Я вытащила из загашника записи Слизерина, где зелёным по коричневому было ясно сказано, что студенты Хогвартса имеют право проживать в замке круглый год.
Всё же во времена Основателей юных магов набирали с разных мест и никаких Хогвартс-экспрессов, чтобы добраться в Шотландию, у них не было. А представить, что ребёнок живущий на юге Англии тащится через всю страну, чтобы провести с родными месяц лета, довольно неправдоподобно.
Ладно, дети потомственных магов: аппарация с родителями, или те же летающие кони им в помощь. Но куда было деваться магглорождённым волшебникам? Идти, как Михайло Ломоносов, хрен знает куда фиг знает сколько дней? Одним? В одиннадцать и пусть даже старше лет? Через воюющие земли? Мимо враждебных кланов? Не смешите мою метлу!
В общем, устав (современный) дополнили этим очень важным пунктом. Интернат должен соблюдать законы, которые ввели Основатели при его образовании. А я за этим прослежу.
Так что перед наступлением каникул директор, к восторгу всех студентов, объявил, что все желающие могут оставаться в школе с момента поступления на первый курс и до самого выпускного.
Я была довольна, ведь проблему сирот победа не решит. Ещё долгие годы страна будет жить в нужде, перебиваться продуктовыми талонами, те же карточки на сладости будут отменены только через девять лет после окончания войны.
Мизерные порции мяса и хлеба, одно куриное яйцо в неделю; даже королевская семья будет питаться строго по пайкам, чтобы поддержать свой народ. И пусть крохотный сэндвич с маргарином подадут на золотой тарелке в столовой Букингемского дворца, он от этого не станет вкуснее и сытнее.
Да даже ограничения на одежду будут актуальны! Запрет на брючные манжеты, не более двух карманов и трёх пуговиц на пиджаках, низкие каблуки! Ох, что уж об этом вспоминать! Это всё нас ждёт впереди!
Но маги, в отличие от своих соседей по планете, не так сильно нуждались. Продуктов было вдоволь, ткани и любую утварь можно было обновить или отремонтировать заклинанием.
В Хогвартсе были собственные теплицы, которые полностью обеспечивали потребность проживающих студентов и персонала в овощах и фруктах. Всё остальное поставлялось семьями, которые испокон веков сотрудничали со школой.
Опять же, Попечительский совет вливал в бюджет немалые капиталы. Это считалось очень престижным — спонсировать родную школу.
Куда девались излишки? Да кто ж его знает!
В общем, моим появлением поток халявы в чей-то карман был немного перекрыт.
***
За всеми этими революционными перестановками я не забывала и о своих прямых обязанностях. Читала лекции студентам, наслаждаясь обожающими взглядами парней постарше.
Как говорил с усмешкой Том: «Теперь История Магии — самый любимый предмет у парней всех факультетов». Ладно, любуйтесь на меня, пока я добрая и без хвоста.
Профессор Бинс был очень стар. Уж не знаю, сколько лет ему было в каноне, но в реальности он выглядел старше Диппета, рождённого в далёком семнадцатом веке. Сдаётся мне, что некоторые гоблинские войны он застал лично — не зря же так на них зациклился, став призраком.
Теперь же Бинс редко бывал на занятиях, почти полностью переложив их на мои хрупкие плечи. Сам же появлялся только во время зачётов да на экзамены обещал прийти.
Профессор всеми мыслями был в своём летнем домике на побережье, где, как он говорил: «Нет никаких милейших любимых студентов, хоть я и желаю им счастья на много веков вперёд».
В общем и в целом я была довольна своим новым положением. Студенты молча внимали (слишком шумных ждали розги, которые Диппет и не думал отменять).
Том занимался факультетом, на котором его теперь приняли как настоящего лидера, а не назначенного старосту-выскочку.
Почти перед экзаменами Антон передал мне письмо от своего отца. Господин Долохов-старший кратко благодарил меня и сообщал, что известный мне маг был повержен в схватке и заключён в тюрьму для скорейшего суда. Свой артефакт он поломал в той же битве (или кто-то его уничтожил, так и слышалось между сухих строк).
Я была счастлива, как африканский слон на водопое. Дамблдор ходил чернее тучи. Мы ждали каникул, чтобы наконец навестить родню с обеих сторон.
***
Местечко Литтл-Хэнглтон мало чем отличалось от нашей Оттери-Сент-Кэчпоул. Те же дома, разбросанные поодаль друг от друга. Одна центральная улочка с лавками и пабом под оптимистичным названием «Висельник». Дом сквайров Риддлов на холме, который был виден всем издалека.
Лачугу Гонтов искать не пришлось. Босоногий мальчишка за пару мелких монет проводил нас с Томом до границы их земель. «Дальше я не пойду, мэм, — пропищал ребёнок. — Старый Марволо жуть как орёт и ругается. Может, и вы не ходили бы. Вдруг он драться будет!»
Мы с Томом только угрюмо переглянулись. Я-то хоть примерно знала, что нас ожидает, а вот мой воспитанник явно сожалел о том, что вообще решил познакомиться с «любимой роднёй».
«Слушай, малой, план меняется, — тут же решила я. — Сначала я перекинусь, а уж потом пойдём знакомиться с твоим дедом. Пусть только вякнет, я его быстро окаменю или сожру».
Том заметно расслабился. Да уж, бедному парню и не на кого надеяться, кроме змеи-переростка. Что за грёбаная жизнь.
Я удалилась в лесок, где скинула одежду и перетекла в родную хвостатую ипостась. С каждым разом процесс становился всё более будничным и быстрым. Да и маловатое человеческое тело уже не так «натирало» мою огромную ментальную сущность.
Том пришёл по моему зову, аккуратно сложил мои вещи в сумку, и мы поползли. Вернее, он-то пошёл, а я поползла.
У покосившейся лачуги мы остановились. Том собрался с духом и решительно постучал в дверь. Через пару минут она отворилась, и на пороге замер старик.
Его несомненно аристократическую «красоту» портили выпученные глаза и распахнутый рот. Ещё бы! Не каждый день на твоём пороге возникает симпатичный парень, похожий на твоего врага-соседа, с ручным василиском размера пять-тысяч-икс-эль.
— Добрый день, мистер Гонт, — вежливо поздоровался мой воспитанный подельник. — Меня зовут Том Марволо Риддл, я сын вашей дочери Меропы.
— Где она похоронена? — хрипло спросил старик.
— В Лондоне, сэр, на кладбище того же приюта, где родила меня, и где я жил до прошлого года.
— А это?
— Это василиск Салазара Слизерина, — представил меня скромный отрок. — Она со мной.
Угу. Типа, написал краской на Великой Китайской стене: «Здесь был Вася, и он был не один». А то с первого взгляда непонятно, что мы припёрлись в гости к дедушке вместе.
— Так ты… так он… так вы… — не мог подобрать правильные слова для вопросов великий потомок Основателя.
— Да, мы с ней вместе во всех смыслах, — с нажимом произнёс Том, а я удивлённо уставилась на него. Это что ещё за заявочки? Меня там, между прочим, достойные артефакторы охмуряют. Ещё лет пять — и за руки возьмёмся, а на десятилетний юбилей меня в щёку поцелуют.
Но решила с этим нахалом разобраться потом, дома. Нечего устраивать эль-скандаль при посторонних.
— Угу, я с ним, — пробурчала я и насладилась видом падающего в обморок сильного и мужественного гордого аристократа-волшебника, главы древнейшего и благороднейшего рода Гонт. Фу-у-ух… утомилась…
В общем, дальнейшее знакомство пришлось отложить до возвращения духа дедули в его же бренное тело. Я даже с азартом ожидала: вдруг в него какой-нибудь попаданец залетит!
Но Марволо оказался крепким. Разогнал всех кандидатов от своей вакантной тушки и очнулся буквально через пару минут.
— Мой внук, великий продолжатель крови Слизерина, — моментально сориентировался и подмазался к отпрыску пронырливый и корыстный дед. — Я знал, я надеялся, что ты поднимешь величие Гонтов на достойное место!
Мы с Томом снова переглянулись. «Он головой ударился», — беззвучно проартикулировал мне напарник. Я только кивнула в ответ. Точно, ударился и кукухой поехал.
В общем, мы молчали и внимали всему тому бреду о величии и подобной чуши. Том морщился, видно, вспоминал свои подобные мысли. Я ехидно скалилась во всю пасть.
Смотри, мой мальчик, вот кем ты можешь оказаться, если будешь долго пыжиться над родословной и прочей… дребеденью.
Наконец Марволо утих. Видно, батарейка села. Я тут же взяла дальнейший план в свои руки, дав обретённым родственникам мотивирующего пинка в нужном направлении.
В течение дня мы переделали кучу дел. Тома признали законным наследником на алтаре рода, который находился в руинах неподалёку от лачуги. Перстенёк с гербом дед надевал на палец новоявленного внука с такой гордостью, будто сам его родил и воспитал.
Далее наша парочка сразу же отправилась в министерство, где в отделе семейной регистрации оформили родство по закону.
У моего мальчика сменилось имя и на руках оказался очередной документ, где он значился как Томас Марволо Гонт-Риддл. А ещё, по поручению деда, он был признан наследником всех несметных богатств семьи, как-то: большой надел земли, где и находилась лачуга и те самые развалины родового дома. Ничего, моему мальчику в будущем всё пригодится.
Морфина, который сейчас сидел в Азкабане, из числа наследников вычеркнули задолго до нашего визита. Он был, мягко говоря, недееспособен. Попросту: Морфин даже по-человечески не умел говорить, да и сбои генетики были буквально налицо.
После того, как дед с внуком вернулись обратно, мы отправились домой, решив отложить свидание с Риддлами. Мой мальчик ужасно устал и переволновался, пока я спала на тёплой лужайке за алтарём.
Я перекинулась в том же лесочке, оделась, и мы аппарировали прямо к себе домой. Дилли, который теперь не отлипал от меня и считал себя моим личным эльфом, приготовил нам гору еды.
Он с радостным писком принялся «комфортить» хозяина Тома. Помог принять ванну, напоил тонизирующим зельем, накрыл на стол, разжёг камин и испарился. Мы же набросились на еду.
После вкуснейшего пирога с ягодами и взбитыми сливками я наконец-то почувствовала сытость и устало и очень некультурно откинулась на спинку кресла.
Но один вопрос надо было решить не отходя от кассы, несмотря на то, что у меня закрывались глаза.
— Так что это за заявочки, мелкий? — спросила я у Тома, который тут же напряжённо уставился в огонь. — Ты у меня спросил? Что значит «мы вместе во всех смыслах»? Я что-то не припомню никаких обсуждений и предложений.
— А что тут непонятно? — твёрдо сказал Том, а я удивилась тому, как взросло он стал выглядеть и держаться. Словно ему не семнадцать лет, а все пятьдесят. — Я тебя никому не отдам! Пусть этот хрен белобрысый даже не раскатывает губы и руки свои к тебе не тянет! Ты моя, я всё про тебя знаю, а ты про меня! Я уже взрослый, и пусть я пока живу за твой счёт, но скоро я выучусь и всё сделаю по правилам!
— По каким ещё правилам? — поразилась я его запальчивости. Вот уж тихушник, ходил, улыбался, а сам уже планы на всю жизнь построил. Причём и на свою, и на мою.
— Буду приглашать тебя на свидания, дарить цветы и подарки! В театр вместе сходим, и в кино, когда война закончится! И кольцо куплю, самое красивое! — перечислил Том весь набор молодого ухажёра.
— Ладно, ладно, малыш, не волнуйся, я тебя поняла.
Я внимательно смотрела на моего кого? Уж точно не воспитанника, для этого я была слишком молода в прежней жизни. Тем более что он очень серьёзный и самостоятельный для своего возраста; даже для этого времени, когда мужчины становились кормильцами и главами семей очень рано.
Да и что скрывать, Том уже красавчик, а когда ещё немного заматереет, станет вообще супербрутальным самцом.
Ладно, пока он повзрослеет, я смогу…
— Даже не думай! — взвился парень, словно прочтя мои мысли. А может, и вправду прочёл, он же в каноне был сильнейшим легилиментом. Или это просто лицо у меня такое выразительное. — Я не позволю ни одному козлу быть с тобой, пока я буду расти до твоего уровня!
— До какого ещё уровня? — я привычно взлохматила его причёску, а Том поймал мою руку и поцеловал ладонь. — Просто расти, я подожду, ладно уж, уговорил, — проворчала я, наслаждаясь нехитрой лаской.
— Как только окончу школу, мы заключим помолвку, а потом поженимся, — тут же стал ставить условия новоявленный интриган. — Всё равно ты лучше меня мужа не найдёшь. Я понимающий, меня не пугает твой второй облик, я люблю тебя, я готов слушать твои ужасные песнопения…
— Вообще-то, в любви надо признаваться отдельным предложением. А не упоминать о ней вскользь, как о пункте из списка своих достоинств. Какой же ты у меня дуб из самого сердца Запретного леса.
— Во-о-от… и шутки я твои понимаю, и дурацкие комплименты умею делать, помнишь, как я сказал, что ты самый толстый в мире василиск?
— Да уж, малыш, подозреваю, что романтики у нас с тобой будет через край, — усмехнулась я, вовсе не чувствуя себя разочарованной.
— Зато я буду тебя ценить не оттого, что ты склад дорогих ингредиентов, а потому, что ты самое близкое мне существо.
— Ладно, прогиб засчитан, — рассмеялась я и обняла парня, который тут же уткнулся носом в мою макушку.
Это когда это он так вымахал? Вроде недавно я впервые перекинулась в человека и была на ладонь выше него. А теперь я свободно сижу у него на коленях, слыша, как он вдыхает запах моих волос и чувствуя его горячие большие ладони на своей спине.
Чего? А на колени я к нему когда залезла? Да ещё и так активно ёрзаю, что у парня явный дискомфорт в штанах!
— Вася, мне надо отлучиться, — еле пробормотал мой девственник-единорог. — Я это… мне это…
Да поняла я про «это», ладно, иди уже на свободу, болезный, ванная у тебя отдельная, так что можно не стесняться.
Том неловко уковылял на второй этаж, а я развалилась в кресле и рассмеялась. Вот же какой он внезапный товарищ — настоящий мужик! Всё сам порешал, поставил в известность слабую меня и сбежал!
Ну ладно, время у нас ещё есть, седьмой курс впереди, до помолвки целый год… Я улыбалась, глядя в пляшущие огоньки пламени. Жизнь — такая непредсказуемая штука, интересно, куда ещё она меня занесёт?
***
Теперь мой мальчик, что называется, дорвался до сладкого. Не-не, никакого разврата до восемнадцати лет, а до них ещё полгода. Просто Том теперь не скрывал от меня своих желаний и чувств.
Он оказался очень тактилен и старался постоянно дотронуться до меня. После особо активных «дотрагиваний» парень сбегал в свою ванну, шипя что-то явно нецензурное на парселтанге.
Так что я придумывала нам развлечения, чтобы не скатиться в пучину похоти (я) и разврата (Том).
Одним прекрасным днём я решила, что мой мальчик достаточно оправился от встречи с дедом Марволо, так что можно отправиться к Риддлам.
Том немного поворчал, что они ему ни на что не сдались, но всё же согласился, что этот гештальт надо закрыть.
Прекрасным августовским утром мы отправились в дом сквайров Риддлов на холме около деревушки Литтл-Хэнглтон.
Шли мы пешком от лесочка на земле Гонтов, болтая на ходу и строя планы на следующий год. Том собирал мне цветы на обочине просёлочной дороги, а я плела из них кривоватый венок. Я Василиса, а не Марья-Искусница!
Неожиданно позади нас раздался звук сигнала автомобиля. Том потянул меня за руку, и мы замерли, стоя в невысокой траве.
Машина проехала мимо, но вдруг резко остановилась, взвизгнув тормозами. Водительская дверь открылась, и из неё вышел красивый высокий мужчина.
Так вот как будет выглядеть мой малыш, когда повзрослеет! Я даже восхитилась своей прозорливостью: какого самца я себе отхватила!
Том, увидев, как я перевожу взгляд с незнакомца (папаши) на него и обратно, тихонько зарычал и сжал мою ладонь.
Том-средний медленно приблизился к нам, неверяще вглядываясь в лицо сына. Ну да, я его даже понимаю, увидеть свою молодую копию — это вам не книззл начихал.
— Приветствую вас, мистер Риддл, — довольно прохладно поздоровался Том (тьфу бля, слишком много тёзок в одном месте, там же ещё дед есть с таким же оригинальным именем).
— Вы… вы кто? — растерянно спросил Том-средний.
— Я-то? — невесело усмехнулся мой малыш. — Я ваш сын от Меропы Гонт, помните беременную жену, которую вы бросили в Лондоне без единого пенни в кармане?