Николс Николсон
Бывало ли с вами такое?
Часть 1. Глава 1-20
Annotation
Военный хирург после дня рождения у друга попадает в параллельный мир. Прикладывает все силы, чтобы выжить в чужом мире. Находит в новом мире свою любовь, и строит будущее с учетом открывшихся новых способностей.
Глава 1
Бывало ли с вами такое? Открываете глаза, и не понимаете, где вы находитесь. Ну, если это происходит, после попойки в кругу друзей, да с подругами, еще, куда не шло. А когда вы, точно помните, что не подняли бокал пива, не вкусили исходящий ароматом кусочек шашлыка, оказываетесь в незнакомом месте, это, по крайней мере, странно. Как сказал бы мой коллега: - Паранойя, сударь, паранойя.
Место, где я пришел в себя, мне было совершенно не знакомо. Восходящее солнце, осветило поляну в лиственном лесу. Лежа на траве, рассмотрел листья, знакомого мне дерева – дубом называется. Другие породы деревьев, тоже смутно знакомы, но пока не до них. Попытался пошевелить серым веществом, слабо получается, голова тяжелая, болит. Соображаю, но плохо. Пробую повернуть голову влево. Получилось. Сфокусировав взгляд, вижу, в руке зажат держатель, а на другом его конце, большой контейнер. Что это? Память, ели слышно, подсказывает, подарок. Чей подарок? Опять память шепчет, что мой, от друзей. Поворачиваю голову направо, наверное, слишком быстро, вырубаюсь.
О, я снова при памяти! Солнце уже в зените, но не жарко. Пытаюсь встать. Качнуло так, словно пил беспробудно неделю. Еще бы не качнуло, контейнер из рук я не выпустил. Так, соображать стал лучше, головная боль, почти унялась. Разжимаю руку, отпускаю контейнер.
Провожу осмотр себя. Теплый джинсовый костюм на мне, кожаные кроссовки на ногах, головного убора нет, да и не брал я его. Ощупываюсь. Две руки, две ноги, голова одна, мыслей в ней много, но они скачут непонятно куда. Потом разберусь с мыслями. Ух, устал. Сяду, отдохну. Сел, вырубился снова.
Прихожу в себя. Снова утро. В отрубе провалялся долго. Самочувствие значительно лучше, я бы даже сказал, замечательное самочувствие. Ничего не болит, голова прошла. Мыслительный аппарат начал анализировать, имеющуюся информацию и оценивать, окружающую обстановку.
Информация такова. Был в гостях у друзей, день нашего рождения праздновали. Подарок подогнали на славу. Сидели в беседке, дожаривали на мангале шашлык. Надвигался дождь, началась гроза, грохот, вспышка. Ничего дальше не помню. Здравствуй поляна, я здесь! Окружающая обстановка, лес, вот он меня и окружает.
Пошарил по карманам джинсовой куртки. Нашел сигареты, закурил, задумался. А кто я?
Глава 2
Сколько себя помню, я всегда отзывался на фамилию Ростоцкий. Имя у меня не редкое – Андрей. Отца звали Михаилом. Мне тридцать пять лет от роду. По специальности я хирург военно-полевой медицины, в шестом поколении. В звании майор.
Родился я в семье, как вы понимаете хирурга, Ростоцкого Михаила Ивановича и преподавателя иностранных языков, Ростоцкой Лидии Федоровны в городе Воронеж. О таких, как я, говорили, поздний ребенок. Родителям было, слегка за тридцать. Были, конечно, пеленки, распашонки, материнское молоко из груди, без этого никак. Почему-то этот период не отложился в моей памяти.
Начал я себя помнить где-то с четырехлетнего возраста, когда воспитательница в детском саду, сказала маме, чтобы больше меня не приводили. Не могут воспитатели заниматься одним ребенком, которому все надо, везде он сует свой нос. Мама не стала спорить, смысла, наверное, не видела.
Жили мы в военном городке. Везде и всюду солдаты и офицеры. Не все жены офицеров работали, кое-кто сидел дома. Вот меня и подкинули, офицерской жене, тете Свете, под присмотр. Нормально, кормили, поили, стишки разучивали, нормальная, такая жизнь. Ее дочка, Виктория, моя сверстница, тоже не ходила в детсад, часто болела. Сдружились мы с Викой. Бывало, всю квартиру вверх тормашками ставили, веселились. Через полгода, папу Вики, перевели к новому месту службы. Дружба кончилась, опять я неприкаянный.
Мама стала брать меня на занятия, которые она проводила с офицерами. Усаживала меня за последним столом, давала карандаши, бумагу. Твори Андрей, в смысле рисуй, все что хочешь, главное, не мешай занятиям. Я и творил, хотя бог не дал мне способности к образотворчеству.
Когда у меня проснулся интерес к маминым занятиям, не помню. Понравилось звучание слов из уст мамы и все тут. Сидел, слушал, повторял. Удивил я своих родителей дома, требованием, учить меня писать и читать слова, которые говорит мама. Родители опешили, непоседа, и вдруг, учите. Приняли мудрое решение. Меня начали учить двум языкам, русскому – учительница из начальной школы, французскому - мама. С математикой меня познакомила соседка Лиза, ученица старших классов. Нравилось ей играть со мной в учительницу. К пяти годам, я уверенно читал и писал на двух языках, знал элементарные математические действия. Ну, почти, вундеркинд.
В летние каникулы, хотя мне они без разницы, я в нашем городке сделал открытие. Я открыл для себя спортивный зал. Случайно открыл дверь, зашел. Там наш сосед, дядя Вадик, проводил тренировки. Стоял, я, разинув рот, очарованный четкостью и скоростью движений учеников дяди Вадика.
- Нравится?- спросил дядя Вадик.
- Ага, - хлопая глазенками, ответил я ему.
- С отцом поговорю. Если разрешит, будешь приходить ко мне на занятия. Ты, малец, вроде бы, крепенький, слепим из тебя спортсмена.
Домой летел, как на крыльях. Сбивчиво, рассказал маме. Все будет решать отец, подвела итог мама. Отец к данному вопросу подошел творчески. Посидели с дядей Вадиком, составили программу упражнений, исключив из нее поднятие тяжестей. Нечего тормозить мой растущий организм. Непременным условием посещения тренировок, было хорошее поведение и успехи в учебе. Клятвенно пообещал родителям быть паинькой.
До самой школы я учился по жесткому графику. Утром занятия с учителями и мамой, после обеда, тренировки в спортзале. Потом, бегал со сверстниками, игрался в песочнице. Вечером ужин, помывка и нормальный здоровый сон.
Отец уехал в длительную командировку. В разговорах, мама начала упоминать слова: Ташкент, Кабул, Афганистан, что они обозначают, я не знал. Но видя хмурое выражение лица мамы, начал понимать, что это плохие слова.
В первый класс меня брать не хотели, потому что родился я в конце сентября, и к первому числу еще не исполнилось шесть лет. Мама ходила к директору школы, убеждала, взяли.
Начались занятия. Откровенно говоря, я там скучал. Дети учили буквы, писали палочки, крючочки, а мне что делать, я это умел. Даже почерк выработался красивый. В один из дней маме заявил, что школу ходить не интересно. Опять мама пошла к директору. Проверили меня, и перевели учиться во второй класс.
После двухлетней командировки, вернулся домой отец. Радости, не передать. Жизнь семьи вошла в спокойное русло.
Без ложной скромности скажу, я родителей не расстраивал. Девятый класс окончил на отлично. Занятия у дяди Вадика, сказались на моем внешнем виде. Приобрел атлетическую по возрасту фигуру, вытянулся, овладел боевым самбо. Несколько раз выступал на первенстве города по гражданскому самбо, даже единожды занял первое место в своей весовой категории.
В десятый класс я пошел в пригороде Химки, сюда перевели служить отца. Хитрая какая-то воинская часть, полностью закрытая. Чем на самом деле занимались в воинской части, меня интересовало мало. Все свое, детсад, школа, дом культуры и магазины. По периметру колючая проволока, постовые вышки, контрольно-пропускной пункт. Посторонние в городок не заходили, передвижение жителей вне городка тоже не приветствовалось. Оставалось одно, учиться и учиться. Отец, сдавшись под моим напором, отвел меня к спортивному инструктору воинской части – капитану Алилджону Эргашеву. Капитан попросил показать, какому виду борьбы я научился. Провели короткий спарринг. Мне показалось, что произвел впечатление. Внимательно осмотрев меня, Эргашев поинтересовался, у кого я тренировался. Рассказал.
- Если хочешь у меня заниматься, - начал говорит Эргашев, - запомни, я не дядя Алик, не товарищ капитан, я для тебя Тренер, и давай, на ты. – Согласишься, потом не ныть, как бы тяжело не было. Ты материал сырой, но с задатками, будем работать.
Работать начали на следующий день. Тренер учил меня правильно падать. Я, конечно же, умел падать, у дяди Вадика прошел курс. Но теперь, учился падать по особенному, целый месяц падал. Дальше - больше, пошли кувырки, перевороты, и все в бешеном темпе. Как говорил тренер, полгода мы потратим на мою подготовку к тренировкам. Какой стиль борьбы преподает тренер офицерам части и мне, я не смог определить, что-то восточное. Единственное, что понял, все приемы направлены на то, чтобы с минимальной затратой усилий, нанести максимальный ущерб здоровью оппонента, вплоть до летального исхода. Тренировки были жесткими и тяжелыми, довольно часто, чувствовал себя, выжатым лимоном. Не стонал и не отлынивал. Закалял характер. Через год у меня, по мнению тренера, уже была наработана неплохая техника рукомашества и ногодрыжества.
Не спортом единым жив человек. Получал среднее образование, даже победил в школьной олимпиаде по химии. Папа и мама гордились. Наверное, под впечатлением от занятий с тренером, не ожидая от себя, такой тяги, я занялся глубоким изучением анатомии человека. Шикарнейшая отцовская библиотека, была в полном моем распоряжении. Отец заметил мой интерес.
- Андрей, я смотрю, ты начал интересоваться медициной? - зайдя ко мне в комнату, спросил отец. – Решил продолжить нашу семейную династию? Или это, так, чтобы убить время?
- Папа, понимаешь, тренер показал мне на тренировке, несколько уязвимых точек на теле человека, воздействуя на которые, человека можно обездвижить, а иногда убить. Я хочу понять, какие происходят изменения в человеческом организме, при том или ином воздействии на болевые точки. Можешь, конечно, посчитать это моей блажью, но я хочу докопаться до истины.
С этого разговора, у нас с отцом, когда он был свободен, начались регулярные беседы на медицинские темы. Папа подобрал мне соответствующую литературу.
О моей тяге к медицине отец рассказал Деду - Ростоцкому Ивану Григорьевичу. Дед подарил мне книгу «Военно-полевая медицина» 1942 года издания. Деда и Бабу – Ростоцкую Екатерину Савельевну я лично посещал один раз в год. Ездили с родителями в Крым летом на неделю. Проживали предки в живописном месте южного берега Крыма, в Алуште, где обосновались сразу после Великой Отечественной войны. Дед трудился в симферопольском военном госпитале, а Екатерина Савельевна учила детей математике в школе. К нам в Воронеж, а потом в Химки Дед с Бабкой приезжали раз в два месяца, связь поколений не прерывалась. Дед регулярно подкидывал мне специальную литературу по хирургии, изданную в 50-60-х годах. Однажды Иван Григорьевич, преподнес мне поистине царский подарок, военно-полевой набор медицинских инструментов. Как говорил Дед, этим набором пользуются непосредственно на поле боя.
Так в учебе и тренировках пролетело время учебы в школе.
Глава 3
Отгремел последний звонок, сданы выпускные экзамены. С аттестатом о среднем образовании, на пороге взрослой жизни стоял сто девяносто сантиметровый, темно русый, сероглазый молодой атлет, то есть я.
Местом дальнейшей учебы определил, первый московский медицинский институт, куда меня, как золотого медалиста, приняли без экзаменов.
Все было положительно новым, новый коллектив студентов и преподавателей, ощущения взрослой жизни. Отрицательными факторами стали, удаленность от места жительства, постоянные транспортные пробки в Москве. Независимость от транспортных проблем получил, приобретя спортивный велосипед. С ранней весны и до самой поздней осени, ездил на нем в институт и обратно. На билеты не тратился, и для здоровья полезно.
С тренером занимался четыре раза в неделю по два часа. Гонял он меня безбожно. Начал обучать работе с подручными предметами, со всем, до чего может дотянуться рука. Оказалось, что простой батон хлеба в умелых руках, может оказаться грозным оружием.
На первом курсе я впервые влюбился в однокурсницу. Ну, как тут, не влюбиться, когда у вас перед глазами постоянно находится, эффектная, очень и очень симпатичная, пышногрудая, фигуристая блондинка. Я подозреваю, что все мальчишки из нашей группы, тайно были влюблены в Виолетту Снигиреву. Ветка, как мы, по-дружески ее называли, была племянницей проректора по учебной части института и дочерью из семьи дипломатов. Училась слабо, больше уделяла внимание своей внешности, и поиску «принца на белом коне». На принца я бы еще потянул, как ни как, фигурой, здоровьем и внешностью бог не обидел. А вот удовлетворять высокие запросы Ветки, морально и материально, точно, не смог бы. Поэтому, я ей не открыл своих чувств. Другие девочки в группе, меня не интересовали, потому-что, заучки в основном, скучно с ними. Кроме лекций и лабораторных работ, ничем не интересовались, нет широты кругозора. Бурлящие юношеские гормоны, успокаивал тренировками.
На третьем курсе, когда мы начали посещать военную кафедру. В один из дней, меня вызвали в кабинет начальника спец части. Встретил меня там не начальник спецчасти, которого я знал, а мужчину средних лет. Представился подполковником ФСБ - Громовым Евгением Николаевичем, показал документы. Я, конечно же, был удивлен, интересом к моей скромной персоне, людей, из грозного ведомства. О чем и поведал собеседнику. Громов, положительно охарактеризовал мою семью, подробно пересказал мою биографию, отметил знание трех иностранных языков. Пришлось его поправить, к французскому, английскому и немецкому, теперь добавился испанский, я его самостоятельно, по методу Илоны Давыдовой выучил. Сказал, что сейчас примеряюсь к фарси, для разнообразия. Удалось удивить подполковника. Евгений Николаевич, заливаясь соловьем, рассказал о сложном международном положении, о проблемах в мире и в стране, спасибо хоть не стал пересказывать содержание телепередач. В итоге, он предложил, параллельно с получением основной специальности, вечером посещать занятия в специализированном учебном заведении органов безопасности.
- Вы, Евгений Николаевич, знаете мое расписание, - невозмутимо сказал я. – Свободного времени у меня три дня в неделю, и живу я в пригороде Москвы, добираться далеко. Менять устоявшийся режим, не очень хочется, сами понимаете.
- А ничего Андрей Михайлович, вам менять не придется. Все останется так же, только будет на одну тренировку меньше. Задерживаться в Москве, для занятий у нас, вам не надо. Вас будут учить, можно так сказать, по месту вашего жительства. Воинская часть и городок, в котором вы проживаете, относится к нашему ведомству. Ваш отец, кстати, полковник Ростоцкий, один из практикующих преподавателей нашего специального института. Мама ваша то же преподает у нас.
Ошарашил, Громов меня, не скрою. Я всегда думал, что отец, просто классный военный хирург, а оказывается, он руководитель кафедры военно-полевой медицины спец института. Хоть мама, просто преподаватель иняза. Поняв, что эти танцы с бубном вокруг меня неспроста, согласился.
Вечером дома, потребовал от родителей внятных объяснений. Кто? Что? Зачем? Почему?
- Понимаешь Андрей, - подбирая слова, начал говорить отец. – Органы безопасности, всегда отличались умением подбирать кадры. Из общей массы рядовых сотрудников, находили специалиста в той или в иной области, который впоследствии, становился высококлассным профессионалом. После революции, твоего прадеда Григория Афанасьевича, в госпитале Петрограда нашли чекисты. Он уже тогда ставил на ноги, самых безнадежных раненых. Не пилил ноги и руки, чтобы сохранить жизнь, а лечил, проводя, иногда, по нескольку часов у операционного стола. Накопленный им в империалистическую войну опыт, пригодился молодому государству и ЧК. Потом по его стопам пошел Дед, служил НКВД. С первого дня Великой Отечественной войны, спасал наших бойцов. Кстати, твой Дед разработал методику, предотвращения развития гангрены конечностей, на основе траволечения. Не хватало лекарств на всех, а многие еще не были открыты, вот и пришлось обратиться к нетрадиционным природным материалам.