В глубокой каменной нише лежали трухлявые полусгнившие мешочки. Золото было там — Сэмми вынимал золото, а Гвен складывал его квадратной стопкой. Всего оказалось 30 слитков, около десяти фунтов каждый. Это огромное состояние! Столько золота я еще никогда не видел! Пожалуй, не стоило показывать нашим людям эту груду золота…
— Отец Петр, я вас прощаю, но не отпускаю. Мы следуем до Шеллсберри и проводим вас со всем почетом.
А скажите, епископ не говорил зачем ему эта груда золота потребовалась именно сейчас?
Каноник облегченно перевел дух.
— Его преосвященство готовит поход против еретиков Севера, и деньги нужны для наёма войска….
— Поход против меня?
— Пожалуй, можно было понять его преосвященство и так…
Я обернулся к своим людям. Гвен не отрываясь смотрел на золото, а Сэмми, опустившись на колени, гладил слитки как любимую женщину.
— Эй, парни, опомнитесь! — Я громко хлопнул в ладоши. — Вы теперь богаты — по три слитка можете забрать себе!
Они таращились на меня, не веря своим ушам…
— Но только никому ни слова!
Кроме монахинь и людей каноника в монастыре никого не оказалось. Кладовые и погреба монастыря понесли немалый урон в пользу желудков моих парней. Пока они насыщались в трапезной, Сэмми и Гвен погрузили золото в повозку каноника, туда же поместили и сундук с серебром. Подошли остальные роты отряда, и я объявил привал.
Опять задержка в пути. Золото меня не радовало, я охотно его бы обменял на взгляд золотых глаз сестры…
Утром после плотного завтрака мы двинулись дальше.
Главное было овладеть паромной переправой, и потому впереди ехала повозка каноника в сопровождении моих десяти горцев и конечно Сэмми, а милей сзади уже весь отряд. Я взял у лейтенанта Макгиллана его доспехи, а простой салад надвинул на глаза. Паромщики, увидев весь отряд, могли испугаться и отплыть назад к Шеллсберри, а может и того хуже — перерубить канат. Тогда бы мне пришлось вести отряд выше по течению, искать брод и терять не менее недели.
— А то и двух недель! — добавил лейтенант Макгиллан, рассматривая карту у меня в руках.
На паром грузился какой-то крестьянин, в его повозке туго набиты мешки с зерном. На паром могли, по моим прикидкам, поместиться за раз не более тридцать кавалеристов, а значит переправа всего отряда продлится долго. Нам нужна быстрота и внезапность…
Каноник, благословляя всех окружающих, въехал на паром, мы следом, и он отчалил. Река Шелл гораздо спокойнее и чище чем Клайв. Я смотрел на воду и видел стайки вьющихся рыбешек… Потом перевел взгляд вперед.
Шеллсберри стоял на крутом берегу. Его каменные стены потому не были высоки. Виднелись черепичные красные крыши, белая колокольня церкви. Каноник в монастыре пел как соловей, и благодаря ему я знал о том, что в городе находится небольшой гарнизон, около двухсот воинов, которые большую часть дня проводят в корчмах и с гулящими девками. «Жизнь в тихом месте опасна для души воинов, и кроме греха их ничего не привлекает!» — возмущался отец Петр. От паромной переправы вверх на гору, к городским воротам вела довольно крутая, но наезженная дорога. По ней на наших глазах к переправе сейчас спешил торговый обоз, из четырех повозок. Это могло нам здорово помешать…
Я подозвал Гвена и отдал приказ
— Как только повозка съедет с парома, берите за глотку паромщиков и отчаливайте обратно — не мешкая! Со мной останутся Сэмми, Ругер, Глен, Свен и Гайл. Остальные парни с тобой — готовьтесь!
Как только паром коснулся причала, мы подхлестнули лошадей и быстро оказались на берегу.
Горцы уже были готовы, и под угрозой их мечей паромщики сразу же отчалили обратно, замешкавшийся крестьянин на своей повозке застыл столбом и отправился в обратный путь.
— Эй, что за дело! — Заорал он, размахивая руками.
Мимо возмущенно вопящих возниц торгового обоза мы ринулись вверх по дороге, повозка каноника не отставала, кони храпели, но скакали вровень… Сэмми подхлестывал их не жалея…
Одолев подъем, я оглянулся, паром подходил к восточному пологому берегу, на котором уже появились всадники моего отряда.
Сбавив скорость, мы приближались к воротам города. Вдоль дороги покосившиеся хижины, но людей не видно.
На виселице у самых ворот болтался какой-то бродяга, судя по запаху уже не первый день. Правосудие не дремлет — одобрил я… Через сухой ров перекинут деревянный мост без перил. Кованые колеса повозки загрохотали по доскам.
На шум из ворот выступил стражник, увидел каноника, зевая убрался назад. Мы въехали в город…
Сразу за воротами мы спешились. Сэмми остался при повозке с каноником, а я и горцы направились к башне ворот. Убивать никого не потребовалось. Страж оказался один, ему надавали по шее и, отобрав копье, закрыли в каморке у самых ворот.
Заклинив механизм, опускавший решетку в проем ворот, я поднялся на самый верх — отсюда с башни Шеллсберри и окрестности видны как на ладони. Через серые тучи закатное солнце еле светилось. Пожалуй, до темноты весь отряд не успеет переправиться…
По контрасту с серым небом, город казался чистеньким и цветным… Красные и коричневые черепичные крыши, беленые фасады домов, белая колокольня церкви, стены из красного и голубоватого кирпича…
Это третий город королевства, захваченный мной без потерь… Я уже казался себе умудренным полководцем…
К ночи я уже сидел в особняке герцогского наместника, а Сэмми и горцы уже тащили туда же наши трофеи : мешки с золотом и сундук с талерами. Мои люди сновали по городу и вылавливали из кабаков местных вояк, мало из них кто держался на ногах. Попытки сопротивления были жестко подавлены.
Еще один день закончен. Расстояние между мной и Сью сократилось… Да, но где она теперь?
Глава 16
Тугие струи дождя хлестали с крыш на мостовую. Капли на стекле стекались в ручейки и убегали вниз, и так снова и снова.
Пятые сутки дождь поливал Шеллсберри.
Роты посменно несли службу на стенах и у парома. Паромщики теперь преданы мне душой и телом — я позволил им оставлять себе плату за провоз.
Мои люди получили по 5 талеров, и теперь весело прожигали эти деньги в корчмах с веселыми девками.
Все довольны от того, что не надо под дождем скакать по грязи куда-то в неизвестность.
Все торговые обозы я приказал заворачивать в город. Мне нужны слухи, сплетни — любые известия о Сью и ее отряде.
К сожаленью дождливая погода не способствует путешествиям. Всего два торговца проехали через Шеллсберри за эти дни. Но они мне ничего не смогли сказать о сестре.
У одного из них я закупил весь товар — тугие тюки овечьих шкур и приказал пошить из них для своих арбалетчиков зимние плащи на манер горских. Всех коней отряда прогнали через кузни для проверки подков и замены если необходимо…
Я сидел и ждал. День за днем, вечер за вечером… Путь под дождем мне, конечно, неприятен, но терпенье тоже имеет предел… Я ждал…
Сэмми каждый вечер приводил мне девку, но напрасно — я не захотел ни одну… Я вручал им горсть серебра и отправлял восвояси. Одни уходили с облегчением, другие с разочарованием. Все легко читалось на их лицах.
Разоруженных солдат гарнизона я приказал выгнать из города на следующее утро, но офицеры и наместник остались под арестом в доме каноника. Им регулярно носили еду и вино… Что с ними делать я так и не решил...
Вынужденное безделье мучило меня более всего. А не поискать ли собеседника среди офицеров?
Накинув плащ, я через площадь отправился в дом каноника. Гвен и Сэммми следовали за мной по пятам…
Арбалетчик снял брус с двери и распахнул ее передо мной.
При моем появлении офицеры, капитан и два лейтенанта, встали. Наместник — толстяк в мятом камзоле, подскочил из кресла как ужаленный осой…
— Милорд, нас казнят? — выпалил он.
В воздухе витал запах вина, перегара и потного страха… Я обвел взглядом лица пленников — кого мне выбрать?
Лейтенант, примерно мой ровесник, показался мне подходящим.
Я улыбнулся ему и поманил рукой.
— Пойдемте, лейтенант, составите мне компанию на вечер.
Все остальные перевели облегченно дух.
— Господа засиделись здесь, я прикажу, и вам приведут девок! Сэмми, распорядись!
Мы вернулись на второй этаж дома наместника к горящему камину.
Я налил бордового вина в кубок и подал лейтенанту.
— Лейтенант?
— Сэмюэль Жасс, милорд!
— Мне не стоит представляться?
— Конечно, милорд…
Мы выпили за знакомство. Он жадно проглотил вино. Розовощекий, с еле пробивающимися усами, с коротко постриженными вьющимися каштановыми волосами.
Мы расположились в креслах у камина напротив друг друга.
— Расскажите о себе, Сэмюэль.
Напряжение постепенно оставило офицера, и он разговорился. Ему 18 лет, его отец, барон Жасс, купил ему год назад должность лейтенанта в гарнизоне Шеллсберри за кругленькую сумму. Он третий сын, и военная карьера все что его ожидало в жизни... Сонная жизнь гарнизона ему не нравилась, ему хотелось приключений и битв… Слухи о мятеже горцев за Клайвом и о мятежных горожанах Корнхолла дошла до него, и он ждал войны, возможности прославиться, захватить трофеи…
Если бы я родился в семье барона третьим сыном — моя карьера могла стать такой же. — Подумалось мне.
— Если бы в тот день была моя очередь дежурить на стенах — вы нас так легко не взяли, милорд!
«Самонадеянный петушок!»
Я взял с камина кусочек мела и тут же на крышке стола набросал схему — река Шелл, город, переправа, свои силы изобразил 5 квадратами — гарнизона двумя.
— Прошу, Сэмюэль — вы комендант гарнизона — ваши действия!
Это его вдохновило, он взял мелок в руку.
Весь последующий час мы провели бои в разных вариантах. В трех победил я, в двух он.
Сэмюэль мне понравился, умный, настойчивый, не пустой спорщик и горлодер, только вот азартен….
Идея с блокированием дороги от парома к городу повозками гружеными камнем мне особенно понравилась. «Хорошо что Сэмюэль не был командиром гарнизона 5 дней назад!»
Мы выпили еще, и разговор свернул на женщин.
— Моя мать для меня идеал настоящей женщины! Хотел бы я встретить такую и связать с ней судьбу! Женщина с сильным характером — помощница мужу, твердой рукой растящая детей, не размазня и жеманница, или глупая пугливая курица, нет — сильная женщина, вот кого я хотел бы иметь рядом !
Она не бросала нас с братьями на нянек и служанок, она была всегда рядом и нежной и твердой! Благослови, господь, мою мать!
Слезы заблестели в его глазах.
— Сэмюэль — вы девственник?
Он запнулся и покраснел…
— Да, милорд — я не хожу к шлюхам и не трачу на них денег! — с вызовом произнес он — Плоть моя слаба, но мой разум сильнее плоти! Познать этих грязных тварей — все равно что изваляться в грязи. Грязь, правда, грязнит платье и тело — а совокупление с продажной женщиной грязнит душу…
«Да он просто проповедник чистый безгреховной жизни!»
Все равно он мне нравился… Он мне показался искренним и чистым человеком.
Наши вечерние встречи продолжились. Оказалось, что Сэмюэль читал многие книги из тех что понравились мне. Мы спорили, перебрасываясь цитатами из них и устраивали баталии с мелком в руке, но уже на большом столе в гостиной. Полированная крышка стола нами основательно испорчена.
Полдня мы посвятили битве за королевство — Сэмюэль дрался за лорда Холлилоха, а я за герцога… К моей радости меня разгромили наголову. Сэмюэль тоже ликовал, но потом умолк, лицо его вытянулось…
— Так значит победа за вами, милорд?
Он замкнулся и попросил отвести его обратно к пленникам…
Я обвел взглядом исчерченный стол, Сэмюэль нарисовал для меня план победоносной войны… Если бы все так просто! В ходе войны могут проявиться самые внезапные обстоятельства и переменить ход событий на противоположный — такого в исторических хрониках было много…
На следующий день этот десятидневный дождь наконец затих, выглянуло солнце и чувствительно стало холодать…
Первый же торговец, груженый вяленой и соленой рыбой с западного побережья, принес мне долгожданное известие — Сью с горцами заняла город Гартунг на самом берегу. Всего три дня пути… Огромных три дня до моей милой Сью….
Пора в дорогу. Собрав лейтенантов я объявил, что оставляю три роты в городе — на обратном пути паром нам пригодится. Две роты отправятся со мной в Гартунг. Старшим в Шеллсберри я оставил лейтенанта Макгиллана.
— Что с пленниками, милорд?
— Выдай каждому по лошади и вон за ворота! Только лейтенанта Жасса оставь — он поедет со мной.
Я ликовал, мое ожидание кончилось, кончился дождь…
Глава 17
Нахохлившийся, как мокрый воробей, Жасс ехал рядом со мной, под внимательными взглядами Гвена и Сэммми.
На первом же привале я попытался вернуть ему хорошее настроение.
Мы сидели у костра, завернувшись от ветра в зимние плащи, со свиной ноги на угли капал жир, а они злобно шипели в ответ…
— Сэмюэль, наша настольная игра в войну еще ничего не значит. Представьте, что вы наоборот — за герцога, а я сам за себя! Каковы ваши действия? И каков будет результат?
Пальцы лейтенанта зашевелились будто в поисках мелка.
— Подумайте в пути, а в Гартунге мы найдем самый большой стол и самые толстые мелки и повторим все заново…
Юноша ожил, теперь его голова была занята и причем основательно… До Гартунга вряд ли он вспомнит даже о возможности побега….
На этот раз мои люди вели в поводу еще около пятидесяти коней с вьюками, там запасы еды, вина, подков, арбалетных болтов, а также защитое в овечьи шкуры золото и серебро нашего приятеля каноника Петра.
Мы конечно же передвигались быстрее торговых повозок, и к концу второго дня я увидел стены Гартунга, а за ним волнующееся осеннее море. Накатанная дорога здесь проходила через неглубокое ущелье, а потом открывался выход на треугольную долину до самого города. Далее до городских стен тянулась мощеная дорога, по обочине торчали шесты.
Каменные сумрачные стены Гартунга приближались, и я наконец разглядел стяг с золотым драконом на башне ворот.
Пришпорив коня я скакал вперед, все отстали… Сердце вырывалось из груди… Я добрался до своей цели…
На краю рва конь встал. Мост поднят.
— Эгей! Открывайте ворота, лентяи!
Появились над зубцами головы в клетчатых беретах.
— Да это же голос лорда Грегори! Милорд, это вы?!
— Или я или мой призрак — открывайте и проверьте! — я захохотал.
Мост со скрежетом опустился к ногам моего коня, распахнулись ворота. Горцы выходили мне навстречу, с алебардами и арбалетами наготове. Я снял с головы шлем.
— Теперь узнаете? — Приветственные крики раздались в ответ.
Сзади приближался топот копыт. Отряд меня нагнал.
— Где миледи? Сэмми, отдай парню своего коня — он меня проводит к сестре!
В сопровождении горца я скакал по узким улочкам и в этот момент я любил этот сумрачный город и эти узкие улочки и даже чавкающую под копытами грязь…
Мы доехали до центра городка, на мощеную площадь.
Здесь наших горцев было много, но никто даже не оглянулся на нас, они столпились у двухэтажного дома, судя по вывеске гостиницы. Они слушали.
Я спешился и, раздвигая горцев, устремился вперед. Сью пела, этот голос казался мне слаще меда, он трогал за тайные струны души… С трудом я вошел в дверь — горцы узнали меня, но всего лишь молча пропустили вперед, для них главным был голос Сью, ее песня:
Она сидела на стуле и пела словно для себя, трогая струны любимой маленькой арфы, но ее слушали, замерев, две сотни мужчин. Печальная дудочка сопровождала песню. Я не видел дудочника, да и что мне до него — я видел Сью. Она похудела и осунулась. Но золотые волосы горели огнем при свете ламп. В кожаном камзоле, в зеленой шерстяной юбке, из-под которой видны носки кавалерийских сапог. Я пожирал ее глазами, а печальная песня закипала слезами в глазах.