Так мы и распределили обязанности – Виталик работал по кабанам, я – по лаборантам, а маги подчищали всякую гадость, что валилась на нас из пузырей. Темп мы взяли достаточно приличный и добрались до конца уровня за каких-то сорок минут.
В конце нас ждала традиционная уже арена, над которой висел такой же наполненный пузырь, только очень уж здоровый.
– Я, сука, не понял, – сказал Виталик. – А где босс?
– Видимо, там, – Федор ткнул пальцем в пузырь, висевший на высоте чуть меньше двух метров. – И ключ, видимо, тоже.
– А почему он там, когда он нужен нам здесь? – спросил Виталик.
– Видимо, мы слишком быстро прошли, – сказал я. – Он еще не вылупился.
– Тут же все затопит, к хренам, – сказал Виталик, аккуратно и с размаху трогая пузырь двуручным топором. Пузырь не поддался.
– Не вылупляется, – констатировал Федор.
Виталик убрал топор и попробовал дробовик, но эффект был тот же. Босс, кем бы он ни был, продолжал сидеть внутри и на провокации не реагировал.
– Видимо, не все условия прохождения соблюдены, – сказал Кэл.
– Например? – спросил Виталик.
– Первое, что приходит в голову, надо зачистить уровень полностью.
– То есть, уничтожить вот эти все пузыри? – ужаснулся я. – Но их же тут тысячи.
– Может быть, и не все, – успокоил меня Кэл. – Но какое-то критическое количество, чтобы босс почуял неладное и пробудился.
– Значит, все-таки все, – сказал я. – Должен заметить, что их всех тупых игровых условностей, которые я встречал до сего момента, эта – самая тупая.
– Ну почему же, – сказал Федор. – Мы ж тут по квесту вроде как мир спасаем, а уничтожение потенциальной армии вероятного противника в эту схему вполне себе вписывается.
– Утомительное, сука, занятие, – сказал Виталик. – А ведь это даже не наш мир.
– Ладно, чего стоять, – сказал я. – Эти твари сами себя не убьют.
Мы вернулись в самое начало уровня и принялись за методичное истребление всего нерожденного. Твари были не слишком опасны, большая часть даже не успевала понять, что происходит, а огрызаться пытались лишь некоторые, но их было очень много, и это была одна из тех редких ситуаций, когда ты жалеешь, что у тебя нет с собой напалма.
Ближе к середине уровня, когда я уже устал, как пробежавший полтора марафона спринтер, я задумался о странностях человеческой психики. А если точнее, то моей.
Вот я, обычный парень из подмосковных Люберец, еще месяц назад преподававший трудным подросткам боевые единоборства, копошусь в подземельях чужой планеты и рублю выведенную магическим путем живность боевым топором, к которому у меня навык, периодически постреливая в ту же живность из пистолета, в котором никогда не заканчиваются пули, и даже особого удивления по этому поводу не испытываю. И это не говоря уже о том, что компанию мне составляют сисадмин, зомби и инопланетянин, по совместительству колдун. Впрочем, сисдамин тоже колдун, а зомби так вообще читер, и тут еще непонятно, кто из них хуже.
Человеческая психика – штука гибкая, и гибкая она не просто так. Потому что то, что не гнется, то ломается, сколь бы незыблемым они ни выглядело. И это не просто красивые слова, это непреложный жизненный факт.
Мне доводилось и не такое видеть.
И еще интересно, когда все это закончится, если это вообще способно хоть когда-нибудь закончиться в принципе, приложит ли меня посттравматическим синдромом, и если приложит, то как сильно? Потому что нельзя творить все то, что я сейчас творю, вообще без последствий. Я уже в одном этом чертовом данже столько черепов проломил, сколько в моих родных Люберцах с момента основания города, наверное, не проламывали.
Хотя это и не самый миролюбивый город в Подмосковье.
Мы закончили, стоя по колено в роовой, липкой и неприятной жидкости, которая, после постоянных вливаний новых порций свежей крови становилась все более розовой, липкой и неприятной, да и мы сами выглядели, как маньяки под конец затянувшейся вечеринки с бензопилами.
А босс все еще висел в пузыре и не подавал признаков жизни. Точнее, признаки жизни-то он подавал, что-то внутри пузыря пульсировало и колыхалось, а вот никакого желания вылезти наружу и принять честный бой моб не демонстрировал.
– Кого-то мы, видать, пропустили, – обреченно сказал Федор.
Я мысленно застонал. Уровень был большой, грязный и лезть туда обратно совершенно не хотелось.
– Ненавижу такие, сука, игры, – сказал Виталик. – Пропустишь одного моба и снова в гребаный лабиринт тащиться, к хренам.
– Я больше не могу никуда тащиться, – сказал Федор. – Я устал и меня тошнит.
– Ладно, вы с Виталиком оставайтесь тут и караульте босса, – сказал я. – А мы с Кэлом пойдем и поищем.
– Аккуратней там, – сказал Виталик, опускаясь на пол.
– Аккуратней тут, – сказал я, проверяя, что боезапас “дезерт игла” полностью восстановился.
Через полчаса поисков я впал в уныние. Обнаружить пропущенный очаг жизни в этом хаосе можно было разве что случайно или по волшебству…
– Слушай, – сказал я Кэлу. – Ты же маг. Сделай что-нибудь.
– А что я могу сделать? – горестно вопросил он. – Заклинание обнаружения жизни тысячу золотых стоит, у меня таких денег отродясь не было. А даже если бы и были, я бы их на что-нибудь более полезное потратил.
– Сокланы не помогают? – спросил я.
– В плане заклинаний? Только тех, что полезны клану, – сказал Кэл. – А это боевые, в основном. Поисковики, конечно, пользуются определенным спросом, но их обычно два-три на клан, им с прокачкой и помогают. Но это узкая специализация, в бою они практически бесполезны.
– А как насчет магов широкого профиля? – спросил я.
– Нет никаких магов широкого профиля, – сказал он. – Магия слишком объемна, слишком много направлений, и охватить их все практически невозможно. Либо ты хорош в какой-то одной специализации, либо средний в нескольких смежных. А так, чтобы одновременно магию смерти, воды и хаоса изучить, то это вообще невозможно, и тысячи лет не хватит.
– А ты уже умирал? – спросил я.
– Нет, – недоуменно сказал он. – Я же здесь.
– Так тут же есть способы умереть не окончательно, – сказал я.
– Слишком дорогие для меня способы, – сказал он. – И не слишком-то надежные.
– Все же это лучше, чем ничего, – заметил я.
– Откуда ты вообще о них знаешь? – спросил он. – Погоди, так ты уже…
– Было разок, – сказал я. – Амулет возрождения помог.
– И какой там был шанс на этом амулете? – спросил он.
– Двадцать пять процентов.
– Да ты везунчик, – сказал он. – А амулет где раздобыл?
– Залутал.
– Вдвойне везунчик, – сказал он. – Умереть и возродиться всего лишь на уровне сто плюс…
– Это до сотого было, – сказал я.
– Так ты возродился, даже до получения класса персонажа? Я не знал, что такое вообще возможно, – сказал он. – Обычно нубы просто растворяются в великом ничто.
– Ты сам сказал, я везунчик.
– Угу, – сказал он. – А что это вообще за класс такой – физрук? Какие бонусы он дает?
– Без понятия, – сказал я. – Информация заблокирована.
– А дерево развития?
– И оно тоже.
– В этом и беда с уникальными классами, – сказал он. – Толком и не знаешь, все ли ты правильно делаешь и в какую сторону тебе развиваться.
– А как это у нормальных игроков происходит? – спросил я. – В штатном, так сказать, режиме?
– Обычно к сотому уровню ты уже определяешься с выбранной специализацией, – сказал он. – Идешь к соответствующему магистру, платишь ему, сколько положено, он обращается к Системе и она присваивает тебе класс. Но уникальные классы, как я понимаю, Система присваивает напрямую. И при этом бесплатно.
Он вздохнул.
Сразу видно, когда человек всю жизнь страдает от нехватки денег и завидует тем, у кого их больше. Или кто получает что-то на халяву.
Но экономическая модель Системы более-менее понятна. Хочешь класс – плати. Хочешь новых заклинаний – плати. Хочешь снаряжение получше – плати.
Или попробуй выбить все сам, но тогда придется рисковать жизнью и платить не золотом, а кровью.
Все, как обычно, в общем.
Кэл – типичное дитя этого мира. Он родился уже при Системе, и стал играть по общепринятым правилам. Все качаются, и ты качаешься. Все врут, и ты врешь. Все заботятся в первую очередь о своей личной выгоде, и ты стараешься не отставать.
Такие уж тут порядки. Оно, в принципе и на Земле так же было, только тут оно более выпукло…
А мы все еще брели по колено в жиже и осматривали окрестности на предмет недобитых мобов.
– А каково оно вообще, когда умираешь? – поинтересовался Кэл.
– Не особенно приятно, – сказал я. – А потом еще много разговоров непонятно, о чем.
– Может, и я когда-нибудь на такой амулет накоплю, – сказал он.
– Какие твои годы, – сказал я.
А действительно, какие его годы? Сколько ему лет-то? На вид около двадцати пяти, но кто ж знает, как оно тут происходит и от чего зависит. От прожитых лет, от набранных уровней…
Тут мне капнуло немного опыта.
– Упс, – сказал Кэл. – Кажется, я на что-то наступил.
Почти сразу же издалека, оттуда, где мы оставили Федора с Виталиком, послышался оглушительный хлопок. За которым последовал оглушительный плюх. А потом по данжу разнесся душераздирающий вопль кадавра, неудовлетворенного желудочно.
И зазвучали выстрелы.
Глава 7
Как назло, мы оказались в самой дальней части помещения, так что бежать нам пришлось изрядно.
Сначала я даже начал нервничать, но рев вылупившегося босса со временем стал звучать как-то более обиженно, с вплетенными нотками боли, а канонада не стихала, и я почти перестал переживать. Стреляют, значит, есть, кому стрелять. Значит, живы.
В общем, как выглядел тот босс, я так и не узнал. К тому моменту, как мы подоспели к театру боевых действий, босс удачно косплеил слабо пульсирующий на полу кусок фарша, полоска здоровья над которым закатилась в красный сектор и тревожно мигала.
Виталик передернул затвор дробовика.
— Поучаствуй, что ли, к хренам, — сказал он. — Глядишь, опыта за просто так хапнешь.
Я счел его предложение резонным, тройку раз выстрелил в кусок фарша из пистолета, а потом Виталик завершил дело двумя выстрелами и вытер со лба несуществующий пот.
На меня хлынул поток опыта и сообщения об очередных уровнях, которые я привычно смахнул в сторону взглядом.
— Что это хоть было-то? — спросил я.
— Неведомая хрень, – сказал Виталик. – Забей. Какая теперь разница-то?
– Он хоть сопротивлялся? – спросил Кэл, выглядевший несколько ошарашенным.
— Я как-то, сука, внимания не обратил, — сказал Виталик. — А вы довольно долго сюда бежали.
– Так мы, почитай, от самого начала уровня и топали, – сказал я.
— Крайне неудачно, — сказал Виталик. — Кого мы хоть пропустили-то?
— Неведомую хрень, – сказал я. – Кэл нашел, да и то случайно.
– Бывает же ж, – сказал Виталик.
– Потому что мы допустили ключевую ошибку, – сказал Федор. – В таких ситуациях никак нельзя делить команду.
– Так ты ж сам ныл, что больше не можешь, – напомнил я.
– Ныл, – сокрушенно согласился Федор. – И ты в кои-то веки решил меня послушать. Но дробовик – это реально имба. Если бы не он…
– То мы до сих пор бы сидели на первом этаже, – сказал я. – Лутайте и пошли дальше.
– Что, вот прямо сейчас?
Я обвел помещение взглядом.
– А ты хочешь здесь привал устроить? – уточнил я. – В этом розовом болоте и аду?
– Это первородный, сука, бульон, – сказал Виталик. – И никто, сука, сейчас не скажет, какая гадость в нем зародиться может. Но если тут и будет новый данж, то, я гарантирую это, он будет еще более неприятным, чем нынешний.
– Это как-то… неправильно, – сказал обескураженный Кэл. – Это ж мини-босс, а ты его просто взял и расстрелял…
– Пусть в “Спортлото” жалобу напишет, – непонятно для инопланетянина пошутил Виталик.
Федор подошел к поверженному монстру и аккуратно засунул руку в фраш.
– Есть ключ, – сказал он.
– Отлично, Паспарту, – сказал я. – А что еще там есть?
– Меч.
– Меч нам на фиг не нужен.
– Он эпический.
– Тогда бери, впарим кому-нибудь.
Федор помахал в воздухе эпическим мечом и убрал его в инвентарь.
– Еще есть кольцо с пятидесятипроцентным иммуном к болезням и двадцатипятипроцентным – к ядам.
– Насколько это полезно? – спросил я у Кэла.
– Да не особо, – сказал он. – Разве что на продажу.
– Унылый какой-то лут, – сказал Виталик. – Где смертоносные, сука, артефакты?
– Возможно, на следующем этаже.
– Так чего же мы, сука, стоим?
Мы прошли к здоровенной железной двери в конце зала, и Федор отпер ее ключом. Как и в двух предыдущих случаях, за дверью обнаружилась широкая лестница, ведущая наверх. Мы поднялись на один пролет и остановились на площадке, Виталик влез в интерфейс.
– Поздравляю вас, джентльмены, – сказал он. – Это последний, сука, уровень данжа. Над нашими головами – поверхность.
– Значит, там впереди – финальный босс, – сказал Федор, слегка спав с лица.
– Ну, мы всегда знали, что он где-то впереди, – сказал Виталик.
– Но не так близко.
– Вас, сука, не поймешь, – сказал Виталик. – То жалуетесь, что нам тут придется месяцами сидеть, а как выяснилось, что вон там уже финал, так опять все не слава богу.
– Да я даже статы раскидать не успел!
– Ну так сейчас раскидывай, чего стоять-то, к хренам.
– Вот так, на ходу, билды и запарывают, – сообщил Федор и в свою очередь погрузился в интерфейс.
У меня тоже скопилось изрядное количество свободных очков характеристик, и я, оставив немного про запас, распределил их в ловкость и силу. Потом немного подумал и добросил пару очков в интеллект. До двухсотого уровня оставалось совсем немного.
Федор наконец-то дорос до посоха, выбитого нами еще на Земле, взял его в правую руку и стал похож на… ну, не на волшебника все-таки. Скорее, на хоббита, которого Гендальф доверил подержать свой артефакт.
– Готовы? – спросил Виталик.
– Всегда готовы, – сказал я.
Мы преодолели последний лестничный пролет и оказались на финальном уровне данжа.
– Что-то здесь как-то пустовато, – сказал я.
Виталик снова сверился с интерфейсом.
– Вы не поверите, – сказал он. – Но тут всего одна, сука, цель. Это, видимо, сам Менгеле и есть.
– Мы поверим, – сказал я.
Мы оказались в лаборатории чокнутого профессора. Все пространство, а оно было отнюдь не хилым, оказалось заставлено столами с колбами, ретортами, перегонными кубами и прочей фигней, все это варилось, парило, кипело, дымило и булькало, в воздухе стоял запах чего-то нездорового. На стенах полки с книгами, некоторые книги, как это водится в публичных библиотеках, примотаны к стенам цепями.
Под потолком висело традиционное чучело крокодила, освещаемое мерцающим светом факелов.
– Нормальная рабочая обстановка, – заметил Федор.
А я подумал, что обладатель всего этого великолепия обязательно должен безумно хихикать. Если он не хихикает, его образ окажется незавершен.
Но нет, все оказалось нормально.
Он хихикал.
Доктор Зло вывернул из-за массивного книжного шкафа. Это был хилый субтильный тип в давно не стиранном балахоне. Жиденькие волосы, куцая бороденка, нездоровый блеск запавших глаз на бледном лице… В общем, местный доктор Зло не внушал.
– Хи-хи-хи, – сказал он. – Вы убили всех моих зверушек, но это не беда, я сделаю себе новых. Может быть, даже из вас.
Виталик – пятнадцать лет в разведке, прокачанные навыки ведения переговоров – выстрелил в него из дробовика. И, что характерно, попал.
Тип, конечно, дернулся, поэтому попадание оказалось нелетальным, но правую руку ему оторвало по локоть. Впрочем, его это, казалось бы, совсем не расстроило. Не иначе, мухоморов каких-нибудь местных объелся.
Он нырнул под стол, там, видимо, хватанул какого-то экстра-восстанавливающего зелья, потому что вынырнул уже с двумя руками, и началась финальная битва.