«Эти проклятые Санса… Бла-бла-бла», — мысленно проворчал Стас, даже не прислушиваясь, что там тот воитель говорил принцу: «Постоянно одно и тоже. Какие они наглецы, уроды и подлецы, в то время, как мы сами-то, ничем не лучше. Тошно уже слушать это лицемерие».
Как оказалось, у Джишина имелось свое маленькое каменное поместье, или, правильнее сказать, огромная квартира, в которой нашлось место даже для небольшого дворика с декоративным садиком и фонтанчиком.
У последнего имелся красивый бамбуковый желоб, который, набирая воды, гулко стукался о камни, видимо, отмеряя время.
Именно здесь теперь на ближайшее время должны были расположиться они трое, пока Горо Сумада не решит их вызвать.
С огромным облегчением Ордынцев сбросил со своих плеч Левиафан. Змейка уже набрала больше десяти килограмм и таскать ее по всем этим лестницам было сродни пытке.
Плечи и ноги, лишившись нагрузки, приятно загудели.
Сама же Левиафан принялась обнюхивать их новое место для сна.
Вообще, змее не особо нравились их все новые и новые переезды. Она считала, что хозяину уже пора найти постоянное убежище и хорошенько там обустроиться.
С другой стороны, хозяин был хозяином, поэтому Левиафан послушно следовала за ним.
Стас подошел к широкому окну и, откинув щеколды, с треском его открыл. Что примечательно, в рамах стояло самое настоящее прозрачное стекло.
Внутрь ворвался бурный поток ветра, заставив землянина с наслаждением вдохнуть и выдохнуть, после чего залюбоваться открывшимся видом.
Окна принца выходили на запад, от чего можно было во всех подробностях полюбоваться красочным заходом Солнца. А уж какой вид открывался с такой высоты и говорить было нечего.
Возникало чувство, будто ты стоишь на вершине мира, а внизу ползают какие-то муравьишки.
«Неудивительно, что Сумада такие высокомерные засранцы».
Правда, Ордынцев немного не понимал, как эта гора умудрялась вообще существовать. Учитывая известную Стасу боевую мощь высших воителей, в случае полноценной войны великих кланов, столь высокая цель была бы идеальна для хорошего такого попадания сверх мощными техниками.
Однако гора вполне себе стояла и не похоже, что ее хоть, когда-то отстраивали с нуля.
Возможно, у Сумада имелись свои козыри в рукаве.
Мужчина быстро огляделся. На секунду ему показалось, что он увидел разноцветное платье с узором в виде крыла Каэды. Однако ничего странного или мистического так и не появилось.
Дверь, хлопнув, закрылась и к землянину с ронином подошел уставший Джишин. Тем не менее, не смотря на усталость, он молча махнул им рукой, чтобы они следовали за ним.
Принц привел их в помещение, которое больше всего подходило под определение личного кабинета. Несколько шкафов, в которых на полках располагались десятки толстых свитков и рукописей. В некоторых шкафах стояли писчие принадлежности и другие мелочи.
Сумада дождался пока Стас закроет дверь, после чего подошел к стене, на которой была досконально вырезана сложная печать, чьи линии, если приглядеться, шли по краям других стен, формируя весь кабинет в единую клетку.
От пальцев парня разошлась зеленая вспышка, которая побежала по линиям, распространяясь по всей печати. Джишин дождался, когда зеленая волна дойдет до конца и как от эхолота вернется обратно, после чего облегченно выдохнул.
— Возьмите подушки вон там и садитесь, — Джишин кивнул на один из небольших шкафчиков. Сам же он сел за широкий, тонкий стол с резными изгибающимися наружу ножками.
Стас пригляделся после чего отметил, что пыль на столе никто не убирал уже, наверное, с пару месяцев.
Судя по помрачневшему лицу Джишина, он тоже это заметил.
— Широ, Кенсей, — Сумада говорил четко, будто отдавал приказы во время битвы. — Крепко запомните все, что я вам сейчас скажу. От того, как вы запомните и будете следовать моим словам, зависит ваши же жизни.
Стас собрался еще больше, судя по выпрямившемуся Кенсею он тоже приготовился слушать.
— Печать тишины глушит все разговоры в этой комнате. Никто ничего не услышит кроме нас троих. Это очень важно, так как в землях Сумада даже у потолка есть уши. Ведь у многих из моих соклановцев имеются техники земли, позволяющие двигаться в земле и камне. Никогда нельзя быть уверенным, что никто не слушает тебя в этот самый момент. Если решите с кем-нибудь поговорить, выбирайте максимально шумные и открытые места.
Стас кивнул. Слова Сумада звучали разумно.
— Второе, никому не верьте на слово. Даже если они назовутся моими друзьями и предоставят доказательства, это может быть ловушкой. И не смотри на меня так осуждающе. — Джишин закатил глаза на многозначительный взгляд Стаса.
Кенсей недоуменно посмотрел на Ордынцева, а потом на принца. Он был удивлен легкости в общении между ими двумя, ведь перед теневиками они ничего подобного не показывали.
— Я все еще не понимаю, почему ты так мне и не рассказал о вашей внутренней кухне. — осуждающе покачал головой Станислав. Еще будучи у Нобуноро он пытался выведать у Джишина о внутренней политике его клана, но принц так толком ничего и не сказал.
— Откровенно говоря, я не верил, что у нас получится бежать, — на лице Джишина мелькнул намек на улыбку. — Поэтому и не видел смысла рассказывать настолько личные дела моего клана. В случае твоего пленения, ты не должен был ничего рассказать. Однако теперь у нас нет выбора.
«Да неужели», — мысленно скривился Стас: «Радость-то какая».
— Как я уже сказал, верить нельзя никому. Ведь, несмотря на то, что для врагов мы являемся великим кланом Сумада, на самом деле существует множество отдельных семей, которые борются за власть.
Джишин сделал паузу.
— Как Широ знает, Сумада делятся на главную и побочную ветвь. В главной ветви могут сидеть не больше десяти семей, в побочной же находится минимум несколько десятков. Их численность постоянно меняется. Многие из семей теряют право называться семьями и становятся обычными бойцами клана, это действует и в обратную сторону. Также, некоторые побочные семьи имеют шанс возвыситься, став одной из главных семей, но для этого одна из главных семей должна опуститься вниз.
Ордынцев понимающе кивнул.
— Наша семья, семья Игиро, названная в честь моего деда, как раз и смогла подняться благодаря ему. Именно Игиро Сумада сразу после входа в главную ветку сумел стать главой клана. Его сила была поистине великой, и никто так и не смог бросить ему вызов. После же его смерти, освободившееся место сразу занял мой отец, Горо Сумада.
— Я так понимаю, это не принесло вашей семье любви остальных? — уже зная ответ, уточнил Стас.
— К сожалению, ты прав. Мою семью считают выскочками и безродными, причем как побочная ветвь, так и главная. Оставшиеся восемь семей занимают место в главной семье уже почти десяток поколений. И лишь еще одна семья, Эйко, кроме нас не имеют такой родовитости, но об этом позже.
Джишин глубоко вдохнул, собираясь с мыслями.
— Мой отец Горо Сумада, справедливый человек. Благодаря ему наш клан силен, как никогда. Однако вы должны понимать, что если вы или я станем угрозой Сумада или семье Игиро, моей семье, то мой отец сделает… То, что должен.
Сумада позволил себе грустную ухмылку.
— Чтобы сохранить дерево здоровым, иногда следует срезать больные ветви без всякой жалости. — чётко процитировал Джишин, подводя черту.
«Я бы очень удивился, если бы это было как-то иначе».
3000 лайков. — внеочередная глава. Надо же, все-так набрали)
Глава 19
Вновь спать на мягкой теплой постели — это ли не истинное наслаждение? Просыпаться на чистых, пахнущих растительным мылом, простынях, взбивать подушку и зарываться в ней носом.
Теплые лучи солнца, которые, проникая сквозь окно, щекочут и ласкают кожу.
А после того, как проснешься, молчаливые слуги уже терпеливо ждут, чтобы накрыть перед тобой завтрак.
В этом было свое очарование, к которому было очень легко привыкнуть.
Вероятно, именно об этом с тоской вспоминают любители поностальгировать о земных аристократах. Этим ребятам и девчатам невдомек, что они бы, как и их предки, скорее всего, были бы теми, кто именно, что подносил завтрак этим самым аристократам.
Вот только сейчас Стас имел такую возможность, и он не мог этому не радоваться.
Его жизнь в этом мире так изобиловала различными опасностями, что даже пара дней спокойствия воспринималась, как манна небесная. Несмотря на все опасности, никто бы не стал их убивать до разговора с главой клана.
Несколько дней по бездорожью, сон в землянках на срубленных ветках — это, безусловно, эсклюзивный опыт, но быстро приедающийся.
Тем не менее, Ордынцев обладал очень деятельной натурой, поэтому долго отдыхать просто физически не мог.
Уже на второй день, не зная, чем заняться, Стас даже взял уроки письменности у Кенсея. Последний был искренне удивлен тем, что землянин не умеет, ни читать, ни писать.
Ордынцев не стал говорить, что умеет писать на незнакомом языке — это было ни к чему.
Джишин, услышав просьбу о том, что Стасу требуются листы для учебы письма, лишь удивленно поднял бровь, однако выдал немного из своих запасов.
Глядя на то, как Кенсей начал записывать какую-то длиннющую стихотворную историю из жизни богов — Стас насторожился.
Когда Кенсей сказал, что эту историю из нескольких сотен иероглифов придется запомнить — Стас огорчился.
Когда Кенсей сказал, что кроме этой истории им придется еще и выучить пару десятков подобных «стихотворений» — Стас на пару секунд даже задумался о суидице.
Глядя на эти уродливые, проклятые всеми богами и демонами изощренные закорючки, Ордынцев испытывал невероятное желание сжечь этот мир дотла, после чего продвигать уже свой вариант письменности и речи.
Но как бы не хотелось этим заниматься, выбора не было. Ордынцев был обязан выучить местную письменность, если он хотел добиться чего-то большего, чем место какого-нибудь слуги.
И Стас стиснул зубы и учил. Все эти три дня он старательно и тщательно перерисовывал и зачитывал иероглифы, то и дело получая бамбуковой палкой по плечам и спине.
После того, как Кенсей убедился, что Стас настроен более чем серьезно, он сходил и взял у Джишина еще и тренировочный меч, боккен. Причем Ордынцев даже сумел увидеть ту мерзкую ухмылочку на лице принца, когда он передал ронину этот «пыточный инструмент».
Как итог, Урамаса стал учить Стаса именно так, как учили его самого. А это значило, что за любые три мелких помарки шел удар деревянным мечом по спине. За три тяжелых ошибки удар приходился уже по плечам, что было даже больнее. В особо крайних случаях, вроде тихих проклятий на голову сенсея удар приходился по голове.
Конечно, ронин не пытался Стаса покалечить, однако каждый удар был болезненным.
Что интересно, Урамаса не ругал Ордынцева если тот успевал напитать мышцы спины или плеча праной, чтобы облегчить удар. Ронин считал, что это вполне допустимая часть тренировки уже праны.
Ордынцев даже не пытался спорить с таким «учебным подходом». Было видно, что Кенсей свято уверен в верности такого способа обучения.
К тому же, как это не поразительно, но у Стас и впрямь получалось неплохо запоминать эти проклятые символы с помощью подобной «мотивации».
К тому же, Урамаса, несмотря на подозрения землянина, не стал корчить из себя древнего мудреца, а вполне обычно объяснял и пояснял непонятные моменты.
А подобных было немало. Слова в местном языке, как оказалось, несли в себе множество смыслов, которые раскрывались в зависимости от наличия соседних иероглифов, ударений или вовсе контекста.
В итоге, вызов на совет клана Стас воспринял с огромным облегчением. Не было даже страха — после обучения письменности, смерть стала казаться не самым худшим выходом.
Особенно напрягало многообещающее обещание Кенсея продолжить обучение после совета.
Время слушанья было назначено на обед.
Ордынцев решил взять с собой Левиафан. Мужчина не доверял Сумада, поэтому хотел держать самое дорогое для себя существо, поближе к себе.
Леви же, словно чувствуя мысли Стаса, упорно лезла своей мордочкой прямо ему в лицо, щекоча языком ему нос и заставляя Стаса ругаться и заталкивать ее обратно под одежду.
Вообще, скорость роста змейки в длину замедлилась и начался процесс набора массы. Если раньше она была очень длинной, но тонкой, то теперь постепенно становилась шире. А это, в свою очередь, значило увеличение ее веса.
А так как она сейчас весила больше десяти килограмм, а уж если доберется до ширины тех же питонов, которые достигая длины в шесть метров, весят аж до семидесяти пяти килограмм, то Стас решительно отказывался ее таскать!
Однако Левиафан пока не знала о гнусных планах своего хозяина поэтому искренне радовалась покатушкам.
Как таковых, сопровождающих у них не было, ведь в этом не было смысла.
Вокруг были сотни Сумада и укрепленный праной камень. Вырваться из подобной западни смогли бы лишь поистине сильнейшие воители.
Новую порцию ступенек и этажей вверх и вниз Стас воспринял стоически. Мужчина задумался, зачем вообще нужны ступеньки в месте подобном этом? К тому же, если воители способны построить такую цитадель, почему они тогда не сделают нормальные ступеньки?
После некоторых размышлений Стас пришел к паре мыслей. Во-первых, кроме воителей в этом месте жили и обычные люди, слуги. Не владея праной, им надо было как-то ходить туда-сюда.
Во-вторых, прана была жизненно важным ресурсом — и ее бессмысленная трата не приветствовалась. Вдруг нападение, а у тебя нет части сил? К тому же, в случае обороны, даже у защитников прана могла быть на исходе и им тоже понадобились бы ступеньки.
В-третьих, у воителей были дети, которые далеко не сразу осваивали навыки хождения по стенам. А даже если и осваивали, то могли ошибиться и упасть.
И наконец, в-четвертых, хоть воители и обладали силами по управлению камнем, слишком сильно нагружать конструкцию цитадели было просто глупо. Магия магией, но намеренно ослаблять износостойкость горы было бы недальновидно.
Однако долго Стасу думать никто не дал, так как у судьбы было другое мнение. Она не собиралась давать им возможность спокойно дойди до зала совещаний.
— Брат, а я смотрю, ты похудел! До меня тут дошли слухи, что ты попал в плен к Санса. — к ним неторопливо и словно бы красуясь, подходил улыбающийся парень.
Идзуна Сумада вполне мог носить звание красавчика, а уж про могущество и говорить не приходилось. Он был ярким представителем главной ветви — сильным и безжалостным. Тем, кто техниками и подавляющей силой пробьет дорогу для их родного клана в этом темном мире.
Великие кланы еще были далеки от вырождения аристократии, как это было на Земле. Постоянная война на уничтожение создавала монстров, которые чувствовали бы себя в битве, как дома. Слабые отбраковывались и выбрасывались на помойку жизни.
Лишь сильные могли прожить достаточно долго, чтобы дать потомство и продолжить свой род и свою семью.
Система же принятия в главную ветвь, отлично себя показывала, позволяя принять новую кровь.
Казалось, что для семьи Игиро открыты все двери. Но вместе с тем случилось «несчастье». Младший брат, родившийся на два года позже, оказался намного сильнее и перспективнее старшего. Который, в общем-то, и сам был далеко не слаб.
В отличие от Джишина, Идзуна стригся коротко, хоть можно было заметить, что его черные волосы также торчат во все стороны, не желая преклоняться перед расческой.
Волевой подбородок, огонь в глазах и явное наличие ума — все это говорило, что Идзуна далеко не плох, как будущий правитель.
Вот только была маленькая проблема — он являлся противником, даже хуже, врагом Джишина и исход этой семейной схватки мог быть до ужаса печален.
Стас же был другом именно Джишина, что накладывало свои ограничения.
Пришедшие вместе с Идзуной двое молодых парней весело переглянулись, а один из них даже позволил себе ироничное фырканье.