- К чему это приведёт, Хават? - спросил тогда герцог, пытаясь скрыть дрожь в голосе.
- Можно отказаться от экспорта риса-понджи, но это нарушит существующий баланс на межпланетном рынке и затронет некоторые индустриально развитые Дома, скупающие рис-понджи через посредников, - Хават не произнёс слово "Харконнены", но все вздрогнули и растерянно переглянулись. - Выпав из орбиты ЧПНТ, мы станем жертвой настоящего вторжения со стороны голодных Домов.
Герцог сверкнул глазами.
- Что ещё, Хават?
- Можно увеличить нагрузку на лояльные регнии, но это приведёт к тому, что восстание повторится. Отсекая заражённые члены один за другим, в конечном счёте мы отрубим себе голову. Так или иначе, Дом Атрейдесов перестанет существовать в течение десяти стандартных лет.
Герцог поджал губы и вышел, бросив напоследок:
- Предоставляю разработку стратегии тебе, Хават. Всецело на тебя полагаюсь.
Мятежный регион и резиденцию герцога, выполнявшую функции и столицы одновременно, разделяли тысячи километров, но в родовом замке Атрейдесов поселился панический страх перед падением. Разговор в Главной Башне стал достоянием слуг и солдат, перешёптывавшихся всё подозрительнее. Ситуация усугубилась, когда через декаду у ворот замка, расположенного на острове во Внутреннем море (!), вдруг нашли голову преданного лейтенанта Вайсса, возглавлявшего карательную операцию в дельте Ралсонга. Слова Хавата неожиданно подтвердились буквально с леденящей душу жестокостью. Удушающий страх и маниакальная подозрительность овладели герцогом и его приближёнными: мятежники явно имели связи уже и в самом сердце планетарного правительства Атрейдесов. Лето приказал сменить все ядоискатели и "перепроверить" гвардию, что означало участие в карательных операциях.
Наконец, Хават сообщил, что анализ отчётной документации выявил существовавшую десятилетиями "двойную бухгалтерию" в мятежных регниях, прикрывавшую, вероятно, контрабанду риса-понджи. Связи контрабандистов с врагами Дома Атрейдесов вылились в поставки оружия и пропагандистских материалов, даже специи, что и привело к восстанию. Хават предложил полностью истребить мятежников, применив более тонкую тактику, нежели Айдахо: всех регнитариев без исключения внезапнно арестовать и казнить - "за кражу государственных запасов риса-понджи, повлекшую массовую гибель пеонов". Имущество казнокрадов пустить с молотка, то есть, выражаясь фигурально, перепродать их резиденции и, соответственно, должности более лояльным Малым Домам. Сам мятеж действительно можно было подавить лишь с помощью оружия массового поражения. Хават посоветовал закупить на чёрном рынке партию разрешённого Великой Конвенцией нервно-паралитического газа "7Y", вероятно, харконненовского производства, обладающего регулируемой густотой, позволяющей при помощи специальных снарядов выставлять заданную высоту поражения. Хават сказал, что нужно подвергнуть бомбардировке химическими зарядами всю площадь, контролируемую повстанцами, включая сомнительные деревни, и поддерживать летальный уровень в течение хотя бы половины суток. Так как газ был смертелен уже при дозировке в 0,001 мг/л, то для заражения площади в 250 тысяч квадратных километров вполне хватило бы 18 тысяч тонн вещества. По крупным, хорошо оборудованным базам повстанцев Хават предложил нанести орбитальные удары с целью вывести из строя их воздухоочистительные системы. Сплошная загазованность приведёт к неминуемой гибели всех мятежников, что, по разным оценкам, составит до 100 миллионов человек, включая стариков, женщин и детей. Хават торжествующе улыбнулся герцогу.
- Нужно 18 миллиардов солари - и Харконнены продадут вам этот газ через не вызывающих подозрений посредников.
Герцог был взбешён. Расчёты между Великими Домами производились только в солари, имперской золотой валюте. Один солари весил один грамм золота, следовательно, Атрейдесам нужно было уплатить восемнадцать тысяч тонн золотом или его эквивалент - втрое больше того, что у них было. И кому - Харконненам!
- Сафир, где я возьму эти деньги,- прорычал герцог.
Хават нахмурился, будто этот вопрос был для него неожиданным. В конечном счёте, правда шокировала герцога: Хават, фактически, договорился с четырьмя Великими Домами (включая Моритани, уничтоживших Дом Гинац!) о предоставлении займа в общей сумме на десять миллиардов солари с рассрочкой выплат на пятьдесят лет.
- А на что Харконнены потратят полученные от меня деньги? С чем мы столкнёмся через год?
Сафир облизал губы, на которых были видны маленькие пятнышки сока сафо - слабого стимулятора, которым Хават компенсировал дефицитную специю.
- Можно посмотреть на этот вопрос по-другому, милорд. Мы откупаемся от Харконненов, а со временев, быть может, даже наладим с ними прямые торговые связи...
- Чем можно торговать с бароном, Хават? Ты в своём уме? Ты говоришь как правители Дома Гинац, который Харконнены и Моритани просто поглотили, низведя до уровня Малых Домов. Только Дункан,- герцог оглянулся, ища поддержки своего верного соратника. - Гордый Дункан отказался стать рабом!
Айдахо, в отличие от своих нанимателей из Дома Гинац, был обвинён в ряде тяжких преступлений, организованных и совершённых им в ходе войны ассасинов. К тому же на деле он был отнюдь не Дункан Айдахо, как любил себя называть, а Юста Иттаннен, уроженец Гайеди Прим, как утверждали Харконнены. Так или иначе, он действительно родился на Гайеди Прим, а значит, согласно законам фофрелюхов, подлежал выдаче Дому Харконненов. Герцог, однако, слишком ценил своего подручного, искусного в деле убийства, чтобы можно было ему об этом говорить прямо. Но "Айдахо" эту свою слабость отлично знал и переживал. Когда Хават перевёл на него вопросительный взгляд, тот чуть заметно улыбнулся и свёл брови, словно кивая. Хават мысленно положил эту монету в карман.
- Сир! В противном случае Дом Атрейдесов падёт гораздо раньше! В конце концов, вам лично не придётся водиться с Харконненами - это возможный, подчёркиваю, возможный вопрос будущего. Если же, - Хават намеренно сделал ударение на слове "если",- Дом Атрейдесов не будет иметь никаких экстраординарных расходов, то долг, учитывая современный уровень доходов, удастся вовремя погасить. В противном случае Дом Атрейдесов будет вынужден уйти в изгнание, а планету - передать кредиторам.
У Лето сложилось впечатление, что Хават говорил не от своего имени, а от лица целой группы Великих Домов, с которыми успел провести закулисные переговоры. Его власть и влияние на политику Дома стали слишком велики. Однако...несомненно и то, что Хават всегда верно служил Дому.
Герцог вздохнул.
- Закупай газ, Сафир.
В конечном счёте, герцога Атрейдеса вызвал к себе император. Это было ещё пол-беды, потому что разговор с императором наедине мог закончиться по-разному, в то время как разбирательство в Ландсрааде дела Дома, запятнавшего себя геноцидом и увязшего в долгах, могло закончиться только скандалом, а скандал, учитывая истощённые финансы Атрейдесов, мог обернуться в пользу его противников. Он живо представил себе, как барон Харконнен встаёт и говорит: "Здесь воняет газом" и, пренебрежительно скривившись, уходит. За ним встают и уходят Дома Моритани, Лафайет и МакКиннан. После этого они объявляют войну Дому Атрейдесов, которую доводят до победного конца - при полном попустительстве остальных Великих Домов.
...Хават действительно спланировал эту операцию в дельте Ралсонга, из-за которой их вызвали на Кайтэн.
- Значит, они производят здесь химическое оружие, Хават? Может, даже "7Y"?
- Вероятно, милорд. Учитывая обстоятельства, император тоже может не желать огласки этого дела. Может, всё не так плохо, сир.
В который раз у герцога сложилось впечатление, что Хават чего-то недоговаривает. Ментатов, как и кондотьеров в давние времена, обучали централизованно, в одном учебном заведении на Имхатепе, и они, вне сомнения, были знакомы друг с другом, что существенно смягчало жестокость войн. Однако порой монополия Хавата на умение быстро считать и оперировать информацией казалась герцогу выходящей за рамки разумного.
Герцог вставил фильм-книгу о Кайтэн в солидо-проектор. В воздухе немедленно возникла трёхмерная проекция планеты, окружённой кольцами из ледяных глыб и метеоритов. Несомненно, кольца Кайтэн предохраняли планету от внезапной атаки из космоса, вынуждая медленно и осторожно, с подобающим почтением, приближаться к резиденции императора. Сверхмощные энергетические установки удерживали атмосферу, предохраняя её одновременно от метеоритного дождя из орбитальных колец, а заодно - и от внезапных термоядерных бомбардировок, одна из которых уничтожила прежнюю столицу Империи. Раглядывая Кайтэн на солидо-проекции, герцог Атрейдес понимал, почему Дом Коррино избрал её в качестве столицы. Планета защищена естественными кольцами, а недостаточность её собственных жизненных сил заставляет все Великие Дома оплачивать содержание щита планетарных размеров, надёжно укрывающего императора от ракетных ударов. Самая бедная и жалкая планета Галактики! Именно так называли Коррино свою планету, всегда упрекая тот или иной Великий Дом, сетующий на нехватку стратегических ресурсов. При этом Коррино скромно молчали о расходах на содержание Кайтэн, которые тяжёлым бременем ложились на ЧПНТ, а значит, на все Великие Дома.
Хават указал на плоские одноэтажные строения, лепившиеся вокруг электростанций:
- Это сборочные цеха лазеружей, щитов и генераторов плавучести. Маленький побочный эффект, возникающий вследствие избыточной мощности электроэнергетики. Так они вооружают сардаукаров.
Герцог Лето возмущённо выдохнул:
- Это несправедливо !
- Почему же, милорд? По определению, император - не ровня Великим Домам, хотя и любит напускную скромность. Его превосходство в вооружённой силе должно как-то возникнуть и поддерживаться. Только угроза в виде корпуса сардаукаров удерживает хрупкий мир в нашей Вселенной.
- О сардаукарах, вероятно, мы ещё успеем поговорить, - рассмеялся Айдахо.
- Я о чём-то не знаю, милорд? - встрепенулся Хават.
Айдахо рассмеялся и запустил пятерню в свои курчавые чёрные волосы, резко контрастировавшие с неестественно бледной кожей, отличавшей, как внезапно вспомнил Хават, всех Харконненов. Он подозрительно уставился на Айдахо - тот всегда делал такой жест, когда собирался кого-то убить.
- Это неважно, Сафир, - широко улыбнулся герцог. Жёсткий взгляд его серых глаз принудил ментата поклониться и оставить штабную каюту.
В своей каюте он проверил показания прослушивающих и просматривающих устройств. К сожалению, те, которые позволяли незримо присутствовать при разговоре Айдахо и герцога, уже были кем-то нейтрализованы.
Хават сжал губы, чтобы не сболтнуть лишнего - его самого могли в этот момент подслушивать. Тем не менее, и герцог, и Айдахо вели себя более чем странно. И что они спрятали в каютах 3а и 5а? Может, нескольких отборных головорезов, которых выпустят под каким-то предлогом, чтобы тайно атаковать императора в удобный момент? Айдахо был мастер на такие штуки. Но...императорская особа...
Хават угрюмо посмотрел в зеркало и решил побриться, несмотря на то, что уже делал это после сна. У него возникло желание привести все дела в порядок - так, будто завтра его не станет.
"Сар-да-у-кар - императорский солдат!
Сар-да-у-кар - чуме и смерти брат!
Сар-да-у-кар - уж вышел драться враг!
Сардаукар! Кру-ши и у-би-вай!"
Гимн сардаукаров императора
Суд над студентом второго курса социометрического факультета Университета планеты Гинац Иштваном Груеску был коротким. Вошли судьи в чёрных мантиях с белыми манжетами и в белых кружевных воротничках - дань многовековой традиции - и сели.
- Подсудимый Груеску, встать!
Иштван встал.
- Вам инкриминируется совершение тяжкого преступления - оскорбление Его Величества Падишах-Императора словом. Отягчающие обстоятельства: совершение преступления в состоянии алкогольного опьянения; совершение преступления в общественном месте в способствующей возникновению мятежа форме. Ваша вина доказана. Ваше последнее слово. Учтите, оно может повлиять на окончательный приговор.
Груеску хотел выкрикнуть: "Он - провокатор! Он меня подпоил!". Однако сдержался и промолчал - защитник сказал, что любые возражения, раз вина подсудимого доказана, расцениваются как отягчающие обстоятельства. Дело, как уже было достоверно известно, возникло в результате интриги, исполнителем которой выступил платный информатор (вернее, провокатор) Специальной коллегии по вопросам безопасности Риловитц, подсевший к студенту Груеску в кафе и напоивший его. Когда студент заплетающимся языком признал, что "да, Император действительно...", из-за соседнего столика вдруг встало двое крепких мужчин и молниеносно скрутили Груеску. Очнулся он уже в камере. Как объяснил ему защитник, назначенный государством, благожелательного вида толстяк с бегающим взглядом светлых глаз, то, что гражданин Риловитц является платным провокатором, сути дела не меняет, а наоборот, служит лишним доказательством его честности.
Оказавшись в камере с жуткими на вид уголовниками, Груеску предпочитал помалкивать и соглашаться с защитником, понимая, что тот тоже получает зарплату от государства. Главную надежду он возлагал на собственное выступление во время суда. А суда как такового и нет. "Встаньте! Ваша вина доказана...Последнее слово".
Груеску колебался. У него вдруг вспотели ладони, он почувствовал лёгкое головокружение.
- Он -провокатор, - наконец, выдавил он, удивляясь, как тихо звучат эти слова.
Суд молчал, терпеливо ожидая продолжения речи обвиняемого.
- Риловитц подпоил меня и всё произнёс сам. Я лишь согласился с ним, будучи пьян, так как пил за его счёт и боялся применения им физической силы.
Он сказал это. Произнёс эти тщательно обдуманные за время предварительного следствия фразы, вложившись в отведённую для выступления минуту.
- Время вышло. Подсудимый, сесть!
Иштван тяжело опустился на деревянную скамью, вытертую до блеска сотнями и тысячами таких же, как он, подсудимых, с замиранием сердца ожидавших окончательного приговора.
Встал государственный обвинитель. Это был седеющий мужчина средних лет с усталым выражением лица. Косо глянув на Иштвана, он заговорил, обращаясь к судьям:
- Подсудимый признал факт совершения им вменяемого в вину преступного деяния. Подсудимый осуждает методы сбора информации государством, что подтверждает его виновность и, согласно статье 51/1 Кодекса о преступлениях против Империи, является отягчающим обстоятельством, исключающим возможность условного осуждения.
Иштван взмок. Он вцепился в пальцами в штанины, проклиная себя последними словами и моля небеса о снисхождении.
- Подсудимый, встать!
Иштван встал.
- Подсудимый Груеску осуждается по статьям 39/7 и 51/1 Кодекса о преступлениях против Империи на три года исправительных работ.
Иштван был готов расплакаться. Статья 39/7, с которой его ознакомил государственный защитник, подразумевала наказание сроком до двух лет.
- Учитывая тот факт, что осуждённый Груеску ранее привлекался к ответственности по статье 83, пункт "в", Уголовного кодекса планеты Гинац, Дом Моритани от имени народа планеты Гинац считает невозможным ходатайствовать о возможности отбытия им наказания на территории планеты Гинац или любой другой планеты или территории, подвластной Дому Моритани.
Страх усилился. Иштван упрямо смотрел в противоположную стену, окрашенную в серо-голубой цвет.
- Осуждённый Груеску передаётся властям Империи для отбытия наказания согласно оглашённому приговору.
Ещё не поняв, что произошло, Иштван позволил себя увести. Тем же вечером его конвоировали в космопорт, откуда челнок доставил его на орбитальную станцию.
Только в камере, облицованной белым пластиком и нержавеющей сталью, где его соседями были ещё трое осуждённых, Иштван, наконец, начал понимать, что происходит.
- Тебе неслыханно повезло, парень, - насмешливо сказал один из новых соседей, низкорослый плечистый субъект по имени Далотц. - У Империи есть только одна тюрьма - Салуза Секундус.