо наушник и сделать вдоль берега несколько шагов, как заметил Лэрда, стоявшего в тени тополя, прислонившись спиной к стволу и убрав руки в карманы. Лэрд пристально смотрел на него, но подходить не спешил.
- Чёрт, - выругался Энзо, мгновенно вспомнив, что не только не пришёл на встречу, но даже об этом не сообщил. Поколебавшись недолго, он сам двинулся к капитану и остановился в паре метров от него, спрятав руки в задние карманы штанов и закусив губу.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга.
- Я думал, ты опять не придёшь, - мрачно произнёс Лэрд.
Энзо поморщился – обвинения, на которые он не мог ответить, не столько смущали, сколько раздражали его.
- У меня вчера появились дела. Я бы позвонил – но ты не оставил мне телефон.
Лэрд продолжал мрачно смотреть на него.
- Можем сегодня повторить… В смысле, попробовать ещё раз, - Энзо пожал плечами.
- Я не привык, чтобы со мной так обращались, - перебил его Лэрд.
Энзо хмыкнул.
- Ну, как знаешь, - он отвернулся и собрался было продолжить пробежку, когда рука Лэрда накрыла его плечо.
- Я заеду за тобой, - сказал он.
Энзо молчал.
- Только скажи куда.
Энзо закусил губу.
- Давай здесь? У водохранилища, в восемь часов?
- Только не забудь.
Лэрд отпустил его, и Энзо продолжил путь.
Неприятное тянущее чувство в груди не пропадало, и он никак не мог понять, с чем следует его соотнести. Он сделал два круга, потянулся ещё раз и, вернувшись в клуб, поднялся на третий этаж.
Энзо остановился на какое-то время около двери Ливи, раздумывая, зайти ли сейчас или сначала принять душ, однако, пока он размышлял, дверь открылась у него перед носом. В проёме показался мальчик-абориген, который служил Ливи, а из глубины комнаты донёсся мрачный голос самого хозяина:
- Заходи.
Энзо вздохнул и вошёл.
В спальне Ливи стоял тяжёлый запах розового масла. Массивные пурпурные шторы, напоминавшие занавес в Оперном зале, даже сейчас, в полдень, почти полностью скрывали окно.
Широкая кровать с витыми ножками из чёрного дерева и изголовьем, украшенным серебром, стояла в самом центре, будто гигантский алтарь, на котором хозяину комнаты приносили жертвы – или в жертву приносили его.
Энзо не нравилось здесь всё. Дурманящий аромат вчерашнего секса, смешанный с запахом цветов, бархатные драпировки и гобелены, изображавшие купающихся античных богов. В этой комнате обитало тление, и он сторонился его, опасаясь, что однажды оно перекинется и на него.