— Готов заплатить разницу, разумную. Бумаги из сейфа, отдельной статьей. Вы же понимаете, нам нужно в них разобраться. Но гарантирую — или они уйдут к вам, или ни к кому.
— На данный момент, это меня устраивает.
— Жду.
Оружие мы получили и переправили на Нежданный: военные дроиды амфибии, комплексы поверхность — воздух, ракеты поверхность-поверхность, глубинный управляемые бомбы. И даже старенький комплекс противокосмической обороны.
А бумаги из сейфа я отдал Конкуренту с условием, что он сам назначит за них цену. Там были мафиозные счета, списки чиновников на дотациях банды, предатели, стукачи… Схемы распространения наркоты и каналы их приобретения. Бумаги для спецов.
Получили неплохую сумму, на которую я опять заказал вооружение: патронов много не бывает, просто больше нельзя унести. Великая истина.
На атолл уходили на понтоне, эсбисты организовали безопасный коридор для его прохода и уходили на нем, предварительно хорошенько разграбив свой бывший пункт постоянной дислокации.
Нас осталось шестеро для прикрытия, на батискафе. Мы подняли еще один понтон, заякорили его на месте бывшего и передали в пользование остающимся ныряльщикам. Которые, уже за несколько дней, понастроили там халупы и были счастливы. Как только поступил сигнал о благополучном прибытии понтона на Нежданный, мы незамедлительно двинулись в путь. Оставив на искин связь с корпорацией, от имени беглецов эсбистов. Неплохую такую имитационную самоорганизующуюся программу мы создали с Тимом, бывшим диспетчером военной опорной станцией обнаружения и предупреждения, бывшим кибернетиком 5 ранга. Все бывшим, однако мастерство не пропьешь, как говорили на планете Грязь.
Прибыв на атолл сразу включились в работу, по моим расчетам у нас оставалось две недели, в лучшем случае. Ребятам ставили сети и базы, дроиды устанавливали оружейные комплексы, сразу под старт. Лирг крутился волчком, но справлялся. Юте уже помогали две девушки с Большой, а капсул, камер и кибердоков у нее прибавились. Поставил Конкурент. Процесс пошел и набирал ход.
В один из редких свободных вечеров, когда я любовался красивейшим закатом светила и не менее красивым восходом Старшей, ко мне подошел Гильт:
— Илич, ты не взял меня в столицу, почему?
Я повернулся к нему и посмотрел на парня, обычно невозмутимый, он волновался. Этот парень был гением системного управления, под его, внешне незаметным руководством, работы шли в нужном направлении и с необходимой скоростью.
— Это не твое Гильт. Конечно не удастся остаться чистеньким в нашей ситуации, но у тебя свой путь. Отличный от нашего.
— Почему ты так считаешь?
— Сними блокировку Гильт.
Тут же на меня обрушился такой поток эмоций, что буквально придавил меня, причиняя физическую боль. Это был прямой потомок Древних.
— Спокойней парень, — имплант, переданный мне Тором при отбытии с Галактического портала, жег грудь. Я его снял и передал Гильту.
— Возьми это твое, имплант засветился каким то… торжественным светом.
— Это подарок отца, его имплант с ментослепком.
— Нилот жив?
— Не знаю он ушел на ту сторону, доберешься до Тора на Галактический портал, он тебе расскажет подробнее. Думаю с имплантом это не составит труда. А у меня свой путь, часто по крови. Я ведь, был цифровиком, как и твой отец.
— Я догадывался, насчет тебя. А отец был цифровиком периодами, по 8-10 лет, а в промежутках Высокочтимый награждал его телом. В последний промежуток появился я, так рассказывала мама. Она погибла спасая меня и я оказался на Большой.
— Ладно разберемся с корпорантами и заглянем в планетарный портал. Я помню, где он. А от туда уйдешь к Тору.
— Слушай, Гильт, а ты не знаешь, где симбиоты Ушедших?
— Нет, мама их искала и не нашла… но они на Зифари.
— Ну ладно, поговорили и баиньки. Завтра работать, работать и работать.
— Илич они нападут, через пять дней.
Я внимательно посмотрел на Гильта, он был абсолютно серьезен: «Вот и кровь отца проявилась, вовремя».
— Мы будем готовы.
Глава 10 Белорусская ССР, г. Марьина Горка, 1969 год
Утро добрым не бывает, истинная правда. Выспался я отлично, в комнате на четверых был один. Город мне понравился, чистый, аккуратный с обилием людей в военной форме. Размялся и привел себя в порядок, перекусил в офицерском буфете работающим круглосуточно. Успел проехать по городку, запоминая расположение различных хозяйствований и военных объектов и в 7-00 постучал в кабинет капитана Валеева, как было написано на табличке прикрепленной к двери. Кроме капитана в кабинете находились три старших лейтенанта, Валеев их представил как командиров отделений. Командир первого отделения старший лейтенант Касимов Николай Махсунович, являлся также и заместителем командира отдельной группы.
— Лобанов, пойдешь на пробы, нужно посмотреть, что ты можешь или вернее сможешь. Время неделя. Николай это твой боец и ты им занимаешься вплотную. Недельку отделением покомандует Брагин. В следующий понедельник подашь мне рапорт, со всеми сопроводительными документами. Время пошло.
— Есть. Разрешите идти?
— Иди и не строй из себя бойца кремлевского полка.
Вышли из помещения:
— Так, Лобанов, нам на аэродром. Медкомиссию когда проходил и где?
— Полторы недели назад в Главном военном клиническом госпитале имени Н.Н. Бурденко.
— И как?
— Без ограничений.
— В данный момент проблемы со здоровьем есть?
— Нет.
— Ну и ладушки. Вот это и есть твой зверь, дашь мне за руль? — он с явным восхищением посмотрел на цундапп.
— Без проблем.
Он завел мотоцикл и тронулся с места очень умело. Практически не подлаживаясь, будто ездил на нем не один год. Я подумал: «Свой человек.» Приехали в санчасть, где меня быстро, но тщательно осмотрели и сняли кардиограмму.
На аэродроме подъехали к ангару, службы ВДП, к укладочной.
— Старшина сверхсрочной службы Дубровка Захар Капитонович, ветеран части, служит в ней со дня основания, — представил старшего инструктора Касимов.
— А это наш новый боец, зачислен в штат группы, лейтенант Лобанов Алексей.
Дубровка, невысокий будто исхлестанный ветрами мужчина лет сорока, как то неопределенно посмотрел на меня и сказал:
— Ну и что?
— Полный дневной прогон, — туманно ответил Касимов.
— Сколько прыжков, где, из чего, с какой высоты, тип парашюта? — обратился ко мне Дубровка.
— Шесть, на курсах «Выстрел», АН-2, тысяча метров, Дуб.
— Для кого Дуб, а для кого Д-1-5У, ворчливо сказал старшина.
— Так точно, браво вытянулся я.
— Шустер, — и лицо старшины осветилось простецкой и доброй мужицкой улыбкой.
— Пошли укладывать… Дуб. А ты Махсунович, с нами? Я сейчас пойду пристрелкой.
— Да ну на… грязной тачкой ручки пачкать, это ваше дело прыгать, наше стрелять.
В укладочной Капитоныч снял сумку с полки и вытряхнул из ранца парашют. Когда я его уложил, под его внимательным взглядом (кое где заставлял переделывать), подобрал мне оранжевый комбинезон, высокие на шнуровке ботинки с толстой подошвой, мягкий десантный шлем и закрепил нож стропорез в кожаных ножнах.
У Ан-2ТД уже находилась группа в девять бойцов с выпускающим.
— Валентин, я пойду пристрелкой, он мясом.
Валентин внимательно осмотрел мою экипировку и просто кивнул. Взлетели прыгнули, нормально. Опять уложил, взлетел, прыгнул и так шесть раз до обеда, шесть после и четыре после ужина. Касимов, с моего разрешения, укатил перед обедом. При этом так виновато смотрел на меня, что Капитоныч фыркнул.
У него Ява-350, так я подозреваю он с ней спит, а не с женой.
После ужина подкатил Касимов и уже внимательно смотрел за мной и моими прыжками, а затем отвез меня в санчасть на обследование. Там меня проверяли часа три, начиная кардиограммы и закончив ею, взяли кучу анализов. Было видно, что это их привычная работа и дело они знают. В конце ответил на вопросник пунктов на двести и Касимову сказали, что отчет будет завтра доставлен в канцелярию, с утра. А мне надавали горсть таблеток с указаниями по их применению, заставив сразу принять, примерно пятую часть.
Касимов довез меня до общежития, напоследок погладил мотоцикл и попрощался, сказав:
— Завтра в 7.00 в канцелярии.
Заснул я сразу, только голова прикоснулась к подушке и утром поднимался тяжело. Вышел на улицу, пробежался пяток км, размялся, привел себя в порядок, поел и принял положенную дозу таблеток. В 7-00 был на месте. Валеев рассматривал документы, принесенные посыльным с санчасти и переговаривался с Касимовым, предложил присаживаться и спросил:
— Ну как попрыгал?
— От души.
— И для души, наработал на проценты к жалованию за прыжки. Сейчас к врачам, они тебя еще до обследуют и сюда, Семеныч, старшина, подберет тебе пару камуфляжа второго срока. Сегодня стреляешь. Это главное для нас, прыгать это десантникам.
— Разрешите идти.
— Иди, только строевым не шпарь.
Отношение ко мне отцов-командиров немного изменилось, к лучшему. В тире стрелял в из ПБ (6П9 — пистолет бесшумный, Макаров в принципе), причем инструктор, капитан, по изгалялся надо мной вволю 10, 15, 20, 30, 50 метров, на скорость, сдвоенным, лежа, с колена, разворачиваясь и все время, что то отмечал в журнале. В конце заставил меня разобрать пистолет и бросил детали прямо на землю, а меня заставил отжаться от пола пятьдесят раз в хорошем темпе. Затем включил секундомер и погнал собирать пистолет и отстрелять три обоймы на 10, 20 и 30 метров. Потом с левой руки, с двух рук и лицо его приобретало все более недоуменное выражение.
Ближе к обеду, когда я чистил стволы, подошел ко мне и спросил:
— Ты из спортсменов?
— Нет, но из короткоствола стреляю с детства.
— Из каких, пистолетов.
— Однозарядный самопал, люгер, вальтер.
— Эхо войны?
— Севастополь.
— Ну тогда ясно, а то еще немного и я бы поверил, что крокодилы летают. Свободен, Касимов, отчет будет утром.
Сказал он подошедшему старшему лейтенанту.
— Ну теперь можно и поесть. Война, войной, а обед по расписанию. — сказал Касимов.
В оружейной комнате он достал из шкафа, чудное оружие, АКМ с откидным прикладом и подствольником с пистолетной рукоятью рукоятью:
— Это бесшумный стрелково-гранатометный комплекс «Тишина», состоит из автомата АКМС с глушителем ПБС-1 и бесшумного подствольного гранатомета БС-1 (РГА-86). Вышибных патронов в рукояти гранатомета десять, калибр гранатомета 30 мм, граната кумулятивная. — начал инструктаж старший лейтенант.
— Это прибор бесшумной стрельбы, навинчивается на ствол автомата вместо тормоза-компенсатора. Смотри — это неполная разборка, вот — сборка. Повтори. Норма. Иди в каптерку возьми РД, загрузимся боеприпасом.
Под моим умоляющим взглядом, Касимов дал мне еще второй цинк 7,62х39, всего более 1300 патронов. Выдал 20 практических гранат и столько же вышибных патронов. Вес РД потянул за тридцать килограммов.
Поехали на стрельбище и там я оторвался, по полной. Хватило пары магазинов привыкнуть к оружию, стрелял на 100 и 200 метров с ПБС и с дульным компенсатором А из гранатомета на 150 метров. Прервались мы только на ужин. Сжег весь боезапас, Касимов смотрел на меня с усмешкой, зато инструктор с явным одобрением.
— Я думаю с Кирилловым вы споетесь, тот такой же фанат. Только бы попалить, — сказал Касимов.
— Кириллов, это кто?
— Это лучший снайпер бригады и не только. Завтра с ним пойдете на стрельбище. А теперь чистить оружие, сдать старшине.
— Слушаюсь товарищ старший лейтенант.
— Сдашь оружие, пойдешь в санчасть, там опять с тобой поработают. Ничего, мы все это проходили.
Спал я крепким сном младенца, наигравшегося вдоволь своими игрушками.
Утром капитан Валеев прочитал отчеты и чему то усмехнулся, Касимов ответил ему такой же понимающей усмешкой:
— Я думаю бате придется раскошелиться на Белорусский бальзам.
— А то, Хохол никогда не ошибался.
И я понял, каким образом я оказался здесь — меня сдал старший инструктор снайперов на курсах» Выстрел». Тот самый хитрый хохол, с идентичной кличкой.
Сидевший с моими командирами лейтенант, явно из сверхсрочников, невысокого роста с непропорционально огромными мозолистыми ладонями, только скупо скривил губы, неподвижного лица. Странно, но я его только заметил.
— Поступаешь под начало лейтенанта Кириллова, — сказал Валеев. Козлик возьмете в парке, дежурный. Распоряжение зампотехом получено. Кириллов, Лобанов имеет права.
— Ну идем лейтенант, — сказал Кириллов, как то плавно поднявшись со стула, будто перелился из одного положения в другое. В парке пересели с мотоцикла на ГАЗ-69А, я внимательно осмотрел машину, попробовал ее на ходу и только тогда расписался в журнале за путевку. Кириллов явно одобрил, а что, уж это мой профиль. В оружейной мастерской Кириллов достал из сейфового ящика стандартно укомплектованную СВД и, явно облизанную индивидуально, снайперскую винтовку Мосина с длинным стволом 1901 года.
Приказал мне разобрать каждую винтовку, поочередно, приготовить к стрельбе и собрать. Ну, это мы проходили и могем, тем более он меня не торопил. Затем получили, боезапас, много — обрадовался хомяк моей души. Переоделись в камуфляж, ботинки с мягкой подошвой, и отправились на стрельбище, где представились руководителю стрельб и он определил нам две снайперские позиции на огневом рубеже. Сначала стреляли строго по командам, но когда рота отстрелялась и убыла, к нам подошел заместитель руководителя стрельб и разрешил стрелять по готовности. Пошло много веселей. Кириллов поправлял и подсказывал мне взглядами, реже жестами, сказав за все время стрельб, не более двух десятков слов. При стрельбе из СВД начали с двухсот метров, Кириллов сказал чувствуй и я не торопился со стрельбой переводя огонь с фланга на фланг сектора, согласно его указаниям. Затем начали стрелять на скорость, он поднял руки и загибал пальцы в спорадическую очередность номеров мишеней. Периферическим зрением контролировал очередность мишеней — и так десять серий. А к концу обоймы, вдруг сжал оба кулака. Я быстро пополнил магазин и отстрелял его весь, по десяти мишеням. Оказалось правильно.
Кириллов тоже записывал, что то в своем блокноте. Затем перешли на 400 метров и далее на 800. Я старался, как мог и наконец понял странность поведения общавшихся со мной военнослужащих. На Кириллове это выглядело наиболее выпукло — это были Профессионалы и им не нужно было ничего доказывать ни себе, ни кому другому. Абсолютно без всяких понтов — все четко, уверенно, по делу. Это были не бравые машины смерти, этакие Джеймс Бонды, из Альфы, Зенита…, трущихся возле больших звезд и лампасов. Это были труженики фронтовой разведки, их работа напоминала работу мастеровых высочайшей квалификации.
Работники войны, таких людей я мог понять, даже понимал. Из винтовки Мосина стреляли после обеда, начали с 800 метров и последний рубеж был на 1200 метров. Патроны на стрельбу 1000–1200 метров, Кириллов мне дал свои, 10 обойм. И видно было, что он ими дорожил — штучная работа.
Закончили уже в глубоких сумерках, стрельбой из СВД на 400 метров, с тем же прицелом ПСО-1. Помощник нервничал, но умеренно, на выходе я достал из рюкзака и отдал капитану бутылку коньяка Коктебель. Кириллов одобрительно кивнул:
— Слушай Лобанов, у тебя очень знакомые ухватки. Какая у тебя была последняя кличка?
— Старшина.
Здесь он поинтересовался: «А Семеныч, наш старшина, тебе не родственник? Одна ухватка.»
— У меня мужа тетушки зовут Семеныч.
И я увидел, как суровое и бесстрастное лицо Кириллова, прорезали лучики смешинок у всегда прищуренных глаз и это меня поразило. Правильно говорил участковый на Сахалине: «Правда она разная.» Так у меня появилась первая кличка — Старый и это у самого молодого в подразделении бойца.
Почистил оружие, отчитались за боезапас, сдали машину и из парка довез Кириллова до квартиры, в Марьиной Горке. А сам поехал по уже привычному маршруту: санчасть — общежитие.
А утром, опять у Валеева в канцелярии, разговор начался с меня: