— Хотел... найти одну вещь, - я глядел ровно, спокойно. – Не нашёл.
— Ну, это дело твоё, - землепашец глядел на меня чуть снисходительно. – Все вещи, которые уцелели в пожаре и могли бы нас заинтересовать, давно уже изъяты оттуда и перемещены в более надёжное место. Просто ты очень глупо подставился под удар.
О, так они задержали меня, чтобы читать нотации и заботливо наставлять? Я не удержался от скептического смешка.
— В общем, основная мысль, которую я хотел донести до тебя, Свердлов, такова, - теперь во взгляде землепашца виделись бульдожья цепкость и предельная серьёзность. – Мы следим за тобой. И не мы одни.
Спасибо, что обратили внимание; я уже понял это.
— Ты ведёшь опасную игру, - продолжал он. – Тьфу... клише какими-то говорю. Но ты понял.
— С нас причитается за этот пожар, — добавил Володя. – Поэтому – и только поэтому – мы встали в четыре утра и поехали вытаскивать тебя.
— Ну, так тоже не нужно, - усмехнулся землепашец. – Не только поэтому. То, что ты сделал – хорошо, но ещё лучше то, что ты можешь сделать дальше.
Дальше. И что же я могу сделать? Новые пожары, новые убийства?
— Как я понял, ты ведь не остановился, - мой собеседник полез в карман за мобильником и продемонстрировал мне фото на экране. – Твою работу ни с чем не спутаешь.
Усатый – а точнее, то, что от него осталось – лежал на металлическом столе, по грудь прикрытый клеёнкой.
— Тигран Орутян, также известный как Усатый, - кивнул землепашец. – Родился... да хер его знает там, когда он родился, но умер сегодня, примерно в два часа ночи. Мы оперативно забрали труп, лишь немного разминувшись с тобой, так что о его смерти пока знаешь только ты, да КОБР. Но скоро все сообразят, куда он пропал.
Картинка медленно складывалась у меня в голове. Похоже, КОБР...
совсем не против того, что я убил Усатого. Да и пожар в ё**нном маньяцком хостеле вовсе их не огорчил.
Понятное дело. Ни один нормальный человек не огорчится смерти этих ублюдков. Другое дело, что эти ублюдки – или те, кто за ним стоит – слишком влиятельны, чтобы КОБР и другие государственные структуры могли в открытую действовать против них.
Вот для чего они вытащили меня. Не «за что» - а именно «для чего». Их волнует не столько то, что я уже сделал, сколько то, что я ещё могу сделать. Только для этого они посчитали нужным поехать в четыре утра вытаскивать меня из западни, в которую я загнал себя сам.
— И что, - я продолжал глядеть на собеседника. – как долго вы собираетесь возить меня в этой машине? Ведь наши знакомые бычары есть не только там, откуда мы уехали. Стоит мне выйти – и всё повторится.
— Конечно, - согласился землепашец. – Поэтому сейчас мы завезём тебя в одно место. Дадим пару ценных советов. Но в общем и целом – это твоя задача, Свердлов. Мы верим в твои силы, но мы не спасатели, чтобы приходить на помощь всякий раз, как ты совершишь подобную глупость.
— Твоя деятельность... – заговорил Володя – и тут же замолчал, видимо, обдумывая, в какие слова обернуть мысль. – Твоя деятельность, конечно, незаконна. И ты сам, в каком-то смысле, ужасный человек, Свердлов.
— Но мы тоже, в каком-то смысле, ужасные люди, - продолжил землепашец, - И именно этим мы отличаемся от известных нам обоим чудесных, прекрасных нелюдей.
— Официально ты задержан КОБР для допроса по обвинению в поджоге и нескольких убийствах, - Володя умудрялся говорить и смотреть на дорогу совершенно синхронно. – Но если случится так, что ты сбежишь - мы окажемся в невыгодном положении. Задержанный по протоколу должен быть у нас, а фактически у нас его нет.
— Если только мы – как ужасные люди – не допустим преступную халатность и не забудем внести тебя в протоколы сразу по прибытии, - заключил землепашец. – Потом это будет нам, само собой, невыгодно: зачем сообщать о побеге?
Я глянул в окно. Машина летела по полупустым улочкам, но, кажется, мы были уже не на окраине. Это, конечно, не самый центр города с его мостами, каналами и историческими зданиями, но и, по крайней мере, не пустыри и не поля.
— Как вы помните, — заметил я, — я не местный. Если допустить, что я сбегу... мне будет некуда податься и всё такое.
— Тем лучше для тебя, — ответил землепашец. – Ведь если мы будем знать, где именно найдём тебя, то сразу же явимся туда, так?
Машина шуршала по мокрому асфальту, политому уборочными аппаратами. Я молча составлял в голове кубики, пытаясь найти следующую фразу. В момент, когда я уже, казалось, нащупал её, машина завернула за угол – и, заехав во двор приземистого двухэтажного здания, остановилась.
— Приехали, — кивнул землепашец, садясь нормально и отстёгивая ремень. – Вылезай и веди себя тихо. Помни, что ты задержан.
Я последовал его совету. Нет, даже если они хотят, чтобы я сбежал, случиться это должно не у них на глазах – тогда и там, где они будут обязаны меня задержать.
— Внутрь, - скомандовал Володя, блокируя двери машины и направляясь ко входу.
Здание было пустым. Оно не походило ни на отделение полиции, ни на штаб спецслужбы. Пожалуй, больше всего оно было похоже на маленький, полузаброшенный офис какой-то фирмы-однодневки.
Подёргав пару дверей на удачу, Володя нашёл одну незапертую.
— Вот, - он зажёг свет. Я увидел стол, пару стульев, диванчик в углу. В другом находился ещё один стол с кофе-машиной и принтером на нём.
— Кофе? – предложил мне землепашец, замыкая процессию и закрывая дверь за мной.
— Можно, — согласился я. Хотели бы моей смерти – убили бы давно, значит, кофе не отравлен.
Кофемашина зажужжала, наполняя покрытую пятнами кружку ароматным чёрным напитком со стойким привкусом цикория; землепашец поставил её передо мной.
— Итак, Свердлов, - проговорил он. – Как я уже сообщал, ты задержан – пока не арестован – для дачи показаний. Учти, что побег будет считаться за свидетельство твоей вины, и тогда в следующий раз мы с тобой встретимся уже как с обвиняемым.
— Прямо сейчас у нас ещё есть срочные дела, — продолжил Володя. – Так что допрос откладывается на часик-другой. Можешь полежать на диванчике, попить ещё кофе. Только принтер не трогай.
С этими словами оба КОБРовца вышли из помещения, захлопнув дверь. Но вновь её не заперев.
Я не трогался с места ещё минут десять, потягивая кофе. Он был отвратительным, но после бессонной ночи годился. Горячая, бодрящая жидкость вливала в меня, прогоняя усталость и оцепенение от того шока, что я испытал недавно, а остальное было уже второстепенно.
И только когда я поставил кружку на стол, раздумывая, не наполнить ли её снова, принтер в другом углу комнаты ожил и принялся с тихим жужжанием выплёвывать из себя листы бумаги, заполненные мелким текстом и какими-то фотографиями.
Я поглядел на дверь. Тихо. Кто бы и откуда бы не запустил принтер, он не там.
Ладно. Пора сыграть в их игру. Начнём с пункта «не трогай принтер».
Глава 7
Встав с места, я медленно огляделся. Снимают меня сейчас или не снимают?
Камер на стенах или потолке не было. Ну, или, по крайней мере, там не было таких камер, которые я мог бы заметить. Интересно, что это за место? Уж точно не их официальные помещения; возможно, какая-нибудь явочная квартира или что-то в этом роде.
Принтер продолжал жужжать, выбрасывая лист за листом. Подойдя, я взял в руки первый попавшийся лист.
Фотография. Большая, чёрно-белая фотография, а точнее – кадр с видео. И хотя это – судя по отсутствию зеркала – была другая комната в подземном бункере-хостеле, я сразу узнал это помещение.
В кадре – двое. Крупный мужчина и девушка, лет 15-16. Девушка буквально распята на стене, привязанная верёвками к чему-то, чего я не мог разглядеть, мужчина – рядом. В его руках какое-то орудие, вроде тех, что я видел у Паши на видео.
Суть ясна сразу.
Следующий лист испещрён мелкими буквами. Кажется, это какое-то досье. Маленькая фотография изображает того же мужчину. Ага... имя, фамилия... год рождения, должность – заместитель главы корпорации «Бикфорд»...
Я присвистнул. Да, теперь – когда я прочитал его имя – мне было легче вспомнить, почему лицо на кадре показалось знакомым. По телевизору он периодически мелькал, как и в газетах.
Оставив всё новые и новые листы выезжать из принтера, я вчитался в досье. Где родился, где учился, послужной список... Ничего предосудительного. Ни буквы о чём-то постыдном. Просто-таки кристально чистая биография честнейшего из людей.
А ниже – адрес, привычное расписание дня и ещё кой-какие вещи, которых – в отличие от написанного выше – явно нельзя было прочитать на страничке в Интернете.
Оставался только один вопрос: зачем мне всё это? Принтер остановился, и я, взяв всю стопку листов, что он нажужжал за это время, переместился за стол.
Примерно половина распечаток походила на то, что я только что рассмотрел. Досье на честных, благородных, незапятнанных людей – и кадры. Разные кадры, разного содержания, но происходило всё в одном и том же здании.
То, что я видел, конечно, было возмутительным, но... я всё ещё не понимал, почему КОБРовцы решили мне это показать. Точнее, я понимал умом, что да – видимо, за прошедшую неделю я сжёг гадский притон для садистов и убил пару человек, что замарались в этом. Но почему они думают, что я буду заниматься этим дальше?
Происходящее на снимках – кошмарно, но и я не Супермен. Они должны это понимать, и...
Перевернув очередной лист, я отпрянул назад. Это ещё что за блажь?
Мои родители. Не комната пыток, не очередные ужасы – просто мама и папа, стоят с двумя сумками в руках. Лица обеспокоенные... и немного странные: я не мог прочитать их эмоций до конца, хотя и вряд ли знал кого-то лучше, чем их.
Что это за помещение, откуда взят снимок? Я пригляделся получше. Снято с камеры наблюдения, и, кажется, это вокзал – тот самый, на который я приезжал на стареньком раздолбанном автобусе.
Они в столице? И... что с ними? Судя по тому, что это фото оказалось здесь, они могут быть в опасности, если вообще ещё живы.
Я лихорадочно принялся листать дальше. Новый снимок, уже с другой камеры – вот они вышли из здания вокзала и садятся в такси. Сколько же по городу развешано камер!..
Но сейчас не о камерах. Если я перешёл дорогу важным людям – неважно, победил я в первой схватке или проиграл – то последнее, чего я хотел, это родители здесь, в столице. Так откуда же они здесь взялись?..
...ответ пришёл сам собой. Я ведь и на этот раз, как только сообразил, что не собираюсь умирать – ещё в машине Усатого – первым делом подумал о них.
Это сделал я. Это я позвонил им и сообщил, что есть хорошие новости. Другого объяснения я не видел. Я позвонил и сказал приезжать... что за идиот. Или тогда я ещё не думал, что это будет опасно?
Оставался ещё один незакрытый вопрос. Почему КОБРовцы показали мне эти картинки? Они ведь не знают о моей амнезии – во всяком случае, на это я искренне надеялся – а значит, думают, что я в курсе своих поступков и событий прошлой недели.
Либо их вызвал всё-таки не я – а, например, кто-то под моим именем – либо же мы с ними так и не встретились. И агенты спецслужбы думают, что я хочу разыскать их и понять, что с ними стало.
Чертовски верно думают. Костяшки моих пальцев побелели; если кто-то из этих «святых людей» - Паша или ещё кто-то из тех, на кого я сейчас получил досье – тронул их хоть пальцем...
Так, спокойно. Успокоиться. Дышать ровнее. Я наконец сообразил посмотреть на дату снимков.
Позачера. Раннее утро. Плюс время на собрать вещи и доехать... Итак, было это до пожара в хостеле или после?
Не будучи специалистом по пожарам, я почему-то думал, что после поджога прошло уже дня три-четыре. Итак, если это верно, то случилось следующее. Либо я сам расслабился, решив, что выжег гнездо – либо кто-то решил таким образом отомстить за сделанное мной.
Оба варианта – плохие. Чёрт, чёрт, чёрт... только не они. Пожалуйста, не надо... внутри меня засело противное, тянущее чувство.
Что, если я найду их уже мёртвыми? Что, если я уже не успел? За почти двое суток могло случиться что угодно.
Перевернуть лист. Дальше я увидел родителей, выходящих из такси. Чёрт, отчего бы этим умным КОБРовцам не сказать мне всё открыто, а не играть в свои игры?..
А действительно – отчего бы? Эта мысль заставила мои мозги шевелиться быстрее. В самом деле! Мои новые «друзья», может, экстравагантные типы, но не дураки; если что-то делают, то не без причины.
Ладно. Выдохнуть. Разложить на столе все кадры с родителями. Вот они на вокзале, вот они у такси, вот они выходят из него... Всего три кадра с родителями.
Следующий же – четвёртый – был уже со мной самим. Вот я выхожу, засунув руки в карманы и натянув на голову капюшон, из какого-то здания. Вот я сажусь в машину. Автомобиль я узнал сразу – тачка Усатого. Ладно... есть какая-то причина, почему здесь именно эти кадры. Я разложил все пять картинок в ряд.
Ощущение чёртова полицейского процедурала не отпускало меня. Что я тут делаю? Сижу, пью кофе, смотрю улики... Улики возможного убийства моих родителей. Сердце заколотилось быстрее. Нужно разыскать их – как только смогу. Ни секунды промедления!
Тем не менее, я заставил себя не вскакивать на ноги и бежать навстречу неизвестности, а вглядеться в кадры. КОБРовцы ничего не делают просто так. Ладно ещё, родители – я могу лишь догадываться, знал я о их приезде или же нет. Но я сам!
Бинго. Вот оно. Я оцепенел, сообразив, на что именно намекали агенты, высылая мне картинки.
На двух из пяти кадров была машина. Логотип корпорации «Антек».
Я лихорадочно принялся листать распечатки. Так и есть. Все досье, которые мне были высланы, относились к трём корпорациям: «Бикфорд», «Антек» и «Сато». В некоторых биографиях даже упоминалось о связи человека сразу с двумя корпорациями – но опять же из этого списка.
На том кадре, где родители высаживались из такси, машина просто стояла. На том, где садились в него – дверца была приоткрыта, и можно было увидеть человека, который то ли вылезал наружу, то ли садился внутрь.
А теперь снова обратимся к остальным фотографиям. Так и есть, долго искать не пришлось – вот он, этот человек. Низенький, приземистый, но крепкий. Светлые волосы. Вот он стоит на вокзале – взгляд направлен на моих родителей. На остальных двух кадрах он, разумеется, следил за мной.
Мои кулаки медленно сжимались. Какие у меня есть зацепки? Два места с кадров, этот тип, три корпорации. И Паша – тот, кто втянул меня в эту историю.
Его досье передо мной не было. Точно не было – я пролистал два раза. И даже типа с кадров я тоже не нашёл. Досье были на крупную рыбу: глав и заместителей корпораций, высокопоставленных чиновников в них.
«Бикфорд». «Антек». «Сато». Если я перешёл дорогу этим типам – всё очень, очень плохо. В свои молодые годы я не обманывал себя насчёт того, кому принадлежит власть в стране. Разумеется, корпорациям. «Официальная» власть, которая заявляла о всеобщем равенстве и торжестве справедливости, давно была у них на прикорме.
В Империи была своя аристократия, древняя и якобы благородная. У нас – своя. Новая и без капли благородства, как настоящего, так и притворного. Сила – ради денег, деньги – ради силы. Мелкие корпорации подчинялись крупным, крупные – гигантским. Эти три, наверное, были не самыми грандиозными титанами, но в десятку уж точно входили.
И КОБР думают, что я в состоянии с этим что-то сделать?.. Безумие.
Но самым безумным было то, что я и правда готов был хоть сейчас рвануть и попытаться что-то сделать. Сделать что угодно – лишь бы спасти родителей.
Стоп. Пробегая глазами скучный, серый текст досье, я наткнулся на знакомое имя.
«В своё время был заместителем Павла Сербского, после чего пошёл на повышение и был назначен...»
Этот тип? Я поднял глаза на несколько строчек выше. Вот этот солидный дядечка в годах, сейчас являющийся главным юристом «Бикфордов», за пятьдесят, в красивом и дорогом костюме был... заместителем? Не начальником Паши, не каким-то важным лицом, стоящим за ним – а заместителем?