– Вот как? А почему Зети? Это же черт знает где, на краю Контактики!
– Именно поэтому. На планетах, которые в настоящее время быстрыми темпами обживаются, есть особая потребность в роботах-помощниках. Одновременно со мной вылетают еще пять представителей с подобным грузом на другие планеты.
– Надолго летишь, киномагнат? – усмехнулся, передразнивая, Иглов.
– Да несколько дней. Дорога больше займет, чем я там буду. Потом вернусь, и, надеюсь, возьму отпуск.
В этот момент по репродуктору объявили о том, что на рейс до Москвы производится посадка. Друзья попрощались, и Симон направился к посадочной платформе.
Ди Рэйв сидел в кресле и смотрел в иллюминатор, за которым раскинулся красивейший вид величественного заката. Однако думал он не о красоте солнца, опускающегося в бескрайнее поле облачности, раскинувшееся под крылом самолета, а о красоте иной. Из головы не выходила эта неприступная, колкая на язык, а потому умная и сильная девушка. Симон как-то неожиданно понял, что все прошедшее после ухода из офиса Ганна время, он думает только о Жанне. Она понравилась ему сразу. Ее каштановые с рыжеватостью волосы, вьющиеся как клубы плывущих за окном густых облаков. Прическа Жанны не скрывала ее прелестной шейки, и Ди Рэйв даже успел заметить родинку на ней. Он буквально влюбился в ее, пьянящего вида, фигуру, но особенно в ее большие глаза, хотя зеленый цвет глаз всегда отталкивал его. Но только не эти…
– Добрый вечер.
Симон аж вздрогнул от неожиданности. Он отвернулся от иллюминатора. Рядом с его креслом стояла симпатичная стюардесса в синей униформе 'Аэрофлота'. Киномагнат отметил про себя, что и у нее глаза зеленые, но не идут ни в какое сравнение с глазами Жанны, хотя тоже весьма красивые. Ди Рэйв даже вытянулся вперед к стюардессе, чтобы получше разглядеть глаза девушки.
– Простите? – она отпрянула.
Поняв свою оплошность, Симон плюхнулся обратно в кресло и с невозмутимым видом заявил:
– Я говорю, что вы хотели?
– Я хотела узнать, не желаете ли вы чего-нибудь, – улыбнулась она.
– У вас есть шампанское?
– Конечно, – девушка кивнула.
– Будьте добры.
– Хорошо, сейчас, – стюардесса снова улыбнулась и двинулась дальше между рядами пассажирских кресел.
Ди Рэйв снова уставился на закат и думал о том, что же все-таки с ним происходит, хотя прекрасно понимал, что ответ очевиден. Он за пять минут умудрился влюбиться в девушку, которая не знала кто он и, более того, не скрывала своего презрительного к нему отношения. Даже узнав о нем. Как же так? А ведь Жанна очень соблазнительна, в более возвышенном, чем обычно, понимании этого слова. Она была красива и женственна. Смелая и благородная. Да, она благородна. Ведь она 'отшила' его без всякого кокетства. Резко и без пошлостей. Симон даже поежился в кресле, понимая, что ее поведение в общении с ним делает ей честь. Делает ее особенной. Он снова вспомнил глаза Жанны. В ее взгляде были скрыты и нежность и страсть, какая-то добрая грусть и ум сильного человека. И даже детская наивность. Сколько противоположных качеств в одном человеке.
Симон уперся лбом, в холодное стекло иллюминатора, словно оно способно помочь ему избавиться от этих мыслей. Он вытаращил глаза на темнеющий горизонт, на алые, от утонувшего в них солнца, облака, и страстно захотел разбить это стекло, выпрыгнуть из самолета и, рассекая небо, промчаться вниз. Долететь до офиса Ганна, проломить головою крышу и, ломая перекрытия, устремиться в приемную, где свалиться к ней на стол, за которым она что-то печатает, и крикнуть – 'Жанна! Я вас люблю!'. А она в ответ:
– Вот ваше шампанское.
– А?! – Ди Рэйв вздрогнул и обернулся.
– Я говорю, вот ваше шампанское, – произнесла стоящая рядом стюардесса.
– Спасибо, – вздохнул Симон, принимая бутылку и бокал.
Девушка как-то странно посмотрела на него и удалилась.
– Наверное, решила, что я больной, – вслух подумал киномагнат, наливая себе шипучий напиток. – Хотя по большому счету, сейчас так оно и есть.
Был уже поздний вечер. Вся столица оделась в пеструю мантию разноцветных огней и налилась характерными для этого времени звуками, доносившихся из общественных заведений, в которые хлынули освободившиеся от рабочих будней москвичи. Небо мерцало огнями аэромобилей над всем городом, и только над Красной площадью оно было чистым, поскольку это была закрытая для полетов частного транспорта зона. Но зато она была свободна для пеших прогулок. По площади сновали десятки людей. В основном приезжие. Встречались и представители внеземных рас.
Недалеко от мавзолея мерил шагами небольшой участок площади молодой человек, который, судя по всему, был из местных, поскольку мало обращал внимание на многовековое величие и восхищающую красоту этого места. Очевидно, привык и к виду Кремля, и к собору Василия Блаженного, и к тому ощущению могущества и великой истории, которое дарит посетителям Красная площадь. Но этот симпатичный, худощавый молодой человек, роста чуть выше среднего, больше обращал внимание на проходящих мимо девушек. Определенно он был жителем Москвы. Звали этого элегантно одетого брюнета Алекс Крюгер. Это было обычное имя для многих граждан Великой многонациональной Державы, коей являлась Россия. Ведь имя его друга, которого он здесь ждал, тоже было своеобразным. Друга звали Симон Ди Рэйв.
Алекс взглянул на часы, очевидно Симон задерживался. Хотя нет. Вот он медленно шагает со стороны величественного собора. Улыбнулся, глядя на фотографирующуюся возле мавзолея группу молодых азиатов. Увидев Крюгера, махнул рукой и ускорил шаг. Друзья обнялись, приветствуя друг друга.
– Давно ждешь? – поинтересовался Симон.
– Минут пятнадцать. Как добрался? – Крюгер хлопнул товарища по плечу.
– Весело, – многозначительно хмыкнул Ди Рэйв. – Итак, какие у нас планы на вечер?
– Сейчас, дождемся одного деятеля и будем решать.
– Ермак? – радостно воскликнул Симон.
– Он самый. На службе что-то задерживается. Сегодня он не на Лубянке, а здесь.
Симон удивленно посмотрел на друга и, состроив вопросительную гримасу, кивнул на кремль.
– Здесь?!
– Именно. Круто поднялся, да? – усмехнулся Крюгер.
– Ничего себе. Может, он в мое отсутствие президентом стал?
– Пока еще нет, – засмеялся Алекс. – Но кто знает, что будет дальше. Кстати, – Крюгер посмотрел в сторону Спасской башни, – кажется он.
Ди Рэйв повернул голову. Из ворот башни выехала черная представительская 'Волга' и, повернув, не спеша двинулась в их сторону.
– Капитан госбезопасности, Роман Ермак, собственной персоной, – торжественно произнес Алекс, когда автомобиль остановился.
Водительское стекло опустилось, и оттуда высунулась коротко стриженая голова с парой больших черных глаз и неповторимой улыбкой чеширского кота.
– Такси на Дубровку заказывали? – засмеялся Ермак.
– Чур, я на переднем сидении, – воскликнул Алекс.
– Да пожалуйста, – хмыкнул Симон, открывая дверь за водителем. – Просто самые авторитетные люди всегда ездят на заднем сидении.
– Кто спорит, – хихикнул Крюгер, прыгая вперед.
'Волга' рванула с места. Роман протянул назад руку. Ди Рэйв пожал ее.
– Слушай, Симон, сколько же мы с тобой не виделись? – спросил Ермак. В его голосе была нескрываемая радость.
– Года полтора, – закивал головой киномагнат, после небольшой паузы. Очевидно, вспоминал срок, который он отсутствовал в России.
– Мы уж думали, ты забыл про нас, – укоризненно произнес Алекс, – совсем американцем стал.
– Кстати! – снова подал голос Роман. – Смотрел на днях твой новый фильм. 'Звездная сага'. Так и не понял, кого ты там играл?
– Идите вы все к черту, – буркнул киномагнат.
– Тебе это место понравится, – улыбнулся Алекс, когда они вышли из черной 'Волги'. Симон на это ничего не ответил. Самочувствие у него резко ухудшилось по дороге. Очевидно, выпитые за день виски, вино, водка и шампанское, наконец встретились в его организме и стали выяснять отношения. Но Ди Рэйв старался не подавать вида, что он неважно себя чувствует, ведь 'святой долг' обязывал заявиться с друзьями в какое-нибудь увеселительное заведение и выпить с ними за встречу. Заведение они уже нашли. Это был ночной бар 'Афродита' на Тверской. Осталось дело за малым. Пить.
Друзья зашли в бар. Громкая музыка, прокуренный воздух и духота сломали волю Ди Рэйва, который сопротивлялся попыткам выпитого за день алкоголя взять контроль над ним в свои руки. Его зашатало.
– Зачем здесь эта труба? – киномагнат схватился за хромированный столб, подпирающий потолок в центре круглого зала.
Алекс схватил его за руку и потащил за собой, приговаривая:
– Поверь мне, дружище, лучше не трогай. Это не для тебя.
Периметр круглого зала опоясывали стоящие вдоль стены столики, по обе стороны которых находились мягкие диваны. Уходящие к потолку перегородки разделяли это столики с диванами на кабинки. За один из пустующих столов и сели друзья.
– Слушайте, братья, мне что-то совсем плохо. – простонал Ди Рэйв уткнувшись лицом в ладони.
– Ну, начинается! – Сидевший напротив Симона Крюгер откинулся на спинку дивана разводя руками. – Мы столько времени не виделись. Ты нас полтора года игнорировал. В кой-то веки мы встретились, и ты не хочешь отметить это дело?
– Ну, держись. – угрожающе произнес Ди Рэйв, – я-то помню, как ты морду воротишь от водки, я сейчас закажу ее, родимую. И попробуй отказаться.
– Ради такого дела выпью, – Алекс улыбнулся.
К столу подошла официантка.
– Здравствуйте, молодые люди. Чего желаете?
– Водки много! – крякнул киномагнат.
– Может не стоит пить? Глянь на него, – тихо сказал Ермак, обращаясь к Алексу и кивая на Симона.
– Нормально все, – отмахнулся от них услышавший это Ди Рэйв.
– Молодой человек, по правилам нашего заведения мы даем не больше трехсот грамм водки на человека. В качестве исключения – литр водки на троих. Вас устроит?
– Нет конечно! – поморщился Симон.
– Простите, но ничем не могу вам помочь…
– Нормально, нормально! – вмешался Крюгер подняв руку, – Нам хватит. Еще принесите нам бутылку минералки без газа. Пол-литра яблочного сока и…
– …пельмени-и, – мотнул головой Ди Рэйв.
Алекс посмотрел на Романа. Тот утвердительно кивнул.
– И пельмени, – кивнул Крюгер, – ваши самые лучшие. Сибирские.
– Хорошо, – официантка отметила все в своем блокноте и удалилась.
– Один литр, – пробормотал Симон, – это же просто СМЕШНО! – последнее слово он выкрикнул.
– Тихо, брат. У нас все под контролем, – заговорщицким тоном произнес Алекс, доставая из внутреннего кармана своего белого пиджака серебряную фляжку. – Стопроцентный гавайский ром!
– Хе-хе-хе! – выразил свою радость Ди Рэйв и достал из такого же кармана своего черного пиджака золотую фляжку, – пятизвездочный армянский коньяк!
– А что у тебя за пазухой? – Крюгер взглянул на сидящего справа от него Романа.
– Шестнадцатизарядный 'Стечкин', – без доли намека на шутку ответил Ермак.
– Как мне там все надоело, – выдавил Ди Рэйв, пытаясь насадить на вилку скользкий пельмень. – Они же барыги все! Для них иссс… иксс.. искусство – бизнес!
– А для тебя? – усмехнулся Крюгер, намекая на огромные денежные средства, которыми обладал киномагнат.
– Погоди, Алекс, ты прекрасно знаешь, откуда у меня столько денег. И ты, Роман, знаешь. А то, что я актером стал, это вообще дикая случайность. И об этом вы тоже в курсе. А что касается моих гонораров за фильмы, так это зарплата, – Симон вздохнул и поучительным тоном добавил. – Пока за хлеб насущный надо платить, деньги нужны будут даже мне. Хотя я их глубоко презираю.
– Интересно слышать это от человека, который входит в сотню самых богатых людей в мире! – засмеялся Ермак. – Даже в журнале 'Форбс' отметился.
– Я же сказал, – это было случайностью. Этот чертов камень просто лежал в тяжелой пыли этой, богом забытой, планеты. Что мне было делать? Пройти мимо? – Ди Рэйв усмехнулся. – Кто бы из вас прошел мимо ксибериума размером с кулак?
– Да что мы спорим? – сказал Ермак, поднимая рюмку. – Давайте выпьем за нас.
– Трезвая мысль, – заплетающимся языком пробормотал киномагнат. Они чокнулись и выпили.
– Вообще, ребята, я вам скажу, – продолжал Симон, закусывая, – деньги – это тлен. Это далеко не самое главное в нашей бренной жизни.
– А что самое главное? – поинтересовался Крюгер.
– Водка… – Ди Рэйв поморщился и замотал головой, – тоже не самое главное.
– Ну, так что же?
– Представь себе. Ты стоишь на берегу моря и смотришь на алый закат. А море неспокойно. Оно не спит, приветствуя вас большими волнами, бьющими в берег у ваших ног. Ты стоишь не один. В твоих объятиях прекрасная нимфа. Ты прижал ее к себе, обняв со спины, и вы вместе смотрите на тонущее в море солнце. На его блики в неспокойной воде. Наслаждаетесь пением бушующего моря. И вы не смотрите в разные стороны, и вы не смотрите друг на друга, вы смотрите в одном направлении – на закат. Ведь мудрый Экзюпери однажды произнес: 'Любить – это не значит смотреть друг на друга, любить – значит вместе смотреть в одном направлении'. И вы проводили солнце. Вот оно зашло за горизонт. Вы приветствуете улыбками полную луну и зажигаете взглядом первые звезды. И в их неярком интимном свете вы наслаждаетесь друг другом, не скупясь на ласки, не стесняясь страсти. Вы щедры друг для друга на искренние нежные слова. Всю ночь. А потом вы так же, как провожали солнце, встречаете его. И он своими первыми лучами словно подмигивает вам, вопрошая: 'чем это вы там занимались в мое отсутствие'?
– Красиво глаголешь, – мечтательно вздохнул Крюгер.
– А Жанна, такая необыкновенная, – всхлипнул Ди Рэйв. – Ей бы это понравилось. Я уверен.
– Что за Жанна? – Ермак словно очнулся от спячки.
– Какая Жанна? – Симон понял, что сболтнул лишнее.
– Тебе ведь лучше знать. Ты о ней упомянул, – пожал плечами Роман.
– Да это я так, гоню что-то, – отмахнулся киномагнат.
– Короче говоря, – покачал головой Алекс, – тебе, дружище, уже давно пора жениться.
– Ни в коем случае, – поморщился Ди Рэйв.
– Что так? – спросил Ермак, разливая спиртное.
– Да не мое это. Ну, какой из меня муж? Нет. Я… мне… ну… – Симон замялся, – хреновый я человек, пацаны! – воскликнул вдруг он.
Два более трезвых друга переглянулись. Что-то неладное творилось с Ди Рэйвом. Для него было не типичным, чтобы после изрядного возлияния на него нападала меланхолия. Он мог быть агрессивным, или чересчур веселым, но, это теперешнее его состояние – что-то новенькое.
– Чувство вины основывается на нашем преувеличенном представлении о собственной значимости, – послышался голос из соседней кабинки.
Сидевший с краю Алекс высунулся и посмотрел назад, чтобы разглядеть того, кто это сказал, и наткнулся на сидевшего к нему спиной, но повернувшего в его сторону голову, человека. Он был немного похож на его голливудского друга. Тот же возраст, тяжелый взгляд и ухмылка. Правда, по комплекции он выигрывал у поправившегося от своей богемной жизни Ди Рэйва и был ярким блондином, в отличие от его друга брюнета.
– Что-то не так? – ухмыльнулся незнакомец, обнажая крупные клыки.
– Чего вы тут только что сказали? – нахмурился Крюгер.
– Это не я сказал. Это Дэн Готлиб.
– Что-то я его здесь не вижу, – Алекс был резок.
– Он это сказал, а я через столетия повторил. Ваше здоровье, – блондин поднял свой бокал.
– Очень не вежливо с вашей стороны, – тон Крюгера стал угрожающим.
– Вы, любезный, лучше бы поучили хорошим манерам своего друга, который орет на весь бар, – незнакомец тоже ответил резко.
Ермак начал понимать, что назревает скандал и, толкнул Алекса локтем.
– Отстань от него.
– Но он же дерзит выше меры…
– Алекс, угомонись, я тебе говорю, – настойчиво произнес Роман.
– Ладно, – Крюгер вздохнул и отвернулся.
Блондин по имени Дэвид тихо засмеялся, подмигивая сидящему напротив Ловскому.
– Одного из них мы, кажется, сегодня днем видели в Калининграде, – произнес Рональд. – По-моему в 'С-13'.
Дэвид молча кивнул и добавил вслух:
– Вселенная велика, но тесен мир, не так ли? Не обращайте внимания на них. Мы просто отдыхаем.