— … не виноваты, — горячо закончил Армен убеждать нерадивого школьника.
— Окей, — не стал переспрашивать я о чём, это тут говорил собеседник пока я летал в эмпиреях, — договорились. Песни пишем, — я встал, решив закончить вдруг ставший неинтересным разговор. — Короче говоря, мне на студию звукозаписи пора, так, что увидимся в аэропорту.
Глава 3
Спустился на этаж ниже и зашёл к Севе, который жил вместе с Мефодием.
— Как вчера всё прошло? — поздоровавшись поинтересовался я у друга и извинился за то, что разбудил его.
— Да отлично всё было, — надевая брюки стал взахлёб рассказывать он. —
— А Мефодий где?
— Он с ребятами по магазинам прошвырнуться решили. Сувениры поискать.
— А ты чего не пошёл?
— Да и так сувениров полная тумбочка, — сказал он показывая на какие-то коробки, — это нам вчера всё подарили.
— Так говоришь нормально всё было?
— Да просто — высший класс! — жадно начал он рассказывать и от воспоминаний глаза у него просто горели. — Все аплодировали стоя! Потом, после просмотра, нас пригласили на сцену, где каждый актёр принимавший в фильме сказал всему залу несколько слов! Я тоже говорил! =И все кричали «браво», хотя и сыграл-то лишь маленькую роль! Представляешь! А когда спускались со сцены у нас у всех просили автографы, — горячо продолжал он. — А потом мы сели в автобус, но толпа нас не выпускала, а окружила и скандировала слова: «Молодцы»! даже милиции пришлось вмешаться и что-то говорить в мегафон, — сглотнул слюну вздохнул и с новыми силами, — и мы поехали в ресторан! Там стол был накрыт просто огромный! Наверное, такой же как тогда на свадьбе в Праге, только невесты не было, — сравнил Сева.
А я, вспомнив тот эпизод усмехнулся и поинтересовался: — А Коля «Крокодил» был?
— Нет, — замотал головой Сева, а потом заметив мою улыбку видимо вспомнил о ком это я тут толкую и засмеявшись сказал: — Тот, наверное, так из нокаутов и не выходит, — и спросил: — А ты-то куда вчера пропал? Тебя все искали весь вечер.
— Да, голова заболела, вот и поехал в гостиницу, — пояснил заболевший и вернулся к насущному: — Слушай Сева, сегодня все едут домой, — поправился, — точнее летят. Мне же нужно остаться тут ещё на пару дней и закончить недоделанные дела на студии. Так вот, как ты смотришь на то, чтобы остаться тут вместе со мной?
— Гм… Хорошо. Давай я останусь, — менее чем через полсекунды раздумий согласился мой безотказный друг. — Только нужно будет позвонить домой и предупредить, что задерживаюсь.
— Отлично, — обрадовался я такому решению клавишника, — значит провожаешь ребят. Проверяешь, чтобы никто ничего не забыл в том числе деньги и документы. Понял? Окей! А я сейчас еду на студию и встретимся мы тогда с тобой уже в аэропорту. Я сразу туда подъеду. Договорились?
— Да, — ответил Савелий и спросил: — Саша, а почему в титрах была не твоя фамилия а давида Хачикяна? Все же знают, что фильм снимал ты. Вчера актёры этот вопрос на банкете руководству задавали. Была ругань.
— А руководство, что?
— Оно говорит, что это произошло недоразумение. Что с тобой всё согласованно. И что всё будет исправлено, — он посмотрел на меня удивлённо и спросил: — а с тобой ничего не согласовывали?
— Ну как тебе сказать, — протянул я, — в общем-то согласовывали, но немного не то и не так.
— Ясно, — также протянул тот. — И что теперь будем делать? Чем я могу помочь?
— Не волнуйся и не забивай себе голову, ничего не надо, — ответил бывший великий режиссёр, — я всё решу и всё будет «Ок». Ты главное проследи за ребятами и актёрами, чтобы все были нормально собраны. Если, что, то звони Армену или мне на студию, Сейчас запишу номер, — достал из сумки листок бумаги и написав на нём несколько цифр протянул другу.
Вышел на улицу вздохнул свежим воздухом и пошёл в находившуюся напротив гостинице столовую, куда должен был подойти анкл Армен и объяснить без прослушки, что вообще творится?..
Взял себе твороженную запеканку с изюмом и кофе с молоком. Присел за свободный четырёхместный столик и не думая ни о чём сосредоточился на завтраке.
Через пять минут ко мне подсел Армен, который заказал тоже самое и деликатно произнёс: — Привет.
— Да здоровались уже, — напомнил ему его бывший «коришь» и перешёл к делу: — Ну так рассказывай, какого хрена вы записываете наш с тобой разговор? И главное для какой цели? Зачем?
— А, — отмахнулся собеседник, — это прихоть моего начальства. Они очень захотели послушать тебя, что ты будешь говорить, когда тебя спросят про деньги, — и видя моё непонимание пояснил, — будешь ли отрицать или нет.
— Хрен с ним с записью, психологи чёртовы, — понял я прихоти руководства, — а с фильмом что?
— Так я тебе всё объяснил про фильм, — удивился тот моему непониманию. — Как объяснил, так оно и есть… Насчёт денег ты говорил всё правильно, и я уверен руководство останется довольно твоими ответами, — он отпил кофе. — Я деньги тебе в Москве передам и всё.
— Да на х** они мне нужны? — вспылил бессребреник. — Я же тоже тебе пояснял, что без правдоподобного объяснения, это «не катит», — и добавил: — А вообще спасибо, что хоть «не завалили», — видя удивление компаньона пояснил: — Как там говориться-то: нет человека нет проблем?
— Да ты что?! — аж поперхнулся визави. — За кого ты нас принимаешь?! Мы же порядочные люди.
— Хорошо, — согласился я, заминая новую речь, которая вот-вот должна была последовать из уст собеседника. — Тогда с вас машина типа жигули, гараж рядом с бабушкиным домом в Москве и дача в Алуште рядом с морем.
— Эээ, — изумлённо проговорил Армен.
— И никакие не «эээ», а нормальные условия. Наверняка в тридцать тысяч уложитесь.
— А если нет? Я не знаю сколько стоит дача в Крыму?!
— Ну если не хватит, то добавите из своих, — улыбнувшись всемилостивейши разрешил я. — Мама всегда говорила, что дача в Подмосковье — это хорошо, однако и на море иногда съездить отдохнуть нужно и полезно.
— Я тебя понял, — отошёл от шока визави, — только нужно подумать, как это лучше решить. Наверное, вряд ли получиться всё это сделать сразу. Вопросов много возникнуть может.
— А и не надо сразу, — решил помочь собеседнику великий стратег, поёрзав на стуле. — За песни для мужского вокала — машина, для женского — гараж, ну а за сценарий для фильма — сам Бог велел мне домик с небольшим участком соток на двадцать подогнать. Ведь фильм — это не просто фильм, а шедевр от нашей республики едущий на кинофестиваль! Разве я не прав?
— Неплохо придумано, — одобрил Армен улыбнувшись и похвалил, — молодец! Я думаю, что так можно будет это обстряпать.
— Отлично, тогда я поехал, — сказал довольный я поднимаясь со стула, но был остановлен.
— Подожди, тут такое дело. Как думаешь, что нам делать с актёрами? Дело в том, что они могут всё рассказать.
— Не знаю Армен, — искренне ответил я. — Я сам думал об этом. Вот честно, я просто не знаю, что теперь делать. Твоему начальству, нужно было бы просто поговорить со мной и фильм бы мы сняли с Давидом вместе, а теперь, — я развёл руками, — даже не знаю, — и подсказал, — пусть твоё начальство думает тем же местом, каким и отдавало такое нелепое указание.
— Оно приказало думать мне, — вздохнув ответил собеседник и тоже поднялся из-за стола. — Там моя машина стоит, хочешь отвезу тебя в студию.
— Не надо, я сам доберусь, чего тебя напрягать-то, — ответил его собеседник и открыв сумку, потому, что кое-что вспомнил, добавил: — Тем более я ноты в номере забыл, — и вместе с компаньоном пошёл в гостиницу.
На самом деле в номере я забыл не ноты, а коньяк, для голоса, ведь мне предстояло сегодня записывать вокальные партии, а к сожалению, без «бафа» я нормально спеть категорически был неспособен. Не успел зайти в апартаменты и положить два флакона в наплечную сумку, как в дверь постучали и отдалённо знакомый голос произнёс:
— Алэксандр, можно к тэбэ?
— И кто же у нас там? — подойдя к двери риторически произнёс я и открыв дверь на секунду обалдел от стоящего за ней персонажа, а затем резко отпрянул назад и принял боксёрскую стойку, прикидывая какой рукой бить первой и сильно ли «ломать» гражданина или всё же слегка?
— Саша, я с мыром прышол, — сказал гость подняв руки на уровни груди и повернув ладони ко мне, тем самым, как в древние времена показывая, что не вооружен, — проста погаворыть.
— О чём? — поинтересовался я опустив свои руки, однако не расслабился и был начеку.
— Мэня дядя послал поговорыть с тобой.
— И кто у нас дядя? Кто-нибудь из городского комитета?
— Нэт. Это другой дядя. Меня дядя Давид послал. Он просыт, чтобы ты его выслушал.
— Гм, — задумчиво произнёс я, удивляясь такому количеству разных дядь. — Это я его машину, тогда на горе, немного «рихтанул»?
— Нэт, — поморщившись ответил Саркис. — Это машина была того, кто из Горкома, а это режиссёр.
— И, что ты ему сказал о том казусе?
— Сказал, что кырпыч упал, что ещо я мог сказать, — пожал плечами собеседник.
— А он, что? — вновь полюбопытствовал я.
— Накрычал и сказал, чтобы машину починил.
— А ты?
— А что я?.. Нэт у мэня стоко дэнег, — сказал тот расстроенно мотнув рукой. — Там на пятьсот рублэй рэмонта.
— За багажник? Гонишь? — удивился я таким ценам.
— Там крылъя эщё «поехали», рэсора, амартизатор, стэклло и ещё что-то, — перечислил гражданин, морщась, а затем вновь махнул рукой, произнёс: — Да ладно, грузчиком поработаю нэмного и всо сдэлаю, — и вернулся к насущному разговору, — Ну так, что? Можэшь поговорить с дядей Давидом?
— А о чём?
— Я нэ знаю, но догадываюсь, что о фэлъме. Он пэреживает очэнь, — пояснил визави. — Ну так, что…
— А почему бы и нет?! Давай поговорим, — ответил я и поинтересовался: — А где он?
— Он в нэзу ждёт. Боялся, что ты на нэго обыдился сыльно и думал, что нэ захочешь говорыть. Ну так я его зову?
— Зови, — великодушно разрешил добродушный хозяин апартаментов и видя, как парень направился к лестнице окрикнул его. Тот остановился и обернулся, а я, подойдя к нему вытащив из кармана стопку денег, отсчитал пятьсот рублей и протянул их товарищу.
— Это на ремонт, — пояснил меценат, видя, как заблестели глаза опешившего Саркиса. — Всё же я был невольным инициатором произошедшего.
— Спасиба балшое! — прошептал тот, вероятно не веря своим глазам и взяв купюры стал их ощупывать, быть может ожидая фальшивки.
— Не за что, — великодушно ответил я и тут же серьёзным тоном напомнил гражданину: — Не надо больше к моим девушкам приставать. Договорились? Окей. Зови дядю.
— Так кто всё это замутил? — спросил я расположившегося на диване режиссёра Давида Эдуардовича Хачикяна.
— Началъник Армэна замутил! Сказал, чтобы я съездил прэсмотрелся к тэбе. Помог. А потом сказал, чтобы я подумал, как тэбя от этого дела отодвинуть.
— А вы чего?
— Да, чего-чего… Вечер уже был. Мы в ночь выехали и всю ночь ехалы. Я думал тут какой-то детский фильм снимают. Думал помочь чего надо и чтобы картина нормально получилась, он меня назначает рэжиссёром, чтобы я почувствовал ответственность и помог хорошо.
— А дальше…
— Я приехал, сматрю тут всё по взрослому, а нэ дэтский филм. Саркис мне звонил говорил про атёров известных, что с Москвы приехали, но плохо слышно было. А тут приезжаю и глазам своим нэ вэру… Потом сценарий прочитал и понял, что это нэ детский фильм совсэм. Хотел позванить и доложить, но нэ смог дозванится.
— А Армен об этом знал?
— Нэ знаю, я ему нэчего нэ говорил. Мнэ его начальник дал задание вот и всо.
— И что вы?
— А что я?! Я решил отказаться от этого. Тут же вэликие актёры! Как это тебя отодвинуть?! Всэ же сразу узнают! Скажут все, что Давид нэ честный чэловэк, — сказал он вновь замахав руками и клятвенно заверил: — А я чэсный чэловэк! Чэстный! А потому вот и стал постоянно влезать в съёмку, думая, что ты мэня выгонишь и всо! Уеду, скажу, что выгналы и всо!! А тэ нэ гонишь, да нэгонишь! Я и так и этак, а ты нэгонишь и всо!.. Мнэ ужэ пэрэд людьми было стыдно, что я чушь говару и с совэтами пастоянно лэзу! А ты нэреагируэшь и всо! Думаю, раз нэгонит, то надо хоть снять чего-нибудь. Пусть отдахнёт немного малчик, за столом посидит, покушает хорашо. Вот и гавару, давай я в пэщерэ хоть снэму, тэбэ помогу. А ты сам потом пришол…
— Это прям-таки какая-то детективная история достойная пера Агаты Кристи получается, — в задумчивости прокомментировал я услышанное от коллеги.
— Навэрно ты прав. Дэйствитэльно дэтэктив получился, — поддержал меня Давид и глянув на своего племянника сказал: — Так, что нам тэперь с этим делать? Как выкрутытся?
— А какие Ваши предложения? — спросил пионер, предоставив более старшему гражданину озвучить свои идеи первым.
— Я нэ знаю, — растерянно отвалил Давид пожав плечами, — актёров надо как-то уговорить, наверное. Они вчера целый скандал на банкете чуть было не устроили. Говарят в Москве расскажем, как вы тут фильмы снимаэте и у детей их отбираэте.
— А другого выхода нет?
— Ты имеешь ввиду вырэзать мэня из титров и вставить тебя? — я мотнул головой в подтверждении его догадки, а он как будто бы ожидая этого затараторил: — Поверь, я вчера после сэанса им все уши буквалъно прожужжал этим. Просил, умалял, чтоб вырезали мэня нэ меэдленно и всо.
— А они, что? — заинтересовался школоло, видя, что и Саркису этот вопрос интересен.
— А они говарят, что уже нэльзя это сдэлать. Всэ видели. Все хлопалы мнэ как рэжиссёру, когда меня на сцене представлали. Короче нэльзя говорят уже всё повэрнуть назад и всо!
— Походу дела они правы, — протянул я, откинувшись на спинку дивана и стал думать, что же делать, почёсывая прыщик, вскочивший прямо по центру лба, как бы говорящий окружающим слова из поэмы Пушкина: «А во лбу звезда горит»!
Через десять минут полной тишины «Великий и ужасный» встал и посмотрев на гостей самонадеянно заявил: — Есть выход который устроит всех, — и тут же поправился, — сказав всех я чуть погорячился, — и пояснил, — я имею ввиду устроит всех кроме оного человека!
— Кого? — хором спросили родственники Хачикяны.
Я вздохну и направившись к выходу ответил, ткнув пальцем себе в грудь: — Меня.
— Ты уверен, что нет другого выхода? — спросил Армен после того как вкратце услышал мой план с прищуром разглядывая нашу «святую» троицу, пришедшую без приглашения к нему в номер.
— Ну а какой может быть ещё выход? Вырезать из картины Давида нельзя, он уже официальная персона. Что ещё? Попробовать убедить актёров, что всё снял Давид и предложить им за молчание скажем деньги? Вы думаете, что после этого всё будет шито-крыто? Поспешу вас разуверить. Этот самолёт не полетит…
— Идея действительно была такова… Ты, как сможешь убедишь актёрский состав, а мы со своей стороны поддержим это ценными подарками и денежными премиями, — рассказал «гениальный» план Армен присаживаясь в кресло.
— И всо выяснат! — неожиданно горячо заверещал мой коллега, нервно теребя край скатерти, постеленной на журнальном столике и пояснил свою сверх доходчивость: — А когда всо выяснат начнут искатъ виновных и крайним окажэтся бэдный Давид, — развивал он мысль говоря о себе в третьем лице, а затем показав рукой на Армена обличающее добавил: — А ви со своими в райкоме и Горкоме окажытэсь чистенъкими! — а затем закричал: — А я нэ хочу в тюрьму! У меня жена, дети и эщё одна жэнщина эсть! — после чего заплакав, — Да и вообщэ, у меня мама болэет! Мнэ нэльзя в туръму!!
Саркис бросился к рыдающему родственнику и глядя на нас стал его утешать, гладя того по плечу: — Нэ бойтэсь дядя Давид, вас посадят нэ надолго, — и обращаясь к Армену с надеждой, — да?!
— Ааа!! — закричал режиссёр в приступе форменной истерики.
— Успокойтесь Давид Эдуардович, — произнёс я через полминуты решив принять участие в судьбе «без пяти минут» «подсудного» коллеги, потому как мой компаньон никак не реагировал на происходящее, а сидел погружённый в свои мысли. — Никто не в какую тюрьму не сядет, — и посмотрев на Армена теперь уже я попросил подтверждения своих слов: — Ведь так?