Мой Семён задумчиво постучав карандашом по карте снова спросил, - так, а про посты, он ничего не рассказывал? План склада и местности есть? Где какие есть огневые точки, где пушки, где стоят пулемёты? Не может быть, что так всё просто было. Ну не верю я в простоту немцев. Они педанты, а значит, своё дело хорошо знают. Ведь случись, что на воздух вместе со складом и сами взлетят. Нутром чувствую, есть там сюрпризы и для нас, и для авиации. Раз наши самолёты их разбомбить не могут, то прикрытие точно не пустяковое.
- Что есть, то есть, - подтвердил капитан. - Плохо то, что на территорию склада нашим входа нет. Никому. И мина магнитная у нас есть, правда всего одна, притом последняя. Но как нам её на склад протащить, я не представляю. Думайте народ, думайте.
М-да, а всё же не зря я столько книжек в своём будущем про диверсантов читала, не зря. Попробуем изложить народу вот такой способ.
- Товарищи, а если сделать так чтобы нашу мину, на их склад ввезли сами немцы? - выпалила я.
Все с удивлением уставились на меня. – Погоди Пелагея. Это как? Они же не дураки, да и самоубийц среди них тоже вряд ли можно найти. Разве что уговорить?
- А зачем уговаривать. У нас же лишние грузовики есть?
- Найдём для такого дела.
- Тогда сделаем так. Мы опять устроим засаду, но недалеко от склада … .
Мы приехали к лесочку в котором стоял склад затемно, правда близко подъезжать не стали. Уж больно много вокруг него зениток было натыкано. Устроились в лесу и тихо мирно стали ждать колонну машин идущих последним рейсом со станции. Перед последней машиной, мы за шнур аккуратно подтянули грязную, всю в листве доску с набитыми в неё гадкими, но не мелкими гвоздиками. Машина наехала на эти гвоздики, и правое переднее колесо её мигом село на обод. Когда же из кабины глянуть на колесо, вышли водитель и сопровождающий бочки солдат, мы их тихо взяли и связав, уволокли в лес.
Тут и наступила главная фаза нашего марлезонского балета. С другой стороны дороги, мы вывели свой грузовик и поставив его впереди остановленного, и оставили его стоять с работающим мотором. Дескать водителя с него тоже увели в лес.
Тем временем, командир показушно попытался допросить водителя румына, и якобы поняв что речь румына понять не удастся, жестом показал часовому, что мол отведи этого в сторону и прикончи. Приказал и отошёл в сторону. Румын же поняв, что ещё пара минут и его убьют, оттолкнул сопровождающего бойца, и шустрым зайцем бросился бежать к дороге. Боец же в этот момент сделав вид, что запнулся, матегнулся, и упал. Водила сходу рванул было бежать прямо по дороге, но тут он увидел помощь бога в образе машины, с работающим мотором, то был его личный пропуск в рай.
Благо, что в её кабине никого не было, он не раздумывая ни о чем, мигом прыгнул за руль чужого грузовика и рванул на нём к недалёкому складу, в воротах которого уже скрылись остальные машины с его друзьями. Там он объяснил дежурному поста, который его честно остановил, кто он и почему на чужой машине и его конечно же пропустили внутрь территории. Через минуту над складом завыла тревожная сирена и в броневик, ловить обнаглевших партизан, быстро запрыгнула дежурная команда. Заехавший же грузовик привычно завернул на стоянку и пристроился рядом с остальными грузовиками с бочками привёзших бензин. Его водитель выскочил из кабины и вытирая тряпкой потные от страха руки пошёл к остальным водителям, рассказывать о происшедшем с ним ужасе.
И вот тут сработал наш подарок. В угнанном от нас румыном грузовике под кузовом, к раме нашими умельцами была привязана стокилограммовая авиабомба с последней магнитной миной, имеющая часовой механизм. Десять минут отведённые на операцию истекли и неожиданный двойной взрыв вызвал детонацию горючего в остальных грузовиках. Обломки и осколки попали в недалеко лежавшие штабеля и укладки с бочками … и для охраны склада наступил огненный ад.
А мы? Мы установив растяжку в кабину остановленного на дороге грузовика, как прощальный привет, сразу уехали. Уехали оглядываясь, с тревогой вглядываясь в вечернее небо. Минута, другая и вот уже огромное розовое зарево погасило краски заходящего вечернего солнца. Огонь и черный дым закрыли небо. Говоря пафосно, задание большой земли отрядом «Пролетарий» было ударно выполнено.
Снова несколько слов о семейной жизни. Со дня нашей свадьбы незаметно пролетел целый год, и вот тут наконец произошло то, что по идее уже давно должно было случиться. У меня не пришли красные дни. Совсем. В принципе я и сама про них вспомнила только потом, уж больно много и здорово нам опять пришлось побегать от карателей в последнее время. Получив по зубам и потеряв в последнем бою кучу народа и они, и мы как в боксёры равных сил просто разошлись в разные стороны. Мы в свой тайный лесной угол, они к себе зализывать раны и считать потери. Наступил тайм-аут.
Осознание случившегося пришло ко мне позже, когда однажды приступ рвоты застиг меня прямо на заседании штаба. Семён обеспокоенно проводил меня из землянки и раскинув своим мужским мышлением высказал первое, что пришло ему в голову. Да-да, именно об отравлении мной чем-то пищевым, на что я, вдруг словно почувствовав происходящие во мне изменения, огорошила мужа уверенным известием о моей беременности. А мои позывы рвоты, муженёк, это простой токсикоз который испытывают все беременные женщины. Кстати, склонившись в сторону при новом рвотном позыве, я всё же отметила, что муж принял это легко и сразу. Мой Сёма искренне обрадовался этой новости, и заявил, что хочет иметь только сына.
- Ох, Сёма ты мой Сёмочка, - посетовала я ему, - ладно, пока у меня срок маленький, а что мы дальше делать будем? Похоже всё, скоро отбегается твоя жена по лесам, пора подумать куда ей тут в немецком тылу, до родов на последних сроках пристроиться можно будет. Кто роды у меня примет и как нам с ребёнком, потом жить. Умом понимаю, что как все, так и мы, но мне страшно. Я боюсь рожать, хоть и знаю, что и до меня миллионы женщин рожали. Боюсь. Придётся забыть и про тебя и про войну, и почти на пол года пока тот подрастёт, отдаться только ребёнку. Кто вам тогда тут помогать и подсказывать будет?
- Ты Пелагея брось причитать, вон твоя подружка Дуся родила девочку и всё в порядке, а то, что трудно будет, так что делать? Однако смотри, фронт-то к нам приближается, глядишь, и наша армия тут скоро будет, кто его знает, как всё обернётся? Может, уже на освобождённой земле мне сына родишь?
- Ты прав Сёма, прав, а пока я могу, айда-ка мы муженёк мой с тобой дальше воевать. И … ладно, можешь рассказать всем, что случилось, хоть малая, но радость людям будет. Выходит, не зря воюем, дети это будущее, вот ради них и стоит жить.
Что сказать, откровенно говоря, мне было приятно услышать и почувствовать радость и заботу мужа, от окружающих нас со Семёном людей. С ответным пожеланием о наследнике, я обратилась и к нашему Осипу Васильевичу. А что, всего месяц назад и он сочетался браком с нашей военврачом Эллечкой. Ещё не такие они и старые, дочку или сына вполне могут заиметь.
Ночью лёжа на лапнике, мы с мужем смотрели на звёзды и выбирали имя для мальчика или для девочки. Кто его знает, кто появится. А вдруг двойня? Степан рассказал, что в его роду у всех мужчин рождались всегда двойни. И мне от этого становилось то хорошо, то вдруг охватывал жуткий страх. Как оно там дальше обернётся? Жизнь она дама с норовом, не может без сюрпризов.
И сюрпризы не заставили себя ждать.
</p>
<p>
Буквально на следующий день с большой земли поступил приказ о создании на основе нашего разросшегося отряда пары новых. Второй сразу должен был передислоцироваться севернее. Естественно и руководящий костяк наравне с уже имеющими боевой опыт людьми тоже предстояло поделить. Предстояло расставание.
Командиром второго отряда было решено назначить капитана Крынкина, а командиром основного присланным на кануне самолётом, миномётчика капитана Леонида Сливу. Два последующих дня все собирались и готовились. Наши склады основательно разгрузились от излишков взрывчатки, мин, оружия и прочего накопленного бытового набора вещей, вплоть до лопат, топоров и пил, нужных для обустройства новых землянок на новом месте.
Расставаться было тяжело, уж очень мы все привыкли друг к другу. На правах врача наш отрядный доктор на все руки Эльвира, она пошла в новый отряд вслед за мужем, забрала с собой мед.сестру Катерину, а вот Дусю приписали к отряду Сливы. Прощание вышло со слезами, за столько времени мы все сдружились и чувствовали себя практически родными людьми.
И вот разошлись наши дороги.
Словно чуточку осиротев, мы с Сеней снова остались вдвоём, нужно было выдвигать и назначать нового комиссара и начальника особой части. Боевая жизнь отряда продолжалась. Очень нам нужны были новые люди, но пора окруженцев уже закончилась, теперь приходилось искать новые подходы к местным и мотивы, чтобы мобилизовать народ в округе. Ну, а то, что это было черева-то засылкой к нам очередного предателя и бабке не ходи. Придётся рисковать.
Просто же посылать людей, и агитировать жителей местных сёл вступать в ряды партизан при наличии в них старост и полицаев, было бы наивно. Да и кого призывать, по деревням на виду остались практически только женщины, дети и старики. Спрятавшуюся от угонов в Германию молодёжь, можно было найти только через народ, и не плакатом, а при личных переговорах. А дело это было опасное и долгое.
Кто-то из нас должен был пройтись по сёлам и поговорив с народом, разъяснить родителям, что их детей рано или поздно немцы и полицаи найдут, и тогда в расплату за это, могут расстрелять всех. И правых, и не виноватых.
Вот только кого послать в поиск? Подумав и оглядев наш оставшийся контингент, я пришла к Семёну и заявила, что придётся идти мне самой, больше же не кому. Появление нового человека, да ещё мужчины, точно вызовет подозрение у полиции, а вот я при моей полнеющей фигуре, вполне могу сойти за попрошайку, бредущую от села к селу в поисках работы и жилья. И раз я женщина, то и говорить с бабами на селе мне будет много легче.
Семён по началу ответил мне категорическим отказом, ещё мол не хватало, чтобы его беременная жена шаталась по занятым немцами сёлам, и подвергала свою молодую жизнь опасности. На что я ответила, что мы и так постоянно находимся в опасности, на всякую напасть противоядие не найти. Кто-то же должен, почему бы и не я? Остальные наши женщины уж слишком просты и не на всякую ситуацию могут отреагировать правильно.
Поспорив со мной пару дней, Сёмочка так и не найдя другого выхода, всё же решился отпустить меня, правда послав со мной женщину из хозяйственной части. Мария, она перед войной была в своём колхозе счетоводом и парторгом, должна была эвакуировать трактора из МТС, но не вышло. Уже через сотню километров их состав разбомбили, и ей пришлось у своей матери живущей в этих краях, оставить своего трёх летнего сына. Теперь у неё будет возможность проведать сына, и заодно при надобности получить помощь. И вот спустя день, одевшись подобающе, мы с ней вышли из леса.
Пока мы шли, старательно пытаясь обойти посты и кордоны немцев и полиции, я снова заглянула в себя. Марк молчал, то ли он полностью смирился с происшедшим и уже полностью без остатка принял свою новую сущность, но мыслей о прежней жизни без мужа, я для себя уже не представляла. Может это взросление и осознание себя? Говорят, что все женщины собственницы? Возможно, но вот потерять своего мужчину, который любит меня, и с которым мне хорошо … нет, я даже в мыслях такого себе не желала. Семён мой, и только мой. А тот мальчик? Он ушёл, у него было своё предназначение, и он его выполнил, а я … продолжение всего того хорошего, что он нёс в себе. Как оказывается мало нужно для того чтобы ощутить себя счастливым и найти своё место? Я нашла это, и мне, несмотря на многие будущие и пугающие меня сложности жизни как женщины … мне хорошо. Много ли людей прожив долгую жизнь в своём собственном теле, были по-настоящему счастливы? Я вот сомневаюсь? А может для понимания себя и своего места в жизни многим из нас и нужна подобная встряска? Мне кажется, именно подобная как у меня, то возможно мир был бы много лучше и порядочнее?
Не скажу, что в нашем путешествии по сёлам у нас с Машей всё складывалось удачно, нас задерживали, нас допрашивали, заставляли делать какую-то на этот момент необходимую работу, кормили или голодными гнали взашей. Но мы говорили с людьми, устраивались у них ночевать, и разъясняли перспективы жизни под немцами. А заодно, невзначай сливали им и расположение места, где их возможно могут встретить те, кто ведёт борьбу с захватчиками, мы де просто слышали про это и шли себе дальше. Оставив людей в раздумьях, мы уходили в следующую деревню или село. Главное посеять надежду на возможность найти выход и выжить. А если и погибнуть, то с оружием в руках.
Сама понимаю, уж очень многое, мы с Марией тогда делали глупо, не профессионально, но делали веря в человека. Спустя месяц таких наших похождений, тогда мы вернулись, то поразились, увидев в отряде много новых и молодых лиц. 15, 16, 18 лет. Вроде ещё дети, но в их глазах светилось желание бороться с врагом. Многие пришли не одни, они привели с собой своих родных и даже несколько ранее раненых и уже вылечившихся спрятанных от немцев красноармейцев. Отряд наш сильно помолодел, но как говорят – Юность способна на подвиг, и ей многое по плечу.