То же самое Брайон и Эн сделали с руками. Пришитый контур быстро впитывался в тело, уходил внутрь, как ему и полагалось, становясь частью тела девушки. Валлиус после этого отошёл в сторону, а Эн, достав из медицинского чемоданчика последнюю и самую большую иглу, попросила императора наклониться и начала пришивать контур к голове Софии. Закончив, она сделала несколько стежков и на голове Арена, прошептав:
– Терпите, сейчас опять будет больно. Не так, конечно. И старайтесь не морщить лоб.
Не морщить получалось с трудом, потому что Эн царапала что-то резкими движениями иглы – полилась кровь, намочив брови и ресницы, и Арен услышал удивлённый возглас Валлиуса:
– Эн, ты что делаешь?
– Это формула отдающего. – Она прекратила выводить узоры на лбу императора и переключилась на лоб Софии. – А это – формула принимающего. Константа – жизнь. Брайон, иначе никак, иначе она умрёт, как только Арен её отпустит.
– И вы, естественно, согласны, ваше величество, – вздохнул главный врач устало и повторил: – Мы все здесь сумасшедшие.
– Согласен, – подтвердил император обе мысли и охнул, ощутив резкую, но короткую боль от вошедшей в лоб иглы.
– Всё. Можете отпускать Софию. И вставайте.
– Ты уверена?
– Я ни в чём не уверена. Но мы сделали всё, что могли, и если даже после этого не получится…
– Ваше величество, отпускайте, – вмешался Валлиус. – Софии надо поставить капельницу. И под «колпак».
Арен медленно разжал одну руку. Ничего не произошло – София осталась лежать на месте, и её контур на прежние пятнадцать магоктав тоже был здесь, внутри её тела.
Сглотнув, император разжал вторую ладонь. И вновь всё осталось по-прежнему.
Арен улыбнулся и облегчённо выдохнул, услышав, как Эн и Брайон сделали то же самое. Ласково погладив Софию по щеке, он встал и, выпрямившись, ещё раз внимательно на неё посмотрел.
Цела. Не исчезает.
Не исчезает!
– Получилось… – прошептала Эн, и её эмоции, полные облегчения, вдруг погасли. Арен, понимая, что это может значить, резко развернулся – и успел прижать к себе потерявшую сознание девушку.
– Демоны! – рявкнул Брайон. – Её надо отнести в соседнюю палату, я сейчас вызову…
– Я сам отнесу, – покачал головой император. – Вы пока займитесь Софией, а потом уже вызовите нам обоим кого надо.
– Да вы же…
– Я отнесу.
Кажется, главный врач вновь хотел возразить, но в итоге только рукой махнул.
– Идите. Только, Защитника ради, не упадите, ваше величество.
– Не упаду.
Валлиус поспешил к выходу, и через пару секунд Арен, опуская Эн на одну из застеленных коек в соседней палате, услышал, как Брайон громко и чётко раздаёт указания врачам и медсёстрам.
– Арен… – пробормотала Эн, не открывая глаз. – Получилось… Да?
– Получилось, – подтвердил он, почти рухнув на пол рядом с койкой, и прижался щекой к ладони девушки. Идти до соседней кровати не хватало сил. – Спасибо.
Её пальцы дрогнули, словно погладив его, и Арен, внезапно до крайности разозлившись на себя, поднял голову – и снёс с Эн одну из печатей молчания.
И только потом он, так и не встав, дополз до второй койки и забрался туда, ощущая дрожь и ломоту во всём теле.
И отключился.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Когда Арен открыл глаза в следующий раз, вокруг были врачи и медсёстры. Кто-то подсоединял к нему датчики «колпака», кто-то вводил иглу в вену, кто-то гремел капельницей, и над всем этим раздавался громкий голос Валлиуса:
– Рори, все показатели его величества на экран в течение двух минут. Клара, витамины для Эн, и противорвотное ей добавь. Лэйн, ты снотворное его величеству ввела через катетер? Я же сказал – три кубика норпродола ему, и чем скорее, тем лучше. Он вон, уже проснулся, и если ему ничего не вколоть, он встанет и побежит.
– Брайон… – прохрипел Арен, пытаясь возразить. Спать? У него нет времени спать и лежать под капельницами.
– Лэйн, вводи немедленно!
Больше ничего сказать император не успел – глаза сами закрылись.
Следующее пробуждение случилось будто через секунду, но Арен сразу понял, что на самом деле прошло какое-то время. Чтобы понять, какое, он покосился на браслет связи и едва не застонал – полтора часа! Да сколько можно спать! Хватило бы и пятнадцати минут, чтобы восстановиться. А полтора часа для него сейчас непозволительная роскошь.
Арен, раздражённо вздохнув, приподнялся на постели и прищурился, заметив возле окна чей-то силуэт. Моргнул – и расплывающаяся перед глазами картинка наконец прояснилась.
– Что вы делаете? – спросила Эн негромко, подходя ближе. Эмоции её были прохладными от тревоги. – Не надо вставать. Ещё полчаса капельница будет капать, только потом можно встать.
– Но ты-то уже поднялась, – возразил Арен по-прежнему хрипло. – Демоны, что с голосом…
– Это пройдёт. Я поднялась, потому что я всего лишь перенервничала. А у вас чуть энергетический контур не сломался.
– Но не сломался же.
Эн улыбнулась, и тревога сменилась нежностью.
– Не сломался. Но вам нужно полежать под капельницей ещё полчаса. Потерпите. И с Агатой, и с Софией всё в порядке. Ваша дочь разговаривает с Вагариусом и айлой Тали – Вано рискнул позвать её в палату, сказал, что вы не будете против.
– Я не против. А София?
– Она спит, и будет спать ещё несколько часов. Мы всем сообщили, но пока к ней никого не приглашали.
Арен кивнул.
– Я сам их приведу. Когда наконец смогу встать.
– Через полчаса, – повторила Эн твёрдо. – Поверьте, за это время мир не рухнет. А вот если вы не долежите, сами потом рухнете.
– Я понял. С твоим ребёнком всё в порядке?
– Да. – Она почему-то отвела взгляд, и в эмоции добавилось смущение. Эмпатический щит бы поставить, но Арен опасался пока пользоваться магией. – Всё хорошо.
Она замолчала, и смущение усилилось.
– Я хочу спросить, – выпалила Эн секунд через пять, вздохнув, и закусила губу. – Я не понимаю… Первым, что я почувствовала, когда пришла в себя, оказалось отсутствие одной из печатей молчания. Я не понимаю… – повторила Эн с отчаянием и в голосе, и в эмоциях. – Зачем?!
Печать молчания… Точно, он ведь снял её перед тем, как упасть в кровать.
– Я не знаю.
Эн нахмурилась.
– Что?..
– Я не знаю, – повторил Арен, усмехнувшись. – Или ты думаешь, что я исключительно расчётлив? Не могу совершить импульсивный поступок безо всякой причины?
Судя по изумлённому лицу, именно так она и думала.
– Тебе не комфортно? Если хочешь, я поставлю её назад.
– Нет! – Эн помотала головой, глядя на императора вытаращенными глазами. – Не надо! Я просто… я думала, есть какая-то причина…
Интересно, это у него во рту горчит, или просто горько?
– Причина… Что ж, раз я настолько расчётливое существо, изволь получить эту причину. Каждый раз, когда я смотрю на тебя, я вижу свою печать молчания и вспоминаю о том, что сделал. Мне хотелось бы, чтобы этого никогда не было. Не было той ночи. Хотелось бы стереть её из нашей общей памяти так же легко, как я стёр сегодня печать молчания. Я…
Император, задохнувшись, замолчал – нахлынувшие на него чужие эмоции были такими сильными, что он на пару мгновений потерял и способность рассуждать, и умудрился забыть, о чём ещё хотел сказать.
– Договорились, – произнесла Эн дрожащим голосом, будто бы обнимая его своей нежностью. Яркой, сияющей, почти как у Софии, только приправленной горечью и сожалением. – Договорились…
Она на секунду коснулась его руки кончиками пальцев, а после, развернувшись, выбежала из палаты, оставив Арена наедине с ощущением рухнувшей с плеч горы.
Эн в сопровождении серьёзного и строгого Валлиуса вернулась ровно через полчаса, как раз когда капельница закончилась и император всерьёз начал раздумывать над тем, чтобы встать и уйти. Но на пару минут всё же пришлось задержаться – Эн и главный врач смотрели показатели «колпака», а потом ещё долго и нудно рассказывали ему о том, что сегодня лучше не делать, чем питаться и сколько часов надо спать.
– Я понял.
– Сейчас покажете Агате, Вано и Синтии Софию, а потом пообедаете, – заключила Эн грозно. – И только после этого можете идти по своим делам. Но, пожалуйста, не переборщите с пространственными лифтами. Сегодня лучше побольше ходите по коридорам и лестницам.
– Я понял, понял.
Судя по лицам Валлиуса и Эн, им очень не хотелось выпускать императора из палаты, но при этом они оба понимали, что он не может лежать в кровати дольше, чем уже пролежал. И так два часа прошло. Да и зачем лежать, если контур в порядке и сила в нём практически восстановлена? Мышцы только до сих пор немного сводило, но Эн же сказала, что такой «побочный эффект» будет продолжаться ещё пару дней.
– Хорошо. Тогда я отсоединяю «колпак» и вынимаю катетер. Одежда ваша вон, на стуле.
Через несколько минут Арен, наконец одевшись, в сопровождении главврача и Эн направился в палату напротив, где находились его дочь, Вано Вагариус и Синтия Тали.
Когда Брайон распахнул перед императором дверь, все трое сидели на койке – Агата уже была одета в розовую пижаму, – и синхронно обернулись. Наследница, до этой секунды что-то увлечённо рассказывающая, широко улыбнулась – и Арен даже опомниться не успел, как дочь прыгнула на него с радостным визгом, повисла на шее и заболтала ногами.
– Папа-а-а-а-а!!!
– Моя радость, – он поцеловал Агату в щёку и глубоко вздохнул, зарываясь носом в её волосы. Его маленькая девочка почему-то пахла не больницей, а сладкими булочками. – Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит?
– Нет! – Она помотала головой и восторженно повторила: – Папа, папа!
– Агата очень ждала вас, ваше величество, – раздался рядом тёплый голос Вагариуса. – Только про вас и говорила.
– Папа, ты хочешь кушать? – поинтересовалась девочка, заглядывая ему в глаза почти со взрослой серьёзностью. – Ты же, наверное, не ел, как всегда!
Где-то сзади фыркнула Эн.
– А Синтия угостила меня булочками! Они такие вкусные! Давай мы сейчас сходим к Софи, а потом ты съешь булочку. Да?
Арен улыбнулся, пытаясь не засмеяться. Ему было немного страшно из-за ощущения нахлынувшего вдруг счастья. Не чужого, а его собственного.
– Твой папа съест не только булочку, а целый обед, – сказала Эн строго, но голос её чуть дрожал, и эмоции были тёплыми, радостными, искрящимися. – И ты тоже, Агата.
– Хорошо, Энни, – кивнула наследница, глядя на Эн через плечо Арена. – Я всё сделаю, как ты скажешь!
– Умница какая. – Кажется, Валлиус умилился. – Ты только сейчас, когда к Софии пойдём, не шуми и не кидайся на неё. Обниматься будете завтра, хорошо? Сегодня можно только смотреть.
– Я понимаю. Я не буду шуметь и кидаться, дядя Йон, честно.
Дядя Йон, Энни… Видимо, эта маленькая лисичка за последние два часа успела всех очаровать.
– Тогда пойдём, моя радость, – сказал Арен и, прикоснувшись губами к щеке дочери ещё раз, понёс её в палату к Софии. – Синтия, Вано, вы тоже с нами.
Агата обняла руками его шею, прижалась, нетерпеливо болтая ногами – и громко, ошеломлённо вздохнула, как только они вошли в палату напротив:
– Софи…
Арен поднёс дочь ближе, усадил на кровать рядом с Софией – его маленькая аньян спала, накрытая одеялом до подбородка, – и Агата наклонилась, уткнулась лицом в грудь девушки, а потом всхлипнула и тихо заплакала.
– Ну ты что, – император сел рядом на корточки и погладил дочь по спине. – Всё позади, Софи жива, видишь?
– Да, – всхлипнула Агата. – Но я так боялась, пап, так боялась, что она умрёт! Она же просто… схватила за руки, засветилась и исчезла. Мне только чудилось, что Софи меня обнимает, и я знала, знала – нельзя её отпускать!
– Ты и не отпустила. Ты молодец. – Арен обнял и поцеловал свою девочку. – Я горжусь тобой.
– Ваше… – прошелестел позади чей-то голос, и император внезапно обратил внимание на эмоции окружающих. Погружённый в себя, он даже не замечал, что людей вокруг переполняет благодарность и счастье. – Ваше величество…
Рядом с ним опускалась на колени Синтия Тали.
– Спасибо вам… – прошептала она, глядя на него полными слёз глазами. – Вам и Агате. Вы вернули нашу девочку…
– Встаньте, – вздохнул император, поднимая голову, и посмотрел на Эн, которая тоже шмыгала носом и вытирала мокрые щёки рукавом. Он понимал, что общее содержание процедуры она должна была рассказать Вано и Синтии, но, конечно, про отданную часть жизни не обмолвилась. – И пожалуйста, перестаньте плакать. Лучше накормите нас с Агатой обедом. Что там за вкусные булочки?
– С апельсиновым джемом, – ответила Синтия, поднимаясь с колен, и чуть покраснела. – София любит.
– Я думаю, Софи будет не против, если вместо неё их съест его величество, – вмешался Вано с улыбкой.
– Сначала суп и второе, – напомнила Эн.
– А потом нам с Вано можно будет прийти сюда? – спросила Синтия, оглядываясь на спящую дочь. – Просто посидеть рядом.
– Я тоже хочу! – сказала Агата. – Папа, а ты?
– Мне нужно во дворец, моя радость. Но тебе ещё необходимо оставаться в госпитале, поэтому ты можешь побыть с Софи вместе с её мамой и Вано. Верно, Эн?
– Верно.
***
После быстрого обеда император обнял дочь, пообещав ей, что обязательно зайдёт вечером и вообще ночевать Агата будет уже дома, рядом с Александром, а затем отправился во дворец. Эн, оставив наследницу, Вано Вагариуса и Синтию Тали с Софией, уже собиралась ненадолго спуститься к себе в лабораторию, когда в коридор вышел безопасник и негромко поинтересовался:
– Я могу поговорить с вами, Эн?
– Да, – она кивнула, ничуть не удивившись. – Пойдёмте в палату Агаты, там как раз сейчас пусто.
Чему было удивляться? Вагариус, в отличие от Синтии, маг, не мог он не понять, что её краткое объяснение сути процедуры не выдерживает никакой критики. Но что она могла сказать при Агате? Только обтекаемое «Твой папа держал контур, а мы с дядей Йоном возвращали тело». Эн не сомневалась, что девочка тоже поняла – не может всё быть так гладко, но спрашивать ничего не стала. Действительно умный ребёнок.
– Я хотел узнать… – Вано, застыв посреди помещения, внимательно смотрел на Эн, чуть прищурившись. – Вы так мало сказали насчёт процедуры, но ведь это не могло быть просто. Пожалуйста, если император не поставил на вас печать молчания, поведайте мне, что вы делали.
– Печати молчания пока нет. – Эн не сомневалась, что и не появится. – Но вы же понимаете, я не могу рассказать всё, Вано. Процедура будет засекречена. Хотя это, конечно, прорыв для науки… – Она хмыкнула. – Но этот прорыв не имеет особого смысла – абсолютные щиты всё же слишком редкое явление, а их удерживание явление ещё более редкое.
– Я понимаю. Расскажите, что можете. Я просто… – Вагариус вздохнул и, поморщившись, признался: – Мне и раньше чудилось, что его величество… и София…
А вот это он упомянул зря – Эн сразу расхотелось что-либо говорить.
– Его величество спас вашей внучке жизнь, – произнесла она холодно. – Он держал её контур, пока мы с Валлиусом воздействовали на его тело при помощи силы тока. Чтобы София вернулась, боль должна была быть запредельной, поэтому мы довели императора до полного магического перенапряжения.
– Защитник… – пробормотал Вано шокированно. – Он жизнью рисковал, получается?
– Жизнью – нет. Но контур сломаться мог, да он и пытался сломаться, когда тело всё же появилось. – Эн выдохнула и негромко сказала: – Не лезьте туда. Они сами разберутся.
Вагариус покачал головой. Глаза его были грустными.
– Конечно, я не стану ничего говорить ни императору, ни Софии. Спасибо вам, Эн.
Безопасник, кивнув, вышел из палаты, а Эн, проводив его взглядом, почти неслышно прошептала:
– Да что тут скажешь. Они же не виноваты…
***
Возле кабинета Арена уже ждал Гектор, почему-то выглядевший чуть более радостным, чем накануне.