Пока я жарил яичницу, Орен проснулся. Вышел ко мне, недовольно щурясь.
— Хочешь в душ? — спросил я.
— Да. Очень — он пах сексом, и я почувствовал, что хочу его опять. Черт.
— Давай, я нагрел воду.
Пока он плескался, я накрыл на стол, выложил яичницу на тарелки, нарезал овощей, сыр, хлеб, налил нам сока и кофе.
Он с интересом взглянул на шикарный завтрак.
— Это все в честь меня?
— Угу — сказал я, не глядя на него.
Он вздохнул.
— Я не собираюсь выяснять отношения, Янон. Думаешь, не вижу, как ты этого боишься?
— Я не боюсь — возразил я — просто не вижу в этом смысла. Я не знаю, сколько раз ещё мне надо тебе повторить, что у меня с моей начальницей ничего нет и быть не может. И не понимаю, к чему вообще эти оправдания. Я не клялся тебе в верности, и ты мне тоже. У нас был трах на прошлой неделе и трах вчера. Вот и все.
Он хмыкнул, глядя на меня.
— Жестко стелешь, Янон. А ведь производишь впечатление этакого безобидного ботаника. Но после последней ночи и этих слов я уже примерно представляю твой настоящий характер.
— Это не мой характер. Ты просто меня довел до ручки — устало сказал я.
— Я опять-таки хочу повторить, что пришел не за тем, чтобы устраивать сцены ревности. Тем более, что я уже поговорил с Раей.
— Ах, вот как — процедил я.
— Ты прав — нас связывает, в целом, только секс. Причем очень неплохой. Я вижу, что ты не хочешь отношений — не возражай, пожалуйста.
— Я не возражаю.
— Прекрасно. Ты хочешь продолжать в том же духе, что и сейчас? Без обязательств?
Я подумал.
Я хотел секса. Хотел с ним — он на самом деле был опытным и невероятно отзывчивым партнёром.
В то же время, я представлял себе, как рискую. Если Данц узнает о нас, не видать мне места в элитной команде, как собственных ушей. Дай бог остаться в компании — даже дворником вряд ли получится.
Передо мной стоял выбор. Быть разумным, беречь репутацию и карьеру, — или же жить без оглядки весь этот год.
Год, который я могу провести, проектируя дома, которые исчезнут, не успев появиться.
Занимаясь сексом с человеком, с которым мы никогда не состаримся вместе.
Лавируя между начальниками, отцовским недовольством, собственными страхами.
А потом — или все исчезнет, или я сам тихо сгину в какой-нибудь психбольнице.
Какой неограниченный выбор возможностей.
Я засмеялся, и почувствовал, как из глаз моих полились слезы. Впервые за очень долгое время.
Орен обнял меня.
— Что ты…ты плачешь?
— Нет, это от смеха — сказал я. Вытер слезы ладонями, кивнул — Я согласен, давай без обязательств.
Он с нежным беспокойством смотрел на меня.
— Иногда мне кажется, что ты очень много чего о себе скрываешь. Но я не в том положении, чтобы требовать от тебя какой-либо откровенности. Просто надеюсь, что когда-нибудь ты мне расскажешь.
— Выбирай, чем хочешь заняться после завтрака — сказал я, переводя тему. Ни о чем я ему говорить не хотел, и не собирался.
— Хочу тебя. И поход в горы — ответил он немедленно.
— Будет сделано — я слегка усмехнулся. Я уже успокоился, и стало стыдно за истерику.
Наша вторая совместная суббота прошла даже лучше, чем я ожидал. Альперат был хорош во всем: и в сексе, и в походе, и как собеседник, и как собутыльник.
К вечеру он уехал домой, а я остался наедине со своими мыслями.
На шее я нашел еще один засос, и задумался, так ли он готов скрывать нашу связь, как утверждает.
Если бы не осознание, что все это к следующему ноябрю не будет иметь никакого значения, я порвал бы с ним в тот же день. Но сейчас это было бесполезно — и я просто плыл по течению, не стараясь даже гадать, куда оно меня выведет.
========== Глава 7 ==========
Глава 7
Утром я тщательно замаскировал новый засос (пришлось с вечера добраться до аптеки и купить тональный крем для женщин) и поехал на работу, мысленно костеря Орена на все лады.
Сегодня мое вчерашнее решение казалось мне ошибкой, продиктованной минутным отчаянием. Да, мне хотелось иметь кого-то рядом, и Орен прекрасно вписывался в картину — пока не пытался переступить границу между личной и рабочей сферой.
На еженедельном совещании он опять сел на другом конце стола, но теперь — на другой стороне, так, что при желании мы смогли бы встретиться взглядами.
Сегодняшнюю встречу вела Рая, поэтому Эран сидел в кресле и слушал, пока она докладывала о состоянии проектов, ведущихся под ее управлением.
Услышав, что мой с ней совместный проект находится на финишной прямой, он с удовлетворением кивнул.
— Приятно слышать. Но все же цыплят по осени считают. Мы поговорим об этом ещё раз — после окончательной сдачи работы клиентам. Неплохая работа, Левин, Вайцман.
Сразу после этого он перешёл к другим делам, а Рая одобрительно показала мне большой палец.
Невольно я кинул взгляд в сторону Альперата. Он усмехнулся и наклонил голову, признавая мой успех. На душе стало теплее, и я удивился самому себе — почему его мнение так много для меня значит?
Был ли я влюблен? Судя по всему, все к тому и шло.
Орен был прекрасным любовником. Он также был великолепным специалистом в своей области, куда более опытным и организованным, чем Рая. Отсюда и аура спокойной уверенности, которая отличала его от других. Будучи в опале, он, тем не менее, являлся значимым лицом в компании. Его не отстранили, несмотря на конфликт с Эраном — слишком большая это была бы потеря для фирмы.
Если честно, я плохо понимал, почему он так зацепился за меня.
Вскоре я обнаружил, что, несмотря на свои благие намерения, не только не обрываю с ним все отношения, но и безрассудно позволяю себе и ему то, что уж точно не следовало бы делать. Например, короткие поцелуи (а порой и не только) за дверью его кабинета, в поздние часы, когда почти весь офис уже затихал.
Почти. Потому что кабинет Данцигера, никогда не пустовал в это время, и это рискованное соседство заводило Орена с полоборота.
Как-то вечером Орен запер дверь и сделал мне самый великолепный минет в моей жизни — в то время, как наш общий начальник в соседнем кабинете разговаривал по телефону с каким-то подрядчиком.
Это было одновременно и страшно, и восхитительно. Атмосфера опасности, табу и секса ввела меня в какое-то пограничное состояние, и я чувствовал, как все мое тело трясется от слоновьих доз адреналина. Сам он был спокоен, словно мы находились в надёжной тишине его спальни, а не в двух метрах от человека, от которого зависели наши карьеры.
Поднявшись с колен, он запечатал мой рот поцелуем. Все это время мы оба молчали — потому что понимали: если до нас доносилось каждое слово Эрана, то и он услышал бы даже самый тихий мой стон.
Орен слегка отстранился от меня, сосредоточенно прислушиваясь.
А я…я прозревал.
Не меня он хотел видеть перед собой.
Я был всего лишь заменой. Может быть, неплохой и даже в каком-то роде интересной. Но сейчас, сразу же после сногсшибательного отсоса, я осознал, что я для него — временное явление, несмотря на всю его увлеченность и искреннюю симпатию. Мыслями он был там — в соседней комнате. Не со мной.
Я коснулся его плеча, привлекая внимание.
— Почему я? — спросил одними губами.
Как ни странно, он понял мой вопрос.
— Глаза — ответил он так же беззвучно, но в голосе его была слышна вина.
Я почувствовал, как в горле у меня растет тугой комок, и сглотнул.
Да, наши с Эраном глаза были похожи. Его были синее моих, но тем не менее, у нас был очень похожий оттенок и даже разрез.
Я, разумеется, знал о чувствах Орена к Данцу с самого начала. Но только сейчас осознал, что был для него чем-то вроде эрзац-Эрана, если не считать нашей с боссом полной несхожести во всем остальном.
Он выпустил меня из объятий, почувствовав перемену в моем настроении.
Я оправил одежду, прислушался. Эран все ещё говорил по телефону.
Я криво улыбнулся, стараясь не смотреть на Орена, беззвучно открыл дверь и выскользнул из кабинета. Он меня не останавливал.
Хорошо, что никого уже не было — лицо мое в зеркале офисного коридора было хмурым и потерянным. Нехорошее такое было лицо.
Во рту было горько, и я вновь задался вопросом — неужели я настолько успел прикипеть сердцем к Альперату, что понимание собственного низкого ранга в его таблице ценностей так сильно меня ранило? Я же сам, сам настоял на связи без обязательств.
А теперь…я готов был убить Данцигера — из-за того, что одно его имя, звук его голоса, мысль о нем — возбуждали моего любовника больше, чем любые мои самые изощрённые ласки. Понимание того, что для Орена я — всего лишь неравнозначная замена, было болезненным и для сердца, и для эго.
Я уселся перед монитором, хотя по-хорошему мне давно уже было пора идти домой, и тупо уставился в черный экран. Каким-то образом наши роли перевернулись на сто восемьдесят градусов: если до сегодняшнего вечера я был убежден, что Альперат заинтересован в нашей связи куда сильнее, чем я, теперь мне стало ясно, что это не так.
Признаюсь, в ту секунду я со злорадством вспомнил о дате, от которой нас все ещё отделяло немногим более двенадцати месяцев. Пусть все катится в тартарары, и эти двое впридачу.
Потом мне стало стыдно, а следом за стыдом накатила и вовсе черная тоска.
Я кое-как взял себя в руки, поднялся с места, выключил свет.
Орен уже ушел, не заходя ко мне, и я понял, что между нами скорее всего, все кончено.
Голова моя окончательно распухла от мыслей и догадок, и я сделал то единственное, что мог в данной ситуации — поехал домой и упал в кровать, не поужинав.
Утром все было так же худо, и я с тревогой подумал, что вляпался не на шутку. Ни разу в жизни я не страдал от неразделённой любви (в силу своего характера, я едва ли когда-либо влюблялся), и если это было оно — то мне того и даром было не надо.
Следующие несколько дней прошли в какой-то тоскливой муке — отношение Альперата ко мне в тот вечер изменилось, казалось, бесповоротно. Он почти не смотрел в мою сторону, звонки и сообщения тоже исчезли — как обрубило.
Мне даже в голову не пришло написать или позвонить ему. Его признание, состоявшее из одного-единственного слова, явно говорило, что любой мой шаг ему навстречу выставит меня в самом жалком свете. Он, конечно, вряд ли возражал бы — но тогда я сам себе стал бы мерзок.
Выходные в одиночестве, от которого я уже успел отвыкнуть, выбили меня из колеи. Чтобы убить время, которое я привык посвящать Орену, я позвонил отцу, но оказалось, что они с семьей уехали отдыхать на север, и им было не до меня.
Я сдался. Включил какой-то многосезонный популярный сериал и бездумно уставился в экран до самого вечера. Это помогало мне в Германии, когда все тело горело и чесалось от опостылевших посланий, и я всерьёз перебирал опции между сумасшедшим домом и удавкой, помогло и сейчас.
На работе Рая заметила мою удручённость, и посмотрела на меня с откровенной жалостью.
— Что у тебя случилось, Ян? Ты вообще ешь? Спишь? Помнишь, что завтра окончательная сдача проекта?
— Помню — ответил я бодрым тоном (по крайней мере я надеялся, что тон был бодрым) — все в порядке, все под контролем.
— Точно? — она с сомнением покачала головой — как знаешь. Но если захочешь поплакать ко мне в жилетку — не стесняйся. Я тут.
— Угу — от ее слов мне стало ещё хуже. Неужели я так жалок? Как же неприглядно я, должно быть, выглядел в глазах Орена. Что может быть отвратительнее брошенного любовника, с которым приходится делить рабочее пространство.
— Кончай жалеть себя — посоветовала Рая — давай, возьми себя в руки. Проект, проект, проект. Сиди и работай. Поплачешься мне завтра, после сдачи. А теперь — держись.
— Да — хрипло ответил я. Откашлялся — держусь.
На сдаче проекта присутствовал и Эран. Я с трудом мог смотреть в его сторону — хотелось пнуть его изо всех сил за то, что он вообще существовал.
Орена, разумеется, не было.
К моему облегчению, проект был наконец сдан. Мы договорились о том, что любые доработки и поправки будут улаживаться в рядовом порядке, и что раз в какой-то оговоренный промежуток времени я буду приезжать на стройку, чтобы вести наблюдение и контролировать процесс. О том, что новопостроенное здание не успеет просуществовать и пары месяцев, я старался не думать.
Огромный объем работы был сделан и сдан, я чувствовал громадное облегчение, и вместе с тем — знакомую тоску.
Рая потрепала меня по плечу.
— После работы выпьем за твой первый большой успех?
— Хоть сейчас — ответил я, улыбаясь.
— Если вежливо попросим у Эрана, то он, может, и разрешит нам закончить на сегодня. Тем более, что ты это точно заслужил — слышала, что ты уже чуть ли не ночуешь на работе последние несколько недель.
— Давай выйдем пораньше, но не сейчас — пошел я на попятный — всё-таки ещё и двух часов нет.
— Хозяин барин — пожала она плечами — но в пять часов я провожу карточку, а ты дай мне знать, присоединишься или нет.
Оставшееся время до пяти я отвечал на мейлы, проверял и отмечал дни, по которым мне нужно было ездить на стройку — словом, убивал время, мечтая выйти хоть сегодня засветло.
В пять часов, как штык, Рая была на пороге моего кабинета, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
— Идёшь или остаёшься?
— Иду — отозвался я, второпях накидывая куртку.
Мы оставили наши машины возле здания офиса и добрели до ирландского бара на углу. Заказали пива и чипсов, и она вновь включила свой участливый взгляд.
— Выглядишь ты не особо хорошо, Януш.
— Как всегда — отмахнулся я.
— Вы с Ореном разругались? Я же вижу, что между вами черная кошка пробежала.
— Да — ответил я коротко.
— Ясно…жаль, конечно. Хотя может, это и к лучшему — меньше риска. Ты правильно сделал, что с ним порвал.
— Кто тебе сказал, что я с ним? — спросил я и отпил пива.
Она моргнула.
— Он…с тобой?
— Типа того.
— Почему?
— Давай поменяем тему — не выдержал я.
— Давай — не стала спорить она.
Дальнейший вечер прошел уже веселее — мы вспоминали смешные моменты работы над проектом, смеялись, гадали, переведут ли меня в элитную команду.
— А почему ты не там? — спросил я наконец то, что меня давно интересовало, когда мы заказали еще по одному кругу.