Подобных рассказов у деда было много и под настроение он любил наводить тоску на Данилу, не забывая присовокупить:
— В школе-то небось немного не так учат, а? Но ты не вылазь с этой правдой — тебе еще долго жить, а просто не всему верь, что с трибуны глаголят.
Раньше Данила считал, что колхоз или совхоз по организации лучше всего для сельского хозяйства, но поработав в Буссевском отделении убедился в полном отсутствии порядка и желания работать у людей. Действовала принудиловка и безысходность. Это тоже добавило решимости бежать из села.
Покончив с воспоминаниями о будущем, Аркадьев задумался, как вывести на большую прибыльность его собственное хозяйство. Кое-какие мысли возникали, но у Евгения не хватало данных по количеству земли, работников и вообще, он мало знал, чем занимаются люди в его усадьбе. Надо было искать единомышленников. Анна Семеновна, как и положено женщине была консерватором и во всем полагалась на управляющего в Климове, который был еще при Льве Германовиче, и вполне справлялся с обязанностями, но на все новое смотрел со страхом. Изменить мышление своей мачехи Евгений пока не собирался, поэтому все эксперименты решил проводить в своей усадьбе в Вяземском, а в союзники решил сагитировать управляющего Мюллера, показавшегося ему весьма разумным.
Глава 9
Прибытие Аркадьева в Климово вызвало почти такую же суматоху, как первый раз. Заметно, что гостей тут бывает мало и редко. Хозяйка уехала с управляющим, но Евгения устроили в его комнату и без нее. Переодевшись, он решил совершить конную прогулку по окрестностям. Удивительно, но конь вспомнил хозяина через год и негромко заржал, потеревшись мордой о плечо. Евгений не торопясь ехал по селу, отвечая на поклоны, и через рощу на поля озимой ржи. Поле было огромным, а вот рожь выглядела убого, на его взгляд урожайность была раза в три меньше, чем в Буссевке в 1970 году.
— Ладно, пару дней отдохну, а потом буду решать, как построить социализм в отдельно взятом помещичьем хозяйстве, — прикинул планы Евгений и поехал дальше искать любимую мачеху.
Еще через пару верст он заметил экипаж на краю поля и рядом несколько человек. От шлепка конь прибавил ходу и вскоре оказался в компании бородатых мужиков и Анны Семеновны. Скромно поцеловав в щеку мачеху, Евгений поздоровался с остальными и остался слушать разговор. Шесть мужиков стояли полукругом и степенно высказывали свое мнение о начале уборки. Они были на лицо почти неотличимы друг от друга, так что Евгений невольно подумал о их родстве. Все были с бородой, но не заросшей или лопатообразной, а аккуратно постриженной. Рубахи были на всех светло-серые, а на ногах не лапти, а сапоги, что свидетельствовало о некоторой состоятельности. Управляющий Камков выделялся явно городской одеждой и бритым лицом. У него были маленькие бегающие глаза и хитрый взгляд, поэтому нетрудно догадаться, что этот мужичок своего не упустит. Совещание быстро закончилось и экипаж двинулся домой вместе с Аркадьевым.
Остаток дня Анна Семеновна с Евгением провели в светской беседе с некстати заехавшими соседями, которых чрезвычайно интересовали подробности петербургской жизни. Вежливо спровадить их не удавалось, тогда Евгений заявил, что их ждут в его имении в Вяземском. Только после этого гости отбыли. Довольный Евгений сразу пошел в баню и вдоволь нахлестался веником. Анна Семеновна не разделяла увлечение парной и довольствовалась просто помывкой.
Евгений из Петербурга привез большую коробку разных сортов чаю и вечером они пробовали разные варианты. После чего, как примерный сын, Евгений припал к материнской, вернее, мачехиной груди, и до утра не расставался с ней.
Неделя подобного времяпрепровождения изрядно измотали поручика в отставке, и он отправился в свое имение, попросив у любимой недельного отпуска. В тот же день он прибыл на экипаже в Вяземское, заставил частично восстановить господский дом и засел за анализ экономических показателей своего хозяйства. Отчеты и справки предоставил управляющий Мюллер, весьма скрупулезно ведший учет.
Весь день до ночи, Аркадьев старательно считал и записывал на несколько листов, а утром вызвал Мюллера.
— Фридрих, простите, как вас по отчеству?
— Зовите Федорович, меня все тут так зовут.
— Фридрих Федорович, дайте всем указания, что делать, чтобы до обеда никто нас не отвлекал.
— Евгений Львович, я всех распределил, никто не помешает.
— Ну что же, начнем с того, что я весьма доволен вашей работой, — От Евгения не скрылась довольная полуулыбка немца. — Однако, предстоит сделать, можно сказать, невозможное и мне нужен человек, на которого я могу положится полностью, как в разведке, где я служил.
— Я вас не подведу, господин Аркадьев.
Евгений посмотрел прямо на Мюллера. Худое лицо 45-летнего типичного арийца с впалыми щеками и лысиной на пол головы, неподвижный взгляд, костистые пальцы рук внушали доверие, впрочем, как и пять лет безупречной работы.
— Считаю, что немедленно надо избавится от патриархальщины и сделать имение нормальным предприятием по производству продуктов питания и увеличить прибыль минимум в два раза только за счет зерновых. Я проанализировал состояние дел на основе ваших отчетов и вот что получил укрупненно за год:
Первое: в имении примерно 1 200 десятин под зерновыми, средняя урожайность 45 пудов с десятины, ржи до 60 пудов, пшеницы 50 пудов, ячменя еще меньше. Получается примерно 54 000 пудов, из них 10 000 на семена, 18 000 на свои нужды и 26 000 пудов можно продать. Если брать в среднем по 0,8 рубля за пуд, то общая выручка примерно 21 000 рублей.
Второе: Откупные платежи за землю от крестьянской общины примерно 4 000 рублей.
Третье: доходы от животноводства 8 000 рублей.
Четвертое: продажа картофеля и овощей 6 000 рублей.
Итого 39 000 рублей должен быть доход от имения, на самом деле он несколько больше. Скажу честно, с такой урожайностью говорить об эффективности глупо. Мы отстаем от Европы ровно в два раза. Есть какие-нибудь идеи на этот счет? — Евгений посмотрел на Мюллера.
Тот вздохнул:
— У нас, в-основном, работают за выкуп, таких почти 350 человек, да около 100 сезонных работников и добиться от них добросовестной работы очень непросто, особенно от бывших крепостных. Семена плохие, а закупать в Европе тоже риск. Видимо нужно полностью переходить на наемных работников. Большинство крестьян пашут сохой, а убирают хлеб серпом. Давно надо закупить железные плуги и жнейки, локомобиль, а также увеличить число лошадей. Это все расходы и не маленькие. После реформы в губернии много крестьян разорились и остались без земли, можно и новые производства поставить.
Аркадьев повернулся к окну и произнес:
— Недавно прочитал в газете, что у нас в губернии живет культурный помещик Полозов Иван Сергеевич в селе Удобное. Он уже несколько лет ведет шестипольный севооборот и добился отличных результатов. Удобное всего в 30 верстах отсюда, если завтра с утра выедем, то послезавтра вернемся. Кроме того, я вам удивляюсь, Фридрих Федорович, вы же немец, а у нас нет ни пивоварения, ни изготовления колбас. Как я понимаю, вы не специалист в этом, но пригласить из Германии их вы бы могли.
— Не только мог, но и неоднократно предлагал Анне Семеновне, — театрально развел руками Мюллер, — но она очень не любит нововведений.
— Теперь все будет по-другому, все вопросы финансирования буду решать я сам, хоть и из Петербурга. И еще попрошу, продумайте вопрос о нескольких фермах по разведению свиней и птицы, а также увеличению посевов ячменя для пивоварения.
Они проговорили почти два часа, просчитывая разные варианты.
Аркадьев собирался отпустить Мюллера, но вдруг вспомнил про знаменитые курские яблоки из 1970 года:
— Чуть не забыл, вы сами сделайте или найдите хорошего агронома, но нужно в этом году разбить сад на 10–15 десятин под лучшие местные сорта яблок.
Мюллер немного засмущался:
— У меня сын через месяц заканчивает земледельческое училище близ Харькова, я хотел бы взять сюда, чтобы передать опыт.
— Отлично! Обеими руками «за». И не забывайте, я не теряю надежды и Анну Семеновну приобщить к научному прогрессу, а значит и вашему сыну будет, где применить знания.
Глава 10
По великому закону подлости поездка началась с дождя, а по народной мудрости должна быть счастливой. Естественно, отменять визит к культурному помещику и хорошему человеку из-за ливня недопустимо глупо, поэтому установив откидной верх на экипаже, граф с управляющим двинулись в путь. Ну а путнику и погода помогает — уже через час дождь прекратился и только остатки темно-серых облаков летели на восток, словно показывая направление. Задул легкий ветерок, снимая с души все тревоги, дорога была, на удивление, почти без ухабов и хотелось мечтать о мире без болезней и преступников.
Видимо, вчерашний разговор с хозяином здорово озадачил Мюллера, который не обращал внимания на красоты природы, а, шевеля губами, что-то периодически записывал в свою толстую тетрадь. Евгений помоложе и проплывающие картины не оставляли его равнодушным, напоминая о совсем недавнем детстве.
Иван Сергеевич Полозов был единственным сыном отставного полковника Сергея Викторовича, служившего с генералом Ермоловым на Кавказе, дважды раненого и столько же раз награжденного. Неправильно сросшаяся после перелома в детстве нога не позволила Ивану Сергеевичу пойти по стопам отца, а любовь к природе определила главное занятие его жизни. Он закончил земледельческое училище и с головой нырнул в агрономию. Отец не вмешивался в увлечение сына, предпочитая усмирять горцев, почему-то недовольных, что их завоевывают. Мать вообще постоянно жила в Курске, больше всего обожая комфорт и вкусные пирожные. Так что имение под Курском на 380 десятин пахотной земли и 120 тягловых крестьян было в полном распоряжении молодого ученого. И он развернулся: перевел всех крепостных на оброк, а за обработку своей земли платил зерном, поэтому крестьяне считали его благодетелем, хотя и спрашивал он за работу строго. Видимо, увечье в детстве сказалось на характере Ивана Сергеевича, и он относился к крепостным как к людям, что отличало его от других помещиков. Двадцать лет экспериментов на земле дали, наконец, результаты и имение начало приносить доход. Отец с матерью умерли сразу после Крымской войны, а Иван Сергеевич женился на дочери небогатого купца, опять вызвав возмущение окрестных дворян.
Реформа 61 года прошла для него безболезненно; он не отрезал бывшим крепостным их наделы и уменьшил вдвое откупные платежи, а самих крестьян привлек в качестве наемных работников, расплачиваясь частью урожая. Понятно, что при такой политике сильно не разбогатеешь, но Иван Сергеевич даже в неурожайные годы был с прибылью. У хороших людей все хорошо: в его семье царило согласие и обоих дочерей выдал за приличных людей. Последнее время Иван Сергеевич написал несколько статей о своем методе, одну из которых и прочел Евгений Аркадьев.
Проезжая через Курск, наши путешественники остановились в трактире выпить чаю и дать отдых лошадям, а затем опять поехали навстречу солнцу. Через час они приехали в село Удобное, полностью оправдывающее свое название. Господский дом был виден издалека и тоже был удобным и красивым. Удивительно, но он не был окружен забором и Евгению напоминал какой-нибудь дом культуры из будущего, только пониже. Ввиду хорошей погоды в сквере рядом с домом сидела пожилые мужчина и женщина, внимательно глядевшие на приближающийся экипаж. Мужчина поднялся и, хромая, подошел к приезжим. Взаимное представление было недолгим. Узнав цель приезда, хозяин буквально расцвел и повел знакомить с женой, Агриппиной Васильевной. На лицах стариков была искренняя радость, видимо гости их не баловали частым посещением. Поговорив на общие темы, хозяйка пошла в дом, а Иван Сергеевич повез в поля, на натуре показывать свои достижения. Объехав несколько полей, гости с горечью убедились, что их зерновые поля весьма убоги по сравнению с этими.
Иван Сергеевич рассказывал быстро, но по порядку, а Мюллер только успевал записывать:
— Моя шестипольная система земледелия — это развитие норфолкской четырехпольной системы применительно к нашим землям и культурам. Я совсем не использую чистый пар, а сажаю репу, сою или капусту. После двух сезонов озимой пшеницы или ржи засеваю поле люцерной, клевером и использую как пастбище для скота, получая удобрение. Последние шесть лет чередование культур на полях показало отличные результаты. Кроме того, я постоянно включаю в севооборот гречиху, которая разрыхляет землю, а также кукурузу на корм скоту. Вообще, должен сказать, что хозяйство обязано быть комплексным и включать зерновые, кормовые и технические культуры, а также животноводство.
Иван Сергеевич еще три часа показывал поля и рассказывал гостям о своих методах. Он немного утомился, но выглядел довольным. Чувствовалась гордость за совершенные дела.
Аркадьев поинтересовался о местных садоводах, на что с хитрой улыбкой Иван Сергеевич отвез их в небольшой сад с созревающими яблонями:
— Мое недавнее увлечение, всего 10 лет, а яблоки — лучшие в округе. Хотите разводить — продам по осени саженцы по рублю за штуку да пришлите агронома помоложе, все секреты открою.
Увильнуть от обеда не удалось и Евгений с Фридрихом еще целый час наслаждались беседой с культурным помещиком. Мюллер клялся еще не раз приехать и прислать сына, а Евгений почувствовал небольшую зависть к увлеченности старика.
Всю дорогу назад они молчали, обдумывая каждый свое и только затемно вернулись в Вяземское.
Глава 11
После возвращения от Полозова, Евгений попросил Мюллера составить свои предложения, а потом обсудить вместе. Встретится решили через неделю, а пока Евгений вернулся в Климово — в своем доме было неуютно. Чтобы Анна Семеновна не скучала, они съездили в Курск на спектакль «Женитьба» Гоголя местного театра. Здание театра сгорело в 1875 году, поэтому представление было в здании дворянского собрания. Аркадьев не ходил по театрам в Питере, поэтому не был избалованным театралом и постановка ему понравилась. Кое-какие места спектакля были даже смешные, а Анна Семеновна вообще в восторге. На другой день они осуществили паломничество по соборам Курска и остались довольны. На этом развлечения закончились и граф с графиней спустились на землю — началась уборка озимых.
Анна Семеновна не тратила зря доходы от имения Евгения, поэтому сюрпризом оказалось более 200 тысяч рублей на счету в банке. Он не удержался и прочитал краткую лекцию мачехе о том, что деньги должны работать, а не лежать мертвым грузом в банке на радость толстопузым банкирам. Та предсказуемо обиделась:
— Это твои деньги, трать их на свой дирижабль, а я прекрасно живу и от своего имения! — И уехала наводить порядок в поместье.
Свою вину в размолвке Евгению пришлось заглаживать всю ночь; он проснулся поздно и вялым, но заставил себя записать заранее продуманные мысли по реорганизации имения в Вяземском. Зато Анна Семеновна порхала по дому и даже согласилась в будущем на модернизацию своего хозяйства, если в Вяземском получится.
На следующий день Аркадьев отправился в Вяземское и целый день мотался с Мюллером по полям, подгоняя работников. Евгений поспорил с немцем о продолжительности рабочего дня:
— Поймите, Фридрих Федорович, даже очень здоровый человек не может интенсивно работать больше 10 часов в день, а где вы видели их, здоровых? А ведь большинству из них еще убирать урожай на своих участках. Зачем же гробить людей!
Вечером в господском доме они обсудили ближайшие планы. Мюллер вытащил свою тетрадь и монотонным голосом заговорил:
— По моим расчетам нам немедленно нужно приобрести не менее двух жаток или жнеек, цену уточню в ближайшие дни, но думаю, не менее 250 рублей каждая, четыре молотилки по 150 рублей, четыре веялки по 40 рублей, а также 20–30 коней, обязательно породистых, а не убогих крестьянских лошадок. Можно коней заменить волами, но цена вопроса не изменится: примерно 4–5 тысяч рублей. Для осенней пахоты нужны железные плуги Сакко, так называемые «самоходы», или плуги Полторацкого не менее 50 штук по цене около 25 рублей каждый, железные бороны, тоже 50 штук по цене 12 рублей. Желательно на будущее прикупить локомобиль, но пока я не включил его в список. Кстати, все оборудование можно сдавать в аренду тем же крестьянам, думаю они оценят преимущества железа против дерева. Также в кузницах и мастерских Курска изготавливают много приспособлений для обмолота, стоит оно недорого, а ускоряют процесс хорошо, да и людей нужно меньше.