— Так что насчет ритуала? — Ривер привалилась спиной к створкам.
— А это долго? — дико хотелось спать, а пляски с бубном и заунывные песнопения будут только мешать. К тому же, чародейка остановилась в соседней комнате, а гвардейцы вот-вот займут посты — как-нибудь справимся.
— Ну-у-у… — острый ноготок скользнул по пуговицам рубашки. — Смотря какое заклинание выберешь. Некоторые можно колдовать хоть до утра.
— Тогда давай потом, — с трудом сдержал зевок. — На ногах еле стою.
— Что ж, ладно, — с тонкой ноткой разочарования прозвучало в ответ. — Если передумаешь — зови… друг.
Она хмыкнула, провела ладонью по отросшей щетине и скрылась за дверью. Я же заперся, поставил подсвечник на стол и открыл дневник.
Генри Норманн, командир стражи
Приметы: Огромный, громкий, усатый. Дрался с императором в решающем бою. Спас Кассия, получил рыцарский титул и почетный отдых. Любит воевать, мечтает повторить. Много пьет, мало пьянеет. Добродушный, но воинственный. Не склонен к жестокости. Хорошо относится к Нэй (и неудивительно, она же ему пиво подает).
Мотив:???
Улики: —
Нэй, разносчица
Приметы: Гетерохромия. Шрамы на виске и скуле (возможно) от ударов рукой. Огненно-рыжая, загорелая, много веснушек. Неуклюжая, веселая, симпатичная. Девушка-огонек.
Мотив: Побои и унижения. Уточнить.
Улики: Косвенные.
Вот и первый подозреваемый, но белых пятен еще слишком много. И разгадывать их на пьяную сонную голову — лишь навредить расследованию. Поэтому разделся, задул свечу и лег на мягчайшую перину, словно созданную с учетом размеров и веса тела. Набитый пухом шелк облегал уставшие члены, будто пена, и я засопел, едва коснувшись подушки. Но все же не забыл положить рядышком трость — так, на всякий случай.
Как же в здравнице тихо, даже волны — и те успокоились. Ни ревущих под окном машин, ни пьяных воплей, ни топочущих соседей сверху, ни иных прелестей жизни в панельке на окраине. Только легкий бриз шелестел в кустах, да пели вдали сверчки. Необычно, непривычно, но как же здорово — отдых, которого так давно не хватало. Завтра надо обязательно искупаться, с охраной не страшно. Представил ведьму в купальнике и заснул с улыбкой, чтобы вскоре проснуться от странных щелчков снаружи.
Назойливый монотонный звук вгрызался в мозг как ледокол, ломая и разгоняя крепкий сон. Я открыл глаза, пытаясь понять, кто и где щелкает. Луна была столь ярка, что без труда разглядел все в комнате, но посторонних не заметил. Покрепче сжав импровизированное оружие, подошел к окну — прямо на крыльцах сидела троица работяг и развлекалась игрой, чем-то напоминающей нарды. Нашли, блин, место и время.
— Эй! — постучал кальмаром в ставню. — Спать не мешайте!
Мужики закивали косматыми головами и оставили камешки в покое, но с крылец не ушли. Ну и черт с ними, так даже спокойнее. И когда уже отвернулся, сердце тревожно екнуло — что-то подозрительное уловил не то боковым зрением, не то подсознанием. Почему они не разожгли костер? Разве удобно играть в зубыком лунном свете? Почему остались в рубахах и парусиновых штанах, несмотря на ночную прохладу? И куда подевались гвардейцы с факелами? И что за туман окутал живой лабиринт? А может, просто показалось?
Снова протиснулся в узкую бойницу, но мужики уже ушли, оставив за собой широкие темные пятна. Это вода с них натекла? Или кровь? Опять бесовщина началась, надо срочно будить Ривер. Обернулся, готовясь побыстрее покинуть кабинет, и чуть не обомлел, увидев пред собой высокую фигуру в длинном белом платье и с распущенными волосами. Черные как смоль локоны падали на плечи и лицо, придавая незнакомке сходства с Ханако — девочкой из колодца. Призрак держала на вытянутой руке пятигранный стеклянный фонарь, вот только огарок внутри источал тусклое бледное сияние, словно болотная гнилушка.
— Убирайся! — направил на нечисть навершие трости, надеясь, что железо столь же опасно для потусторонних тварей, как и в «Сверхъестественном». — Сгинь!
Фигура не шелохнулась, и я уже начал судорожно вспоминать хоть какую-нибудь молитву, как вдруг услышал знакомый голос.
— Мастер Вильям, что случилось?
— Инга? — прищурился и лишь тогда узнал секретаря. — Как вы сюда попали? Почему вы нарядились, как привидение?
— У меня ключи от всех дверей, — она развела руки и осмотрела себя. — А что мне еще надеть перед сном? Или прикажете спать в униформе, очках и с прической?
— А… ну да, — черт, это вовсе не призрачный балахон, а полупрозрачная ночная рубашка. А с распущенными волосами «учительница» очень даже ничего. — Но почему тогда свеча так странно горит?
— И правда… — Инга поднесла фонарь к лицу. — Необычно…
— Извините за бестактность, но могу я вас потрогать?
— Что, простите? — испуг и волнение сменились привычной надменной строгостью, подделать которую не смог бы и самый искусный дух. Но зрение — весьма обманчивое чувство, поэтому требовалась дополнительная проверка.
— Хочу убедиться на все сто, что вы не призрак. Призраки же бестелесны, правильно? А если вы из плоти и крови, значит, угрозы точно нет.
— Логично, — без особого удовольствия признала помощница и протянула палец. — Трогайте.
Потыкал ее тростью, будто сапер-новичок — старую мину: провел по предплечью, коленке и животу — все осязаемо, упруго и вполне материально.
— Убедились? — процедила девушка. — Или вам еще что-нибудь показать?
— Этого хватит, — приблизился и коснулся стекла фонаря — холодное, как лед, хотя за такое время должно было потеплеть. — Не знаю, что тут творится, но надо срочно найти Ривер.
— Я думала о том же, — она опустила руку и запахнула накидку, спрятав волнительно трепещущее декольте с родинкой у ложбинки. — Но вы кричали, били в ставню, вот и поспешила сразу к вам…
— А стражу не видели? Генри же обещал выставить часовых у двери.
— Нет, — девушка судорожно сглотнула и заозиралась по сторонам. — Может, забыл?
— Сомневаюсь… — проворчал, постепенно догадываясь, куда нас занесло. — Держитесь рядом и не бегите, чтобы ни случилось. Нам нельзя разделяться.
Она кивнула, и вне напускного бессердечия мне открылась обычная живая девушка — весьма миловидная без очков и бублика на затылке — которая боялась всего непонятного так же, как и любой другой человек. Но зачем тогда строить из себя стерву и недотрогу? Показная жесткость — будто иголки у ежа, и у такого поведения наверняка есть причины. Но это все потом, сначала надо понять, как выбраться из западни.
— Ривер! — без стука и спроса толкнул дверь — на экивоки нет времени, ситуация критическая.
Но в спальне никого не оказалось. Нет, мы не застали разруху, запустение и клочья паутины по углам — комната выглядела вполне жилой: вещи в шкафах, всякие склянки на туалетном столике, фиолетовое платье на спинке стула. Но хозяйка куда-то бесследно исчезла.
— Может, в уборную вышла? — сдавленно прошептала спутница.
— Вряд ли, — перепуганная красотка позади стала лучшим лекарством от страха, и на смену ужасу пришло желание поскорее разгадать эту тайну.
— И что нам делать?
Для начала — одеться. Несмотря на эротичный лунный свет, томную тишину и кружевную ночнушку, обстановка была далека от интимной. Поэтому накинул сорочку, абы как застегнул брюки и сказал:
— Надо найти кого-нибудь еще, а то вся усадьба точно вымерла.
— Генри нам поможет. Вперед, в кордегардию!
Призыв прозвучал, как сигнал к атаке, и секретарь галопом понеслась к лестнице, забыв обо всех предостережениях. Мне осталось лишь бежать следом и держать палку наготове, но бородачи испарились с крыльца, а больше никого на глаза не попалось. Вообще.
Мы обогнули дворец и устремились на север — к воротам. И если участок до пляжа более-менее облагородили, то противоположная сторона представляла собой одну большую стройку. Приходилось петлять около штабелей досок, огибать пилорамы, перепрыгивать колотые блоки и ведра с раствором. Ветер колыхал просторные шатры из парусины, где жили рабочие, но никто не вышел отлить, не всхрапнул, не подбросил дров в затухший костер. Все исчезли, кроме нас. Как? Почему? Неясно.
По грязной грунтовой дороге добрались до высоких ворот, подпертых бревнами, точно при осаде. Слева к стене прижалась двухэтажная каменная казарма, справа — склад стройматериалов и небольшая кузница.
— Генри! — взвизгнула Инга, сложив ладони рупором. — Мастер Барко!
Схватил ее за плечо и повернул к себе — возможно, излишне резко, но истерику стоило подавить в зародыше, и без нее проблем хватало.
— Успокойся, — прошипел в лицо, посчитав, что время для выканья и расшаркиваний прошло. Чай, не бал и не деловая встреча.
— Где все? — в округлившихся глазах блеснул страх. — Где они?
— Там же, где и всегда, — строго, но спокойно произнес в ответ. — Правильный вопрос: где мы?
— Что… что вы такое городите?
— Инга, мне и самому это край как не нравится. Но ради всех, блин, богов — не мешай и не лезь на рожон.
— Вы… — секретарь явно хотела устроить отповедь по всем правилам, но вдруг ее внимание привлекло нечто за моей спиной. — Смотрите — факел!
Обернулся — и правда, около узкого пролома в двухстах шагах от нас мерцал огонек — круглый, ровный и призрачный, как и огарок в фонаре. Свечения едва хватало, чтобы вырвать из мрака вытянувшийся по струнке силуэт гвардейца. И не успел я слова молвить, как девушка помчала к нему, размахивая руками и зовя на помощь. Похоже, она на радостях готовилась броситься парню на шею, но по счастью догнал ее раньше, схватил за талию и остановил.
— Да что вы такое делаете?! Пустите! — Инга попыталась освободиться, извиваясь, точно змея в тисках. — Стража! Стража!
Воин шагнул к нам — бледный, тощий, с запавшими глазами и здоровенной — кулак пролезет — дырой в груди. Судя по размеру, стреляли не иначе как из фальконета, и с таким ранением бедолага не прожил бы и минуты, и уж точно не стоял бы на часах у бреши в стене. Но это ничуть не помешало ему захромать прямо к нам, хрипя и протягивая скрюченные пальцы.
Инга завизжала на всю округу и обмякла. Попытался взять ее на руки, но наступил на подол и рухнул рядом, потратив на возню и без того скупую фору. Мертвец (зомби, призрак, неважно) неумолимо надвигался, а бросить девушку на растерзание я не мог — не по-мужски это. К тому же, враг не пытался вытащить висящий на ремне палаш, и фехтовальный поединок мне не грозил. Чуть присев, со всей силы рубанул тростью в незащищенную шею, и острое тельце кальмара вонзилось в плоть по самые бриллиантовые глазки. Раздался звук, точно в раскаленное масло щедро плеснули воды. Гвардеец взвыл, схватился за свежую рану и попятился, а я в тот же миг закинул Ингу на плечо и потрусил в сторону дворца.
Запер двери на засов, усадил помощницу за ее рабочий стол и легонько похлопал по щекам. Ресницы затрепетали, Инга резко и глубоко вдохнула и открыла глаза.
— Что это было? Такая дыра в груди, но он шел… Как?
— Черная магия, — хмыкнул, не найдя более вменяемую причину.
— Ну да… — она достала из выдвижного ящика хрустальный шкалик с чем-то крепким и янтарным и плеснула на полногтя в граненый стакан. — Вас, похоже, тоже околдовали.
— С чего вдруг? — и эта что ли догадалась? Ривер хотя бы ведьма и имперский дознаватель, а тут простая секретарша. Будто на лбу все написано.
— Стрейн, которого я знала, повел бы себя совсем иначе.
— И как же?
— Похоже, до утра нам не дожить, — Инга опрокинула стакан и поморщилась. — Так что скажу, как думаю: вы бы забились под кровать, только пятки бы торчали. И уж точно не бросились бы на ожившего мертвеца с одной лишь тростью.
— А что, мне часто приходилось драться с нежитью?
Вопрос, казалось, застал спутницу врасплох. Она взглянула с неприкрытым любопытством и пожала плечиками.
— Нет. Наверное…
— Ну вот. Суровые времена требуют суровых решений.
Инга вяло улыбнулась.
— И давай, не кисни. Доживем мы до утра, никуда не денемся.
— Занятно вы порой выражаетесь. От солдатни понабрались?
— В том числе, — не стал рушить придуманную за меня легенду.
С берега донеслись приглушенные крики и звон стали — похоже, у причала началось небольшое сражение, вот только кого с кем?
— Помощь пришла! — девушка вскочила и сцепила пальцы у груди.
Я не разделял ее энтузиазма, но проверить стоило. Но после первого же шага к двери спутница окликнула меня и прошептала:
— Надо вооружиться.
В каморке под лестницей оказался целый склад, где изящные шпаги соседствовали с зазубренными топорами, а покрытые гравировкой мушкеты — с примитивными луками. Нет, это был не арсенал, а самый настоящий музей — частная коллекция мастера Вильяма, где каждый экземпляр снабжался подробным описанием. Вот это — алебарда степного воеводы, это — кинжал дикарей с далеких островов, а это — пистолет, из которого застрелился пиратский адмирал вместо того, чтобы сдаться в плен окружившей его имперской флотилии. И пока у меня разбегались глаза от развешанного по стенам разнообразия, Инга успела зарядить нам по пистолету и надеть портупею с укороченной и облегченной шпагой.
Я же выбрал рапиру — достаточно длинную, чтобы держать всяких упырей на расстоянии, и увесистую, чтобы в случае нужды раскроить башку. Перекинув ремень через грудь, взял фонарь и первым окунулся в соленую прохладу ночи. Без происшествий добравшись до берега, мы стали свидетелями странной и пугающей схватки: гвардейцы в кирасах и шлемах дрались с оборванцами в потертом грязном тряпье. И те и другие выглядели так, словно их только что отрыли из братской могилы — изрубленные, окровавленные, посеченные картечью. Кто без руки, кто с простреленной насквозь головой, у кого гроздьями свисали кишки из распоротых животов.
Но никто, казалось, не чувствовал боли, а то и вовсе не замечал увечий. Сталь высекала искры, мушкеты глухо лаяли, но не было в этой схватке ни победителей, ни проигравших. Не было — и быть не могло. Но вот лязг и рев пронзил тонкий колокольный звон, и как я не вглядывался, так и не смог понять, откуда именно доносится звук. Стеклянная трель лилась сразу отовсюду, со всех сторон и направлений, и все до единого услышали ее и обернули изуродованные лица к океану. А там, строго посреди лунной дорожки приближался белый — точно из мрамора — корабль с косыми парусами. И как ни вглядывался, так и не заметил ни на палубе, ни на мачтах ни одного матроса. И нет, это не корабль-призрак. Это — корабль для призраков.
— Наконец-то прибыл… — прошептала девушка в простеньком платьице и как завороженная пошла к воде, не обратив на нас никакого внимания.
— Дождались… — крякнул коренастый мужичок с плеткой за поясом, ведя за собой бригаду крепких парней.
— Боги! — Инга повисла у меня на руке. — Что это?
Мертвые брели отовсюду. В основном солдаты от стен — не меньше сотни, они выступали прямо из темноты и шли к берегу, где сияющий неоном прибой омывал струпья и шрамы. Попадались и рабочие — с проломленными головами, раздавленными ребрами и следами тяжелых инфекций. Мелькали тут и там женщины — пожилые, изможденные непосильным трудом, и совсем молоденькие, с кровью на запястьях и въевшимися в шею бороздами. Перед нами нестройными потоками протекала вся история «Праведного кальмара» — от краеугольного камня и до сих дней. И очень скоро мы станем ее частью, если не найдем способ обратить все вспять.
— Вильям! — секретарь дернула за манжету. — Сделай что-нибудь!
Корабль медленно надвигался под раздутыми парусами, хотя я не чуял ни дуновения ветерка. С рассветом (а может и раньше) все неупокоенные души навсегда оставят этот берег. Погибшие под завалами. Пропавшие без вести. Загнувшиеся от невыносимых условий. Покончившие с собой из-за издевок и домогательств. И мне край не хотелось составить им компанию.
— Уходим. Быстро.
На нас корабль не действовал (пока), но остальные призраки не могли отринуть слепящего и столь притягательного сияния. Этот свет манил, как замерзших путников — костер, но мы или находились у самой границы миров, или переступили ее совсем недавно и не успели всей душой возжелать покоя в посмертии. Пока шли, стараясь не смотреть в распахнутые немигающие глаза бредущих навстречу мертвецов, судорожно сводил все ниточки воедино.