— Если только бриошей с паштетом и сливочным маслом, — сразу же повеселев, заявила Анна-Ми. — Но, Медхен! Разве я могу отпустить тебя?! Мадемуазель Саломея говорит о волках…
— Ничего со мной не случится, — ответила я, кланяясь Анне-Ми и Саломее. — Я возьму большую палку и буду идти очень быстро. Ваш отец велел мне заботиться о вас, и я не прощу себе, если вы будете страдать без лекарств. Лучше смерть, чем такой позор.
— Она так мне предана, — услышала я растроганный голос Анны-Ми, когда выходила из гостиной. — Надеюсь, с ней ничего не случится. Иначе для меня это будет страшным ударом, а мятных пилюль у меня под рукой нет…
В коридоре было темно, и не успела я сделать трех шагов, как раздался голос графа:
— Какое великолепное мужество и не менее великолепная глупость! Вы и в самом деле намерены идти в город, таинственная дама МJV?
Граф вышел в полосу света — уже в новом темно-синем камзоле, в белоснежной рубашке с пышными манжетами и жабо, под мышкой трость, волосы перетянуты лентой — он выглядел необыкновенно элегантно, привлекательно и… опасно. «Красивые мужчины всегда опасны», — вспомнила я слова своей подруги и вынуждена была признать их правоту. От графа опасность исходила волнами — берегите сердца, несчастные девы! вы всегда слишком нежные и слишком влюбчивые!..
Но я не из таких.
— Мне нужно в аптечную лавку, — ответила я сдержанно, спускаясь по ступеням.
— А мне нужно в мэрию, — обрадовал он меня. — Прогуляемся вместе?
— Вы пойдете в город? — удивилась я. — Господину графу более прилично поехать верхом.
— Терпеть не могу лошадей, — сказал он. — К тому же, прогулка необыкновенно бодрит. Особенно с утра и по пересеченной местности.
— А я, признаться, терпеть не могу прогулок с мужчинами, которые обожают рыться в женском белье, — ответила я ему в тон. — Поэтому лучше бы нам пойти разными дорогами.
— Но вряд ли у вас есть выбор, — он посмотрел насмешливо. — Дорога до города одна, и я вполне могу идти позади вас, если мое общество вам неприятно.
— Лучше я пойду позади вас. Вы ведь знаете эти места — будете указывать мне путь.
— Вот и договорились.
Мы вышли из дома, и граф первые десять шагов шел впереди, но потом остановился, дожидаясь меня.
— А как же договор, месье? — спросила я, опираясь на трость.
— Вы зря меня обвиняете, — ответил он. — Я не испытывал никакой радости, просматривая ваш багаж. Хотя… вру. Испытывал. Это было забавно — все эти женские штучки, беленькие, в кружевах…
— Даже слушать вас противно, — сказала я.
— Но что поделать? — он поймал серебряным набалдашником солнечный луч, вырвавшийся из-за тучи. — Я должен был убедиться, что вы не опасны. Времена сейчас, знаете ли…
— Убедились?
— Нет.
— Тогда зачем оставили сестру наедине с мадемуазелью? Вам надо спешить обратно, спасать ее.
— Там Пульхерия, — напомнил он. — Она защитит Саломею лучше полчища волков. А вот вы на удивление отважны. Не боитесь стать очередной жертвой Ардешского Зверя?
— Кстати, о волках, — я оглянулась по сторонам. — Все эти байки, что вы рассказывали нам вчера — они правдивы?
— Более чем.
— А куда смотрят королевские егеря? Если волки уже днем нападают на людей?..
— Они смотрят в лес. Проводили облав десять с начала этого года — и никакого толку.
— Не нашли волков? Или не смогли с ними справиться?
— Сколько-то убили, но нападения продолжаются, — сказал граф. — И это страшно и печально.
Я посмотрела на него искоса. На мой взгляд, он и в самом деле был опечален. И поглаживал серебряный набалдашник. Неужели, я ошиблась — и он совсем не оборотень? Ведь оборотень не может прикоснуться к серебру. Я почувствовала досаду. Скорее всего, Анна-Ми и здесь оказалась права — граф опасен только своей красотой.
— Вы хромаете? — спросил он участливо, но я поняла, что его совсем не заботит моя хромота — слишком уж блестели его глаза.
— Это от рождения, — сказала я сдержанно.
— Если появится Ардешский зверь, вы вряд ли сможете убежать, — заметил граф многозначительно.
— Я не стану убегать.
— Вот как? Будете молить его о пощаде?
— Предпочитаю встречать испытания судьбы лицом, а не спиною, — сказала я, усмехнувшись и поглядев на него поверх очков.
— Какая решимость! — восхитился он. — Вашей хозяйке повезло с такой напарницей! Поистине, вы так же неоценимы для нее, как Пульхерия для Саломеи!
Он дурачился, но мои нервы были напряжены до предела. Мы уже ушли достаточно далеко от замка, и вокруг простирались одни только дюны, пролегавшие между скал. Рощицы чахлых деревьев скрывали пещеры, а огромные камни, похожие на застывших чудовищ, вели хоровод, создавая запутанный лабиринт. Дорога и в самом деле была одна, и лучше места для нападения и придумать было невозможно. Было тихо, лишь птицы щебетали, шныряя по веткам, и я в любой момент ожидала, что красавец-граф обернется волком и набросится на меня. Что ж, это значительно упростило бы дело.
Но граф не спешил оборачиваться, и словно нарочно поддразнивал меня:
— Значит, вы отправились навестить бабушку, и нечаянно попали в лес, где бесчинствует волк-людоед… Что скажет папочка мадемуазель Анны-Ми? Наверное, сойдет с ума от ужаса.
— Моя хозяйка сама решает, куда ей отправиться, — сдержанно ответила я.
— Пока она никуда не отправилась, а сидит себе в тепле и уюте. А вот вы подвергаетесь огромной опасности. Таким милым девушкам нельзя бродить по дюнам в компании мужчин…
— На себя намекаете? Вы опасны?
Он остановился так резко, что я не удержалась и шарахнулась от него, сжимая в руках трость. Но граф стоял неподвижно, заложив руки за спину, и я подумала, что он что-то увидел или услышал. Только среди дюн было тихо, краем глаза я заметила ящерицу, пробежавшую по валуну и юркнувшую в каменную расщелину.
— Нет, я не опасен, — сказал Лагар, словно отмирая и делая один шаг, потом другой, а потом бесцеремонно подхватывая меня под локоть и почти бегом увлекая по дороге.
— Вы что себе позволяете?! — возмутилась я.
В это время в кустах зашуршало, и мы с графом резко обернулись. Я уже готова была выхватить клинок из трости, но в это время Лагар крикнул:
— Какого черта вы там пасетесь, Дюкре?
Кусты раздвинулись, и на дорогу вышел мужчина в добротной одежде, но явно знакомой с колючками и непогодой, бородатый, в широкополой шляпе. На плече у него была рогатина, а за поясом — широкий охтничий кинжал. Мужчина посмотрел на нас, мотнул головой и снова исчез в зарослях.
— Наш егерь, — сказал граф, и ускорил шаг. — Мрачная личность. Он напоминает мне моего предка — Дирка Лагара, одна у них порода — бесстрашные бродяги, от которых больше хлопот, чем толка.
— Скажите-ка лучше, куда вы меня тащите! — мне было совсем не интересно слушать его разглагольствования про егеря. — Что за вольности!
Но граф пропустил мои требования мимо ушей.
— Слишком медленно идете, мадемуазель MJV, — попенял он. — Надо бы поторопиться, иначе ваша хозяйка до вечера не дождется своих капель.
— Пилюль, — поправила я его ледяным тоном, высвобождая руку.
— А, забыл! Капли ведь при вас, — он снова напомнил мне утренний инцидент в его спальне. — Как странно…
— Что именно? — насторожилась я. Может, он заметил приближение волка?
— Вот взял вас за руку, — граф пошевелил пальцами, постучав по серебряному набалдашнику своей трости, — и почувствовал, что мускулы у вас железные. Прямо как у кузнеца! А с виду и не скажешь — обычная хрупкая девочка в красном плащике.
— Внешность зачастую обманчива, — ответила я с достоинством. — Я много лет служу семье мадемуазель, и многое повидала. Будь я нежным цветочком, мои лепестки давно бы опали.
— А вы так и цветете! — восхитился он. — И глядя на вас я вспоминаю старинную сказку — маленькая девочка идет по лесу, несет бабушке пирожки… Наверняка, сладкие и нежные…
— Вы несете какой-то бред, сударь, — сказала я, косясь в его сторону.
— Нести бред — это тоже искусство, — ответил он светским тоном.
— И похоже, вы им в совершенстве овладели.
— Еще нет, но я стараюсь, — он заглянул мне в глаза. — Вы такая молоденькая, мадемуазель Медхен, а взгляд у вас не как у юной девушки — нет игривости, нет легкомыслия, прозрачности. В вашем возрасте душа должна быть видна до донышка. Посмотрел в глаза — и словно нырнул в горный ручей, достав до дна. А у вас глаза — как омут. А в омутах, как известно…
— Просто я вовсе не легкомысленная девушка, — заявила я многозначительно. Разговор мне не нравился. И граф не нравился. Всякий раз, когда он посматривал на меня или называл по имени, всё в моей душе переворачивалось, словно… словно я боялась. Но с чего бы мне бояться? Я не дрогнула, давая отпор королю оборотней, а он был пострашнее красавчика-графа.
— А вы точно девушка? — полюбопытствовал Лагар.
— Что?! — воскликнула я возмущенно и остановилась.
Граф тоже остановился и повернулся ко мне.
Теперь мы стояли лицом к лицу, и он улыбался, будто сказал замечательную шутку.
— Обиделись? — его взгляд скользил по моему лицу странно, оценивающе. Еще никогда мужчина так не смотрел на меня.
Это пугало, это настораживало, и это заставляло сердце биться сильнее. Я разозлилась, потому что сердечный трепет в мои планы не входил, и подосадовала на Анну-Ми, которая своей легкомысленной болтовней смогла меня смутить. Мне надо смотреть на графа, как на заподозренного первой очереди, а я смотрю… как на красивого мужчину.
— Я не имел целью вас оскорбить, — продолжал граф, — просто вы так не похожи на обычную девушку. Почему-то вы показались мне карающим ангелом судного дня… Признайтесь, ваш приезд в наш город неспроста?
Мне показалось, что в дюнах воцарилась могильная тишина. Это было похоже на колдовство, но даже птицы перестали петь. А может, я потеряла способность слышать? Но ведь слышала я дыхание графа — тяжелое, прерывистое, хотя до этого не замечала в нем признаков усталости, даже когда мы быстрым шагом шли в гору.
Глаза у графа были светло-карие, янтарные — волчьи глаза. Я много раз видела такие. У оборотней. Но никогда не испытывала сердечной дрожи, только ненависть, а теперь… Может, Анна-Ми права, и граф — всего лишь человек? Красавец, умеющий похищать девичьи сердца, и теперь обративший свое губительное очарование против меня… Но зачем ему обыкновенная горничная?.. На мне очки, смешной красный плащ, какие носили еще во времена моей прабабушки, я хромаю…
— Зачем вы приехали к нам, Медхен? — спросил граф приглушенно и наклонился ко мне, вдруг посмотрев на мои губы. Русые пряди, выскользнули из узла ленты, обрамляя его смуглое лицо — такое красивое, мужественное притягательное… Особенно смуглое по сравнению с белоснежными оборками жабо…
Я снова почувствовала себя обидно жалкой, рядом с графом Лагаром. И это чувство отрезвило меня.
— Опять вы говорите глупости, — я гордо вскинула голову, разрушая колдовство. — Карающий ангел… судный день… Вы не перечитали, часом, проповедей Фордайса? У него всё так мрачно, что поневоле начинаешь видеть в людях посланников последних времен.
— Нет, не читал, — медленно сказал он и отступил, приглашая меня продолжить путь. — Значит, всего лишь визит к бабушке?
— Да, — коротко ответила я, сжимая трость вспотевшими пальцами. Бог мой! С чего я так разволновалась?!
— Хорошо, примем это, — пробормотал граф, а я сделала вид, что не услышала его бормотания.
4. Бабушка и пирожки
Ардеш оказался маленьким уютным городом. Таким маленьким, что даже не был огорожен и не имел ворот. Аккуратные дома из светло-серого камня, с красными черепичными крышами, располагались прямо среди деревьев, словно бы выходя из леса, окаймлявшего дюны. Плющ живописно обвивал стены, а улицы были вымощены брусчаткой, так что прогуливаться тут было сущим удовольствием.
Граф любезно проводил меня до дома мадам Анастейши Бюссар, и дом «бабушки» оказался одним из самых больших и красивых в городе. Я постучала в дверь, надеясь, что дальше граф отправится по своим делам, но он остановился в пяти шагах от меня, поигрывая тростью с самым невозмутимым видом.
— Дернете за веревку, пожалуйста! — раздался женский голос из распахнутого окна на первом этаже. — Дверь откроется!
Я дернула за веревку, болтавшуюся сбоку, и внутри послышался лязг открываемого затвора.
— Проходите во двор! — звал все тот же женский голос. — Идите сюда!
Я ступила в полумрак крытого двора, и граф немедленно последовал за мной.
— По-моему, вас не приглашали, — сказала я, сворачивая в арку, увитую диким виноградом.
— Еще немного — и я подумаю, что произвел на вас впечатление, — парировал граф. — Вы так нервничаете, когда я рядом. Я вам понравился, мадемуазель MJV?
Я презрительно фыркнула, показывая, как он мне понравился, и тут оказалась в залитом солнцем внутреннем дворе. Посредине на перевернутом ведре сидела женщина с простоватым лицом, обожженным солнцем, и ощипывала курицу. Белые пух и перья летели, как снег.
— Что вам угодно? — спросила она, не прерывая своего занятия. — О! Господин граф! — она хотела подняться, но Лагар махнул на нее тростью, разрешая не приветствовать его официально. — Чем могу служить? — с готовностью спросила женщина.
Граф посмотрел на меня, предоставляя право говорить.
— Моя госпожа, — сказала я чопорно, поправляя очки, которые сползли мне на кончик носа, — мадемуазель Анна-Ми Грабянка приехала в Ардеш, чтобы проведать бабушку — мадам Бюссар. Но нам сказали, мадам уехала?
— Ваша правда, мамзель, — огорченно кивнула женщина. — Письмо пришло уже после отъезда мадам. Я, конечно, сразу отправила ей сообщение с посыльным, но дорога туда и обратно займет как раз две недели…
— Ах, какая досада, — сказала я, а граф сокрушенно поцокал языком.
— И комнаты еще не готовы… — служанка выглядела растерянной. — Мы ждали возвращения мадам только через две недели, а она велела сменить обои, пока ее не будет… Даже не знаю, где вас устроить — у нас такой разгром. Может, вы поживете у мадам Латуф? Они с мадам в добрых отношениях, и у нее найдется пара свободных комнат. Уверена, она проявит христианское милосердие…
— Ничего подобного, — вмешался граф. — Девушки вполне могут пожить в нашем замке, сестра будет счастлива, а я буду рад оказать услугу милейшей Анастейше.
— В самом деле? — служанка смотрела на него с некоторым сомнением.
— Даже не знаю, — протянула я недовольно, — моя госпожа слишком важная особа, чтобы жить вместе с малознакомым мужчиной.
— Всего-то под одной крышей, — сказал граф.
— Это неприлично, — покачала я головой.
— Гарант вашей репутации — моя сестра, — подсказал он.
Я сделала вид, что колеблюсь, хотя ничего так не желала, как остаться в замке графа. Что бы ни говорила Анна-Ми, он казался мне подозрительным. Очень подозрительным. Кто знает, может, граф — король оборотней, и его звериная сущность угадывается, даже когда он прикидывается человеком, поэтому я так волнуюсь рядом с ним. Правда, серебряная трость сбивала с толку, но я убеждала себя, что находясь в замке Ардеш смогу разобраться во всем.
— Хорошо, — сказала я, помолчав, и показывая, что согласилась лишь после мучительных раздумий. — Мы с мадемуазель принимаем ваше приглашение. Но только до тех пор, пока комнаты в доме бабушки не будут готовы.
— Почту за честь, — граф, паясничая, прижал ладонь к сердцу.
— Хорошо, что все разрешилось, мамзель, — сказала служанка, но по ее лицу я видела, что она предпочла бы поселить внучку своей хозяйки в доме мадам Латуф. — Я потороплю рабочих, чтобы приготовили хотя бы одну комнату.
— Будем вам очень признательны, — сказала я на прощание.
Покинув дом мадам Анастейши, мы с графом прошли по улице до аптечной лавки. Редкие прохожие, встречавшиеся нам, издалека кланялись графу и спешили перейти на другую сторону улицы.