– В твоем положении негоже сопротивляться.
– Учту на будущее, – пробурчала я, осматривая помещение, больше всего напоминающее кабинет, уставленный склянками, приборами непонятного назначения, мониторами. – Где я?..
– Тебе говорит о чем-нибудь аббревиатура ОСО?
Мой позвоночник свело от ужаса. Всё что угодно, любые похитители, только не эти безумцы – ибо для них что человеческая жизнь, что жизнь оборотня не стоила и ржавой монеты. Если бы я могла пошевелиться, то инстинктивно прикрыла бы живот. Но руки висели безвольными плетями вдоль тела, ноги онемели; даже язык слушался вяло. Не знаю, что мне вкололи, но действовало безотказно.
– Видимо, говорит, – обрадовался «преподаватель». – Если точнее, сейчас мы находимся в лабораторном комплексе. От нашего плодотворного сотрудничества с тобой зависит многое, потому не советую сопротивляться.
– Да, Кира, в твоих интересах оказать нам содействие, – прозвучал спокойный, бархатистый голос, такой знакомый мне, что головная боль усилилась.
«Профессор» накручивал на палец бородку и радостно кивал. Моя шея шевелилась с трудом, но я повернулась на голос, чтобы столкнуться взглядом с Артемом, который сидел в углу кабинета, закинув ногу на ногу и крутя в пальцах карандаш. Он улыбнулся и подмигнул мне, а я едва удержалась от того, чтобы не плюнуть в его сторону. К сожалению, не попаду.
– Я должна была догадаться…
Он знал мой адрес, мои интересы, точки, на которые можно надавить. Не бывает случайных встреч, как не бывает и родственных душ, с которыми хочется махнуть на край света после недолгого знакомства. От Алекса я слышала, что в ОСО обучают ищеек гипнозу, и те способны подчинять людей своим желанием. Не всем, конечно, но подтолкнуть меня к поездке в Москву так, чтобы это стало моим выбором, было вполне реально.
– Согласись, свой роль я сыграл безупречно. – Артем хрустнул пальцами. – Втерся в доверие, до лаборатории доставил, пусть и не совсем добровольно. А главное – никаких подозрений. Мужчина из бара, нежданный знакомец, на которого ты променяла своего Игната.
Череп начало дробить от ужаса, что скапливался внутри меня. Не променяла, нет! Черт, ведь наваждение спало, и я планировала сбежать, почти смогла вернуться, чтобы всё исправить. А теперь…
– Что вам от меня нужно? – Я пыталась шевелить пальцами рук, но они оставались недвижимы.
– От тебя лично – ничего, – нехорошо улыбнулся «преподаватель»; его серо-голубые глаза уставились на меня, не мигая, зато рот искривился в ухмылке, от которой лопатки свело страхом. – Нам нужен плод, который ты вынашиваешь.
Паника во мне разрослась, искрами рванула перед глазами, свела кости в болезненной судороге. Дыхание застряло в глотке, и каждый новый вдох давался росчерком боли.
– При выполнении всех наших рекомендаций тебе, твоему телу будет причинен минимальный дискомфорт, – лекторским тоном вещал этот жуткий человек. – Плод останется внутри тебя столько, сколько потребуется для экспериментов. – Я попыталась опустить лицо, но «преподаватель ухватил меня за подбородок, заставляя смотреть на себя. – Нужно было смущаться тогда, когда позволяла мерзким выродкам иметь тебя. На твое счастье, сейчас ты нужна нам, и мы готовы идти на сотрудничество даже с волчьей подстилкой. – Я зажмурилась, пока он продолжал: – Первичные исследования пройдут с твоим участием, для более поздних тестов дождемся таинства рождения, – засмеялся своей шутке. – Если же всё пройдет успешно, и плод выживет, мы сделаем тебе подарок небывалой щедрости.
«Мне не нужны твои подарки! Убирайся! Проваливай! Сдохни!» – хотелось прокричать мне, но пришлось стиснуть зубы.
Я никогда и никому не позволю причинить своему – нет, нашему! – ребенку вред. Пусть это будет стоить мне всего, но либо выживем мы оба, либо я умру первой, либо… убью в себе ребенка до того, как с ним случится что-то страшное.
– Какой же?..
– Не только оставим его жить, но и вколем ему нашу новейшую вакцину. Беспрецедентная разработка. Лекарство против оборотничества. Благодаря ему есть возможность превратить чудовище обратно в человека.
– Постойте… – воскликнул Артем, и «преподаватель» перебил его:
– Пускай первые тесты окончились смертью испытуемых, но те были созданными оборотнями, которые, если вдуматься, много слабее, чем оборотень, рожденный по крови. Не беспокойся, Кира, мы преследуем исключительно благие цели.
С каких пор уничтожение ребенка можно назвать благом?!
Этот человек вещал о чем-то ещё, даже спорил с Артемом, ну а после ушел, сгорбленный, скрюченный. Артем тоже поднялся, чтобы выйти, но я закричала:
– Ты! Слушай меня! Я уверена, за мной придут! Фирсанов или мой брат, или другие оборотни. Однажды они уже разгромили ОСО по камешку, и ничего не помешает им поступить так ещё раз. Так вот, помни, что я попрошу их оставить тебя напоследок, терзать когтями, рвать в клочья…
Голос сорвался. Артем встал напротив и покачал головой:
– Кира, поверь мне, я не знал, что всё зайдет так далеко. Кроме того, за тобой никто не придет, ибо Игнат, как и остальные, оповещен, что ты уехала к другому мужчине, без которого не мыслишь себя. Мало того, на волне новой страсти ты сделала аборт. Фирсанов уже возненавидел тебя и никогда не кинется на помощь, как, впрочем, и Денис с Алексом. Для них в квартире подготовлена душераздирающая записка о твоем побеге.
– Ты лжешь, – губы пересохли, и слова рвались во мне с хрипом.
Не может быть. Фирсанов хоть и импульсивен, но неужели я похожа на человека, который может так просто взять и уйти?! Неужели я способна на аборт?!
– Скоро ты узнаешь, что это не так.
Артем вышел, хлопнув дверью, и я осталась в одиночестве. Перед глазами плыло и путалось, сердцу не хватало место в груди, оно срывалось с ритма. Я закусила губу, только бы не расплакаться от страха. Время текло невыносимо медленно. Зато пальцы начало покалывать, что я расценила как добрый знак.
Зачем же я поддалась на эту авантюру, почему не почувствовала, как Артем запускает в меня щупальца гипноза, почему уехала с ним и даже не позвонила Игнату? С другой стороны, я ведь связывалась с Ириной! Она, наверняка, попытается образумить Фирсанова, потому что слышала мое объяснение. Ей известно, что нет никакой любви…
Только бы он её выслушал!
Но потом вернулся Артем, и все мои надежды рухнули к ногам пепельными хлопьями.
– Думаю, вас не нужно представлять друг другу. – Он придержал дверь для женщины, которая вошла в кабинет, постукивая каблуками.
Ирина была сосредоточена как никогда. Сейчас в её бледноте и морщинках, рассекающих кожу, читался истинный возраст. В глазах не было ничего, кроме равнодушия. Её не волновала моя судьба, как и судьба нашего с Игнатом ребенка.
Но как?! Если её брат – оборотень; если она всегда желала ему только добра и поддерживала наши отношения даже тогда, когда мы сами в них не верили?!
– Кира, здравствуй. – Холодная ладошка Ирины легла поверх моей. – Не злись на меня, позволь объясниться, – не попросила, но приказала тоном, каким отдают команды.
– Уходи, – взмолилась я, только бы не слышать новую историю предательства.
– Поверь, до определенного времени я не желала тебе зла. Если вдуматься, ты – не худший вариант для Игната, другое дело, что вы не подходите друг другу. С тобой он окончательно переродился в волка. Ты для него была как лакмусовая бумажка, с тобой все его минусы выпирали наружи. Если раньше он пытался истребить в себе монстра, то сейчас принял его. Это ужасно. – Ногти вцепились мне в запястье, а я не смогла убрать руку, только охнула от боли.
– И ты связалась с ОСО? – понимающе закончила я.
– Не совсем. Я давно искала способ исцелить моего брата, и, когда со мной познакомился Артем, уже была готова на любую авантюру. Пойми, Кира, когда на одной чаше весов жизнь родного тебе человека, а на другой какая-то вертихвостка – ты не будешь сомневаться и минуты. Кроме того, нас с Артемом связало нечто большее, чем сотрудничество…
Тот отвернулся к двери, но на этой фразе неоднозначно дернул плечами. Части мозаики складывались одна за другой. Ирина, постоянно зависающая в телефоне, хихикающая как девочка при разговоре с кем-то, кто занимал её мысли; и Артем, что признался мне в минутном порыве: эта женщина нужна ему ради личной выгоды.
Всё становилось очевиднее некуда. Так вот благодаря кому Артем перехватил меня в баре, вот у кого он взял мой адрес, вот кто связался с Игнатом после моего побега и окончательно уверил: Кира ушла окончательно. Если кто и мог переубедить Фирсанова, то это Ирина. Она и переубедила. Заставила его усомниться во мне.
– С Игнатом всё хорошо? – спросила тихо.
– Ещё как! – кивнула Ирина самоуверенно. – Не переживай, у него даже появилась новая девушка. Чем-то похожа на тебя, но гораздо чище. Ну, ты в курсе, мой брат долго не страдает.
– Ему будет тяжело без меня… Ты понимаешь это, не так ли?
Мне хотелось плакать, выть от ужаса. Нельзя. Не сейчас.
– Кира, ты смеешься? О чем ты думала, когда мчала в Москву перед полнолунием? Признайся себе, тебя не волнует его жизнь. Красивое тело, деньги, положение в обществе – возможно. Но только не он сам.
– Ирина, а если за ним завтра придут? ОСО не остановится не перед чем, а ты практически поставила Игната под удар.
– Исключено. Мне дали гарантии, что брата не тронут. Кстати, – она склонилась ко мне и прошептала на ухо: – я никому не сказала о вашей особой связи, не говори и ты. Если тебе дорог Игнат хоть сколько-то, лучше молчи о том, чьим стражем ты являешься. Если же не дорог, то молчи ради себя, иначе опытами над ребенком дело не кончится. Артем, пойдем.
Она махнула рукой, и её «возлюбленный» понуро двинулся следом за Ириной. Я долго-долго сидела, прикрыв веки, ощущая, как тело сдавливает невероятной тяжестью.
Реальность становилась страшнее любого кошмара.
....Второе совместное полнолуние не застигло нас врасплох. Я готовилась, обдумывала всевозможные варианты, планировала эту ночь круче, чем многие планируют собственную свадьбу. Фирсанов пропадал на деловых встречах и совещаниях, а я клялась, что еду в университет, но сама не могла сосредоточиться ни на чем, кроме дня «икс».
В то утро, когда Игнат проснулся невероятно измученным и изрек замогильным голосом: «Началось», я была полностью готова ко всему, даже к концу света или миниатюрному землетрясению.
– Началось, – подтвердила с довольной улыбкой.
Дверь в запретную комнату он открыл ближе к обеду, когда я сидела в ванной, полной пены, и насвистывала под нос мелодию.
– Кира! – Возмущенный вскрик долетел с первого до второго этажа. – Это что такое?! Живо иди сюда!
Я неторопливо домылась, завернула волосы в розовое полотенце и только тогда спустилась к взбешенному Фирсанову.
– Что это? – повторил он, впихивая меня в комнату.
Та была завалена разноцветными пакетами из супермаркета, которые я складировала здесь несколько дней кряду.
– Что именно? – изобразила из себя дурочку.
– Да всё! – возмутился Игнат, с замешательством осматривая многочисленные пакеты. – Ты кого-то ограбила или у тебя припадок шопоголизма? Что все эти вещи делают ЗДЕСЬ?
– А-а-а, вот ты о чем! Смотри, тут лежат, – пнула ближний к себе пакет, – чипсы. Я не знала, какие ты предпочитаешь, поэтому взяла все вкусы.
– Но… – выставил он указательный палец.
Я отмахнулась.
– Если окажется, что ты не ешь чипсы, я просто вывалю их на пол, и мы будем в них купаться. Так, это газировка. – Босая нога уткнулась в пакет, который грустно звякнул. – А нет, текила. Соль возьмем с кухни, а лайм должен валяться где-то неподалеку, хм.
Я с сомнением покрутила головой по сторонам, а Игнат бессильно уткнулся лбом в стену и зарычал. Мне не нравилась бледность его губ и лица, но гнев делал его особенно привлекательным.
– Ты считаешь, мне следует напиться? Вот прям сейчас, да? Перед обращением?
– Я считаю, нам нужно провести время с максимальной пользой. Фирсанов, когда ты в последний раз отрывался? Представь, что у нас дискотека. Кстати, где-то валялись настольные игры! Ничего, что я воспользовалась твоей карточкой? О, и надуй, пожалуйста, матрас. Не собираюсь лежать весь вечер на холодном полу.
Фирсанов обреченно застонал.
Через полчаса мы закончили последние приготовления. Игры Игнат распаковывать запретил, стеклянные рюмки приносить не позволил, да и от чипсов пришлось отказаться. Впрочем, матрас был надут. Я рухнула на него с пачкой мармеладных червячков и раскинула руки в стороны. Блаженство! Фирсанов покачал головой, но пристроился рядом, перед этим проверив, что дверная ручка работает исправно, а дверь не заедает.
– Всё по старой схеме, – проворчал, когда я уложила голову ему на грудь. – Как только я схожу с ума – валишь. Не успеваешь свалить – защищайся всем, чем сумеешь. Как только отвлечешься меня чем-нибудь или вырубишь – валишь.
– Ты же знаешь, что я не уйду?
– Знаю, – он посмотрел на меня с благодарностью.
Бежали часы. Давно свечерело. Мы разговаривали. Впервые за долгое время нами руководила не шальная страсть, не безумное желание, не влечение на грани разумного, но что-то, что случается только между близкими людьми. Абсолютное доверие. Мы не пили, но были пьяны друг другом. Фирсанов уже не спорил и не пытался выгнать меня, приняв как должное.
А в час, когда нечеловеческое в нем взяло верх, я не отпустила своей руки. Лежала рядом до последнего: пока оборотень метался по матрасу, пока ломались его кости, пока свежие раны зарубцовывались, не успев истечь кровью. Лишь когда волк поднялся на четыре лапы, я тоже встала и отошла в сторонку, боясь первой реакции. Зверь растревожено зарычал, принюхиваясь.
– Свои… – Я очень медленно, без лишних движений подняла руки ладонями к нему.
Волк прижал уши к голове и сделал боязливый шаг. Затем ещё один. Я потрепала его по загривку, такому мягкому, теплому. Шерсть пахла невероятно – зверем и Игнатом одновременно.
– В следующий раз куплю тебе косточку.
Он, оскалившись, прихватил кожу на моем запястье зубами, но не причинил вреда.
Это была невероятно спокойная ночь. Оборотень не тревожился и не метался, не пытался вырваться наружу. Просто смотрел, как я ем мармеладных червячков, положив морду на скрещенные лапы. Затем он вылизывал мне лицо, обвивался вокруг меня кольцом, согревая.
А когда ночь почти закончилась, я поднялась и приложила руку к груди.
– Отныне и впредь, – произнесла, как произносят клятву, – каждое полнолуние я буду встречать с тобой. Ну а если попытаюсь от тебя сбежать, пообещай, что найдешь меня, где бы я ни была и вернешь сюда, в этот дом, в эту комнату? Хорошо? Дай лапу.
Зверь фыркнул.
Второе совместное полнолуние не застигло нас врасплох. Теперь мы были готовы ко всему…
***
Едва моё тело вновь начало слушаться, люди с внешностью головорезов ворвались в кабинет и связали мне руки за спиной, накинули на глаза непроницаемую повязку и куда-то повели по холодным коридорам. Конечным пунктом нашей увлекательной прогулки стала узкая спальня на одного, в которой была только койка с тонким матрасом и ведро, заменяющее туалет. Руки развязали и молча ушли, предоставив меня самой себе. Я брезгливо поморщилась и сразу же отодвинула ведро подальше.
Потянулись томительные часы – или дни? – ожидания неминуемого. Мне давали какую-то безвкусную еду, ко мне приходил «преподаватель» с аппаратами измерения давления, сердечной деятельности, параметров крови. Он описывал каждый прибор трепетно, поглаживал их точно любимую женщину.
Ребенка пока не трогали, но никто не сообщал, когда начнутся настоящие эксперименты. Я не запоминала уже ни лиц, ни голосов, находясь в постоянном состоянии полудремы. Заставляла себя проглатывать ту пищу, что приносили, чтобы не рухнуть в обморок, запивала всё это несладким чаем.
В тот час, когда дверь открылась вновь, я зажмурилась от страха, как жмурилась всякий раз, и обняла руками живот.