— Вот тварь, — невольно покачал я головой. — Всё гадит и гадит, чего ему не живётся спокойно?.. Ладно, вижу, ты офицер, владеющий нужной информацией, так что давай рассказывай. До темноты времени немного осталось, а мне вашего крота ещё навестить нужно, допросить. Сам всё расскажешь, или мне к пыткам приступить?
Тот усмехнулся с презрением и стал делать челюстью глотательное движение, поле чего в изумлении уставился на меня. Усмехнувшись, я показал ампулу, спросив:
— Это ищешь? Дураком меня не считай, думаешь, я оторвал тебе воротник с одной ампулой и не проверю полость рта? Нет, парень, пока всё мне не выложишь в мир иной ты не уйдёшь.
С немцем, а тот был чистокровным немцем, я провозился около часа и к своей радости добыл всю нужную информацию. Выяснил что тот из наркомата действительно крот, завербован был ещё во время революции, где у него люди на подхвате, радист-шифровальщик и как он выходит на связь. Прибыл он в Москву вчера ночью, с бомбардировщика совершил выброску, что совершают налёт на Москву, да-да первые уже случались и такие налёты стали довольно частым делом. Так вот высадился он вчера ночью в Подмосковье, на попутке добрался до столицы, вышел на крота, тот отправил своего личного водителя в военкомат, пусть отдаёт долг родине, а на его место взял этого резидента. Тот напряг все возможности и даже лично решил пообщаться со свидетелями. Ту свидетельницу он опрашивал под видом сотрудника ГБ в штатском. Ну и про родственника узнал, брат-близнец тот оказался. Задание у резидента было такое, найти всё, что известно обо мне, особенно описание внешнего вида, видно хотят сравнить с тем, что Гриша дал, убедится, что я это я и если не удастся склонить к сотрудничеству, то ликвидировать. Кстати, когда Гришу спросили, пойду ли я на сотрудничество с Германией, тот чуть живот не надорвал от смеха и с уверенностью сказал что нет, не пойду. Знает меня гнида, правильно ответил. Теперь я знал, где он находится и решил встретиться с ним, потолковать по душам, пока он не окочуриться. Ловушка? Конечно ловушка, и резидента этого прислали именно для этого, но я останавливаться не собираюсь. Нужно действовать.
Оставив тело резидента в кустах, у того сердце не выдержало интенсивного допроса, хотя оно у него ранее было крепким, но болевой шок мало кто переживёт. Мне его даже добивать не пришлось. Так вот оставив тело резидента со всеми документами в кустах, документы оставил, чтобы сотрудники милиции поняли кто это, я вернулся в машину и поехал к складам. Там снова оставил легковушку на соседней улице, переоделся на складе под городского парня, очки не забыл и, вернувшись к машине, поехал к наркомату. Надеюсь тот всё ещё там, не смотря на позднее время. Резидент сказал, что тот должен ждать в кабинете его возвращения, делая вид, что занимается служебной работой.
Комендантского часа в Москве ещё не было, врага вблизи столицы не имелось, поэтому я спокойно в начавших сгущаться сумерках доехал до наркомата. К сожалению, я не успел, или на счастье опоздал. Того крота как раз выводили из здания и сажали в «чёрный воронок». Как на него вышли я не знаю, но думаю из-за меня. Брал-то я его водителя на глазах двух десятков человек, номер наверняка запомнили и позвонили куда надо, вот и вышли на него. Вот только как раскололи, тот большевик старой закалки, просто так бы не стал себя сдавать?
Положив обе руки на руль, я задумчиво смотрел, как подъехало к зданию ещё две машины, одна из них «полуторка», и их покидают бойцы в форме НКВД, беря здание по контроль, внутри видно работали следователи. Машина была засвечена, поэтому покинув её, хлопнул дверцей и неторопливо направился вниз по улице. К наркомату я не подъезжал, как раз с улицы и наблюдал за всем тем, что твориться у здания, так что меня не засекли. А машину наверняка быстро обнаружат, если не сейчас, то утром точно.
Ушёл я недалеко, нашёл припаркованную легковушку, ту что с брезентовой крышей, прототип «Форда», кабриолет, но с поднятой крышей, и угнал её. Это было легко, если бы не темнота справился бы быстрее. За минут запустив движок, больше возился внутри, искал кнопку стартера, поехал к радисту. Вернее радистке. Женщина работала пекарем в одной из районных пекарен и по совместительству была радисткой. Та была дома вместе с семьёй, мужем и двумя детьми, поэтому выкрасть её было сложно, но у меня получилось. Та в туалет пошла, вот я её по пути и вырубил, забросил на плечо и отнёс в машину. Жили они в своём доме, поэтому у меня всё получилось. От её дома мы поехали за город, сложно, но возможно, за эти дни я присмотрел возможность, как незаметно покинуть город на своих двоих и на машине, вот одним из маршрутов и воспользовался. Потом заехали за радиостанцией, я распотрошил схрон, забрав то, что мне пригодиться, и женщина под моим присмотром отбила радиоцентру Абвера шифровку. Короткую. Там сообщалось, что резидент серьёзно ранен и засвечен, однако ему удалось получить важные сведенья о «Плохише», мне такую агентурную кличку дали, видать Гайдара читали, и требуется его эвакуация. У немцев было шесть точек, где возможно посадить самолёт. Я выбрал третью, поляну в лесу в Подмосковье. Самолёт прибудет туда завтра в полночь. Подсветка стандартная, четыре раза мигнуть фонариком и зажечь три костра.
Я внимательно следил, как радистка отбивает шифровку, чтобы та не дала условный знак. А знак был, подтверждающий, что та работает без давления и без присмотра, был отослан. Потом как только она закончила, ударил её ножом под ребро, достав до сердца, подарив лёгкую смерть. Обещал и обещания нужно выполнять. К сожалению не смотря на то, что я сам неплохой радист, отбить шифровку я не мог, немцы сразу распознают чужую руку, именно поэтому я и решил использовать их радиста. Ну а то, что подарил ей лёгкую смерть, так ведь обещал, хотя сам считал, что она её не заслуживала. Лучше местным передать, те уж её загнобят так загнобят, света белого невзвидит. Завербовали её в тридцать третьим за связь с немцем на стороне. Второй ребенок, кстати говоря, был от немца, муж об этом даже не подозревал. Сам он занимал не слабую должность в Коминтерне, но был не приделах. Ну и обучили её чему нужно. Много чем она нагадить успела, активно работая на немцев, так что заслужила. Можно было конечно её сотрудникам Берии передать, но она могла выдать координаты посадки самолёта, так как сама расшифровывала ответ, а позже передавать, у меня не было времени. В общем, сделал я всё правильно.
После этого покинув старый заброшенный сарай, откуда и велась передача, оставив всё как есть, я посмотрел на огоньки небольшого села, что находился в двадцати километрах от Москвы и направился к машине. Полуразрушенный сарай этот находился за околицей села, так что нам никто не мешал, и я надеялся, что труп с радиостанцией всеми кодами и шифровками обнаружат быстро. Мы работали довольно долго с одного места, должны были запеленговать. Только ответ немцев я уничтожил, сжёг бумажку. Не нужно местным знать, где я буду ждать самолёт.
Вернувшись в Москву, я бросил машину на первой же попавшейся улице и, пробравшись в выбранный садик, спокойно уснул, дав установку пробудиться до прихода первых работников садика.
Когда в небе послышался звук авиационных моторов транспортного «Юнкерса», я довольно кивнул. Поверили и направили для эвакуации самолёт. Когда тот приблизился, я четыре раза помигал фонариком и, подхватив факел, побежал к кострам, поджигая их один за другим. Это было не трудно, все костры я облил бензином и набросал туда ненужные тряпки. Горело хорошо.
Моторы сменили тональность, и я понял, что транспортник пошёл на круг, сбрасывая скорость. Высота у него и так была небольшой, с километр и вот теперь немецкие лётчики готовились к посадке. Они-то к посадке, а я к захвату транспортника. Живыми они мне были не нужны. Разве что штурман или первый пилот, чтобы расспросить о предполагаемом маршруте полёта при возвращении, и где их ждут. Сам я транспортником решил воспользоваться для одной цели, покинуть территорию Союза, перелететь линию фронта и направиться в Германию. Вернее в Австрию, где в одном из сверхсекретных бункеров держали Гришу, он там с немецкими учёными начал работы по созданию баллистических ракет и ракет другого применения. Как бы через несколько месяцев у немцев не появились машины вроде наших «Катюш». Вот такаю гниду воспитали в Советском Союзе в моём мире. Немцы говорят истинный ариец, Гриша про себя говорил «истинный украинец». Что тут ещё скажешь?
Сам сегодняшний день прошёл в обычном режиме. Проведя ночь в садике, я утром умылся и вполне спокойно и незаметно покинул это здание. Позавтракал, потом до шести вечера провёл в библиотеке, стараясь не замечать знаки внимания Марии, похоже та созрела, но под конец всё-таки не выдержал и пару раз приласкал её в одном из кабинетов, где хранились раритетные журналы. Обедал и ужинал я тут же в буфете.
Вечером, закончив с письмами Сталину, заклеил конверты, написал, куда и для кого, после чего последний раз помиловавшись с Машей, уйдя в сторону от разговора переночевать сегодня у неё, попрощался и бросил конверты в почтовый ящик. В фойе был большой почтовый ящик для писем, вот туда я все конверты и бросил. Причём из двенадцати конвертов только в одиннадцати была техническая документация по совершенствованию технологий и оружия, в двенадцатом сообщение о том, что Гриша нашёлся, где он находится, а так же предупреждение что я отправляюсь за ним. В общем если я не справлюсь, работа по его ликвидации ляжет на плечи советских нелегалов и разведчиков.
Покинув библиотеку, я подошёл к телефону-автомату и бросил в приёмник три копейки и попросил телефонистку набрать номер дежурного Наркомата Внутренних Дел:
— Алло. Я видел человека, что вы ищите, Артура Александрова. Он в фойе Ленинской библиотеки кидал в почтовый ящик какие-то конверты… Кто это? Это Аноним, — ответил я и положил трубку.
Ну вот, сейчас сюда примчится дежурная группа, извлечёт конверты, то есть на сторону они не уйду, и отправят их куда надо. Да и я буду спокоен. Отойдя от телефона, я подошёл к «Газ-А» служебной машине директора библиотеки и вырубил водителя. Потом оставил его лежать на тротуаре и поехал к складу. Эта машина мне уже была знакома, тот самый фаэтон, которым я пользовался ночью для перевозки радистки. Так что управление я знал. На складе забрал все свои вещи, погрузил велосипед внутрь, теперь не пришлось ехать с одной открытой дверью, уместился полностью, и покинул Москву через один из разведанных маршрутов. Пришлось ехать по берегу реки, то есть по бездорожью, но я благополучно миновал все посты и, выехав на дорогу, через пару часов был на месте и стал подготавливаться к встрече. И ветки натаскал для костра, и бензин слил из бака и всё остальное. В общем, дело осталось за немцами, прилетят или нет. Выяснилось, что прилетели и теперь я стоял в ожидании на опушке и поглядывал как после второго круга «Юнкерс» коснулся поверхности поля и сбрасывая скорость, стал тормозить, ревя моторами.
С тем, что день прошёл спокойно я немного погорячился. Стоит описать ещё про один случай, который надолго выбил меня из равновесия и заставил задуматься. Когда я загнал машину в лес, и стал готовиться к приёму немецкого транспортника, то ошарашенно заметил как по полевой дороге в сопровождении двух «Зисов» набитых бойцами НКВД и двух легковушек, неторопливо проехал микроавтобус «Форд-Транзит». Не местный. В моём мире, когда я ещё лежал без ног, такие микроавтобусы только-только начали спускаться с конвейера. Естественно я схватил велосипед, котомку с биноклем и рванул за ними. Меня заинтересовало, откуда взялся этот современный для меня автобус, который был спроектирован только для асфальтированных дорог.
Те уехали не так и далеко, километра через четыре встали, всего в полкилометра от опушки, что позволило мне взобраться на вершину дерева и в бинокль наблюдать, что будет дальше. А вот что было дальше, удивило меня так, что я чуть не свалился с вершины дерева. Водителем микроавтобуса оказался парень моих биологических лет, пятнадцать на вид, не больше. Ещё с переднего пассажирского места вышел командир ГБ, но в каком звании он был не рассмотреть, далековато, но и так понятно, что не ниже майора. Он-то и стал командовать, чтобы бойцы окружили этот участок поля цепью. Так вот, этот парень, одетый в привычные для меня одежды, то есть в синие джинсы, белую футболку и белые кроссовки выпустил из салона микроавтобуса семь малолетних детей, старшим не больше шести-семи, уверен в этом, младшим около трёх-четырёх. Потом парень что-то сделал рукой и раз, микроавтобус пропал. Я даже глаза несколько секунд тёр, водитель и пассажиры на месте, а транспортного средства нет. Исчез. Потом парень и командир общались минут десять, пока детишки играли вокруг. Там было две пары близнецов, мальчишки и девчата, и другие дети. Моё внимание особенно привлекла одна девчушка, что всё жалась поближе к парню, светловолосая кроха лет пяти на вид. Когда она тряхнула пышной гривой волос, я с изумлением понял что у той остроконечные эльфийские уши, да и разрез глаз немного отличался от человеческого.
Я был настолько ошарашен, что не сразу заметил, что парень, посмотрев на наручные часы, начал донага раздеваться, да и детей раздел. Одежда и все их вещи тоже куда-то пропали. Потом он посадил двоих детей себе на плечи, взял в охапку ещё несколько, остальные держались за него, те что повзрослее, и направился в чистое поле, после чего исчез под моим недоумённым взглядом. Что я только что видел, я так и не понял. Что это вообще было?
Вот сотрудники НКВД недолго тут были, оставив одну машину с десятком бойцов, видимо на случай возвращения, остальные уехали. Вот так вот. Я ещё минут сорок сидел на ветке, глухо ругаясь. Не сразу, но я сообразил, что этот парень умеет ходить между мирами и если бы у меня была такая возможность, я бы с ним состыковался и ушёл с ними, но поздно, поезд ушёл. Спустившись вниз, я грустно побрёл к нужной поляне. То, что я видел на том поле, надолго выбило меня из колеи. Более-менее пришёл я в себя, лишь когда услышал звук авиационных моторов. Что бы там ни было, но у меня были запланированы свои дела и бросать их, я не собирался. Гриша ждёт.
Когда самолет, сбрасывая скорость, приблизился к опушке, и стал, пока была инерция, разворачиваться, чтобы сразу можно было идти на взлёт, я покинул деревья и побежал к открывающейся двери. Тут всего метров сто было, спринтерский забег. Встречал меня или борттехник или стрелок с пистолетом в руках, он первый и умер, получив пятнадцать сантиметров стали в грудь, а я, забежав в салон, открыл огонь с обеих рук.
Первый выстрел был в мужчину в лётном костюме, что сидел на десантной скамейке с санитарной сумкой на коленях, видимо медик для резидента. Потом в стрелка и в пилота. Тот, что мне открывал, оказался вторым пилотом или штурманом. Не знаю, кто это был. Летуна я подранил, специально в мягкое место стрелял, чтобы не повредить приборы и пуля осталась в теле. Проверил тела на предмет подранков и, подойдя к кабине, вытащил из кресла стонущего пилота. Дальше просто, допросил его, заглушил моторы, изучил приборы и выслушал объяснения пилота, как пилотируется этот самолёт, в принципе никаких сложностей. После чего допросил на предмет маршрута и где конечная посадка, потом уж добил. Обыскал все тела на предмет трофеев, они были, но мелочью, и сложил тела в десантном отсеке. Потом сходил за своими вещами и велосипедом, помыл сиденье пилота от крови, да и вообще протёр пол от крови.
На всё про всё ушло полчаса, наконец, захлопнув дверцу, я прошёл в кабину и, запустив двигатели, провёл предстартовую подготовку. А после недолгого разгона поднял эту машину в воздух, направившись в сторону линии фронта. Карта с нанесённым маршрутом у меня имелась, это радовало.
Внимательно отслеживая свой полёт, приходилось подправлять курс, так как машину сносил крепкий боковой ветер, я всё думал о том парне с детьми. Кто он? Как тут оказался? Где научился ходить по другим мирам? Сплошные вопросы и ни одного ответа.
Долго я об этом не размышлял, всего чуть больше полутора часов, как раз столько, чтобы долететь от Москвы до линии фронта, а летел я, оставив Киев в стороне, на Украину, точнее под Новоград-Волынск, на один из полевых военных аэродромов что находился в тридцати километрах от линии фронта. Конечно, дальности у этого типа транспортников не хватит, чтобы сделать такой перелёт, но этой машины были дополнительные навесные топливные баки. Они и сейчас висят под крыльями, только пустые. Во время полёта к Москве топливо использовалось из навесных баков, только потом перейдя на внутренние. Это чтобы в экстренной ситуации их можно было сбросить, всё же не смотря на аэродинамические формы, те немного тормозили машину, ну и чтобы не остаться без топлива. Так что на обратную дорогу горючее было.