Павел долго думал, всё так же стоя у окна. Это было не похоже на его порывистую манеру поведения. Потом он развернулся, подошёл ко мне и обнял.
— Спасибо тебе Константин. Ненависть и желание унизить графа затмило мне разум. Ты поступил правильно, но в следующий раз сначала посоветуйся со мной, когда захочешь провести подобную беседу. А то я уже начал сомневаться в твоей лояльности.
Я не ожидал от Павла такой взвешенной позиции. Надолго ли хватит его адекватности, наверное, знает только он сам.
— Скажи мне, зачем ты лезешь в дела церкви? Ты итак, показательно не религиозен, не соблюдаешь посты и почти не посещаешь службы. Но зачем тебе ссориться с попами? Даже я стараюсь не вмешиваться в их дела.
— Я посещаю воскресные службы, правда, не всегда. Остальное моё личное дело, молиться или нет. Что касается вмешательства, то вам, наверное, нажаловались на Варвару Головину. Она оказалась очень настойчивой в поисках исторических свитков и здесь я полностью на её стороне. В архивах и библиотеках церкви гниёт история России. Именно церкви и монастыри смогли сохранить письменное наследие наших предков. И если грекам и прочим иностранным агентам, окопавшимся в церкви, не нравится, что у нашего народа и вообще славян была своя история, культура и даже письменность до крещения Руси, то я буду с этим бороться. Нет подлинного величия страны и народа без знания своей истории. Пусть эта история не всегда выглядит красиво, особенно с точки зрения потомков. Но не этим мракобесам в юбках решать, достойная ли была история у русов во времена Святослава, Игоря, Олега, Рюрика, Гостомысла или князя Словена. Это наша история и попам нет до неё никакого дела. По приказу Петра немцы давно начали переписывать нашу историю, а многие и рады стараться отринуть исконное наследие Руси.
— Далёк я от таких подробностей и не ожидал увидеть в тебе такое увлечение всякими древностями.
— Причём здесь древности? Я понимаю, что историю пишут победители, но какое отношение к этому имеют попы? На определённом этапе становления русского государства церковь очень помогла. В первую очередь как духовный оплот, вокруг которого сформировался народ московский и далее русский. Более того, она и сохранила значительную часть нашего наследия. Но сами попы участвовали в разрушении культуры славян, перекраивая её под греческую веру и обычаи. Истории Руси гораздо больше тысячи лет и не были наши пращуры варварами и неумехами. Потому и важно сохранить как можно больше старых летописей. Именно по ним потомки будут делать выводы, был ли Рюрик норманном или полабским словеном. И зачем греки придумали нам кириллицу, если славяне уже имели своё письмо? Были ли половцы природными врагами или, наоборот, частью русского государства. И был ли Киев словенским городом до завоевания его варягами или хазарским, населенным неизвестным народом. И таких вопросов сотни. Варвара и её последователи, как из Академии Наук, так и обычные любители старины, хотят сохранить все эти тексты для потомков. Свою прямую обязанность я вижу в том, чтобы всячески ей помогать. И делаем мы это без ущерба для казны. Я выделил часть Мраморного дворца под работу архивариусов, вся работа оплачивается за наш счёт. Надо поместить древние летописи под стекло и напечатать как можно больше копий. А в будущем эту практику надо распространить и на историю других народов империи. Те же татары, черемисы, мордва, башкиры и чуваши такие же подданные Империи, как и русские. И сохранение письменных источников и разных преданий, сказаний, былин тоже будет полезно для потомков. А по-хорошему нужен государственный архив исторических летописей и находок. Можно музей открыть, назвать его Исторический. Пусть собирают древние летописи. Документы и артефакты, Заодно можно учредить архивный отдел, который займётся сохранением и дублированием нашего наследия.
— Тебе с женой не тесно в собственном дворце? — спросил Павел и засмеялся, — То фонд, то больница со школой, а теперь архивы. Ещё и сказки инородцев хочешь для потомков сохранить. Скоро в своём парке юрту поставишь и туда жить переедешь? — Павел опять начал смеяться.
Уф, кажется, пронесло. Император не такой дурачок, каким его изображали в моё время. Образования и широты взглядов ему хватало, только всё портил нервический и мнительный характер. Раз не зарубил все наши проекты, то дело теперь сдвинется и удастся сохранить часть истории, уничтоженной и пропавшей в моей реальности.
— Для фонда и архива выделено четыре комнаты, школе хватает трёх. Доктора Блинда и его ученика я переселил во флигель. Места хватит ещё и на батальон гренадер, — с улыбкой ответил я, — Нам нужна ваша помощь. Обещаю, что никаких книг, порочащих или бросающих тень на церковь, мы печатать не будем. Они могут выделить своего человека для согласования таких вопросов.
— Я издам указ о полном доступе к церковным архивам, это дело действительно нужное. А то привыкли всякие французы с поляками и шведами попрекать нас варварством и невежеством. Заодно пусть наши академики поработают на благо сохранения и изучения подлинного русского наследия. Создание музея тоже дело нужное, дам поручение, чтобы занялись этим непременно и подготовили доклад.
— Думаю лучше открыть музей в Москве. Там, где зарождалась наша держава, — делаю я предложение, — Финансирование мы возьмём на себя.
— Так тому и быть, — соглашается Павел, — Но финансировать музей будет казна. Теперь это дело государственной важности.
Павел, как всегда, быстро изменил своё мнение. Хорошо, что в нужную мне сторону. Сам не ожидал, что из очень непростой беседы выйдет столько пользы. Главное — не переборщить с просьбами. Но начало работы с церковными архивами это огромный шаг для русской исторической школы. Этого мало, много важных документов хранится в частных руках. Дам объявление в Ведомостях и пообещаю вознаграждение для тех, кто будет передавать свитки из личных архивов. А может, получиться обойтись без лишних затрат. Учредим какие-нибудь памятные награды, грамоты или почётные звания, с обязательной публикацией в Ведомостях и в нашей будущей газете. Историческое приложение к газете будет обязательно. В нём можно печатать фамилии меценатов, взгляды историков-любителей и много всего интересного. Страна, вернее, образованная часть публики, давно массово увлечена историей. Надо направить это полезное для страны увлечение в нужное русло, дабы не расплодились всякие криптоисторики и прочие любители подделок. А то Куликовская битва вроде была, а самого Куликова поля вроде как нет.
Несколько раз встречался с Астаховым. В основном занимались формированием ассортимента канцелярских товаров на ближайшие месяцы. Очень познавательные разговоры были с Ушаковым и Чичаговым. Интересно было услышать мнение адмиралов о состоянии флота и перспективах его развития. Хорошо, что у командующих сложились рабочие отношения. С армейцами особо не пересекался, пока нет в этом необходимости. Суворов уже отбыл в Западную армию, остальных генералов я знал плохо. В отставку его не отправили, что было огромным плюсом для армии и не только. Ушаков планировал уезжать после окончания Великого поста. Полномочий он получил много, а вот денег и прочих ресурсов ему пока выдали не в полном объёме. Обычная ситуация — планов громадьё, только забыли поддержать их деньгами.
Мы с Юлей почти каждый вечер посещали Александра. Перезнакомился со многими сановниками и придворными, куда же без них. Реципиент большинство этих людей знал, а мне приходилось запоминать десятки лиц. Что бы я делал без Юли?
Ещё один разговор, не предвещавший особых проблем, дался мне жутко тяжело. А ведь мне нужно было просто обсудить фигуру Деда Мороза, которого планировали задействовать на гуляниях в Новгороде и отношение к этому церкви. Митрополит Гавриил[2] оказался отнюдь не добрым и плюшевым карманным попиком. Человек очень умный и начитанный, член Академии наук и жутко влиятельный, к которому прислушивается даже Павел. Ещё он имел ко мне много вопросов и претензий. Насилу отбрехался, почему демонстративно игнорирую церковные службы. За длинный язык и непристойное поведение получил дополнительный список претензий и епитимью. В выражениях он особо не стеснялся, и я услышал несколько интересных речевых оборотов, которые забыты в моём времени. Также мне досталось за Головину, которая по его словам, нацелилась на разорение церковных архивов. В этой реальности меня ещё не отчитывали как нашкодившего школьника, но большая часть претензий была по делу. Впрочем, для Гавриила я этим самым школьником и являлся. Дед реально был крут и убедителен. Проняло меня хорошенько. Очень похожие ощущения были после общения с Императрицей.
Зато мои идеи с фондом, митрополит полностью одобрил и пообещал прислать своего человека для помощи. Оказывается, церковь тоже в меру своих сил помогает нуждающимся. Сейчас такие времена, что попы необходимы. Дед Мороз не вызвал у него никакого неприятия. Это же типа Святой Николай, наоборот лишняя пропаганда, которая церкви не повредит. Удивительно, но после моих рассказов о пользе бега, полностью одобрил моё увлечение. Как оказалось, Гавриил являлся сторонником гимнастики и физических упражнений. С этой стороны пообещал мне всяческую поддержку, ибо в здоровом теле, здоровый дух. В самом конце спросил про Архангела Михаила, оказывается, какие-то доброхоты уже успели донести. Рассказал сжатую версию в шуточном варианте, но Гавриил моего настроя не поддержал. Сказал, что не нужно шутить с такими вещами, даже если они привиделись. Прав он, забываю я о том, где нахожусь. Если в моём времени хватало религиозных фанатиков, готовых на любые жертвы и преступления, то чего говорить о нынешней эпохе.
В общем, расстались если не друзьями, то в некотором роде союзниками. Кто бы знал, сколько это отняло у меня сил, как моральных, так и физических.
Часть-2.
Всё-таки гормоны молодого тела дают о себе знать. Слишком я эмоционален и несдержан. Вроде юноша только по внешнему виду, внутри обитает человек в два раза старше, но заносит постоянно, и ничего не могу с собой поделать. В один из вечеров у Александра меня опять прорвало. Гостей было много, публика самая разнообразная. В основном беседовали, и наши дамы хвалились новыми играми. Траур и Великий пост не поощряли развлечений, поэтому ограничились показом и описанием новинок. Никто не собирался доводить ситуацию до абсурда, чтобы совсем перестать развлекаться. А разные ханжи держали своё мнение при себе. В этот день я больше общался с Павлом Чичаговым. Уж очень мне импонировали его идеи по преобразованию флота. Радовало, что адмирал не был идеалистом, а вполне себе приземлённым материалистом. Он не испытывал заблуждений о состоянии русского флота и предстоящих усилий по исправлению этого безобразия. Человек сам служил, воевал и по собственной инициативе поехал учиться в Англию. В свою очередь, я впитывал полученную информацию и дал адмиралу пару дельных советов по медицине, гигиене и питанию. Цинга была бичом современного флота, а сбалансированный рацион помогал её избежать. Англичане успешно борются с цингой при помощи лаймов, за что и получили это прозвище. У нас нет возможности обеспечить лаймами и лимонами весь флот. Но никто не мешает употреблять некоторые виды рыбы, чеснок, капусту, лук, яблоки, клюкву и пить заваренный шиповник. Сослался, конечно, на рекомендации доктора Блока. Этот вопрос очень заинтересовал Чичагова, он решил сам посетить Блока и получить более подробную информацию. Надо мне дока предупредить, что он теперь у нас ещё и эксперт по профилактике цинги, вот он обрадуется. Обсудили перспективы русского торгового флота и причину его фактического отсутствия. Александр сидел рядом и внимательно слушал наши разговоры. Что характерно, Нарышкина шарахалась от меня, как от огня и старалась со мной не пересекаться.
Мне очень понравилась оценка, данная Чичаговым, что без нормального торгового флота развитие флота военного есть сплошные убытки. Боеспособный военный флот есть продолжение флота торгового, который его полностью содержит, так видят ситуацию англичане. Александр удивился такой постановке вопроса. Зная его натуру, можно быть уверенным, что он рассмотрит ситуацию и обсудит с кем-нибудь из адмиралов. Только Чичагов забыл уточнить, что для мощного торгового флота нужны рынки сбыта, куда нас точно никто не собирается допускать.
Думаю, народ ждал от меня очередного развлечения, балов сейчас нет, и публика скучает. Как оказалась, моя трактовка английских законов и особенностей островной культуры, вызвали очень бурное обсуждение при дворе и в салонах. До дипломатического скандала не дошло, но Павел в присутствии Безбородко сделал мне замечание и попросил в таком тоне не высказываться.
В этот раз застрельщиком выступил князь Александр Куракин[3], который сейчас активно совал везде свой длинный нос. Нос у князя был действительно большой, умом же сей персонаж не блистал. Вообще, он больше похож на итальянца или грека, нежели на славянина. Будучи высланным в своё время Екатериной, узнал о её кончине и примчался в столицу чуть ли не быстрее меня. Павел буквально завалил своего старого друга званиями и подарками. Бог с ним, ордена, производство в тайные советники и даже должность вице-канцлера. Павел много кого осыпал наградами и прочими преференциями, но того же Ростопчина[4] хоть за дело, грамотный и неглупый человек. Но зачем, а главное, за какие заслуги надо было отдавать тысячи крестьян, земли и колоссальные рыбные промыслы в Архангельске этому пустому человеку? И ведь подобных фигур сейчас было немало. Мне не понять такой щедрости. Стоит признать, что собеседником князь был интересным и быстро вписался в компанию, собиравшуюся у Александра. Может, шпионил для Павла, а может, ему действительно было интересно. Сегодня все речи вращались вокруг тайных обществ и масонов. Князь был руководителем какой-то ложи и втянул в масоны даже Павла. За это его Екатерина и отправила в деревню. Я бы его отправил поближе к северным промыслам, которые ему подарил Павел и там тихонько прикопал. Но Екатерина была человеком гуманным, для своего времени даже слишком.
— Константин Павлович, интересно узнать, что вы думаете о нашем разговоре? — начал князь, — Мы уже обсудили и тайные общества и вольных каменщиков[5], а вы всё молчите.
Судя по подобравшемуся и переставшему разговаривать народу, все ждали моего выступления. Хотят шоу, они его получат.
— Я бы всё-таки разделил тайные общества и болтунов, в них играющих. Есть люди, которые борются за свои убеждения или защищают страну и народ с оружием в руках. Например, ассасины служили своему шейху, розенкрейцеры боролись за просвещение, а гайдуки на Балканах воюют с турками, казаки являются нашим заслоном перед дикими народами. Вас же наверняка интересует моё мнение о масонах?
— Не только. До меня дошли слухи, что у вас очень необычный взгляд на многие вещи.
— Начну с масонов. Можно отнестись ко всем этим ложам и прочим балконам спокойно. Собираются взрослые люди, обсуждают насущные проблемы страны, увлекаются мистикой и прочей алхимией. Маются дурью от безделья и пресыщенности, всякое бывает.
При словах о балконе и бездельниках часть присутствующих начала улыбаться. Князь и некоторые гости, наоборот, почему-то сразу посмурнели.
— Но меня смущает две вещи. Это подчинение наших масонов английским и прусским ложам. Я ещё могу понять безродного пустобрёха Елагина[6], который сам был паяцем и много сделал для скоморошьего дела в Империи. Нравилось Ивашке играть во всяких магистров, мистических пророков и прочую чушь, дело житейское. Не наигрался в детстве, может, игрушек в доме не было или батька не порол.
После такого захода в гостиной начали сдержанно хихикать, особенно женская часть присутствующих. Куракин сначала побледнел, потом покраснел, но молчал и не перебивал. Я специально использовал обращение Ивашка, к уважаемому в среде масонов Елагину. Пусть почувствуют, что я отношусь к нему как к холопу, коим он и являлся.
Сделал ещё глоток своего стандартного разбавленного вина и продолжил уничтожение князя и его соратников.
— Но зачем это нужно природным русским князьям и прочим боярам? Какая такая доблесть и честь находиться в подчинённом положении у вонючих английских лавочников или немецких бюргеров? Вы же не будете спорить, что европейские ложи, назначают вам капитанов или как они там называются? Потому что, ваши провинциальные балкончики и находятся в подчинении лож европейских. Для меня понятно, когда ложей руководит шведский король, хотя подчинятся ему просто невместно для любого русского человека. Но когда из смердящей клоаки, под названием Лондон, к вам приезжает какой-нибудь мистер Жопп или капитан Смрадфилд, у которого вы оказываетесь в положении лакеев, то это за гранью моего понимания.