— Это действительной твой сын? — Спросил ее глава рода, когда совет завершился и все стали расходиться.
— Даже если это и не он, какое это имеет значение? — Удивленно повела она бровью. — Он похож. Он полезен. Разве этого мало?
— Я хочу знать.
— Я считаю его своим сыном, — предельно серьезно произнесла он, глядя прямо в глаза собеседнику. — Тебя такой ответ устраивает?
— Вполне.
Часть 3. Не будите в курице динозавра
Объявление: «Бойцовые куры — снесут вам яйцо любого диаметра».
Глава 1
863 год, 2 января, Гнездо
Ярослав тихо и спокойно возился с очередным механизмом.
Было прохладно. Но не так, чтобы очень.
Поэтому он мог позволить себе работать на свежем воздухе, под навесом, расположив рядом с собой пару жаровней. Просто, чтобы тянуло теплом и руки можно было отогреть. Работать ведь приходилось голыми руками.
Наш герой не был ни разу инженером. Физику знал, и хорошо знал. И его уровня вполне хватало, чтобы вынужденно упражняться в конструировании всякого рода машин и механизмов. Как хозяйственных, так и военных.
Сейчас он занимался военной конструкцией. Ярослав давно хотел, но никак руки не доходили. Ему нужно было какое-нибудь оружие «длинной руки». Что-то, позволяющее метать снаряды дальше лука и пращи. Причем, желательно, убедительные и весомые снаряды. И ему ничего лучше в голову не пришло, чем попробовать сделать онагр. Переосмыслив его, разумеется, на своем уровне развития.
Почему онагр? Потому это единственное из простого, что он мог быстро и без лишней мороки сделать. Само собой, из того, что можно было активно передвигать и маневрировать. Сверхмощного лука делать не нужно. Да и балансировать постоянно расстраивающиеся парные торсионные машины не требовалось. В общем — красота.
Достаточно треугольная жесткая рама, которую Ярослав сделал из клееных наборных дубовых брусков двутаврового профиля, стянутых для прочности кованными скобами и укрепленные кованными же уголками. Не очень тяжелая, но очень жесткая и крепкая. Для такого материала так уж точно. Выступающие вперед вспомогательные балки, в которые упирался скосами упор с амортизационной подушкой. Тот самый, в который должен бить рычаг при торможении. Нижняя вспомогательная балка, в которую вставляли короткие кованные полуоси для колес. Легких наборных колес, позволяющих онагр очень легко передвигать силами даже двух человек. Верхняя передняя вспомогательная балка, к которой крепились распорки жгута жил. Ворот с собачкой стопора. Причем ворот довольно интересный, состоящий из двух массивных шестеренок, повышающий усилие вдвое.
Шестеренки, правда, пока пришлось делать деревянными. Но это — пока. Вот как раз ими сейчас Ярослав и занимался, пытался придумать, как продлить им срок службы. Потому что наряду с постоянно ломающимся рычагом именно они в этой опытной модели чаще всего выходили из строя.
Жилы же для конструкции Ярослав использовал от лосей, которые заказал охотникам по осени. Это, конечно, не жилы старых, поработавших волов, но тоже ничего. Тем более, что наш герой не стремился добиться никаких выдающихся показателей.
Дальность выстрела наш герой планировал определять силой натяжения — чем сильнее оттянул рычаг, тем дальше летит при фиксированном угле срыва. А направление — поворотом всей установки.
Понятно, что никаких действительно мощных или тяжелых снарядов такой малыш никуда не забросит. А и не надо. Он планировал метать небольшие керамические горшочки с чем-нибудь зажигательным. Например, на основе древесного спирта. Мало ли там кто действительно притащит метательные машины и с ними потребуется бороться. Вот так и будет. А по пехоте… можно, наверное, и по пехоте. Не столько в качестве средства поражения, сколько как инструмент провокации. Мало кто из местных варваров устоит на месте, если рядом с ними будут прилетать горшки, разбиваться и вспыхивать. Так что стена щитов легко подобным образом может быть рассыпана и принуждена на стихийную атаку. Полезно. Очень полезно. А если удастся попасть — то и вообще — огонь.
— Хазары! — Истошно закричал какой-то малец, вбегая в крепость. — Хазары!
— Недолго музыка игра, не долго в морге пьянка шла… — тихо пробурчал себе под нос Ярослав. Бросил в расстроенных чувствах инструменты и отдал приказ о всеобщей мобилизации. Да и сам пошел собираться и облачаться. Быстро пошел. Практически бегом. Благо, что было недалеко.
Последние недели напряжение нарастало. Все ждали, что хазары не спустят такого поведения ни Гнезду, ни Ярославу. Шутка ли? Сначала разорили одного купца, пусть и за дело. А потом прогнали второго, угрожая оружием. Даже после того, как тот поклялся, что ничего не злоумышляет. Это был явный вызов. Поэтому только услышав набат, жители Гнезда побросали все и подорвавшись, ринулись к арсеналу.
Конунг учел проблемы, выявленные при спешной выдачи снаряжения при появлении византийцев. Поэтому в этот раз арсенал работал с большим параллелизмом. Копейщики получали снаряжение тут, топорники там, пращники вон так и так далее. Так что скорость мобилизации оказалась на уровне. Однако, ополчение все одно не успевало в отличие от весьма дисциплинированной дружины. Из-за чего, понимая, что не успевает, Ярослав решился выступить одной дружиной. Все одно ведь хазар шло едва полсотни конных.
Вышли. Построились.
Так как отряд был конным, первыми стали копейщики в два ряда по полсотни бойцов. За ними топорники также. Ну и лучники за ними в пятую линию. Не очень глубокое построение, да и копья короткие, легкие, а не пики. Но хазары не практиковали таранный удар и потому вряд ли решились бы атаковать натиском бойцов Ярослава.
Противник замешкался. Несильно. И спустя минуту решил по обычаю степному пострелять немного из луков, дабы «разогнать эту толпу». Степняки наезжают поближе для выстрела, да бьют на проходе, проходя перед строем. Так и сейчас — пошли на сближение.
Ярослав сразу не сообразил, что они хотят сделать. Поэтому первый заход пропустил. Лишь сплотил строй и прикрывшись щитами, применив построение «murus[1]», близкое по своей сути к «стене щитов». Да зорко следил за тем, чтобы степные всадники не полезли с флангов. Но те не спешили под самые стены лезть, опасаясь оттуда гостинцев. Поэтому работали с фронта и очень осторожно. Вышли на дистанцию в тридцать шагов, постреляли немного на проходе, да откатились. Ни одна стрела не достигла своей цели. Все застряли в больших, крепких щитах.
Отошли.
И сразу заново двинулись. Дабы этим волнением расшатать строй и психологически его подавить. Одна беда — во время второго захода наш герой рискнул и скомандовал вполне привычную для своих дружинников команду. В итоге через несколько секунд первая шеренга осталась на месте, а остальные отошли назад так, чтобы между ними получалось по два шага.
Когда же хазары вошли в зону поражения, первые четыре шеренги метнули в них плюмбаты. Маленькие стальные оперенные дротики со свинцовым утяжелением как гудящие шмели пролетели в воздухе мимо мчащейся конницы. И кое-что попало куда надо. Где в лошадь, а где и во всадника. И вместе с ними вылетела партия стрел. Сорок лучников дали слаженный залп. Добавив пернатого жужжания.
Секунда. Вторая. Третья.
Новый залп плюмбат и стрел. И хазары резко отвернули, расходясь влево и вправо, чтобы отойти. Из полсотни всадников у них осталось в седле тридцать семь. А ведь шли довольно разреженным строем.
Кое кто из «подбитых соколиков» пытался подняться с земли, так как стрела или плюмбата угодила в лошадь. Кое где бродило несколько лошадей без всадников, сраженных гостинцем. А трое из тех, что отходили верхом, зажимали руку или ногу, пораженную подарком «беззащитной пехоты».
Хазарские воины оказались совершенно обескуражены такой горячей встречей. Они просто не рассчитывали на то, что в них полетит СТОЛЬКО всего интересного.
Да, это были именно воины, а не какие-то степные бомжи. Но вооружены и снаряжены они были на манер, вполне типичный степного ратника данной эпохи. То есть, носили они остроконечные легкие, открытые шлемы и легкие короткие кольчуги. Имели при себе легкие круглые дощатые щиты, которые по своей прочности уступали даже традиционным щитам германского образца, что употребляли массово викинги. При себе у них имелись легкие копья, луки и различное клинковое оружие, преимущественно, конечно, знаменитые хазарские палаши. Лошади же их не имели и вовсе никакой защиты.
По меркам эпохи и местности — очень внушительно. Они были в состоянии разогнать и сотню, и две, и более обычного племенного ополчения. Эта полусотня всадников являлась серьезным аргументом в любом местном споре. Очень серьезном. И Ярослав многое бы отдал, чтобы заполучить их себе под руку, так как они прекрасно бы дополнили его пехоту. Но… увы… воевать приходилось против них.
Хазары с такой пехотой, с которой столкнулись под стенами Гнезда не имели дел никогда. Вообще. Да, с пехотой в целом они сталкивались очень часто. Почти все их данники и покоренные народы регулярно бузили и выступали именно пехотными толпами. Кроме того, арабы в те годы все еще применяли пехоту массово. Но по сравнению с тем, что хазары встретили здесь, на берегах Днепра, даже арабская пехота выглядела совершенно беззубой толпой.
Удивились хазары, получив жесткий ответ. Отошли. Но сразу никуда не ушли. Начали крутиться. Долго крутиться. То с одной стороны сунутся, то с другой, пытаясь имитировать атаку. Вынуждая тем самым дружину Ярослава непрерывно перестраиваться. Этим они желали добиться смешения строя, по которому уже потом поработать из луков. Однако дружине перестраиваться было несложно. Конунг на постоянных учениях своих ребят выдрессировал дай боже. И строевая подготовка у них была на высоте. Поэтому вертелись они спокойно, быстро и уверенно, удивляя хазар раз за разом и беся.
Пока, наконец, те не психанули и, увлекшись имитацией не попали под еще один залп стрел и плюмбат, выбивших им трех всадников. Хуже первых «накрытий», но и шли они осторожнее, более широким фронтом. После чего, окончательно психанув, они плюнули и удалились. А Ярослав с грустью посмотрел им в след. У него было, конечно, сорок всадников. Плюс он сам верховой. Но преследовать эти три с гаком десятка конных воинов он не решился. Все-таки эти ребята были именно что опытными конными воинами, а степными бомжами конного племенного ополчения. И сходиться с ними в сшибке на клинковом оружии или коротких легких копья — идея так себе. А каких-либо интересных технических или тактических решений для чисто конного боя у него не было. Пока не было. Да и коней терять было жалко. Их было у него слишком мало, и они обходились ему слишком дорого. А то, что не все из них переживут эту сшибку, сомневаться не приходилось.
Так что бой на этом и закончился…
Встречали его с овациями.
Победитель!
Слава!
И все такое.
Ведь он только что вышел в поле и наподдал хазарам. Конным воинам, которые в регионе выступали гегемонами и очень сильными игроками. Да, все горстке. Но обычно они редко работали отрядами крупнее. В лесах, во всяком случае. Так что эти полсотни были в глазах старейшин и жителей Гнезда — очень серьезной силой! И старое ополчение они разогнали бы не напрягаясь, побив стрелами многих, и порубив палашами. А тут… без потерь обошлось. Вообще без потерь. Разве что две легкие раны.
— Почему ты такой хмурый? Славная же победа! — Воскликнул Мал.
— Какая к черту славная? — Мрачно, и даже в чем-то раздраженно буркнул Ярослав. — Ты разве ничего не понял?
— Нет, — вполне серьезно произнес Мал.
— И мы не поняли, — крикнул кто-то из старейшин.
— Расскажи нам, — поддакнул ему другой житель Гнезда.
— Это была разведка боем! Хазары не воевали нас. А прощупывали, выясняя, на что мы способны! И я увлекся. Мы слишком хорошо их отбили. Если бы человек десять-двадцать потеряли — нормально бы все обошлось. Но я не смог пожертвовать своими людьми. Теми, кто принес клятву верности мне.
— И что теперь?
— Теперь они придут большой силой. ОЧЕНЬ большой. И будут пытаться нас выжечь под корень.
Наступила тишина.
Ярослав же внимательно осмотрел всех присутствующих. И, выдержав большую паузу, произнес:
— Шутки кончились. Теперь за нас возьмутся серьезно. Мы теперь не лесные дикари. А значит от каждого из нас зависит наше выживание. Сегодня ополчение не успело. Оно просто не успело собраться. И если бы я не вышел дружиной, хазары вырубили и часть ополченцев, и женщин с детьми. Нам повезло. Один раз повезло. В следующий раз удача может оказаться на их стороне. И тогда нам конец.
— И что же нам делать?
— Много чего нужно делать… — усталым голосом произнес конунг и начал проводить стихийный тинг. Прямо тут. Потому как собралось уже все население. И то, что голос имеет, и остальные — наблюдатели.
Он говорил о том, что жители безответственно относятся к сигналам опасности. Что не бросают сразу же все свои дела и не бегут к месту сбора. О том, что ополчение шло весело переговариваясь и перешучиваясь. Из-за чего просто не успело получить снаряжение и построиться. А это могло бы стоить им жизни. О том, что Гнезду вновь нужно разворачивать систему оповещения, чтобы вот таких сюрпризов более не было. О том, чтобы о приближении врага можно было узнать заранее. И о ином… многом ином… больше налегая на безответственность жителей Гнезда, не думающих о больших делах и великих силах, что гудят вокруг с нарастающей силой. Что более нельзя жить им как тихому, милому лесному поселению. Сожрут. Стопчут. Вырубят…
Завершив же эту лекцию. Точнее даже не лекцию, а пламенную речь на импровизированном митинге, он тяжело вздохнул и, не вступая в дебаты, отправился приводить себя в порядок. А эти люди пускай думают, пускай обсуждают. Все равно голову морочить станут.
Но далеко уйти ему не получилось. Пришли делегаты и пригласили на тинг. Дескать, без него никак. Он попытался отказаться. Но не вышло. Уломали. Да и Пелагея чуть ли не под ручки повела. Видимо это было действительно очень важно…
[1] При построении «murus» первая шеренга ставила свои щиты на землю, вторая шеренга — упирала свои щиты на верхнюю кромку первых, чуть наклоняя их назад, третья шеренга — упирала свои щиты кромкой на шлемы второй шеренги, удерживая при этом щиты под небольшим восходящим углом к плоскости. Последующие ряды поступали также, как третий. Что позволяло очень хорошо прикрыть отряд от обстрела с одного фронта и сверху.
Глава 2
863 год, 3 января, Гнездо
— Шо, опять?! — Выдал Мал, когда увидел Ярослава, заходящего к нему на подворье с крайне задумчивым видом. Он всегда таким приходил, когда полнился идеями… теми, которые кузнецам нужно было потом реализовывать.
— Не опять, а снова, — машинально поправил его наш герой.
— Что в этот раз задумал?
— Шлемы.
— Так есть же. Во — весь арсенал ими забит.
— То деревянные. А я настоящие хочу. Кованные.
— О-хо-хо… — покачал головой Мал. — Я тоже хочу. Веришь? Но ты хоть представляешь, какая это морока?
— Никакой мороки. Я все продумал… — подмигнул ему Ярослав, вызвав у того лишь тяжелый вздох, наигранный, безусловно.
Сам Мал безгранично гордился тем, что конунг приходит именно к нему со своими задумками. Но все равно — это игра в утомленного и замученного ему нравилась. Дескать, «опять ты со своими глупостями», которые, впрочем, сам Мал ценил крайне высоко.
Кольчуги мало-мальски делались. Хорошие кольчуги. Да не германского образца, а римского с характерными наплечниками.
Зачем были нужны эти наплечники? Не секрет. При столкновении с местными племенами основной техникой нанесения урона был удар топором сверху, через щит или удар копьем туда же. Изредка орудовали мечами, но били ими опять-таки — с верхней полусферы, норовя поразить голову и плечи. То есть, также как германцы и кельты прошлого. При отражении натиска конницы была та же самая проблема — удары со стороны верхней полусферы. Да и стрелы с прочим метаемым мусором тоже летели по ниспадающей траектории. Вот и выходило, что шлем и плечи — самые нагруженные в плане ударов участки. Во всяком случае, в плотном, хорошо организованном строевом бою с большими, крепкими щитами. И поразмыслив над тем, как это все компенсировать, Ярослав не придумал ничего лучше, чем применить уже отработанной обширнейшей военной практикой прием. То есть, ввести римский тип кольчуги, наплечники которой формируют двойной слой колец на плечах, спине и отчасти груди.