– А теперь, объяснитесь, сударь. Кто вы вообще такой и какого хрена увозите меня от брата?
Я видел в зеркале заднего вида, как мрачно нахмурился вампир, чуть прикусив губу. Он некоторое время молчал, а затем тихо, но достаточно отчётливо заговорил, и его бархатный голос окутал меня с ног до головы, излечивая от душевных ран, убирая беспокойство и, казалось, баюкая:
– Моё имя – Виктор. Полностью, как ты наверняка слышал, Викториус Кристофер Мерт. Я, как и Джинджер, твой старший брат. И, как ты уже успел заметить, мы с ним близнецы. Матушка старается обо мне не вспоминать, а Джинджер – подавно. Но я никогда не думал, что они умолчат обо мне.
– А почему они не должны были молчать? – Ппоинтересовался я, уложив подбородок на колени и внимательно слушая Виктора, – Надеюсь, ты мне всё расскажешь?
– А я предпочту быстрее оказаться дома и отложить воссоединение до этих самых пор, – раздался невероятно приятный, хоть и чуть низкий голос дроу.
Девушка повернулась ко мне, и губы её дрогнули в едва заметной тёплой улыбке.
– Рада назваться тебе, Льюис Мерт, моё имя – Камилла к’Рон, – представилась дроу, протягивая мне свою изящную ладонь с длинными пальцами и острыми коготками.
– Приятно познакомиться, – несколько удивлённо отозвался я, пожимая красавице руку.
Правда, на этом все разговоры закончились, оставшуюся часть пути мы провели в молчании, которое прерывалось лишь отдалённым грохотом грома, шумом двигателя и шелестом дождя по стеклу и крыше.
Через треть часа Виктор остановил машину у высотного здания, первым вышел под дождь и открыл передо мной двери, помогая выбраться и взять рюкзак. Камилла вышла самостоятельно. Я с любопытством окинул высоченную махину, крышу которой едва мог рассмотреть, взглядом и глянул на Виктора:
– Где это мы?
– В центре. Я живу здесь. – пояснил брюнет, накидывая мне на плечи свой тёплый, кожаный плащ, чтобы скрыть мою порвавшуюся от перевоплощения одежду, чем тут же увеличил мою симпатию к нему.
Сдав меня на руки Камилле, Виктор вновь сел в машину и уехал в сторону подземной парковки, а вот дроу, натянув на голову капюшон, повела меня в здание, которое внутри, казалось, было ещё больше, чем снаружи. Высокий потолок холла был расписан на восточный манер, деревья в кадках с землёй несколько оживляли мёртвую картину. В конце холла нашёлся лифт, хотя вживую я с этим «зверем» столкнулся впервые. Когда же Камилла вошла вместе со мной в это чудо техники и нажала кнопку «37» этажа, я чуть не умер от страха. Поскольку стенки и пол кабины были выполнены из толстенного, прозрачного стекла, я прекрасно видел, как удаляется пол. И, хотя, высоты я не боялся, сердце моё быстро убежало в гости к нижней части тела. Вжавшись в стену, я крепко зажмурился, но от этого стало ещё страшнее – я чувствовал некую пустоту под ногами, как меня слегка вжимает в пол, но поделать с этим чувством я ничего не мог.
Когда двери лифта открылись, я стрелой вылетел в коридор, прижимая к себе рюкзак и с некоторым ужасом смотря на Камиллу, которая с насмешливой улыбкой спокойно вышла в коридор и мимо меня направилась к дальней квартире. Она плавно покачивала бёдрами, ступая тихо, точно кошка, хотя грация именно этого зверя ей и была присуща. Остановившись у двери, она достала связку ключей и принялась копаться с замком:
– Привыкай к новым вещам, Льюис. К прежней жизни тебе уже не вернуться.
Открыв передо мной двери, девушка посмотрела на меня внимательно и даже с некоторым сожалением, после изобразив на своих красивых губах улыбку. Приняв сказанные ею слова к сведению, я шагнул в квартиру и замер в прихожей, потолок которой был выложен зеркальными плитками, а пол, напротив – деревянными, от которых исходило приятное тепло: снизу шёл подогрев, чтобы можно было спокойно ходить босяком и не бояться замёрзнуть. И это было сейчас как нельзя кстати – мои голые ноги после холодного, мокрого асфальта улицы и пола лифта едва держали меня, онемев. Огромный шкаф-купе занял всю стену, и я сразу прикинул масштабы денежных растрат. Осторожно сняв с себя плащ Виктора, я протянул его дроу и поднял на неё взгляд:
– А можно мне принять ванную? Я очень замёрз.
Девушка с секунду смотрела на меня с подлинным недоумением, точно впервые услышала о том, что живые существа имеют свойство мёрзнуть, а затем кивнула и указала на тёмную дверь в конце коридора:
– Можешь пользоваться любым полотенцем.
Всё так же прижимая к себе рюкзак, на удивление не успевший промокнуть, наверняка благодаря стараниям Виктора, я зашёл в ванную, которая была отделена мраморными плитами, а сама «посудина» занимала целый угол, хотя это можно было бы скорее назвать джакузи. Скинув с себя тряпьё, в которое превратилась моя одежда, я включил горячую воду и тут же залез в ванную, принимаясь отогреваться. Такого удовольствия я не испытывал уже давно! Тёплая нега разливалась по замёрзшему, окоченевшему телу, убирая боль в мышцах и многострадальных сухожилиях. Я позволил себе вытянуться во весь рост и окунулся в воду, что медленно наполняла собой ванную. Волосы тут же отяжелели, но и эта тяжесть была приятной. До некоторой поры.
Меня внезапно со всей силы рвануло ко дну, и всё, что я успел сделать – вскрикнуть и взмахнуть руками. Тело моё будто наполнилось свинцом, а волосы кто-то крепко держал. Я начал вырываться, но мои руки и ноги тут же были грубо схвачены ледяными пальцами с острыми когтями. Воздуха в лёгких не хватало катастрофически, вода залилась в нос и рот, глаза различали только неясные блики воды, сознание медленно уплывало куда-то в темноту и холод. Силы для сопротивления иссякли.
Приятное тепло окутывало меня со всех сторон, дышать было так легко и приятно, что хотелось дышать вечно этим сладким воздухом, в котором причудливо переплетались ароматы мяты и сухофруктов, щекоча моё обоняние и будоража воображение. Именно этот аромат заставил меня открыть глаза. Передо мной был высокий потолок с причудливой лепниной в виде роз и змей, что переплелись между собой в безмолвной борьбе. Чуть повернув голову, я увидел возле кровати невысокий кофейный столик, на котором стоял чайник-заварник, исходящий ароматным парком, и блюдо с сухофруктами. Рядом умостилась пепельница, полная окурков и пепла. Подняв взгляд выше, я разглядел сидящего в кресле Виктора. Он был мрачен и напряжённо смотрел в строну окна, держа перед губами раскуренную сигарету, от которой шёл приятный на запах дым. Он держал эту «палочку счастья» как-то особенно изящно, зажав её у основания указательного и средних пальцев и чуть придерживая снизу большим пальцем. Колечки дыма поднимались вверх, на миг окутывая его лицо и расступаясь в стороны от его бесшумного дыхания. Повернувшись на бок, я подпёр голову рукой, любуясь его тонкими чертами лица и невольно начиная улыбаться – его обаянию было бесполезно оказывать какое-либо сопротивление. Задумчивый взгляд тёмно-серых глаз хранил в себе опыт, не свойственный мужчине его возраста. А ведь если верить Виктору, ему было всего лишь двадцать четыре года! Но взгляд у него был куда как более «древний», ничуть не похожий на задиристый взгляд Джинджера.
Наконец, отойдя от каких-то своих размышлений, Виктор перевёл на меня взгляд и чуть улыбнулся, отчего по его лицу словно бы прошлась волна света:
– А я всё ждал, когда ты очнёшься.
– В таком случае я бы хотел знать, сколько я без сознания, – вытянув руку и уложив на неё голову, попросил я, не сводя зачарованного взгляда с Виктора.
Завораживающий голос и грация движений оставляли неизгладимое впечатление, которое западало мне глубоко в душу, а из этих семян вскоре должны были прорасти первые нежные ростки, о которых я пока не имел ни малейшего понятия.
– Сутки, – кратко отозвался Виктор, сбрасывая пепел и делая глубокую затяжку, чуть прикрывая глаза, а затем запрокидывая назад голову и выпуская дым через нос. Даже эти наигранные величественность и пафосность ему невероятно шли.
– Что произошло? – поинтересовался я, восхищённо смотря на то, как курит брат, как облачка дыма обволакивают его лицо, срываясь с его чувственных губ.
– Водяные. Кто-то из Тёмных подкинул их яйца нам в ванную. По идее, на твоём месте сейчас должен быть я.
Я довольно хмыкнул и теплее закутался в одеяло, глядя на мужчину и едва не начиная мурлыкать:
– Что ж, хотя бы яйца они подкатывать умеют. Но, думаю, тебе придётся немного обломаться, потому что это место – слишком тёплое и уютное.
Горькая улыбка, скользнувшая по губам Виктора не могла не насторожить, а потому напряжение тут же выгнало веселье и хорошее расположение духа, как трактирщик выгоняет напившихся до поросячьего визга посетителей взашей:
– Что?
– Теперь на твои прекрасных кистях и лодыжках отпечатаются следы их рук, – с каким-то особенным сожалением оповестил меня вампир, удавливая сигарету в пепельнице, а затем чуть улыбаясь. – Радует то, что это ненадолго.
Мы несколько мгновений смотрели друг другу в глаза, словно пытаясь выловить там что-то своё, что-то столь нужное, а затем тихо рассмеялись. Я замолк быстрее, вслушиваясь в тягучий бархат смеха Виктора и утопая в нём, с ужасом понимая, что ничего прекраснее не слышал. Даже вальс «Амели» в исполнении матушки сейчас мерк перед смехом этого мужчины, который был мне совершенно чужим, но в то же время словно бы самым родным во всех мирах. Быть может, что так и было?
– Кажется, ты мне хотел что-то рассказать, – садясь в кровати и рассматривая собственные кисти рук, что, в самом деле, были украшены тёмно-фиолетовыми синяками от лап водяных.
Лицо Виктора тут же потеряло всю свою светлость и радость, а глаза даже слегка потускнели – сразу становилось понятно, что говорить на эту тему он совершенно не хочет.
– Вампиры – тёмные существа, – тихо начал он, задумчиво покручивая в руках золотистую зажигалку с гравировкой розы на одной из поверхностей, словно бы раздумывая над тем, стоит ли раскурить очередную сигарету или нет. – И поэтому мы должны относиться к Тёмной фракции, враждовать со Светлыми существами. Так уж получилось, как ты знаешь, что наша матушка – оборотень-перевёртыш, а отец – вампир. Для меня до сих пор остаётся загадкой, как им удалось сойтись и остаться вне угроз Советов настолько долго. Советы – это старейшие Светлые и Тёмные существа, живущие отдельно от других, принимающие все политические решения, если ты не знал, а, судя по выражению твоего лица, ты не знал. Насколько я знаю, пока матушка была беременна мной и Джинджером, разгорелась очередная война, и ей немало досталось от некромантов. Они забрали у неё Силу и почти лишили её жизни. Если бы не отец, нас бы не было здесь и сейчас.
Я помню отца великолепно. Он был строгим, но при этом невероятно ласковым и нежным, у него было отличное чувство юмора и непомерная любовь к сигаретам. Бывало, что он сидел в том самом доме, из которого я тебя забрал, у камина и курил, курил, курил, а мама ругалась на него, потому что мы с Джинджером дышали этим дымом. Но отец только улыбался, целовал её руку и продолжал курить, один за другим отправляя окурки в огонь. А потом как-то совершенно неожиданно для нас появился ты, Льюис, – Виктор нежно улыбнулся мне и погладил по волосам, затем вновь откинувшись в кресло и продолжив, – мы с братом боялись тебя, потому что ты постоянно кричал или смеялся, но всегда сидел у матушки или отца на руках. Ты очень любил дёргать его за волосы, знаешь? А затем начались несчастья. Совет Светлых прознал о том, что матушка живёт с вампиром и даже жената на нём по человеческим обычаям, а потому они поставили себе цель любой ценой убрать отца.
В наш с братом девятый день рождения, когда тебе было всего три годика, мы с отцом отправились на охоту в лес, который сейчас уже вырубили и застроили новыми домами. До него было несколько часов езды на машине, но и пешком туда можно было добраться быстро, если идти напрямик, а не вдоль дороги. Это было захватывающее зрелище! Отец мастерски стрелял из ружья и учил нас этому. Когда мы уже ближе к закату возвращались с несколькими кроликами в сумках домой, нам навстречу вышло трое мужчин. Я сразу унюхал то, что они оборотни, хотя они и утверждали, что являются людьми и охотниками на нежить. Отец побросал нам сумки и сказал бежать. И если Джинджер сразу бросился наутёк, я хотел остаться и даже остался, но один из этих «охотников» погнал меня прочь. Я слышал, как кричал от боли отец, хотя и не видел, что они с ним делают. Сумки были тяжёлыми, но я продолжал бежать. А когда явился, матушка отказалась пускать меня на порог. Джинджер, как я потом выяснил, рассказал ей о том, что я остался с охотниками, чтобы помочь им убить отца, охотники же в Светлом совете рассказывали с точностью до наоборот. Тогда-то я и предал Тёмных и решил, что останусь со Светлыми существами, чтобы загладить свою вину перед матерью. Она до сих пор не желает со мной говорить.
Что до тебя, Льюис, то всё оказалось куда как сложнее, чем я ожидал.
Виктор замолчал, мрачно смотря на стену. Тонкая морщинка пролегала меж его бровей, глаза, казалось, потемнели от горьких воспоминаний. А я невольно восхищался. Если бы я был на его месте, я бы обязательно откусил Джинджеру голову! А он, кроме того, что терпеливо к нему относится, ещё и матушку защищает, которая, по сути, его прогнала от себя ни за что, ни про что. Тем не менее, я молча ждал, пока он закурит, соберётся с мыслями и начнёт говорить.
– Ты, Льюис, не просто так привлёк внимание нашего братца. Дело в том, что белых тигров-перевёртышей в природе не было до твоего появления, именно тигров, заметь. А белые звери автоматически относятся к королевской семье. Когда я восемь лет назад узнал, что твоя истинная форма зверя – белый тигр, я стал поднимать архивы и ворошить все семейные древа, чтобы найти связь между твоей формой и нашими семейными связями.
Тихо скрипнула дверь в комнату, и к нам заглянула Камилла, которая вела за собой светловолосого юношу примерного моего возраста с мягко сверкающими серо-зелёными глазами. Длинные волосы его были подобраны в низкий хвост, а сам он был одет в дымчато-белые одежды, мягко обтекающие его изящное, манящее тело. Привстав из кресла, Виктор пожал руку юноше, который через миг устремил пронзительно-холодный взгляд на меня. От этого взгляда внутри меня словно бы образовалась глыба льда, а тело содрогнулось от холода.
– Рад увидеть тебя живым, Льюис, – голос юноши был не более тёплым, чем его взгляд, но я заставил себя улыбнуться и кивнуть в ответ.
– Это Габриэль Стефан, наш главный помощник и покровитель, – ответил на мой вопросительный взгляд Виктор, опускаясь обратно в кресло и кивая Камилле, которая через секунду уже выветрилась из комнаты. – Габ прикрывает наши несколько партизанские действия от…
– Я скрываю их тёмные и дурно пахнущие делишки от Совета, иными словами, – перебил моего брата юноша и без лишних вопросов налил себе чая, за который тут же и принялся, чуть прикрыв глаза.
– Да, – с натянутой улыбкой кивнул вампир. Мне без лишних слов стало понятно, что просто так этот кусок льда никогда не станет помогать кому-то из Тёмных, а ведь и Виктор и Камилла были таковыми.
– А почему Камилла помогает тебе? – так и не дослушав про семьи, поинтересовался я у брата, стараясь как можно скорее абстрагироваться от ледяного эльфа, что восседал на моей кровати.
– Поверь, её история куда как более печальна, чем моя, – несколько даже грубо отозвался Виктор, делая глубокую затяжку и выпуская густое облако дыма, отчего Стефан недовольно наморщил свой очаровательный носик.
Несколько минут царила полнейшая тишина, прерываемая лишь тихим шипением сигареты Виктора, когда он затягивался, шелестом моего одеяла и звоном чашечки Габриэля, по которой он изредка стучал коготками, явно способными выцарапать любые глаза. Да что там глаза – сердце! Я даже невольно подумал о том, есть ли у этого куска льда сердце?
– Так вот, – наконец прервал тишину мой брат, удавив сигарету в пепельнице и подняв на меня серьёзный взгляд, от которого мне стало дурно. – Я потратил несколько лет на то, чтобы найти достаточно древние записи, провести линию родства и получить результат.