– Да, конечно, – кивнул Зул, красноречиво зыркая на меня неодобрительно, но куда там! Кирилл, молчаливо созерцавший действо свысока, вышел вслед за моим боссом, и мы остались одни.
– Тебе не кажется, что то, что между нами было, дает тебе право обращаться ко мне на «ты»? – высокомерно усмехнулся Мирослав, застывая в двух шагах от меня.
– То, что было, дает мне право заявить на тебя в Ведовскую защиту, – огрызнулась я, понимая, что попытка обречена на провал сразу же.
Последовала усмешка.
– Куда бы мне на вас, таких ушлых ведов, заявить… – начал он, обходя меня медленно по кругу. – Или скажешь, не имеешь понятия о том, куда тебя втянули?
– Не имею понятия, о чем ты!
Мир помолчал, замерев за моей спиной. Потом вдруг сделал шаг, разделяющий нас.
– Я закончу то, что начал, Аня… – его рычащий шепот раздался над самым ухом, кожу шеи опалило слишком горячее для человека дыхание. Я замерла, тяжело сглатывая, – Только… никогда не трахал шлюх.
Сама не поняла, как я это сделала. Только осознала себя, стоящей лицом к лицу с ним и горящей ладонью, которой огрела его мгновением назад. Он лишь слегка прикрыл глаза, шумно втягивая воздух, а рука у меня ныла все ярче. Кажется, зарядила отменно. Будет синяк. У меня.
– Обломишься, – не остановилась я на достигнутом, но все же делая шаг назад.
Взгляд Мирослава изменился. В него добавилось непонятное мне довольство и… любопытство. Он, казалось, вообще не заметил моей выходки.
– Значит, и правда не знала ничего… – наклонил по-звериному голову, ожидая. Я задышала чаще, обхватывая себя руками. – Хорошо… – протянул задумчиво. – Можешь быть свободна.
– Что? – мой голос дрожал.
– Можешь быть свободна, – повторил он холодно, – езжай домой, прими ванную и смой с себя запах чужого мужика… – его голос снова стал жестким. – … если его можно назвать… мужиком.
– Не твое дело… – прикрыла я глаза. Да какое он имеет право осуждать Валеру?! Пусть Лера – «безоборотный», зато в тысячу раз… что? Человечней? Так наверняка именно поэтому!
– И, Аня… – Мирослав захватил отвоеванные мной два шага, разделявшие с ним только что. Его рука легла мне на шею, а большой палец – на подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. – Я прощаю твое поведение сегодня только потому, что ты и вправду не виновата в обстоятельствах, заставивших меня оказаться здесь… – заговорил он, холодно глядя мне в глаза. – Но впредь… перечить мне, перебивать и поднимать на меня руки запрещено. Всегда помни, что ты … – он наклонился ниже и выдохнул в губы, – … моя.
– Шлюха? – презрительно скривила губы.
– Прости за это, я должен был выяснить…
Я дернулась из его рук, и он выпустил.
– Я не собственность! – попятилась к двери.
– Этот контракт, – Мирослав небрежно кивнул в сторону бумаг на столе, – утверждает обратное. Вечером я пришлю за тобой машину.
– Ты же сам говоришь, что я не виновата… – прошептала жалко. Запасы прочности иссякли, накрыло безысходностью.
– У тебя нет выбора… – последнее, что он снизошел мне сообщить, и отвернулся к двери. – Зул!
Я вылетела из кабинета Магистра, чуть не сбив его самого.
– Воржева, стоять!
Подняла горящие гневом глаза, замечая боковым зрением стоящего у окна Кирилла. Зверь скосил на меня глаза, прожигая взглядом, и я с трудом подавила желание огрызнуться. Смотрит на меня уже прямо как на свою собственность!
Внутри поднималась буря неконтролируемого негодования. Я им что всем, вещь?!
– Может, еще сидеть, лапу и голос?! – рявкнула я.
– Воржева… – побагровел Зул Вальдемарович. – А ну марш в комнату отдыха! И ждать меня!
Глава 3
Откуда во мне взыграло столько противоречий – понятия не имела. Еще вчера повысить голос на Магистра для меня было чем-то запредельным. Но, наверное, когда ты в один день превращаешься в жертвенного агнца, нужно вовремя разбудить в себе более лютого зверя…
Ни в какую комнату отдыха я не пошла. «Предмет договора» … У меня все сжималось внутри от брезгливости. Ни разу не слышала о том, чтобы ведов продавали в рабство зверям и делали «предметом»! Надо было выбираться…
Запрыгнув в такси, я помчалась домой. Сбросив с себя офисные шмотки, я запрыгнула в молодежные: теплый пуховик, штаны, шапка-носок, распущенные волосы из-под нее. Собрала в рюкзак все необходимое – минимум белья, россыпь амулетов, лекарства, документы и деньги, и кинулась прочь из дома.
Северный округ – не единственный. Пусть здесь все пути к справедливости мне отрезали, но есть же другие! Тот же южный… До него быстрее всего будет добраться. Уже в метро я подумала, что лучше будет воспользоваться поездом. Пусть медленнее, но затеряться проще, ведь железнодорожных вокзалов в Питере несколько.
Я брела по зимним улицам северной столицы и чувствовала себя бездомной. В один день вся моя жизнь покатилась зверю под хвост! И Валере не позвонить – единственной родственной душе! Он с ума сойдет от волнений!
Усевшись в уличное кафе погреться и перекусить, я озаботилась поисками ближайшего по времени билета до Краснодара, а оттуда – уже на автобусах буду добираться в горную часть Карачаево-Черкессии. Я видела представителей южного округа на ежегодных встречах в Москве. На первый взгляд они были более… замкнуты, что ли. Выглядели старомодно, сдержанно, общались просто и дружелюбно. Это и вселяло в меня надежду. Главное – добраться. А там, я думаю, история о «торговле живыми «предметами договора» их заинтересует.
Я вытряхнула из варежки связку камешков-артефактов и, поперебирав их, выбрала нужный. Камешек булькнул в чай и с приглушенным стуком лег на дно чашки. Эти артефакты сбивали мой «сигнал» – энергетический след. Магистру не составит труда меня найти, но с таким «чаем» и ему придется попотеть. Вообще мы эти камешки принимали перед выездом на случаи разрыва и дестабилизации эмоциональной оболочки, так меньше шансов, что утянет за ее границу. Но и в моем теперешнем случае пригодятся.
За окном быстро темнело, а в это время суток меня всегда тянуло к теплу и свету. С трудом заставила себя выйти на улицу и взять в руки. Я никогда не была авантюристкой, не срывалась с насиженного места в поисках приключений и новых ощущений. Наоборот. После тяжелой работы хотелось спокойствия: горячую ванную, теплые носки и чашку чая с травами. И чтобы никаких потрясений!
У меня даже отношения были стабильные целых пять лет. Со стабильным молодым человеком. Но они закончились два года назад по моей инициативе. Энергии на кого-то еще у меня не оставалось после работы, но обычному человеку это сложно понять… Саша устал от постоянно безжизненной меня, пытался таскать по врачам, зазывал в отпуска… Но как ему было объяснить, что это мое единственное нормальное состояние и другого никогда не будет? Было больно, но другого выходя я не нашла, решив, что отношения не для меня. Многие психики были одиноки, и никого я этим не удивила.
Я брела вдоль улицы, пытаясь успокоиться и перестать себя жалеть. Начался снегопад… Снег ложился на мои следы, стирая дорогу назад. Все к лучшему… все должно быть, черт возьми, к лучшему!
Вдруг рядом остановился автомобиль. Я не придала этому значения, пока мне, бредущей по тротуару с поникшей головой, не преградил путь кто-то в джинсах и светлых ботинках. Резко вскинув голову, я оказалась лицом к лицу с Мирославом.
– Садись в машину, – не стал церемониться зверь, снизойдя до легкого кивка в сторону дороги.
– Я не согласна, – огрызнулась я.
– Обсудим, – отрезал он, но, надо отдать должное, ментальные приказы не давал.
– Что мы обсудим?! – вскричала я. – Сколько раз в неделю ты будешь меня иметь?!!!
Я думала, он меня размажет тут же. В глазах Мирослава отразился пугающий отблеск от фар проехавшего мимо авто, губы дрогнули в хищной полуулыбке.
– Ты себя давно видела? – наклонился он ближе. – Я приказал тебе принять ванную, но вместо этого ты шляешься по городу в виде резидента самой захудалой общаги…
– Вот и прекрасно! – вздернула я подбородок. – Так я пойду?
– До прекрасного тебе – как до Карелии пешком, – он подхватил меня под руку и рванул в сторону машины. – Пойдешь, куда я скажу.
Меня втолкнули в машину и захлопнули двери.
– Домой, – скомандовал зверь, усаживаясь на переднее сиденье, и машина мягко тронулась.
«Домой?» У Мирослава есть дом в Питере? Я обняла свой рюкзак, прижимая его к груди, и нахохлилась, хмуро глядя на стремительно темнеющие улицы за окном. Часть меня продолжала стремиться к прежней жизни. Пусть та мне уже осточертела своим постоянным страхом и эмоциональным истощением, но я к ней привыкла! Но большая часть все же рвалась подальше, и я была с ней солидарна, только нас не спросили.
Мирослав застыл на переднем сиденьи, но у меня от его близости начинало все дрожать внутри. Я чувствовала его, но не могла себе этого объяснить. Мне передавалось его напряжение, я слышала дыхание и знакомый запах зверя и хвойной смолы. Его профиль притягивал взгляд. Свет от фонарей скользил желтыми бликами по острым скулам и жесткому подбородку, бесновался в радужках глаз, делая его взгляд еще более диким, когда он поворачивал голову в сторону водителя. Мое сердце то и дело пропускало удары, сбивая дыхание.
Примерно через час автомобиль свернул с набережной в жилой квартал и остановился у какой-то малоэтажки, только весьма непростой на вид. Карельский вышел сам и открыл дверь с моей стороны, подавая руку:
– Пошли.
Я вылезла наружу, игнорируя его жест и огляделась. Тихий дворик, ухоженная территория… Мирослав провел меня под руку через холл первого этажа к лифту.
– Как ты меня нашел? – меня хватило ровно на пару секунд, чтобы смотреть ему в глаза. А вот ему это ничего не стоило.
– Ты – моя истинная, Аня, – спокойно отозвался он, и мы вышли в коридоре верхнего этажа. – Зул вам не рассказывает о слабостях врагов? – усмехнулся устало.
– Ты говорил, что меня сделали твоей истинной, – не сдавалась я. – Это что, так просто? Трах-тибидох-тибидох, и вы уже подписываете договор о плюшках, что за меня получают?
С «трах» я, конечно, погорячилась, но Мирослав этого не заметил.
– Умница, – только и сказал он, открывая передо мной двери квартиры.
Свет в коридоре загорелся и явил мне совершенно неожиданный интерьер: стены были обиты деревом, им же здесь приятно пахло, под потолком вместо стильных конструкций из гипсокартона были вмонтированы балки… В зале, куда уже прошел Мирослав, горел настоящий камин.
– Иди сюда, – обернулся он ко мне, но я лишь попятилась. – Так и будешь там стоять?
Я усмехнулась и принялась стягивать с себя пуховик. Чувствовала его оценивающий взгляд и пыталась собрать остатки уверенности, но внутри все дрожало. И мне это не нравилось. Наша непонятная связь, похоже, плавила мне мозги!
– Что со мной происходит? – обернулась я.
– Я сказал, сюда иди, – раздраженно прорычал он, не спуская с меня взгляда.
Задержав дыхание, я шагнула в гостиную.
– У меня есть к тебе предложение, – приблизилась к нему и серьезно посмотрела в глаза. Пока мне еще есть, чем думать, нужно было не терять времени.
Он наклонил голову, казалось, врезаясь взглядом мне под кожу. Я даже отшатнулась.
– Пахнешь дымом… сдобой с корицей… бензином… – выдохнул он вдруг с таким восхищением в голосе, что я раскрыла от изумления глаза. – И снегом…
И он шагнул ко мне.
– Н-не трогай… – прошептала я, из последних сил заставляя себя стоять.
– Что за предложение? – напомнил зверь. Он сделал последний шаг, разделявший нас, и оказался спиной к камину. Его глаза горели в темноте, но мои, скорее всего, тоже.
– Снять с меня метку твоей истинной, – голос дрогнул.
Мне показалось даже треск поленьев в камине стих. Мирослав замер, словно оглушенный моими словами. Черты его лица по-звериному заострились, глаза зло сверкнули.
– Снять МЕТКУ?! – вдруг рыкнул он так, что я отскочила к ближайшей стенке.
Дальше Карельский повел себя пугающе и странно. Он заметался по комнате вдоль камина, отшвырнув с дороги журнальный столик так легко, будто тот был из папье маше. Из его груди рвался рык, руки сжимались в кулаки.
– Мирослав, что не так?! – вскричала я.
Зря.
Он резко обернулся на меня и в два шага оказался рядом.
– Истинная?! МЕТКА?! – рявкнул мне в лицо. И вдруг схватил за горло: – Беги, тварь, пока я тебя не разорвал к чертям…
Я вылетела на ночной воздух и бросилась к набережной, подворачивая ноги и падая в сугробы, которые за пределами двора этого дома словно и не разгребались вовсе. Родной Питер шугался меня, облаивая бродячими собаками, и возмущался сигналящими авто. Словно от меня рад был избавиться даже он, не говоря уже о Магистре!
А тут вдруг меня… вышвырнули?
Выбравшись на незнакомую набережную, я замерзшими пальцами кое-как вызвала такси, размышляя, продолжать убегать на юг или все же вернуться домой? Сомнения тут же разрешил сам Магистр:
«Домой, Воржева! – казалось, он умудрился рявкнуть на меня даже из смс. – А завтра ко мне в кабинет с утра!»
Действие «камешка» прошло, а обновить его мне было некогда, чем он и воспользовался. Вообще, силы и возможности самого Магистра для меня оставались загадкой. Он, казалось, мог быть везде, в любой ситуации и чужих мыслях, если только хотел. Другое дело, что на такое вмешательство уходило масса энергии, и если он решил так активно вмешиваться в мою жизнь, значит, все происходящее со мной для него имело очень большое значение. Кто бы сомневался! Интересно, что там было в договоре между ним и Карельским?