— А разве королем Иерусалима его тоже признали на востоке?
— Признали. Патриархи Константинополя, Антиохии, Иерусалима и Александрии прислали Папе письма, в которых признавали законность наследия Иоанном этого титула.
— Странно, что мамлюки никак не отреагировали. Одно дело раздавать титулы на территории врага, и совсем другое — на своей территории.
— Они этот титул не давали Иоанну, а просто признали законность уступки прав. Впрочем, это не суть. Главное — то, что король Руси имеет абсолютные права на земли Восточной Римской Империи в христианском мире. И массу сторонников там.
— Массу?
— Патриарх Константинополя старается. Уже шутят, что от Москвы до Константинополя ходит целый неф[3] Мануила, предназначенный для перевозки писем. Да и другие патриархи стараются, отрабатывая приказы своего египетского повелителя с определенной лукавостью. Без всякого сомнения они стараются всячески прославить позорность власти султана османов и превознести добродетели Иоанна. Но, и это крайне важно, делают это так, что популярность короля Руси растет и в землях мамлюков. Да и Папа по своим каналам старается. Там все иерархи прикладывают все возможные усилия. Во всяком случае, мне так говорили разные сведущие в том люди. Насколько я понимаю, если Иоанн вступит в земли осман или мамлюков, то его обеспечат и проводниками, и самой радушной поддержкой на местах.
— При Никополе османы разгромили крестоносцев, потому что те не знали, сколько перед ними неприятеля, — заметил скептик.
— Судя по тому, какую подготовку начали иерархи, Иоанн будет знать численность своих врагов с точностью до слуги или кошки. — усмехнулся хозяин особняка.
— Ну, допустим. И зачем нам участвовать во всем это? Ради признания наших прав молиться по своим обычаям?
— А этого мало?
— Мы и сейчас это можем делать.
— Пока на престоле Богемии не оказался ревнитель католической веры. Ныне мы повторить опыт полувековой давности не сумеем. Нас просто расстреляют из орудий в наших вагенбургах. Да и вообще — силы уже не те. Так что мы сидим тут на птичьих правах. Пнут — вылетим.
— Ой ли?
— А ты думаешь, что устоим? Вот сядет на престол Богемии Габсбург. Да не обычный, а особо ретивый в вопросах веры. И все. Кровь вновь польется. И много. Наша кровь и кровь наших близких. А тут мы получим права. Кроме того, Крестовый поход — это всегда большие возможности.
— И большие риски.
— Вспомните, — продолжил хозяин особняка, проигнорировав ремарку скептика, — сколько людей обрели целые состояния после Первого Крестового похода? Сколько из них озолотилось?
— Те времена давно прошли.
— Не скажи. В руках Иоанна доселе непобедимая армия. А магометане разрознены и имеют проблемы с многочисленным христианским населением. И мы, на волне этого Великого крестового похода, может не только получить гарантии безопасности, но и приобрести значительные владения в Римской Империи. Ведь их станет раздавать Иоанн, что благоволит нам.
— Если будет раздавать, — снова заметил скептик…
Устин сын Первуши с радостью смотрел на то, как ливонские войска сворачиваются и «отчаливают». Да шустро.
А все почему?
Потому что на правом берегу Нарвы появилась рота гусар. Которая действовала очень дерзко и решительно. Все-таки три сотни конных татар — это не так мало. Тем более, королевских, а не выставленных союзными ханами. И выполняющих роль авангарда, о чем сами и сообщили, крикнул в рупор через реку.
И не просто гусар, а снаряженных по новой моде.
На каждом была стеганый кафтан с пришитой на него ламеллярной чешуей. Того самого образца, что шла до середины бедра и до локтя. На голове шлем — шишак. То есть, полусферическая тулья, трехчастных ламинарный назатыльник, приклепанные науши, козырек и скользящий наносник с фиксацией винтом-барашком. Причем наносник этот имел с одной стороны лопатообразное расширение. Сам же шлем оснащался с подвеской парашют, дабы не носить стеганные подшлемники, и фиксировался Y-образным подбородочным ремнем.
Вооружены они были саблей на поясе[4], легкой укороченной пикой, что болталась на плечевой лямке и ножном ремне[5] и огнестрельным оружием. У седла с правой стороны у них был приторочен мушкетон[6]. Причем, мушкетон с ударно-кремневым замком. Иоанн все-таки решился на его использования.
Нормальный сразу сделать не получилось. Но совместить крышку полки с кресалом совместили[7]. Что позволяло всадникам просто выхватывать мушкетоны и стрелять без лишних манипуляций. Надежность срабатывания пока было не очень, так что осечка происходила каждые пять-семь выстрелов. Но за неимением гербовой обходились чем придется.
А с левой стороны седла эти гусары несли по тяжелому пистолету в духе тех, что носили рейтары. И опять же с ударно-кремневым замком. Лука же и стрел у них более не имелось.
Так удалось перевооружить только три роты гусар. Вот они-то и составляли легкие силы королевской армии, отправленной снимать осаду с Нарвы.
Основные же силы были представлены тремя полками пехоты, двумя ротами улан, двумя батареями фальконетов и двумя батареями конной артиллерии — легких бомбард. Что в принципе, по числу строевых, примерно совпадало с оставшимся количеству строевых у ливонцев после неудачного штурма и долгой осады. Ведь их не избежал и приснопамятный «боевой понос» из-за отвратительного уровня гигиены. Так что ландмейстер не стал даже пытаться вступать в бой. Парировать сопоставимую по числу армию, считающуюся лучшей в мире, ему просто было не чем. Как разъезды ливонцев заприметили походный ордер русских, так и свернулись. Причем в темпе, побросав тяжелую артиллерию.
Устин, как и остальные защитники, высыпали на стены каменной крепости и вал. Кричали. Возбужденно махали руками. Кидали вверх свои головные уборы, что носились помимо шлемов. И обнимались.
Столько месяцев осады!
Их психика была на грани. Они уже практически отчаялись. Да, запасов хватало. Но это сидение немало угнетало. Ведь, несмотря на «боевой понос» и серьезные потери при штурме, у противника еще оставалось достаточно сил, дабы верно запечатывать Нарву. А по весне, как просохнет, они полагали, к ливонцам подойдет подкрепление.
Но обошлось.
Король отправил Даниила Холмского на север сразу, как смог. Еще по снегу. Чтобы дорога была сухой. Лед едва-едва вскрылся, а от Пскова уже вышли войска королевские. На суше-то снег еще лежал, а даже та невеликая слякоть, что пока расползалась, особой опасности не несла. Ведь земля промерзшая и ей требовалось несколько недель, чтобы прогреться и превратиться в непроходимую для армии кашу. Ту самую, в которую подошедшее войско Руси и выгнало ливонцев. Чтобы, так сказать, ощутили всю прелесть своего положения.
Без боя. Без угроз.
Просто подошли и обозначили свое присутствие. Этого оказалось достаточно, чтобы спугнуть неприятеля, который, казалось бы, уже обжился под стенами Нарвы.
Даниил нес защитникам не только освобождение от осадного сидения, но и целую россыпь наград. Король постарался поощрить эту самоотверженность и стойкость в осадном сидении, поэтому выплатил защитникам крупную денежную премию и поголовно наградил всех медалями Мужества да Почета IV степени. Тех же, кто отличился, награждали КУДА интереснее.
Устин сын Первуши был счастлив.
Он светился словно начищенный золотой, чуть ли не сверкая. На его шее висела медаль Мужества III степени, выданная по совокупности заслуг. На пальце был надет золотой перстень. А душу грело двадцать рублей премии, что выдали ему в нагрузку к удвоенному жалованию за все месяцы осады. Предоставив также полугодовой отпуск, дабы он смог навестить родные края и пообщаться с близкими.
После такого тяжелого испытания Иоанн решил дать потрепанному полку возможность передохнуть. А потом, доукомплектовав новобранцами, оставить в тылу. На время…
[1] Битва при Никополе (1396) — ключевое сражение Крестового похода, в ходе которого силы крестоносцев были наголову разгромлены османами. Крестоносцы выехали из Священной Римской Империи, королевств Англия, Арагон, Богемия, Венгрия, Кастилия и Леон, Наварра, Польша, Португалия, Франция, Хорватия и Шотландия, царства Видинского, герцогства Бургундия, княжества Валахия, графства Савойского, республик Венецианской и Генуэзской, орденов Тевтонского и госпитальеров. Но совокупная их численность была невелика — от каждой твари по паре.
[2] Битва при Варне (1444) — ключевое сражение Крестового похода, в ходе которого силы крестоносцев были наголову разгромлены османами. Крестоносцы выехали из Польши и Венгрии, и было их даже больше, чем при Никополе в 1396 году.
[3] Неф — южно-европейское торговое и военно-транспортное судно, характерное для Средиземноморского бассейна X–XVI веков. Водоизмещение 200–600 тонн, длина 20–32 м, ширина 6-12 м, осадка 2–3,7 м. Большие нефы XV–XVI века вмещали до 800-1000 человек. Особенно крупные нефы, строились для обеспечения Крестовых походов. Они могли вмещать до 1500 человек или 1200 тонн груза, а общая площадь парусов составляла до 770–800 м2.
[4] Кавалерийская сабля была утверждена единого образца и потихоньку вводилась среди гусар. Имела малый изгиб, достаточно тяжелую елмань с выходом на острие ромбовидного сечения. А эфес имел латунное перекрестье, переходящее со стороны лезвия в стандартную сабельную скобу, фиксирующуюся на яблоке.
[5] Такой способ «перевозки» копья/пики у кавалерии возник только в XVIII веке, когда появилась мода на легкую с копьями. До того копья не оснащали ни лямками, ни петлями для удобства перевозки верхом. Их просто удерживали в руке.
[6] Мушкетон — вид короткоствольных ружей большого калибра, стреляющие картечью (то есть, дробовик). Употреблялся на флоте (штурмовое оружие при абордаже) и в кавалерии (можно стрелять на скаку почти не целясь). У данного образа калибр был в дюйм (порядка 25 мм), вес картечи в пять лотов (около 60 грамм), а длина ствола три фута (около 90 см).
[7] У Иоанна получился кремневый замок Средиземноморского типа (микелет). В оригинальной истории такие замки широко использовались в Испанской и Османской империях, а также на Кавказе (кубанский, черкесский и закавказский тип).
Глава 2
1479 год, 12 апреля, где-то на Западной Двине
Даниил Холмский выступил с тремя полками к Нарве, Иоанн же, возглавив остальные силы пехоты да артиллерии, пошел на Полоцк. Вышел раньше и без кавалерии. Что позволило ему пройти еще по снегу до Смоленска и далее до Полоцка до начала распутицы.
В Полоцке переждать вскрытие реки. И уже по ней отправиться на встречу новых приключений — в Ливонию.
Благо, что еще с осени 1477 года в Смоленске и Полоцке старались — готовили речной флот. К кампании 1478 года, понятно, не успели. А вот к 1479 году уже справились. Иоанн ведь не требовал от них линкоров или авианосцев. И даже галеоны ему не были ни к чему. Пока, во всяком случае.
Опыт военных операций на Оке и Волге позволил королю сформулировать свои ожидания от речного флота. Поэтому, подключившись лично, он за зиму с 1477 на 1478 год сумел не только сделать детальный чертеж, но и построить модель по нему. После чего скорректировать данные и уточнить геометрию и размеры. А потом размножить чертежи этого струга. Хуже того, обучил три десятка выборных плотников читать эти «бумажки» и использовать. Хотя это было и не просто, так как совершенно дико и не привычно для них.
Однако, уже по весне 1478 года во многих городах западных земель Руси, включая и Полоцк со Смоленском, и Тверь и прочее, включая даже несколько артелей в Москве, занялись изготовлением деталей будущего флота. Самые крупные и тяжелые делали на месте — в Смоленске и Полоцке. Остальные в других краях — чем легче, тем дальше. А далее их свозили и собирали из них новые транспортно-десантные боевые кораблики для речного флота.
Сорок метров в длину, десять в ширину. Носовая оконечности сводилась не узкий форштевень, а в фальшь-аппарель с хорошим завалом вперед. Такой плоский нос в сочетании с низкой осадкой позволял буквально вылезать на берег, даже в заболоченных местах или на песчаных пляжах. В будущем король планировал там сделать настоящую откидную аппарель, но пока не придумал способов надежного уплотнения. Да и не хотел, если честно.
Такой десантный бот, а Иоанн назвал эти кораблики именно так, строился на очень крепком наборе с металлическим крепежом. И во множестве усиленный уголками да распорками. Плюс обшивка толстыми досками в стык, с дополнительной утяжкой их между собой скобами. В результате это «водоплавающее средство» легко держало отдачу легкой артиллерии — то есть фальконетов и даже легких бомбард, что, хоть и калибром обладали не таким и малым, но заряд пороха применяли скромный.
Никаких пушечных портов. Нет. Обычные вертлюжные установки, которые можно было ставить по тем разным точкам крепления. По паре позиций на носу и на корме да по шесть с каждого борта. Столько орудий, конечно, никто на них не ставил. Однако по парочке — вполне имелось и их, при необходимости, переставляли куда надо.
Кроме того, на корме десантные боты имели большую и просторную надстройку, достаточно высокую для того, чтобы с нее могли работать стрелки поверх голов артиллеристов. А транцевая корма позволяла надежно выдерживать эту увеличенную нагрузку на оконечность. Там же, кстати, стоял и штурвал для привода большого руля направления. Весьма и весьма перспективная вещь. Ведь первый штурвал появился в оригинальной истории только в 1595 году, когда со стапеля города Хорн сошел первый флейт.
Ничего хитрого он из себя не представлял. Просто рулевое колесо и два каната, намотанные на вал колеса, что приводили в движение рулевое перо через рычаг и бронзовые блоки. Может быть и избыточная штука на речном кораблике, однако, Иоанн отрабатывал на них в том числе и решения для морского, а то и океанского флота.
По зиме, все построенные в Смоленске корабли, перетащили в Западную Двину и накопили у Полоцка. Туда же подошли войска и, оснастив эту речную флотилию орудиями, выступили по чистой воде в Ливонию. К немалому, надо сказать, удивлению ландмейстерства. Ведь литовцы в этой кампании участвовать не стали. Чай не османов воевать Русь пошла. А своего речного флота на Днепре и Западной Двине у Иоанна не имелось.
А тут раз — и появился.
Не очень большой, но весьма ладный.
Да еще с довольно интересным парусным вооружением, состоящим из двух подъемных мачт с бермудами — треугольными парусами. Что позволяло пусть и не получать высокую скорость при попутном ветре, но ходить под парусами при далеко не самых удачных ветрах. То есть, почти всегда. И это — по рекам. Да и обслуживались они минимальным количеством людей. Экипажа в два-три человека вполне хватало. Сам Иоанн не был моряком, но о таких замечательных парусах был немало наслышан. Вот и повторил как мог. А еще имелись большие весла галерного типа, то есть, такие, которыми бы гребло разом не один человек, а трое. Но это ладно…
И вот — Западная Двина.
Иоанн стоял на носу своего бота и с нетерпением наблюдал за неприятелем. Тевтонский орден, поддержанный Ганзой, собрал для защиты Риги огромный флот. В том числе и москитный. И эта армада «комаров», забитая наемниками, сейчас и накатывала на русские боты.
Выглядело жутковато.
Казалось, будто вся река покрылась людьми и лодками. Откуда они столько взяли? Вопрос. Вряд ли ведь делали. Явно свезли. Вон — даже пару небольших галер откуда-то приволокли.
— Государь, — осторожно тронул Иоанна за плечо командир корабля. — Тебе бы отойти.
Наш герой недовольно поморщился, но согласился. И отошел с носовой части бота на кормовую надстройку. Туда, где толпились стрелки.
Мастерские королевства трудились достаточно исправно весь 1478 год, пока Иоанн бегал по дальним пределам и гонял османов. Поэтому сумели изготовить тысячу мушкетов. Это сверху к тем пяти сотням, что были в войсках и трем сотням, накопленным в арсенале. В начале 1479 года они также старательно работали. Поэтому король изыскал возможность для действия с кораблей выдать аркебузирам две тысячи мушкетов — тяжелых таких «дур», которые били едва ли не дюймовой круглой пулей из ствола длинной в шестьдесят пять калибров на весьма приличную дистанцию. Да еще и точно. Но, главное — далеко и сильно.