<p>
========== Часть 1 ==========
- Небо укроет нас плащом. Звёздные старцы дадут нам знак… - стройно протянули шестеро учеников в чёрных сутанах, сидевшие за дубовыми партами в зале Воспоминаний.
- И тогда взойдёт Солнце… - продолжил за них учитель.
- И тогда взойдёт Солнце, и каждый поведёт Зверя, и Зверь поведёт нас.
- Достаточно, - учитель захлопнул книгу и обвёл учеников взглядом. – Лириэль и Виен могут идти. Вплоть до дня Посвящения вы свободны.
Виен, шустрый омега с золотыми кудрями, вскочил из-за парты и торопливо скинул талмуд с Писанием в вещевой мешок.
Учитель шикнул на него, но Виен, как обычно, не заметил ничего.
Лириэль двигался медленно, чинно. Прежде чем спрятать священную книгу, он осенил её знаком стоглавой звезды. Затем приложил руку к груди, склонился в церемониальном поклоне…
- Лириэль! – рявкнул учитель, и тут же в него впился взгляд необычных даже для уроженцев Ангары золотистых глаз с прожилками цвета аквамарина.
- Я соблюдаю церемониал, учитель…
Магистр Мирдек скрипнул зубами.
- Иди, - приказал он.
Лириэль ещё раз осенил книгу священным знаком….
- Лириэль! – рявкнул магистр уже громче.
Лириэль вздохнул на него осуждающе, молча затолкал книгу в сумку и вместе с Виеном двинулся к выходу из класса.
- Ну ты даёшь, - прошипел белокурый омежка, едва они оказались в коридоре. - Даже я не могу так его довести.
- Я не пытаюсь никого доводить, - Лириэль открыл мешок и всё-таки произвёл над закрытой уже книгой необходимый ритуал. – Я не могу позволить себе таких вольностей, как ты, Виен. Я хочу остаться в монастыре навсегда.
Виен фыркнул.
- Так тебе и позволят. Жених то в курсе твоих идей?
Лириэль покачал головой и ни слова больше не сказал. О женихе вспоминать он не любил. Юрген Лабберт, наследник дома Розенкрейцеров и будущий владелец сети горнодобывающих предприятий по всему сектору, не вызывал у него никаких эмоций, кроме страха, в котором Лириэль признаваться не желал никому – даже себе.
Он вообще не любил признавать свой страх. Куда проще было делать вид, что ему просто ничего не нужно – ни мира за стенами монастыря, ни любви, о которой так мечтали все вокруг.
Его судьба была решена давным-давно, и, хотя договорные браки не были редкостью, Лириэль плохо представлял себе, как сможет весь остаток жизни провести в одном доме с человеком, который был ему абсолютно чужим.
- Я мог бы просто вступить в фиктивный брак и остаться здесь… - произнёс он задумчиво.
Виен закатил глаза.
- Пошли, дурачок. Кстати… - Виен хитро посмотрел на него. – Как насчёт того, чтобы прикрыть меня ещё разок?
- Виен…
- В последний раз! Аурэль ждёт меня ночью в саду, ну Ли-и-и…
Лириэль вздохнул. Здесь, в семинарии для благородных омег, Виен был его единственным другом – и то лишь потому, что сам попал к ним всего год назад, когда все компании давно уже сложились, и никто не горел желанием принимать к себе новенького омегу.
Виен не походил на Лириэля ни в чём, и, сложись судьба чуточку иначе, вряд ли они когда-нибудь взглянули бы друг на друга. Точнее, вряд ли Виен бы на него взглянул. Он, как и большинство омег здесь, представлял себе пребывание в монастыре, как заключение, выбраться из которого – его святой долг. И в этом благородном деле не чурался никаких методов, – а прежде всего, не чурался использовать Лириэля.
- Мне надо готовиться к инициации, - произнёс Лириэль голосом, которым обычно пел в церковном хоре, и если бы рядом был не Виен, а кто-то другой, он, скорее всего, решил, что Лириэль валяет дурака.
Виен, впрочем, к причудам соседа по комнате давно уже привык. Лириэль был не от мира сего, – но его довольно легко удалось развести на то, чтобы он делал домашнюю работу за двоих и подсказывал ему на семинарах, и вот, как результат, только их двоих освободили от зубрёжки, которой занимались остальные в преддверии выпуска.
- Ли-ри… - позвал Виен и дёрнул друга за кончик широкого рукава.
Лириэль явно не слышал вопроса, взгляд его был устремлён куда-то вдаль и, проследив за ним, Виен понял, что заставило друга замереть.
- О, да… - протянул он, внимательно разглядывая высокого черноволосого альфу, которого не видел, да и не мог видеть здесь раньше, никогда.
- О, нет! – протянул Лириэль в такт ему, выронил сумку, тут же подхватил её и со всех ног понёсся по коридору прочь.
***
- Юрген, какую выберешь? – Риза в последний раз перетасовал карты и ловким движением кинул их веером на стол.
Юрген был мрачен с самого утра, когда отец призвал его к себе в кабинет и сообщил о предстоящей женитьбе. Он был мрачен настолько, что перед вылетом даже забыл расчесать свои волосы, уже слишком длинные для того, чтобы просто прочёсывать их по утрам рукой, но всё ещё слишком короткие для того, чтобы собираться в косу.
Мрачен настолько, что вместо любимого одеколона с сандалом побрызгался какой-то дрянью, от которой у Ризы всю дорогу чесался чувствительный курносый нос.
Мрачен настолько, что в этом нехитром пасьянсе, выбирая карту, постоянно тыкал не в ту, хотя Риза и не пытался скрывать от него, где прячется его любимый червонный туз.
- Опять проиграл, - провозгласил Риза. – Сто кредов на стол.
- Надоело, - бросил Юрген и шлёпнул стопку купюр рядом с колодой.
Встал и подошёл к иллюминатору.
Риза подниматься не стал. Так и сидел, наблюдая за ним со своего места в пилотском кресле новенькой яхты, подаренной Юргену на третье совершеннолетие.
- Почему омеги взрослеют раньше нас? – спросил он мрачно, но Риза лишь надломил бровь. Его этот вопрос нисколько не волновал, потому что замуж он не собирался ни в этом, ни в следующем году.
- Если бы мы взрослели так же как вы, отец просто подобрал бы тебе наречённого постарше.
Юрген скрипнул зубами.
- Почему я должен…
- Потому что ты старший сын, Юрген! – пропел Риза, всё-таки поднимаясь и пристраиваясь к нему со спины. – Ты должен вступить в брак, но никто не требует от тебя любви к нему. И… - Риза положил подбородок Юргену на плечо и легко цепанул его зубами за краешек уха. – У тебя всё равно остаюсь я!
Юрген поморщился. Он не был настроен ни на ласки, ни на любовь.
- Может, он окажется хотя бы красивым? – спросил он скорее у себя самого, чем у Ризы, стоящего за спиной.
- Всё может быть, - Риза чуть надул губки, не скрывая разочарования. – Но это не повод пускать его к себе в постель.
Юрген прищурился и бросил на него жёсткий взгляд через плечо.
- Это ты решил за меня?
- Нет, - буркнул Риза, поняв, что его окончательно занесло не туда. – Смотри. Космопорт уже виден. Пора брать управление на себя.
Если что-то Юрген Розенкрейцер и умел делать хорошо – то это летать.
Он отстучал каблуками по мостовой Аметистовой Академии три года и ещё два провёл в высшем лётном училище, причём и тут и там сумел доучиться до конца только по двум причинам – он хорошо летал и хорошо играл в страйкенбол.
Если первое позволило ему сдать самостоятельно хоть один зачёт, то второе стало причиной получения всех остальных – потому что игроков в страйкенбол всегда ценили высоко, даже выше, чем хороших пилотов, которых, в сущности, находилась парочка на каждой параллели.
Страйкенбол сам Юрген оценивал как личную путёвку в жизнь – статус нападающего позволил ему вступить в братство, статус отличного нападающего позволил ему выбирать по своему вкусу бет и омег из самых лучших семей.
Но ни статус нападающего, ни лётное мастерство не освобождало его от того единственного, для чего, как считал отец, он был рождён – объединить две могущественные корпорации и стать наследником величайшей финансовой империи со времён Майкрософт.
Юрген аккуратно заложил вираж, по дуге заходя на световую линию, указывающую ему место для парковки у самых стен Сайликского монастыря – одной из трёх лучших школ для омег в обозримой галактике.
- Йо-хей-хо… - пропел он негромко первые звуки боевого гимна космофлота и перевернул корабль, вызвав недовольное шипение из кресла второго пилота. – Причёску испортил? – поинтересовался он.
- А то! Глупый ты всё-таки, Юрген! Мне ещё за документами с тобой идти!
Юрген фыркнул и, перевернув корабль обратно, уже спокойно выпустил шасси и опустил яхту на асфальт.
Сайликский монастырь встретил обоих тишиной коридоров и изредка мелькавшими по углам силуэтами омег в чёрных сутанах.
- Обетом воздержания пахнет, - сообщил Юрген мрачно. – И куда здесь идти?
- Дурак, это же монастырь! Смотри, вон какие-то послушники идут. Может, у них спросить?
Юрген поднял взгляд и увидел перед собой двух омег. Различие между ними тут же бросилось ему в глаза, и он вспомнил старые стереофильмы, где главный герой спрашивал у омежки, будто шутя: «Дай посмотреть, что ты носишь под сутаной?»
Ему и самому захотелось задать подобный вопрос, когда он увидел белокурого хрупкого мальчика в слишком большой для него чёрной сутане. Мягкие воланы бархатистой ткани ниспадали вдоль хрупких рук, а вырез был настолько широким, что едва прикрывал тонкие ключицы, от вида которых у Юргена стремительно свело в паху.
Юрген отвернулся – как делал это всегда, чтобы заставить омегу тревожиться и ловить его взгляд – и наткнулся взглядом на его спутника. Этот был всего на пару сантиметров выше блондина, но наглухо застёгнутый ворот сутаны и волосы, туго стянутые в косу за спиной, делали его на вид более высоким и худым. На носу омеги красовались очки в чуть погнутой металлической оправе, но лицо при этом казалось таким глупым, будто они служили ему только для украшения.
- Йо-хей-хо… - пропел Юрген задумчиво вполголоса. Кого-то омега ему напоминал, но он никак не мог вспомнить, кого. Впрочем, в следующую секунду необходимость в этом отпала, потому что странный субъект развернулся и драпанул по коридору со всех ног.
Златокудрый поколебался пару секунд, переводя взгляд с заезжего альфы на своего ненормального дружка, а потом бросился следом за ним.
- Эй, кудряшка, погоди! – крикнул Юрген, заметив, что из кармана мальчишки выпал какой-то белый прямоугольник. Но тот лишь наградил его коротким взглядом, махнул рукой, пытаясь подать какой-то сигнал, и снова бросился наутёк.
Юрген подошёл к тому месту, где только что стояли омеги, и поднял лежавший на полу кусок пластика:
- Виен Займ, - прочитал задумчиво он. Затем поднял глаза на Ризу. – Думаешь, они тут все такие психи?
- Наверняка, - Риза отобрал у него кредитку и сам двинулся следом за омегами. – Пошли. Сами дирекцию найдём.
========== Часть 2 ==========
Лириэль захлопнул за собой дверь спальни и трижды глубоко вдохнул.
Юргена Розенкрейцера, своего наречённого, он узнал сразу же, как только увидел его перед собой.
Лириэль видел Юргена десятки, сотни раз – на газетных вырезках, в криминальных хрониках и даже в альбоме с сотней лучших страйкенболистов три тысячи сорок седьмого года с начала эры Освоения. Он никому не признавался – впрочем, ему и некому было в этом признаваться – в том, что он следил за судьбой Юргена с тех самых пор, как его отец, Пауль Лоэнграм, принял решение о слиянии «Мэйден Роуз» и «Дастиш Зонг» - двух крупнейших компаний, обеспечивающих судостроение в освоенном секторе.
«Слияние» было хорошим термином, который Лириэль частенько перекатывал на языке, пытаясь понять, почему воплощением этого слияния стал он сам. Ведь сколько он помнил себя в школе, а затем и в семинарии, его учили, что средоточие могущества человека – в его воле. Что нельзя принудить к неволе и нельзя заставить любить. Впрочем, эти уроки не имели ничего общего с реальностью, когда дело касалось больших денег.
Когда дело касалось таких акул межзвёздного бизнеса, как Пауль Лоэнграм и Рабан Розенкрейцер.
Пауль Лоэнграм сам, кажется, никогда не любил. Сколько Лириэль помнил своего отца, он попросту не мог представить его в обществе омеги – даже в обществе Орэля Лоэнграма, наследника давно уже поглощённой Лоэнграмами судостроительной империи «Райз». Пауль и Орэль соприкасались руками только на публике, и даже в эти недолгие секунды они казались двумя каменными столбами, холодными и закрытыми ото всех. Такими же они были и с сыном, который большую часть своей жизни провёл в закрытых школах, в руках умелых и строгих наставников и в обществе чужих, мало знакомых омег.
Может быть поэтому с другими омегами у Лириэля не ладилось никогда. Он не понимал их озорного нрава. Не понимал их любви к блестящим побрякушкам, драгоценным камешкам, заколкам для волос и прочей чепухе. Он сам не стригся под горшок только потому, что родители никогда не давали ему денег на посещение цирюльника, а его единственный опыт взять ножницы в собственные руки закончился тяжелым ранением уха.