— Вот, попробуй поесть. Я внизу, если что. И никого к тебе не пущу. Кстати, ты знаешь альфу с именем Тен?
Я вздрогнул и попросил, едва помня себя:
— Его я видеть тем более не хочу. Прошу, уходи… пока я не кинулся на тебя. А я не хочу с кем попало… хочу чтобы… твою ж мать… Сати… уходииии…
Дверь хлопнула негромко, и я, зацарапав пол выросшими вдруг когтями, застонал от очередной волны желания. Сел в таз и застонал от наслаждения. Не бывать мне под кем-то. И снова дверь тихо открывается, и Сати вносит уже другой таз. Он, быстро поменяв тазы, сел рядом со мной на пол и спросил:
— Ты как? Я, конечно, уважаю, что ты пытаешься сам справиться. Хотя, по-моему, ты сам-то не справляешься.
Сейчас был тот момент, когда волны желания еще не было, но я, прихватив альфу за рубашку, просипел грубо:
— Как? Сам? Можно самому с этим справиться?
Сати кивнул, напряженно глядя на меня и потянув меня за штаны, сказал тихо:
— Позволь, помогу немного. Ты словно недавно стал омегой.
Я стыдливо еще как-то пытался удержать штаны, но он, сильнее потянув штаны, оголил мой зад и бедра. Медленно проведя рукой по моему бедру и видя, как я раскинул ноги и вновь их сжал, сказал тихо:
— Расслабься… я лишь покажу. — и вновь водит с внутренней стороны так, что мой член каменеет, и я взрываюсь в оргазме, но каком-то сухом оргазме. Мне от него ни холодно, ни жарко, а потом стало легче. Сати, задышав чаще, вдруг опустив голову мне между ног, припал к моему члену, и я застонал от наслаждения. Твою ж налево!!! Прохрипел:
— Сати, не надо, после всех омежек, не надо… я так не могу… ну отпусти же меня…
Почему-то стало обидно, что он все равно продолжил, и я, грубо придавив его голову к своему паху, сам стал двигать в его горле своим членом, пока не взорвался очередным оргазмом. Его пальцы уже во мне, и я стону от тех жерновов, что там, во мне, начинают лишь быстрее перетираться от желания и похоти. Я сейчас сойду с ума. Он пропихивает в меня пальцы и двигает ими во мне. Вот еще быстрее и быстрее. Я отталкиваю его от себя, кричу изнеможенно:
— Уходи, уходи…
Он с рыком шепчет мне на ухо, почти лежа на мне:
— Зачем ты сопротивляешься природе?
Смотрю на него возбужденно, с больным лихорадочным блеском в глазах, и шепчу быстро, боясь новой волны.
— Это неправильно. Какая природа, твою мать?! Я что, должен быть с любым альфой, кто оказался сильнее меня? Так вас тут… вы все сильнее любой омеги. А с тобой вообще каждая омега тут была.
Он, опустив голову, сказал тихо:
— Ну была, ну и что. Я не чурбан и тоже возбуждаюсь.
— Сати, я так не хочу, понимаешь, не хочу. Я потерплю лучше. Я должен уважать того, кого впущу в себя. Прости. Прости меня. Ты ведь сам сказал, что если я попрошу. Я не прошу. Сати, я не прошу.
Он кивнул и сжал челюсти так, что желваки заходили на скулах.
— Хорошо, упрямый омега. Я подожду. И обдумаю твои слова, обещаю. Ты необычный омега и нравишься мне.
Он вышел, не оглядываясь, и я накинулся на еду, что он оставил. Да он замечательный повар. Съел всё без остатка и провалился в сон. Впервые за несколько дней течки спал.
Ночью глянул на улицу через окно и замер. Почти весь двор был усеян волками. Они все смотрели на мое окно, и я тотчас закрыл его. Почему они сидят тут? Сати неслышно подошел и сказал тихо:
— Потому что ты не прошел еще течку, и мало того, не соединился со мной. Есть риск того, что после течки, если ты так и не переспишь хоть с кем-нибудь, тебя попросту изнасилуют.
Я огрызнулся:
— Меня и так изнасилуют, даже если я и пересплю с кем-то. Я по ходу тут единственный омега.
Сати кивнул.
— Да, все омеги обычно в стае. А мы вольные. Я здесь самый главный, так скажем. Омегу себе не завожу, зачем? Риск, что его изнасилуют, пока меня не будет дома. Насчет детей я не боюсь, у меня их не будет. Я пустой. Всё было бы иначе, если бы я мог иметь детей. Жил бы в стае или свою собрал. Желающих хоть отбавляй. А ты-то как задумал дальше жить?
Я, пожав плечами, застонал, когда он погладил мою спину, и зашептал ему:
— Сати, прошу, не надо. Трахай тех, следующих омег, или ты тогда на растерзание этим альфам меня отдашь?
Он, навалившись всем телом на меня сзади, придавил к кровати и сказал, обдавая горячим дыханием:
— Я должен, должен, омежка. Ты только не дергайся. Я могу поставить на тебе метку, и все будут знать, что ты мой. Договорились?
Киваю нехотя и кричу от боли, когда он входит в меня. Зато те жернова, что внутри меня, обрадованно замирают, и наступает такое облегчение, что я удивляюсь сам себе. Мог бы и сразу переспать с ним, с этим Сати. Он, кажется, неплохой мужик. Его член до сих пор входит и входит в меня. Резко подхватывает мой живот, и я уже стою на четвереньках с раздвинутыми, насколько это возможно, ногами. Сати стонет тихо, его стон все громче и громче. Меня накрывает, и я уже кричу от наслаждения, содрогаюсь вместе с ним в очередном оргазме, и меня накрывает от страха. В меня вползает что-то очень крупное. Такое крупное, что я… кажется, не выживу. Задыхаюсь и чувствую, как Сати, обняв и прижав мой зад к себе, шепчет:
— Это узел, потерпи, узел всего лишь, омежка. — он толкает его в меня понемногу и вдруг одним рывком грубо втискивает насколько это возможно глубже, и я, задыхаясь от боли, замираю в его огромных руках.
А затем словно все голоса пропали куда-то!!! Может мне реально шлюхой стать?! Так здорово видеть, как у тебя в голове взрываются фейерверки, и волны уносят куда-то вдаль, в теплое море. Снова штормит, и опять уносит. Блаженно открываю глаза и смотрю почти влюбленно на Сати, и он, почему-то побледневший, отводит взгляд. Начинаю волноваться.
— Сати?!
Он вновь отводит взгляд. Охаю, когда он выходит из меня и так и голым уходит из комнаты. Рассматриваю свое тело и неверяще пялюсь на свои синяки и засосы в огромное зеркало до полу. Ничего себе!!! Вот это ночка была. Слава богам, что все прошло. Всего-то и надо было потерпеть одну случку. Фигня. Ноги подгибаются, и я падаю вновь на пол. Да твою ж мать!!!
Сати прибежал быстро и, положив поднос с едой на стол, накинулся на меня с улыбкой. Гневно кричу ему в лицо:
— Ты обещал, что один раз!!!
Он рассмеялся и с удара вошел в меня. Ох, как же приятно, он двигается во мне уверенно и мощно, почти до желудка загоняя свой огромный член, что у него самого почти до колена. Уже поза лицом к нему, и он, приподняв одно мое колено, грубо входит в меня. Стону, ору, плачу, и когда довольные оргазмом лежим без сил, меня вновь накрывает. Сати, как ни странно, вновь накрывает мое тело и вдруг сажает меня на себя. Я двигаюсь на нем смело и смотрю без отрыва в его глаза. Он, также, в мои. Мы, словно зачарованные, не можем оторваться друг от друга. Вдруг он останавливает меня и, притянув к себе, целует в губы. Отвечаю и чувствую в себе какое-то уже новое томление. Уже не такое сильное, но оно есть. Пьяно смотрю на альфу и хрипло замечаю:
— Мне все равно, будешь ты там с другими омежками или нет. Я-то думал, что надо только с одним, но сейчас вот размышляю на тему, как мне хорошо от этого траха, и течка уже не в таком страшном виде предстаёт.
Он замирает и тихо отвечает:
— Ты хочешь быть шлюхой?
Пожимаю плечами и нервно выдаю:
— Ну, а что? Тоже, наверное, неплохо, если в радость с тем самым единственным, и быть шлюхой.
Сати напряженно смотрит на меня и снова тихо говорит:
— Ты странный омега, и мне это очень нравится. Но ты так и не ответил на мой вопрос. Своего единственного ты еще не встретил. — говорит, размышляя, и я киваю головой.
— Ага, и думаю, что не встречу никогда.
Он спрашивает ответно:
— Ну почему же?
Нервно пожимаю плечами.
— А как тут встретить? Ну, к примеру, я принял то, что меня трахать будет ближайший альфа во время течки, бог с ним. Это уже зов тела, не мой личный. С этим мне не справиться, воистину так. Дальше идем… значит и тот, кого я, к примеру, полюблю, будет брать любого омегу в течке, если рядом будет?
Тот кивает и удивленно спрашивает:
— Ну и что? Что в этом плохого?
Пожимаю плечами.
— Неее, я так не согласный. Если я у альфы один, то и он у меня один. Какого тебе знать, что твой любимый омега спит со всеми подряд и залетает от других?
Тот гладит или чешет свое плечо и смотрит на меня.
— Ну и что? Ведь альфа, который с ним спит, будет помогать моему омеге.
Я с вызовом смотрю на него.
— И что? Тебе приятно это?
Он мотает головой.
— Ну так для этого и есть стаи, омега. Там как раз нельзя трогать чужого омегу и с меткой тоже. Только во время течки и с разрешения его альфы. Он, альфа этот, ведь понимает, что тому будет очень плохо, да и рядом находящимся альфам тоже тяжело пережить это будет. Так что: либо — либо. Ну что ты опять мотаешь головой? Что опять не так?
Развожу руками.
— Ну вот, видишь?! Опять у вас неравноправие какое-то. А заглушать как-то течки можно?
Он, пожав плечами, сказал тихо.
— Кажется, есть какое-то средство, но о нем знают лишь омеги. Оно опасное, по-моему. Бесплодием грозит.
Я вытянулся в струну и, преданно глядя на него, прошептал:
— Узнай, пожалуйста, мне, для меня, Сати. Я не хочу детей. Я не хочу их, видит бог, очень сильно. Что я им дам в незнакомом мне мире. И я не знаю, что вообще здесь делаю.
Видимо, эта течка сделала меня очень чувствительным. И я разревелся, и тут снова волна похоти разлилась, и кажется, запах усилился. Сати, плотоядно посмотрев на меня и не спрашивая даже согласия взглядом, резко наклонил меня и, войдя в меня наполовину, сказал громко:
— Нет, не узнаю. Залетишь — приходи ко мне, что-то решим. Стаю соберу ради этого дела. И твоих щенков воспитаю как своих.
Я зарыдал в голос. Он все решил для себя.
— А я не хочу, не хочу, понимаешь?! Ох… ммм… твою ж налевоооо… твой член огромный для меня… ох… ссссс… Сати.
Он задвигался во мне быстрее, еще быстрее, вгоняя в меня свой член, и я, закричав, кончил так, что голова закружилась на миг. Придя в себя, посмотрел на спящего Сати и, поднявшись, пошел к выходу. Почему-то понимал, что всё, течка кончилась. У двери услышал:
— Ну и куда ты пошел? Ох, омежка, омежка. Иди-ка сюда.
Повернулся и подошел к нему, сжимая вещи в руках.
— Куда ты сейчас? Кто тебя будет охранять? Омеге нельзя одному быть, понимаешь? Поживи у меня, пока не определишься. Я ведь не гоню. Тебя как зовут, омега?
Я усмехнулся и спросил ехидно:
— А тебе есть разница? Ты у всех омег имена спрашивал?
Он помотал головой и сказал тихо, гладя мое лицо:
— А твое хочу знать.
Отдернул лицо и процедил брезгливо сквозь зубы:
— А я не хочу, чтобы ты мое имя знал. Понимаешь? Не хочу. Мне достаточно того, что я знаю твое имя. Вот я уже знаю два имени в этом мире.
Тот хрипло выдавил:
— Я понял, что ты иномирец, иди ко мне. Я не могу тобой насытиться.
Я брезгливо отошел от него.
— Ты что, так и не понял, Сати? Я не сплю ни с кем и не даю никому свое тело, если только не течка!
Тот, опешив, посмотрел на меня и вдруг кивнул.
— Я хочу наняться к эльфам. Тот слепой альфа сказал, что…
Сати зло выплюнул:
— Делай что хочешь, ты слишком гордый и упрямый, омега. Мне тебе советов лучше и не давать.
Я сел на кровать и принялся одеваться.
— Почему же, послушаю и буду очень даже благодарен. Не относись просто ко мне как к омеге. Прошу, мы можем стать дру… хотя, не можем. Но пообщаться-то можем.
Но Сати, гордо задрав подбородок, процедил:
— Иди куда хочешь. Моя метка стоит.
Теперь я удивился.
— И что значит эта метка?
Он пожал плечами.
— Ну, что не сразу на тебя накинутся, по крайней мере. Если самец будет крупнее меня, то кинется, конечно. Тут только, если я буду рядом, то смог бы защитить.
Я хмыкнул.
— То есть, если бы я тебе и после течки давал, решило бы все проблемы?
Сати быстрым шагом вышел из комнаты первым, и я следом за ним.
— Сати, проводи меня до эльфов. Об одном прошу. Почти семь дней ты с меня не слезал. Тебе надолго этого хватит, а потом, глядишь, еще одна омежка придет, или прибежит, спасаясь от других альф. Или те, кто уже спасались у тебя.
Он обескуражено посмотрел на меня и сказал тихо:
— Странно, но я не хочу, чтобы другие приходили… хочу, чтобы ты…
Дверь распахнулась, и я увидел хрупкого изящного юношу. Он с испугом посмотрел на Сати и тихо сказал:
— Вот я и снова пришел, Сати.
Тот так и замер, как вкопанный, и почему-то посмотрел на меня. Я лишь глупо улыбнулся и спросил:
— Что, тоже течка?
Парень кивнул и бочком зашел в гостиную. Гостиная с двумя скамьями и потертыми ковриками на них, три окна и коротенький стол. На столе сухари и какая-то зелень. Паренек сел сразу на скамью и привычно откинулся на ее спинку. Я даже позавидовал такой смелости. Сам сел напротив и спросил с улыбкой:
— Подскажи средство от зачатия, а?
Тот тут же выдал:
— Да легко, но смотри, чтобы бесплодным не остаться. Два корня Селуки, и также два корня Ратании. Заваришь прямо свежими в крутом кипятке и принимай до и после. Каждый день нельзя пить. Кровотечение будет.
— Спасибо, выручил. А ты как сюда попал?
Тот вдруг весь сжался и пробормотал:
— Я у эльфов служу. Первый год. Течка раз в три месяца, вот и бегаю. Уже третий раз сюда прихожу.
Я посмотрел ехидно на Сати и сказал пареньку:
— Он сейчас меня проводит и готов с тобой.
Тот кивнул как-то обыденно, и на миг мне стало жаль Сати. Им все пользуются, и он никому не отказывает. И самому стало тошно от этого, вспомнил зачем-то наш поцелуй, и стало еще тоскливее. Неспокойнее, что ли, на сердце. Сати мрачно смотрел, как я быстро ем, и сказал негромко:
— Может, останешься?
Я помотал головой.
— Ты обо мне лучше не думай, вон, у тебя очередь собирается. Так что ты держись. Силы копи сейчас. Я надеюсь, что не зайду к тебе больше. Настойку сделаю и буду рядом брать альф…
Стакан в его руке треснул, и он прорычал мне за спину:
— Омега, уходи. Сейчас уходи.
Я дернулся было, но Сати смотрел мне за спину. И когда дверь за тем омегой закрылась, Сати прорычал уже мне.
— Я не пущу тебя никуда. Будешь у меня жить, на счет близости, решим как быть. Не уходи…
Почему-то кивнул и спрятал взгляд.
— Ладно, не уйду, но ты мои правила знаешь?
— Так, надо сразу оговорить все. Мне нельзя ни с кем спать, так?
Я кивнул и сам ответил:
— Я тоже только с тобой буду, если смогу пересилить себя. Меня Сергей зовут. Раньше Риком звали, та самая шлюха.
Он кивнул, опустил тоже глаза.
— Я знаю, видел тебя там не раз. Но не мог и не хотел платную шлюху. А ты дорого стоил. — я выдохнул облегченно и сжался весь. — А Тен тебе кто, только честно? Он вызывает меня на бой за тебя после твоей течки, если я приму тебя.
Всё тело холодит, и Сати садится уже рядом со мной и тянет ко мне руку. Быстро одергиваю его жест и рычу негромко:
— Я не хочу, чтобы ты гладил или трогал меня, Сати. Я не омега в том мире был, понимаешь? Не омега, и мне трудно свыкнуться с мыслью, где мне лучше было, там или тут. Там я был без ног, считай, а тут и не ступить никуда без траха. Понимаешь? — тот растеряно посмотрел на меня, но руку убрал. Я же продолжил: — Этот Тен, я очнулся в какой-то тюрьме с этим Теном. Он трахал меня, по ходу, в этом теле, этого Рика, кем я был раньше. А потом меня по кругу пустили охранники альфы, этим я отсрочил ему смертную казнь. — Сати усмехнулся. — Ну, а потом я подсыпал наркотика какого-то в вино, что они пили. И они все уснули. А я уже и ходить-то не мог. Кое-как выпустил его из камеры. Я не знал, куда бежать, понимаешь? А он забрал меня, когда я сознание от боли потерял. Они меня ведь несколько часов беспрерывно трахали. — Сати как будто сжался, и я, всхлипнув, сказал, выдавил из себя: — А Тен сказал потом, что готов мне, меня… короче, трахнуть в виде одолжения, понимаешь? А потом я попал сюда, и ты…