Темная материя,подумал он. Это ненадолго.
— Ты просто мысли мои читаешь, дружище Артур, — заявил Форд. — Я вообще-то не слишком люблю питаться разумными существами, но эти ребята такие настойчивые…
Бурая корова подняла переднюю ногу и подтолкнула Артура с Фордом в направлении топившейся дровами жаровни.
— И как вам, сэр, приготовить стейк? А вам, сэр?
— С кровью, — отозвался Форд. — Настолько сырой, чтобы его смог оживить ветеринар с дефибриллятором.
— Думаю, мне средней прожарки.
Корова достала откуда-то салфетку и накинула ее на согнутую переднюю ногу.
— Отлично. А вино?
Артур не имел ни малейшего представления о том, как обстоят на этой планете дела с винами. Сомнительно, чтобы у них успели вызреть хорошие винтажные сорта.
— На ваше усмотрение.
Гавбеггер ощущал себя несколько неуютно в окружении остальных коров. Как-то никогда он не питал особых симпатий к говорящим четвероногим. Это была фобия, с которой он боролся с переменным успехом.
— А ну, зверюшки, отойдите-ка подальше, пока я не поджарил вас своим бластером.
— Ну наконец-то! — вскричала одна из коров.
— На максимальной мощности, можно? — взмолилась другая.
Триллиан взяла Гавбеггера за руку.
— Я знаю этот вид. Они хотят, чтобы их съели.
— Я их не собираюсь есть. Но застрелить могу.
В Рэндом все еще бурлили эмоции недавнего перелета.
— Почему бы вам не перестрелять их всех, а, пришелец? Продемонстрируйте моей мамочке, кто вы есть на самом деле.
Гавбеггер ощутил, как сжимает его руку Триллиан, и волнение его немного отпустило. Он посмотрел на нее.
Как такое случилось? Как вам это удается?
Как уже говорилось выше, Вселенная питает отвращение к нежным чувствам и не допускает, чтобы они затягивались надолго, так что каждый полный любви взгляд уравновешивается где-нибудь в недрах космоса адекватной дозой грубости. А иногда и неадекватной.
Необходимое пояснение.Тяверик Гавбеггер — или, как описывает его энциклопедия H2G2, «зеленый чувак на крутом корабле, который шляется повсюду и оскорбляет людей», — к описываемому моменту пережил в реальном пространстве три полных нежности мгновения с Триллиан Астрой — или, как назвал ее журнал «Ого-Го», «везучей красоткой, отловившей ловца». И за каждое из этих мгновений поплатился во Вселенной какой-либо невезучий тип. Глэма Фоддера, чиновника из отдела городского планирования с Альфы Центавра, укусила за палец карликовая полевка, забравшаяся в его пакет для ленча из-за того, что поставщик пакетов поменял фирменный цвет своей продукции. Урсула Дифер, консультант по вопросам семьи и брака со сверхгорячей системы Гастромили, испытала приступ леденящего ужаса, когда назначенная на 15.00 семейная пара оказалась ее собственными сыном и дочерью, которых она бросила в молодости. Морти Гримм, солист модной группы «Видимая часть спектра» с Хуулуувуу, долго еще лечился у психотерапевта после того, как техник-осветитель навел на него прожектор, залитый по ошибке синим гелем.
Впрочем, этот полный нежности момент был прерван появлением колонны тележек для гольфа. Возможно, появление это вышло бы еще эффектнее, сумей головная тележка сокрушить запертые ворота, не запутавшись в проволоке и щепках.
Обращавшаяся к Артуру корова презрительно сплюнула жвачку.
— Зануды. И такие люди здесь у власти.
— Вегетарианцы? — предположил Артур.
— Нет. Они любят свиней. Просто обожают свинину. Но нас, несчастных коров, почему-то в меню не вставляют. Так что хвала Господу, сэр, что вы прилетели. Хвала Господу!
Из обломков изгороди и тележки выбрался Асид Префлюкс.
— Эй, Артур! — окликнул Форд. — Что получится, если скрестить изгородь с тележкой для гольфа?
Артур так и не успел ответить на этот несколько неожиданный вопрос, потому что как раз в это мгновение их окружила толпа сыромантов.
— Прочь от жаровни! — пронзительным голосом скомандовал Асид. — Эти коровы нужны нам самим.
— Давай я их отвлеку, — прошипел Форд на ухо Артуру. — А ты пока веди Буренку к жаровне.
— Позвольте возразить, — возмутилась подслушавшая это корова. — Видите ли, нас не всех зовут Буренками. Точнее говоря, в просвещенных кругах имя «Буренка» практически не котируется. В этом сезоне популярны Трисджем и Поллигрина.
Асид протолкался сквозь стадо и остановился, запыхавшийся и слегка помятый, перед путешественниками.
— Кто тут у вас старший? — поинтересовался он.
Гавбеггер, стараясь не прикасаться ни к чему жующему или шумно дышащему, сделал шаг вперед.
— Наверное, я. Я Тяверик Гавбеггер, капитан этого корабля.
— Какого еще корабля? Не вижу никакого корабля.
— Он просто замаскирован, недоумок прыщавый.
Асид вспыхнул.
— Что? Да как вы смеете?
— Вот теперь все как положено, — успокоенно кивнул Гавбеггер. — Потрясение, злость… Хорошее напоминание о том, почему я занимался этой работой.
— Занимались? — переспросила Триллиан.
Гавбеггер уставился на свои ботинки — все еще относительно чистые.
— В последнее время это мне разонравилось.
По мере того, как подтягивались остальные колонисты, Асид смелел.
— Пардон, что вмешиваюсь в ваши нежные отношения…
(На борту круизного лайнера, пролетавшего мимо звезды Барнарда, судовой врач чихнул и вогнал себе в коленку шприц. Следующие два дня коленка, несмотря на все ее протесты, провела на жесткой водной диете.)
— …но чего вам здесь нужно, Гавбеггер?
— Я привез вот этих землян к их сородичам, а сам я собирался оскорбить всех здешних жителей, но, думаю, не стоит и стараться.
Асид немного воспрянул духом.
— Эти люди — наши сородичи? Тоже сыроманты?
Гавбеггер потрясенно почесал подбородок.
— Сыроманты? Так вы, ребята, сыроманты? Ушам своим не верю!
Воодушевление Асида снова упало ниже плинтуса.
— Можете дальше не говорить: вы не верите в Сыр. Вы считаете, что все это только у меня в голове.
— Да нет. Я действительно знаком с Сыром. Правда, со стариной Сырищем не видался уже, кажется, целую вечность.
Префлюкс пал на колени. Что-то с шумом всхлюпнуло, другое что-то фыркнуло.
— В-вы знакомы с Сыром? Вы находились в Его высочайшем присутствии?
— Высочайшем? Кто это вам такое сказал?
— Господин Сыр… сам… в моих видениях.
Гавбеггер кивнул.
— Значит, все еще любит фантазировать. Есть вещи, которые никогда не меняются. Найдет пустую башку и забирается туда — старина Сырище всегда придерживается этой тактики. Мы с ним любопытно познакомились: черт знает сколько времени назад я нанял Сырищу, чтобы он меня убил. Он пытался сделать это с помощью черпака или чего-то в этом роде. Разумеется, ничего не получилось, зато с тех пор у меня хроническая нетерпимость к лактозе.
— Это вы навлекли на нас Ана-Фету?
— Ана-Фету? Бред какой. Вы серьезно? Нет. Ну, правда: как вы можете надеяться, что над вами не будут смеяться, с такими-то теологическими терминами? Но если вы имеете в виду большой круг сыра над соседним поселком, боюсь, что это просто космический корабль, возвращающийся из невероятностного пространства.
— А не Ана-Фета?
— Полагаю, нет. По правде говоря, старина Сырище, может, и бог, но по части явлений не мастак. Последнее, что я о нем слышал — это что он готовился к экзаменам на божество среднего разряда, но, судя по тому, что нигде здесь не развешаны календари и постеры со Святым Сыром, похоже, он их провалил.
— Мне тоже так кажется, — заявила одна из коров. — Он лузер, такой же, как ты, Префлюкс.
— Заткнись, корова, или да поможет мне…
Корова снова сплюнула жвачку.
— И что ты сделаешь? Уж не съешь ли?
— О! Вот это верно! Не буду есть ни тебя, ни кого из твоей родни. Где бы ни прятались — найду и ни кусочка не съем!
Корова пришла в ужас.
— Я еще с тобой разберусь, Префлюкс, — пообещала она.
У Асида в кармане заверещал мобильник, и он коротко переговорил с кем-то, оглядываясь на темневший в зелени туннель.
— Значит, вы представляете здесь Сыр, Гавбеггер?
Гавбеггер нахмурился.
— Я не говорил, что представляю. Мы с ним так, немного знакомы. Пару раз по пиву сходили.
— Значит, вы друг, — настаивал Асид. — Хотите, станете нашим героем.
— В лучшем случае — знакомый.
— Просто мне только что позвонил наш информатор. Сказал, что Хантер раздобыл себе настоящего бога.
— А-а…
— И он как раз собирается сюда.
— Ясно. А вы хотите, чтобы я выступал за вас от имени Сыра.
— А вы согласитесь? Это было бы потрясающе. — Асид поспешно сотворил треугольник.
— Это еще что такое?
— Сырный треугольник. Умиротворение Сыра. Я типа сам придумал.
Гавбеггер рассмеялся.
— Не шевелитесь. Надо сделать фотку и послать Сырищу. То-то он смеяться будет!
Асидов треугольник дрогнул.
— А он что, нас не видит? Сыр не повсюду вокруг нас?
— Сырище-то? Да он только и умеет, что за тарелку цепляться и посылать всякие бредовые кисломолочные мысли. Но могу рассказать про него еще одно: он любит говядину и сыр. Особенно блюда, в которых говядина сочетается с сыром.
Асид бессильно уронил руки.
— А мы все это время сберегали сосуды сыра…
В воздухе вдруг затрещало, и Артур внезапно ощутил, как встают дыбом волоски у него на руках.
— Что-то у меня ощущение, что пора уносить ноги, — признался он. — Тор мог меня и запомнить.
В небе на востоке, прямо над лесными верхушками темнело грозовое облачко. Из его брюха с равными промежутками времени выстреливали фотогеничные молнии; издалека казалось, будто кто-то довольно крупный едет на этих молниях верхом.
Гавбеггер кривовато улыбнулся.
— Библброкс и впрямь раздобыл этого громилу. Прямо не верится.
— Уж поверьте, — сказал Форд. — Вы же сами обозвали его толстожопым, не забывайте.
Триллиан прикрыла глаза рукой и сощурилась, пытаясь разглядеть Бога-Громовержца.
— Такая показуха… Большой молот — это, понимаете ли, еще не все. Может, это просто шоу со световыми эффектами. Может, он даже биться не хочет.
Подобные заявления почти гарантированно приводят к противоположным и — с учетом характера вовлеченных в события персонажей — мелодраматическим событиям. Триллиан как журналистка могла бы и подумать, прежде чем произносить такое.
Необходимое пояснение.Существует теория, сформулированная психологом Шиком Бритхаусом — полной противоречий фигурой с Каппы Какрафуна. Согласно этой теории, вся Вселенная построена на неопределенности, поэтому определенное заявление или действие порождает мгновенный энергетический вакуум, в который устремляется диаметрально противоположное заявление или действие. К примерам наиболее известных порождающих вакуум заявлений относятся:
«Ну уж это сюда точно не подойдет?»
Или:
«Мы мирные люди. Даже силастические бронеборцы со Стритфакса не захотят воевать с нами».
Или:
«Классный вид у тебя в этом свитере, Феликс. Уж наверняка теперь никто не обзовет тебя фриком и не спустит в мусоропровод».
Или:
«Может, это просто шоу со световыми эффектами. Может, он даже биться не хочет».
Субатомные существа услышали шипение мгновенно покинувшей вакуумное поле энергии, и тут же в этот вакуум ударила мощная молния, выжегшая значительную часть луга. Когда дым рассеялся, на этом месте виднелись только обугленные коровьи скелеты и огромное «X» посередине.
— Вот свезло-то гадам, — с завистью пробормотала одна из оставшихся в живых коров.
Головной мозг и приданные ему нервные узлы Гавбеггера разрывались от противоречивых эмоций. Тысячу лет самой заветной мечтой его было умереть, но сейчас в окружающем его мраке забрезжил луч света — вероятность того, что причины, по которым он искал смерти, не так уж и серьезны. Перед ним неожиданно встала дилемма: воспользоваться почти верным шансом на то, что его убьют, или попытаться прожить несколько счастливых (что еще не факт) десятилетий с этой уже начавшей умирать женщиной?
— Я думаю, это «X» обозначает место поединка, — заметил Форд, держа в руке кусок поджаренного мяса, и повернулся к ближайшей от него корове. — А соуса не найдется? Суховато получилось.
Артур обнаружил, что подобное поведение потрясает его не в такой степени, как прежде. Наверное, частое лицезрение эксцентричных кулинарных пристрастий Форда несколько размыло его этические нормы.
— Тут кто-то, кажется, говорил про вино? — произнес он, стараясь, чтобы голос его звучал не слишком оптимистично.
Рэндом насупилась, чего никто не заметил, поскольку это было одно из двух обычных выражений ее лица (отличительной особенностью второго являлись презрительно поджатые губы).
— Гадость какая, — произнесла она, плавно сменив выражение лица на номер второй. — Вы оба просто свиньи.
— Свиньи? — встрепенулась корова. — Не говорите при мне о свиньях!
10
Среди разумных существ Бабули пронесся слух о том, что в Сырополе вот-вот случится серьезная заваруха, так что разумнее всего держаться оттуда подальше, пока земля не перестанет трястись. Поэтому, разумеется, все немедленно поспешили на сожженный луг у городской окраины — все, кроме Никльза Эдера, бывшего мэра Нью-Йорка, запертого в городскую кутузку на время ломки.
Первыми на место прибыли птички, плывуны-колокольчики; это удалось им по причине наличия гибких, чувствительных перьев, с помощью которых их вожак, Перко Сент-Уоринг Крап, управлял взятым напрокат микроавтобусом. Перко остановил автобус, направив его в кювет, и послал двоих членов стаи занять места у изгороди, пока остальные принялись искать капуччино без молока.
Следующими объявились инструкторы: не обращая внимание на полуденное солнце, они бежали по травке правильным ромбом. На одном плече каждый нес велосипед, на другом — визажистку.
— А разве не проще ехать наэтой штуковине? — поинтересовался Артур у молодого человека атлетического сложения, продолжавшего бежать на месте рядом с ним.
— Ох, да не будьте ребенком, — огрызнулся инструктор и отодвинулся подальше, оставив Артура недоумевать.
Тор разминался на опаленной траве, отбрасывая несколько теней разом и на всякий случай проверяя, застегнута ли у него ширинка. Он нервничал. По правде говоря, хотя об этом не догадывался никто — особенно Зафод, — он просто боялся. Это было его первое появление на публике со времени выхода того злосчастного видео… хорошо хоть, никто из присутствующих его, похоже, не видел. В представлении этих людей он оставался богом первого класса, никогда не опускавшимся до приработков в сомнительных кино. Нет, положительно у него имелся шанс произвести на них впечатление. Так сказать, укрепить репутацию.
Если я сегодня проверну всё удачно,сообразил Тор, это поднимет мой рейтинг. Право же, надеюсь, этот бессмертный тоже постарается и не умрет слишком быстро. Божество, убивающее не относящегося к божествам, вызовет мало симпатии, если не разыграть все как положено.
Толпа к этому времени собралась уже изрядная, и в воздухе царила атмосфера праздника. Плывуны-колокольчики помоложе выщипывали из хвостов старые перья и сбрасывали их вертолетиками на толпу, в то время как набравшиеся кофе ветераны радовали зрителей групповым пилотажем.
Инструкторы выстроили на уцелевшем клочке травы живую пирамиду, а мягкосердечные визажистки утешали отчаявшихся жителей Конга и Сырополя, большая часть которых давно уже разучилась приводить себя в порядок без посторонней помощи.
— Мои волосы! — всхлипывала одна пожилая дама. — Я нацелила на них эту штуку, которая дует горячим воздухом, а они так и не поменяли цвет.
— И эти ногти! — возмущалась другая. — Они все растут и растут. Что ни день, все одно и то же. Вернись, Джасмин. Пожалуйста!
Злобный взгляд Баки Брауна перемещался тем временем по треугольнику. Сначала он посмотрел на свои башмаки, потом на Баффа Орпингтона и, наконец, на высокого загорелого мужчину в красных тренировочных штанах, вьетнамках и с зажатым в зубах тренерским свистком.