— Я здесь, — сказал компьютер. — Я слышу, что ты говоришь, детка. Но я тебя прощаю.
— О'кей, — кивнул Тор, торопливо укладывая Гавбеггера на выросшую из пола кушетку. — Подержите его недельку на плазменной постели, и он будет здоров, насколько это вообще возможно для смертного.
— Смертного, — прохрипел Гавбеггер. — Ты уверена, что ты этого хочешь, Триллиан?
— Сойдет и так, — шмыгнула носом Триллиан.
— Вот и замечательно, — сказал Тор, испытавший внезапный приступ клаустрофобии. — Оставляю вас наедине друг с другом. А мне пора на банкет — кто-то зажарил просто жуткое количество говядины. Развлекайтесь, ребята.
— Нет, — взмолился корабль. — Не бросай меня!
— Уже опаздываю, — отозвался Бог-Громовержец и пулей вылетел из корабля.
— Нееееееет! — хныкал компьютер. — Нееееееееееет! Только не эээээто!
Триллиан, вспомнив свою степень астрофизика и опыт перелетов на «Золотом сердце», быстро оторвала «Тангриснир» от земли и вывела в стратосферу.
Гавбеггер чувствовал себя в коконе оздоровительной плазмы уже немного лучше.
— Куда летим? — поинтересовался он.
— Куда угодно, только вместе, — просто ответила Триллиан.
Гавбеггер рассмеялся, хотя это и причиняло ему боль.
— Очень романтично. Уверена, что тебе это будет нравиться и дальше?
— Вот и узнаем, правда? У нас в распоряжении вечность.
— Ну, не совсем, но и то время, что осталось, бесценно.
Триллиан закатила глаза.
— Господи, как мне осточертело это сюсюканье.
— Мне тоже, — признался Гавбеггер. — Может, хочешь оскорбить кого-нибудь?
— Я боялась, ты мне никогда этого не предложишь.
— Бывала когда-нибудь на Кривой Червоточине или Стрик-Ликомбдан-Цинге?
— Нет. А кто там живет?
— Уроды. Совершеннейшие задницы.
Триллиан сверилась с картой Галактики.
— Тогда чего мы ждем?
Она ткнула пальцем в светящуюся точку на дисплее, и «Тангриснир» растворился в вечернем небе.
11
Вогонский бюрокрейсер «Бюрократический тупик»
Гиперпространство кашлянуло и выплюнуло вогонский бюрокрейсер в полосу чистого как бархат космического пространства в 0,01 парсека от термосферы Бабули. На борту «Бюрократического тупика» триста членов экипажа вывалились из гиперкресел и принялись растирать пролежни от привязных ремней.
Простатник Джельц первым занял рабочее место. Не обращая внимания на раздражающую дурноту, последствие эрзац-маневров, он принялся нажимать кнопки и орать на менее стойких подчиненных.
— Поживее поворачивайтесь, слизнежопы бестолковые! — командовал он. — А ну, покажите хоть немного хрюмпста! Мы на счетчике, и счетчик этот атомный, он ни на секунду не отстанет!
Команда, стеная и охая, изображала хрюмпсти расползалась по боевым постам, по возможности перенацеливая свое раздражение належавшую под ними планету.
— Гиперпространство — это как выходной, — произнес Джельц. — Это не место для обитания. Так что забудьте его иллюзорные удобства.
Что касается удобств, их на борту «Бюрократического тупика» было немного, иллюзорных или настоящих. Мягкая мебель для команды относилась к категории «ферботен», ибо на ней они могли бы расслабиться. А от вогона расслабленного, не раздраженного, толку ненамного больше, чем от поролоновой дубинки в реальном бою.
Необходимое пояснение.Известен инцидент, при котором пожилой капрал нарушил правила и зашил себе в ягодицы две славные поролоновые подушки. К несчастью, в лесном городе Риис-Буухрохсе он подцепил микроскопического, передающегося воздушным путем паразита, и тот съел его заживо, начав с поролона. Паразит опустошил шесть палуб вогонского бюрокрейсера, прежде чем умер, не вынеся неопрятной обстановки.
Джельц открыл рот, чтобы рявкнуть на Непрроходима, но краем глаза увидел, что маленький рядовой уже подпрыгивает рядом с ним.
Грррммммм,подумал он (вогоны даже в мыслях в основном хмыкают). Что-то парень движется чертовски быстро для нашего брата. Это хорошо или плохо?
Это, решил он, относится к разряду «обдумать позднее». Первоочередной задачей оставалась ликвидация землян. Злобы к этому конкретному биологическому виду у Джельца накопилось выше головы, так что на протяжении всего гиперпространственного транса он пестовал и лелеял сценарии гарантированного уничтожения. Наличие выживших на этот раз не допускалось.
— Выживших на этот раз не будет, — заверил он Тупа на случай, если парень усомнится в его хрюмпсте.
— Бадабинго, — отозвался Туп Непрроходим.
Джельц нахмурился, хотя по причине обилия складок плоти на месте бровей заметить это мог разве что кто-то из самых близких родственников.
— Что ты сказал?
— «Бадабинго». Это выражение такое. В ходу, если не ошибаюсь, на Каппе Благулона.
— Выражение! — взвизгнул Джельц на добрую октаву выше своего обычного тона. — Мы не пользуемся выражениями!
Туп поспешно отступил на пару шагов, но не упал.
— Конечно, нет. Спасибо за напоминание, па-Простатник. Мне повезло, что у меня есть такой образец для подражания.
Джельц успокоенно перевел дух.
— Выражения, в особенности восклицания, приемлемы исключительно в поэтическом или ироническом контексте. Вот, например, когда мы торпедировали эко-планету Фолавиант, я сказал: «Не забудьте переработать электрические приборы».
— Просто дьявольская проницательность, Простатник!
Взаимоотношения вогонов со столь тонкой материей, как юмор, так сложны, что Джельцу пришлось пуститься в пояснения:
— Это действительно смешно, поскольку фраза «не забудьте переработать электрические приборы» являлась на Фолавианте официальным правительственным лозунгом.
— О, я понял.
— И потом, после того, как наши торпеды использованы, переработать их уже невозможно. Точнее говоря, наши торпеды вообще невозможно переработать.
— Бада… Отличная шутка.
— И еще один аспект. — Джельц поболтал слюну во рту и сглотнул. — Мои торпеды в самом прямом смысле этого слова переработали всю планету. Ясно?
Кожа у Тупа сделалась бледно-зеленой.
— Да. Я воспринял все уровни.
Джельц осторожно помотал головой и с удовольствием отметил, что она абсолютно свободна от избыточно-приятного звона.
— Думайте о чем-нибудь горьком, — посоветовал он своей команде по внутренней связи. — Выберите себе объект для ненависти, и очень скоро вы сделаетесь самими собой. Могу предложить вам в качестве объекта землян на той планете, к которой мы приближаемся. Уж наверняка приказ об их уничтожении доставил нам столько хлопот, что они с избытком заслужили вашу ненависть.
Похоже, так оно и было, поскольку очень скоро по «Бюрократическому тупику» разнесся лязг и грохот заряжаемых торпедных аппаратов и плазменных орудий.
— Гори, гори, — процитировал Джельц, — моя планета.
Он покосился на Тупа.
— Рифма?
Туп стиснул зубы, раздумывая. Впрочем, он хорошо знал, чего от него ожидают.
— Э… Тебя поджарим как котлету.
— Отлично, сын мой, — пробормотал Джельц. — Порой ты меня просто радуешь.
Город Конг, планета Бабуля
В банкетном зале Тор с Зафодом первым делом устремились к буфету, даже не подозревая о приближающейся к ним с небес, так сказать, аннигиляции. Слова «так сказать» относятся в данном случае не к аннигиляции, а к небесам — аннигиляции плевать, так о ней говорят или не так.
— Вы были великолепны, сэр, — заявила емельянская корова, отбивая собственное филе привязанным к копыту молотком. — Как вы управлялись с этим вашим молотом. — Корова изобразила решающий удар Тора, изо всех сил врезав по мясу. — Меня даже озноб прошиб.
Тор подергал себя за бороду.
— Правда? Тебе не показалось, что я несколько переигрываю? Возможно, современному богу не стоит увлекаться мелодраматическими эффектами?
Зафод оторвался от «Грызлодера».
— Вздор, Тор, старина. Ты ведь практически раздолбал этого зеленого парня. И помиловал в последнее мгновение. Просто гениально. Это войдет в учебники.
Тор прикрыл рот на случай, если где-нибудь поблизости окажется микрофон.
— Признаюсь тебе, Зафод. Ты был прав. Когда все эти люди мной восхищаются, я чувствую себя живее, реальнее, чем когда-либо со времен баллад. Мне, право же, начинает казаться, что плохие времена миновали, и я начинаю жить заново.
— Мы снова в игре, детка. Религия — это новый атеизм. Как только мы объединим колонистов верой, перед нами откроется вся Вселенная. Только подумай, сколько молоточков мы продадим! У меня на Асгарде есть знакомый парень, так у него на кузнице целая толпа эльфов работает. Одно мое слово — и он маленькие Мьёльниры на поток поставит.
Зафод сунул руку то ли в миску густого соевого супа, то ли в плевательницу — во всяком случае, перепачкал пальцы чем-то липким.
— Ты еще говоришь. Время — это колесо, вот оно хорошими временами и поворачивается.
— Отменное сравнение, сэр, — заметила корова. — Просто очень точное. Не угодно ли сочного стейка для подкрепления сил? Я вовсе не против, если вы будете жевать во время разговора.
Зафод не обратил на скотину ни малейшего внимания.
— Нам нужно замутить что-нибудь уже совсем крутое. Победа над Гавбеггером, конечно, сойдет для колонии или даже двух, но для восстановления твоей религии в рамках нескольких галактик нужно что-то такое, глобальное.
— Мне казалось, вы говорили… — начала было корова и осеклась, поскольку интуитивно поняла, что перебивать обедающего — не самый верный способ добиться того, чтобы тебя зарезали и съели.
Зафод с головой погрузился в ремесло менеджера.
— Даже не знаю… Скажем, победить чуму.
Тор не выказал особого энтузиазма.
— Брось, Заф. Я не одолею чуму молотом.
— Ладно. Пусть будет засуха. Ты можешь пробиться молотом сквозь скалу, к подземной реке.
Тор сграбастал корову и отправил целиком в рот — та едва успела выпалить слова восторженной благодарности.
— Ну, не знаю. У людей ведь появились вполне приличные геологи. Найти подземную реку не так уж и сложно.
— Тогда что-нибудь с саранчой. Или вулканами. — Зафод забрался на стол, чтобы заглянуть Тору в глаза. — Это будет долгожданный прорыв. Ты будешь круче, чем когда-либо в прошлом, нутром чую.
— Ты так считаешь? Правда?
— Абсолютно.
Дверь банкетного зала приоткрылась, и в образовавшееся отверстие просунулась голова Хиллмена Хантера.
— Как делишки, мои пузатые покровители? — даже не произнес, а пропел он. — Набрались по самое по это и готовы заняться делами? Вот, я принес контракт на должность официального божества.
Зафод кивнул своему клиенту.
— О'кей, я гляну. Стандартные божеские обязанности.
— Праздники божества?
— Тридцать два. Плюс еще по два за каждого ребенка, рожденного от тебя смертной.
Это произвело на Тора впечатление.
— Приятное условие.
Зафод положил руку ему на плечо.
— Для них оно тоже приятное, не забывай.
Хиллмен осторожно двинулся к ним, вихляясь из стороны в сторону и то и дело дотрагиваясь кончиками пальцев до лба.
— Как положено подходить к богу? — поинтересовался он. — Я тут попробовал несколько новых движений.
— Этот финт со лбом мне нравится, — кивнул Тор. — А свои вихляния туда-сюда брось.
— Можешь вихляться, подходя ко мне, — заявил Зафод. — Уж наверное, я тоже заслуживаю поклонения, хотя бы немного, а?
Хиллмен забрался к нему на стол и протянул контракт.
— Вы вообще супер, мистер Библброкс. Что нам ни потребуется, вы все привозите на своем замечательном корабле. Порой мне кажется, если бы вы не появились, нам бы ничего и нужно не было.
Даже Зафод не мог не заметить в этом заявлении подковырки, но он решил не обращать на это внимания.
— Эй, Хилли, что это приписано карандашом внизу страницы? Ты что, это сам дописал?
Хиллмен как мог убедительнее изобразил хитрого лепрекона.
— Ах, госспади, право, не стоит беспокойства. Тут про обязанности защитника. Типа, что правящий бог, в данном случае Тор, несет ответственность за оборону планеты от нападения пришельцев. Ну, понимаете, там с лазерами или атомными бомбами.
— Да без проблем, — великодушно согласился Зафод. — Вряд ли нам придется оборонять эту планету еще лет двести — в этом-то уголке Галактики. Верно?
Хиллмен побарабанил пальцами по столу и закатил глаза к небу.
— Ну, мало ли что, — сказал он.
Борт «Бюрократического тупика»
Простатник Джельц подрегулировал сиденье, поудобнее устраивая в нем свою заднюю часть, потом опустил всю свою тяжесть на гидравлический амортизатор.
— Опять кресло немного отсырело, — буркнул он.
— Мне очень жаль, Простатник, — пробулькал рядовой Непрроходим, которого Джельц настолько привык видеть рядом с собой, так сказать, у локтя, насколько привык к самому собственному локтю. Собственно, когда Непрроходим не болтался рядом где-то на уровне Джельцевых почек, Простатник ощущал в голове некоторый частичный вакуум.
Чего-то очень уж я стал зависим от этого мальчишки,подумал он. Пора послать его в какое-нибудь неприятное место.
— Моему креслу положено быть совершенно сырым если не мокрым. Всем известно, как я ненавижу скрипеть.
— Немедленно прослежу, чтобы все было в порядке.
Джельц остановил рядового, подняв палец вверх.
— Отставить. Сначала дело, кресло потом. Я готов потерпеть ради выполнения задания.
— Вот это беззаветность, сэр. Вы настоящий хрюмпстер.
Мостик постепенно оживал: по мере того, как не слишком уклюжие тела вогонов отходили от прыжка, они занимали боевые посты.
Необходимое пояснение.В последнем максимегалонском рейтинге индекс ловкости вогонов аналогичен таковому у арднюффов с Бритвы IV. Вогоны, надо сказать, радовались тому, что они сопоставимы по этой характеристике хоть с кем-то — до тех пор, пока не узнали, что арднюффы представляют собой гигантских беспалых одноногое, обитающих на луне со столь низкой гравитацией, что ее хватает лишь на то, чтобы они не улетали с поверхности планеты в космос. Впрочем, максимегалонская статистика бросила им в утешение еще пару костей: поставила их на пятую позицию по частоте космических путешествий и на первую — по наиболее характерному силуэту.
Список литературы:
Полный максимегалонский статистический сборник, т.т. 1–15 000
и
Краткий справочник по «Полному максимегалонскому статистическому сборнику», т.т. 1-25 000
Одним глазом Джельц уперся в экран, другим шарил по мостику — этот специфический навык он развил в себе, чтобы команда не распускалась. Перед ним висел в космосе маленький голубой, в завитках белых облаков планетоид, возможно, кишащий здоровыми биологическими видами — счастливыми или просто живущими в этом здоровом мире.
Здоровом? Что ж, ненадолго.
— Наконец-то, — пробормотал Джельц. — Наконец-то, раз и навсегда. Окончательно и бесповоротно.
— Наконец-то, — повторил за ним рядовой Непрроходим, и прозвучало это настоящим эхом, слабым и неверным.
— Что говорит нам корабль, рядовой?
Вогонский бюрокрейсер — замечательный аппарат для тех, кто работает внутри его корпуса. Если же вы работаете снаружи — драите панели обшивки или прочищаете дюзы — вы запросто можете ослепнуть или просто рехнуться по причине его исключительной симметрофобии. Большая часть космических кораблей хотя бы уважает красоту. Вогонские корабли красоты не уважают. Они натягивают лыжные маски и нападают на эту красоту в темных переулках. Они плюют красоте в глаза, они продираются, не разбирая дороги, сквозь требования эстетики и аэродинамики. Именно так: они не столько летят по космосу, сколько продираются сквозь него. Однако внутри вогонский корабль полон суперсовременных технологических приспособлений — их там больше, чем можно ожидать в среднестатистическом заведении по разработке суперсовременных технологических приспособлений. Даже хорошо оснащенному боевому бронеборскому автобусу со Стритеракса пришлось бы притормозить, пропуская вогонский бюрокрейсер, а «Бюрократический тупик» относился к самым лучшим, самым современным бюрокрейсерам. Возможно, он не выиграл бы конкурс красоты, зато с помощью его датчиков запросто можно было сосчитать, сколько нучтоещетамских болотных кабанов кусают друг друга за ляжку в данный конкретный момент на другом конце Вселенной. И сколько блох скачет сейчас у каждого из этих нучтоещетамских болотных кабанов на холке. И, возможно, группу крови каждой из этих блох. А потом убить всех этих блох микроуправляемыми бомбами.