Николай ошарашенно взирал на эскулапа.
- Мой друг! - Вмешалась Мария Федоровна. - А можно, что либо, другое? Ни такое кардинальное.
- Учитывая известные нам фаты. - Капитан разом обмяк и исподлобья взглянул на нее. - Мне рекомендовано не паясничать, а колоть. Но там тоже есть люди, а не профессура. Мне выдан набор для индивидуального программирования. В любом случае анализы дают смерть в 30, может 40 лет, и от ужасной боли. Половое созревание повысит его шансы, но не намного. Я рекомендую не заморачиваться, и колоть штурмовика.
- Матушка! Объясни мне, что тут происходит? - Уже жалостливо проскрипел Николай. За все время он успел встать на колени перед постелью сына и гладил его руку. Алексей мужественно сжимал во рту стетоскоп и блестел слезами в глазах.
- Встань сын! - Грозно рявкнула императрица мать. - У тебя есть шанс решить судьбу наследника. Судьбу России. Еще раз выслушай доктора и реши, что ты хочешь для сына, для себя и для страны доверенной тебе Богом. Встань и решай!
- Ваше Величество! - Голос Капитана был вновь мягок и успокаивающий. - Ваш сын умрет. Есть шанс не только продлить его жизнь, но и сделать ее не просто полноценной, но многогранной. Вариантов несколько. Проверенный набор на 30 или 40 лет жизни, или сконструированный набор с неопределенным сроком.
- Насколько неопределенным?
- Пресловутые 30, 40 лет плюс 20 или 30 лет бонуса.
- Вы хотите сказать, что мой сын проживет не более 50 лет.
- Да он до четырнадцати не доживет. - Истерично прокричала Мария Федоровна и в испуге зажала себе рот.
- Доктор! Валериану ее высочеству. Если у вас нет, у меня шестой ряд сверху и третий, либо второй ряд справа.
- Господи! Простите меня, пожалуйста. Капитан! Доктор! Как вас там! Я не со зла. Пожалуйста, колите что угодно. Пусть он живет. - Княгиня упала на колени и самозабвенно зарыдала.
- Маменька! - Николай бросился к матери. - Колите что хотите! Черт бы вас побрал. Он должен жить.
- Папа! Ба! Доктор! Я действительно без укола умру?
- Да малыш. - Капитан склонился над кроваткой.
- А почему у меня есть выбор?
- Да потому что выбор есть всегда. Можно стоять, а можно прыгнуть до небес.
- Я хочу прыгать, но не до небес, а чуть ниже, чтоб не разбиться. И я хочу быть как все мальчики.
- Хорошо малыш. Я исполню твое первое желание.
Доктор взял ладошку малыша в свою руку и сжав ее в своей руке поцеловал.
- Все! Хватит соплей! Малыш! Кляп в зубы! Доктор! Показания приборов!
- Все показатели в относительной норме, эритроциты ниже нормы, но стабилизируются.
- Колим следующий коктейль. Регенерация из набора штурмовика. Нейроускоритель в базовом режиме. Иммунный ускоритель в облегченном. Пищевод трогать вообще не будем. Единственный вопрос к родителю. Штабиста, ускоритель коры головного мозга колоть будем?
- Решай сын! - Шепотом произнесла великая княгиня мать.
- Сколько отнимет лет? - Просипел самодержец.
- Либо несколько, либо все. Такой коктейль ни разу не использовался, данных нет. Компьютер дает 85 процентов успеха.
- Колите.
- Коллега! Я соберу коктейль, ваша задача ввести раствор в сердце, в левый нижний желудок. Я буду контролировать пациента.
В последующие пол часа доктора то усыпляли, то пробуждали малыша. Вводили ему через катетер на руке или напрямую в сердце различные жидкости. При этом постоянно неслось озабоченное: "Мы его теряем", "Смотри ка! Ожил чертяка", "Пульс!", "Эритроциты!", "Все отмучался! Хотя нет. Работаем!".
Отец и бабка, наблюдая эти издевательства, стояли на коленях и пытались молиться, вздрагивая от каждого вопля резвящихся эскулапов. Уже под утро, когда Питерское осеннее несмелое солнышко заглянуло в окно детской, довольные коновалы начали вынимать из спящего малыша многочисленные трубки. При этом они поминутно поздравляли друг друга. Собственно славословием они и разбудили не то от сна, не то от продолжительной прострации обоих Романовых.
- Ну что, милостивые государи? Готовьте ордена и медали! Коллега! Пациент спит?
- Как младенец!
- Тогда скальпель! Прошу наблюдать. Исполняется впервые и пожизненно!
С этими словами улыбающийся Капитан-Доктор полоснул скальпелем по руке спящего ребенка. Императорский доктор ловко зажал рану платком и вытянул хронометр.
- Время! Пять утра 32 минуты и 40 секунд.
Плохо соображая со сна, Николай мигом проснулся и кинулся к сыну.
- Стоять! Ждем! Время?
- Пять секунд. Кровотечение ослабло.
- Двенадцать секунд. Кровотечение прекратилось. Убираю бандаж.
- Двадцать четыре секунды. Края раны зарубцевались.
- Тридцать три секунды. Все! Коллоидный рубец.
- Сорок семь секунд. Рубец рассосался.
- Ну и?! Ваше величество! Как вам работа? - Лейб медик Деревянко лучился самодовольством. А?! Ха! Теперь ни одна хворь, ни одна чертова рана, не страшна. Синяки - к черту! Гарантия сто лет.
- Ну не сто. - Перебил его коллега. - Всего-то пятьдесят, а потом как бог даст.
- Это чудо! - Великая княгиня покрылась слезами.
- Если капитан Ку-хм. Эк-хм. Ук-хм. Короче если капитан берется за дело, то дело будет сделано, Сударыня!
После бессонной ночи Капитан потребовал коньяку и утащил с собой коллегу. Перед этим он потребовал от отца соблюдения нескольких правил. Первое из них гласило: "Ни при каких обстоятельствах не давать кровь Алексея на исследования или сохранение". Второе правило обязывало Российский императорский трон кремировать тело Алексея Николаевича Романова в случаи его смерти в обязательном порядке. И третье правило: "Считать способ излечения Алексея дворцовой тайной. А дворцовые тайны должны оставаться во дворце".
Полу живого доктора Деревянко нашли вечером, полуголого и пьянющего в одном из нежилых залов дворца. Следы Доктора-Капитана и его чемоданов растворились в анфиладах Зимнего Дворца.
А вдовствующая императрица, великая княжна Мария Федоровна взяла на воспитание сироту. Сына героического капитана Русской императорской армии, изобретателя ручной гранаты, зверски убитого экстремистами Николая Степановича Лишина, маленького Бориса. Мать которого, не вынеся страданий, скончалась от болезни. Многочисленная родня готова была взять опеку над сыном героя, но Великая Княгиня сумела договориться и взяла опеку над ребенком. Бориска был всего на полгода старше наследника престола Российского.
В год 1911, месяца июля, дня тридцатого во дворце Александрия, что трется краями о Петергофские фонтаны шли семейные празднования семилетия цесаревича. Взрослые степенно толкались у столиков с шампанским и снедью, немногочисленная детвора нарезала круги вокруг взрослых. Худощавый бутуз с шапкой подстриженных светло карих волос и пронзительной синевой больших выразительных глаз внимательно осматривал подносимые подарки. Вежливо благодарил и с новой надеждой дожидался другого дарителя. Его тайной мечтой был велосипед. Но так как он болен, маман запрещала ему его. Была надежда, что хотя бы сегодня ему подарят долгожданный ЛИСАПЕД.
И вот оно случилось. Еще издали он увидел бабушку, за которой офицер нес целых два двухколесных велосипеда. Сорванной пружиной Алексей метнулся на встречу. Только подлетев к любимой бабушке, он увидел странное. Мария Федоровна вела за руку мальчика в таком же, как у него матросском костюмчике. Мальчик сначала попытался спрятаться за юбку его, Алексея, бабушки, но потом смело, хоть и не уверенно вышел вперед.
- Знакомьтесь мальчики! Это Алексей, а это Борис.
- Рад знакомству ваше высочество. - Пробурчал последний.
Алексей, согласно навсегда запихнутым урокам вежливости, склонил голову в царственном поклоне. И мгновенно переключившись на долгожданный подарок, кинулся к бабушке.
- Бабушка! Я так рад тебя видеть! А это мне подарок? И сразу два! Бабушка я люблю тебя.
- Погоди внук! Велосипед тебе в подарок только один. Второй принадлежит Борису. Он прекрасно умеет кататься и сможет тебя научить.
- Уау! А какой мой? Папа! Папа! Бабушка подарила мне велосипед! Я возьму красный. Папа! Ну смотри же! У меня теперь есть велосипед.
- Слышь! - Такого обращения, Алеша, еще не разу не слышал. Разудалое местечковое обращение мигом прервало словесный поток наследника. - Ва-аше высочество! Ты хоть два метра проехать сможешь? Красный ему подавай. Красный мой. Я его под себя лично настраивал. Хочешь кататься, бери синий. Не можешь кататься, я научу. Выбор есть всегда. Можно стоять, а можно прыгать до небес.
Что-то шевельнулось в душе юного царевича. Он снова оглядел мальчика. Чуть ниже ростом, волосы чуть темнее и более густые, глаза такие же синие как у него. Взгляд тяжелый и слегка насмешливый.
- Ну чего? Стоять будем, или прыгать?
- Будем! Стоя прыгать. Показывай, как кататься.
Оставшийся день царевич был потерян для великосветского общества. Через пятнадцать минут он, в обществе своего нового приятеля, носился по аллеям Александрии. Иногда слышался его радостный голосок: "Папа! Смотри как я могу!", " Я совсем без рук еду!".
Отец, отрываясь от великосветской беседы, не мог надивиться на сына. Вопли цесаревича вызвали неожиданные разговоры среди придворных. Привыкшие к постоянной опеке наследника, они не могли понять спокойствие отца. Кто-то попытался поймать расшалившегося сорванца, пытаясь выслужиться. Но оба безобразника насев на педали, устремились вглубь парка.
Парки южной стороны Маркизовой лужи, или ближних дач Балтийского залива имеют некоторую особенность. Кажется, что они плоские и равнинные, но все они имеют коварный обрыв. Где-то облагороженный лестницами, где-то фонтанами, но в основном это достаточно крутые спуски. В Александрии таких несколько. Жизнерадостная малышня резво неслась на двухколесных велосипедах с горы. Легкий поворот засаженной аллеи и им навстречу показалась тележка, оставленная садовником.
- Тормози!!!
И оба сорванца кубарем летят через телегу, велосипеды жалобно звякнув на прощанье остаются у преграды. Ни о какой группировке в полете, пацаны не знали и поэтому смачно пропахали посыпанную свежим гравием дорожку. Был шок. Только потом боль и слезы. Алексей привык терпеть боль, его новый друг похоже тоже.
- Надо умыться! - Всхлипывая произнес Лишин.
- Там есть канава с водой. - Утирая слезы показал царевич.
Всхлипывая и вздрагивая мальчишки дошли до канавы.
- У тебя платок есть?
- Нет. А у тебя?
- Дома оставил. Надо подорожник приложить.
- А у тебя уже все засохло. У меня даже не болит.
- У меня тоже не болит. Надо болячку смыть и все будет в порядке. - Посоветовал Борис. - Давай я смою у тебя, а ты мне.
Устроившись на краю канавы, парни стали развозить засохшую кровь друг другу по мордочкам.
- У тебя даже царапин нет. - Проинформировал друга Алексей. - У моей сестры царапины еще неделю были.
- У тебя тоже нет. - Борис отодвинулся от наследника. - Так не бывает.
- У тебя же бывает.
- Я это я. А вот как получилось, что у тебя все в момент зарастает?
- У тебя тоже была гемофилия?
- Чего? Не было у меня ни какой гомофилии. Умер я. Почти. Доктор прививку сделал и все.
- Мне тоже прививку сделали. С тех пор я бессмертный.
- Ни чего ты не бессмертный. Если тебе в голову пуля прилетит, то умрешь как миленький. Или в сердце. Ну как доктор сказал, при смертельном повреждении жизненных органов умрешь обязательно.
- А какие это жизненные органы?
- Ну там сердце, мозг, еще чего ни-будь такое. Я не знаю.
- Я думаю, что главное это мозг. Остальное ерунда. - Глубокомысленное выдал заключение Алексей.
- Точно! Башку надо беречь. Остальное фигня. Еще надо яйца беречь.
- Думаешь не отрастут?
- Не знаю. Но больно будет очень.
Через двадцать минут два героя дошли до площадки со взрослыми. Велосипеды щеголяли восьмерками ободов. Мальчишки струпьями кровоподтёков.
Истерика получилась славная. Обоих отругали и уволокли отмываться. Лейб медик поначалу сделавший стойку на обилие засохшей крови. По окончании осмотра вальяжно откланялся. "Повреждений нет". Детей переодели и отругав вновь выпустили на лужайку. Публика была в верноподданническом восторге.
Не долго думая детвора устроила игры в салочки, потом казаки-разбойник, пятнашки и так далее. В конце концов, большинство приглашенных детишек повалилось на траву и играть в подвижные игры отказалась. Двум сорванцам, оказавшимся в одиночестве, пришлось присоединиться к остальным. Совместными усилиями удалось уговорить няню почитать вслух сказки.
Вечером детей забрали родители. Всех кроме Бориса. Алексей впервые устроил истерику и потребовал, чтоб дружка оставили с ним. Мария Федоровна оказалась не против. Александра Федоровна согласилась с мнением сына. Николай, как обычно пошел в поводу у женщин. Борису постелили на кушетке в спальне царевича.
Перед сном Алексей пришлепал в спальню отца.
- Папа! А ты знаешь, что Борису тоже укол делали?
- Многим делали уколы. Мне тоже. - Отец усадил сына на колено.
- Ты не понял. Он то же может раны заращивать, как и я. Ему тоже вкололи панацею.
- С чего ты взял?
- Он сам мне сказал. И у него тоже все мгновенно залечилось, как и у меня. Мы оба расшиблись, и оба залечились.
- Ты в этом уверен?
- Ну да! А можно он теперь с нами будет жить? У него ни кого не осталось. Папу убили, мама заболела и умерла. А тебя, папа, никогда не убьют?
- Ну что-ты? За этим смотрит охрана. А дружок твой пусть остается. Иди спать.
Царь Николай еще долго думал над простыми вопросами сына. А на утро вызвал Столыпина и имел с ним долгий разговор. После разговора на нужды жандармерии было выделено дополнительное финансирование.
На следующий день мальчишки с рассветом убежали "на рыбалку". После завтрака гоняли на отремонтированных велосипедах. К обеду их загнали в дом. Салочки, и огромная ваза пришла в негодность. Трагедия. Поразило домочадцев, что мальчишки наперебой доказывали свою вину выгораживая друг друга.
Наказание понесли оба. До вечера им было запрещено выходить из детской. До вечера играли в настольные игры, пока из детской не послышались вопли и крики. На шум зашел Николай.
Мальчишки катались по полу и орали, как стая кошек. Отец торопливо растащил драчунов.
- Что тут происходит?
- Папа! Он жулит и говорит, что я дурак!
- Неправда! Я сказал, что честь не помощник в политике и бизнесе.
- Царь образец чести, а ты бесчестный жулик.
- Сам ты жулик!
- Это ты жулик!
- Замолчали! Оба! - Царь вскинул обоих за шиворот. Они немедленно заткнулись и повисли придушенными котятами.
- Приведите себя в порядок и марш. Обедать.
За столом висела гнетущая тишина. Оба малолетки ковыряли ложками поданную перемену блюд, и насуплено молчали. Дочки, уловив настроение за столом удивленно переглядывались. Александра Федоровна переводила недоуменный взгляд с одного ребенка на другого и наконец, остановила взгляд на супруге.
- Итак! Из-за чего поссорились? - Вечная полуулыбка в усы и легкий прищур Николая II исказила искусственная строгость.
- Он бесчестный жулик! - Взвился из-за стола Алексей.
- Сядь сын. И спокойно объясни, что произошло.
- Мы играли в монопольку. Он обещал одно, а сам облапошил меня. А потом сказал, что царь сам должен быть жуликом, а я идеалист и лопух. Царь людьми торгует, а не товаром. А я людьми не торгую. Царь оплот благонравия! А он не достоин, называться дворянином, он продажный лавочник и слово не держит.