Будущий конструктор-оружейник решил, что дальнейшие вопросы неуместны.
Тяжелый грузовик остановился у заводских ворот. Охранник деловым шагом выдвинулся к кабине.
- Груз везем. Вот документы, - сидевший за рулем старшина госбезопасности предъявил бумаги.
Любой, понимающий толк в охране заводской территории, знал в те времена, что бдительность куда больше нужна при вывозе, чем при ввозе. Еще не наступило время для грузовиков со взрывчаткой с доставкой на место по желанию заказчика и последующим взрывом вместе с грузовиком и водителем. К тому же сопровождение груза внушало уважение.
Хотя и Поликарпов, и руководивший тогда работами по И-180 Томашевич примчались к ожидаемому грузу очень быстро, но раскрепление и доставка одного мотора в сборочный цех, второго - к стенду, а третьего на площадку, где Поликарпов задумал разбирать изделие, заняли некоторое время. Чуть повышенное любопытство окружающих вызвали широченные тканые ремни с хитрыми застежками, которыми и крепились ящики. Последовал ожидаемый вопрос:
- Американские, что ль?
- Не, подделка, - небрежно ответил капитан НКВД, - это только надписи по-английски, а сделаны в Китае.
Пока шли хлопоты по двигателям, появился сам Чкалов не в полной боевой готовности, ибо 'после вчерашнего'. Наличие аж целого капитана НКВД вызвало, впрочем, удивление, а не опасение. Но еще больше удивил летчика совершенно незнакомый человек в возрасте явно за шестьдесят. При незнакомце был коричневый портфель прямоугольной формы.
- Здравствуйте, Валерий Павлович. Разрешите представиться: Сергей Васильевич Александров, инженер, полномочный представитель НКО. Доставил сюда три новых двигателя, они доработаны. Николай Николаевич пообещал погонять один на стенде, а второй установят на опытную машину.
Ответ Чкалова с заметным оканием (Валерий Павлович был родом из вологодских краев) был столь же недружелюбным, как и его вид:
- Доброе утро. Но я тут при чем?
- К сожалению, хотя движок доработан, самолет все еще крайне сырой. А потому...
На этом в разговор со всей решительностью вклинился сам Поликарпов.
- Товарищ Александров, движок не такой.
Рославлев приписал подобное неинженерное выражение исключительно взволнованности конструктора и постарался быть максимально вежливым:
- Что вы имели в виду, Николай Николаевич?
- Я покажу. Вот, смотрите.
- А, ну да... это автомат работы с заслонками. Позднейшая разработка, - разумеется, Поликарпов так и не узнал, что она была сделана людьми его же КБ, - смысл в том, что летчик может отвлечься от поддержания теплового режима.
Свита главного тут же тихо заспорила, как лучше подсоединять устройство. Но на этом конструктор не остановился:
- Сергей Васильевич, если не возражаете, сошлифовывать те номера не будем, просто добавим цифры один, два и три.
- Разумеется, так можно сделать. Но у меня еще информация для Валерия Павловича.
Летчик искоса глянул на незнакомца, явно ожидая подвоха.
- Валерий Павлович, прежде чем вы поднимете машину в воздух, надо будет сделать вот что. Вы сядете в кабину, и перепробуете все управление. Главное внимание обращайте вот на что. Эта машина предназначена для боя, а потому представьте: как вы будете действовать в ситуации, когда на плавные движения времени не достает. Самый простой пример: тяга не должна отрываться, если вдруг летчик рванет сектор газа на себя со всей дури. То же к штурвалу и педалям. Шасси опробуйте также, хотя на первый полет уборка не предусматривается. Не мне вас учить; вы лучше понимаете, что может понадобиться. Я распоряжусь, машину поставят на козлы. Хотите пари?
Это предложение было настолько неожиданным, что Чкалов на мгновение растерялся.
- Пари? Какое? На что?
- Если в процессе этой наземной проверки вы не найдете никаких дефектов - я ставлю бутылку. А если найдете - вы мне наперсток коньяку.
Великий летчик никогда не жаловался на слух, но тут не поверил ушам:
- Наперсток???
- Именно. При свидетелях.
Настроение Чкалова заметно улучшилось. Он потер руки.
- Риск невелик. Принимаю.
Поликарпов сделал бесстрастное лицо. Сам он был заранее убежден в неминуемом проигрыше летчика-испытателя, поскольку хорошо представлял степень доработанности самолета. Кроме того, Николай Николаевич не исключал возможности проявления дефектов и в якобы полностью доведенном до ума двигателе - хотя предлагаемая проверка впрямую нового мотора не касалась.
- Николай Федорович, разбейте, коль не в труд.
Старшина Джалилов постарался скрыть улыбку. Для этого он принялся усиленно разглядывать боковую стену цеха, хотя на ней ничего интересного не наблюдалось. Капитан госбезопасности откровенно улыбнулся и разбил руки.
Седой инженер тоже улыбнулся, но через считанную секунду сделался серьезным.
- Валерий Павлович, эту проверку лучше осуществить за, скажем, двое суток перед полетом. Чтобы было время исправить, если что найдут.
Чкалов кивнул. Предложение звучало вполне логично.
Представитель НКО повернулся к мужчине средних лет прибалтийской внешности:
- Дмитрий Людвигович, вот в этом ящике рация для этого самолета. Тип новый. Отличается хорошим звуком, - последовала непонятная усмешка, - здесь же провода, крепеж, штекер к ларингофону, а также инструкция по монтажу. Рация не из простых, и по окончании испытаний ее придется вернуть. Полагаю, подобные скоро появятся на всех советских самолетах.
Томашевич, который до сего момента был ведущим конструктором, не решился возражать и лишь бросил короткое:
- Сделаем.
Разумеется, Чкалов проиграл пари. Первой разболталась тяга левого элерона, за ней потекла гидравлика, всего же набралось двадцать восемь дефектов. Отдать должное: летчик-испытатель (видимо, он не рассчитывал на выигрыш) заранее приволок чекушку армянского коньяка. Представитель НКО извлек из портфеля наперсток. Чкалов не без торжественности налил. Инженер лихо выпил. Посыпались одобрительно-иронические реплики:
- Сильны выпить, Сергей Васильевич.
- Не станет плохо от такого количества?
- Валерий Павлович, вам до получки хватит, с такой-то траты?
Всех удивил сам Чкалов. Он очень серьезно попросил:
- Сергей Васильевич, не подарите ли наперсток на память?
Ответ последовал в очень сходном тоне:
- Пусть никто не скажет, что Александров жадюга.
С этими словами наперсток был передан из рук в руки.
Собственно, рабочий день был закончен, так что пьянку никто бы не посмел поставить в вину.
Совещание в кабинете Сталина подошло к концу. Посвящено оно было авиации. Ресурсов в ней (впрочем, как и в других отраслях советской промышленности) до крайности не хватало, во многих случаях хозяин кабинета распределял их волевым решением.
- А вас, товарищ Берия, я попрошу задержаться.
Фраза не вызвала удивления ни у кого из присутствующих. Все знали, что именно в ведении НКВД находились особые конструкторские бюро, где трудились отбывающие наказание. В первую очередь это были авиаконструкторы, но также имелись оружейники.
Сталин терпеливо выслушал отчет. Судя по результатам, осужденные граждане, прилагали все усилия, чтобы загладить вину перед страной.
- Что сейчас поделывает Странник?
Вопрос ожидался; ответ был обстоятелен и точен. Берия рассказал о контакте с оружейником Судаевым, отметил, что тот рьяно взялся за труд. Также была поведана история с КБ Томашевича (формально говоря, Поликарпов там был вовсе ни при чем) и с истребителем И-180. Не упустил Лаврентий Павлович и возможность упомянуть о занятном пари.
Мало кому удавалось удивить вождя, но данный случай был как раз из тех самых:
- Наперсток?
- Десять человек свидетелей, товарищ Сталин. По словам куратора, после этого эпизода отношения Чкалова и Странника значительно потеплели. Я делаю вывод: этот человек умеет находить неожиданные решения.
- Имею основания для такого же заключения. Знаешь, что он попросил в награду? - последовала пауза. Берия был умен, поэтому он, если и догадался, то никак этого не показал. - Билеты в Художественный и Большой театры. Странник заявил, что в его времени не сохранились нынешние постановки.
- Думаю, что такого рода награда вполне возможна.
Сталин кивнул в знак согласия, но про себя подумал, что вряд ли гость из будущего на этом остановится.
День пробного полета начался с неожиданностей. Для начала инженер явился на опытный завод все в той же куртке, что и раньше, но под ней был синий, явно рабочий комбинезон со множеством карманов. В руке представитель НКО вместо портфеля держал картонную коробку.
Чкалов и Томашевич уже были рядом с самолетом. Александров дружелюбно поздоровался и тут же выдал еще одну неожиданность:
- Товарищи, на время полета я установлю на машину дополнительное оборудование.
Заявление вызвало шквал недоуменных взглядов, а за ними последовали и вопросы, суть которых сводилась к следующим: 'Что за оборудование? Зачем? Куда ставить будем?'
Ответы хотя и были обстоятельны, но суть поясняли не вполне:
- Это то, что американцы назвали 'черный ящик', хотя по цвету он, как видите, оранжевый. Самописцы в нем регистрируют все параметры полета; об этом я уже рассказывал. Если все пройдет нормально, то и записи нам не понадобятся. Сразу предупреждаю: разработка новейшая, от американской отличается очень сильно. Само существование этого ящика является секретом. Как видите, 'черный ящик' запирается ключом. Устанавливать буду я сам; уж тут, простите, не имею права доверить работу кому бы то ни было другому.
Чкалов насупился. Он догадался, что прибор предназначен для контроля его работы, и эта идея активно не нравилась летчику.
Инженер довольно ловко влез внутрь самолета и принялся закреплять сам ящик и провода непонятными полупрозрачными полосками. Они вызвали намного больший интерес, чем полностью закрытый ящик.
- Товарищ Александров, - подал голос один из монтажников, - нельзя ли и нам получить вот эти крепилки, уж больно ловко с ними выходит.
Инженер отвечал сдавленным голосом, поскольку в тот момент изогнулся в самой напряженной позе:
- Сейчас закончу и вот...
Через пяток минут последовало продолжение:
- У этих полосок есть и достоинства, и недостатки. Удобны в работе, это так; дают прочное соединение, которое к тому же стойко к умеренным нагрузкам. В минус идет то, что если загорятся, то дают вонючий и ядовитый дым. Поэтому для опытной машины еще ничего, а вот для боевой - совсем нехорошо. Еще недостаток: соединение получается неразборным, эту полоску подтянуть можно, а ослабить - нет. Рассоединить же только бокорезами либо ножиком. Так что на опытные самолеты дать могу, а дальше - это не я буду решать. Вот вам немного из собственных запасов.
Пришлый инженер достал из кармана некоторое количество полосок, которые тут же расхватали.
- А еще, Валерий Павлович, у нас будет конфиденциальный разговор. Дмитрий Людвигович, найдется комната для такого?
Томашевич вместо ответа сделал приглашающий жест. Проводив инженера и летчика до своего личного кабинета, он получил уверения, что через полчаса, не более, помещение будет свободно, и удалился.
- Валерий Павлович, дело касается предстоящего полета. У меня будут настоятельные просьбы. Первая состоит в том, что программу полета надобно исполнить до точки - и не более того. Если машина разобьется, вы погубите карьеру всем ведущим конструкторам, а Томашевича просто посадят. И это не все. Напоминаю: у вас трое детей.
- Вам неправильно сказали, двое их, - резковато ответил Чкалов.
- Ошибаетесь, Валерий Павлович, я считаю также ту девочку, которая пока что в животике у Ольги Эразмовны.
Взгляд летчика сделался странным. С неуверенной интонацией, обычно ему не свойственной, Чкалов спросил:
- Откуда знаете, что дочка?
- Эх, Валерий Павлович, я уже очень давно совершенно правильно угадываю пол будущего ребенка. Всем друзьям и родственникам угадал. А девчонка получится отменная: здоровенькая и веселая.
- Спасибо, - слово было сказано автоматически; мысли Чкалова явно витали где-то в другом месте. - И все равно ваше недоверие мне обидно.
- Валерий Павлович, товарищ Сталин ждет от меня доклада о полете. Через пятнадцать минут после вылета, то есть сразу после посадки. Даже если вы приземлитесь с парашютом.
Реплики не последовало. Вместо нее Чкалов лишь кивнул и пошел за летным комбинезоном, унтами и прочими принадлежностями.
Приземлившийся И-180 еще катился, покачиваясь, по взлетно-посадочной полосе, а Рославлев уже набрал номер на телефоне в проходной.
- Добрый день, Александр Николаевич, это Сергей Васильевич. Примите телефонограмму: 'Полет завершен успешно. Летчик и самолет целы. Недоделки будем устранять. Подпись: Александров'. Записали? Передайте, пожалуйста. Благодарю.
Самолет уже окружили. Вылезший Чкалов пожимал руки, терпел удары по плечам и спине.
- Валерий Павлович! - гаркнул инженер во всю глотку. И добавил, чуть снизив громкость. - Поздравляю! Вы за остаток дня набросайте список замечаний, а завтра я еще с вами поговорю.
Механики соединенными усилиями закатили самолет в ангар.
- Одну минуту, товарищи, - снова подал голос представитель НКО. - Я обязан демонтировать кое-какое оборудование.
- Это которое? - вслух удивился какой-то специалист из молодых.
- 'Черный ящик'.
Пока молодому человеку объясняли, что это такое и почему оно на самом деле не черное, инженер уже скрылся внутри машины. Оттуда донеслись звуки работы бокорезов.
- Ну вот, - весело улыбнулся приезжий инженер, - это заберем с собой. А рацию оставляю. Она еще пригодится.
С оранжевым ящичком и пучком проводов в руках Александров удалился в сторону грузовика. Он не услышал повышенной суеты за спиной. Для нее были причины. Чкалова вызвал к телефону сам Сталин. Разумеется, все присутствующие отошли в сторонку.
Чкалов повесил трубку и повернулся к столпившимся сотрудникам КБ. Глаза его сияли.
- Товарищ Сталин всех вас поблагодарил, товарищи, за хорошую работу, - тут ангар загремел аплодисментами, - а я пообещал, что машину мы совместными усилиями доведем до ума.
Рукоплескания продолжились.
- Ну, я пошел писать ябеды, - полушутливо закончил сообщение летчик.
- Валерий Павлович, отметить бы не грех, - выкрикнул кто-то из наиболее бесстрашных.
- Отметим непременно, - отреагировал Чкалов, не уточнив при этом, когда он предполагает это радостное событие.
- Николай Николаевич, Дмитрий Людвигович, у нас еще есть тема для разговора. Не для посторонних.
Конструкторы переглянулись. Поликарпов двинулся в свой кабинет, за ним пошли Томашевич и Александров.
- То, что вы доведете до ума сто восьмидесятый - у меня и грамма сомнений нет, - начал представитель НКО. - На сегодняшний день машина хорошая. Но РККА нуждается в самолете завтрашнего дня.
Поликарпов прищурился. Он первым угадал вывод непонятного инженера.
- Ваша мысль правильная, Николай Николаевич. Я подумал то же самое. И-185 должен стать таким истребителем. Лучше всех, имеющихся сейчас, и даже тех, которые пустят в серию потом наши... пока еще не враги. Оговариваю: я не знаю, кого из вас назначат главным на эту работу, это вне пределов моих полномочий. Но такая машина быть должна. Зная ваш стиль, Николай Николаевич, я попытался представить, что это такое. Глядите.
Уж кто-кто, а Поликарпов мгновенно узнал свой конструкторский почерк. Несомненно, потомок И-16, но аэродинамика явно получше будет. Что там в пояснительной записке? Ага, вот движок... точно, скорость должна быть прилично за 600 километров в час... вооружение очень уж сильное, но в свете того, что этот Александров наплел про бронирование... может быть, и не наплел... у него, несомненно, рука в разведке...