Контрабандисты во времени - Шмокин Дмитрий Анатольевич 10 стр.


«Где же может быть эта проклятая улица Рыбьей Требухи?» – в отчаянье он задал вопрос самому себе, – «так можно сутками бродить».

За его спиной тихонько скрипнула дверь. Демьян вскочил готовый бежать, но не успел. Из темной щели между дверью и косяком появилась тонкая белая женская рука и протянула ему небольшой квадратный конвертик.

– Вот возьмите и передайте своему господину, – тихо сказал приятный, но очень печальный женский голос.

Демьян хотел что-то возразить, но вместо этого, повинуясь рефлексу, взял конвертик. Дверь мгновенно закрылась и легкие шаги, отдаляясь от двери, затихли где-то в глубине дома.

«Да что же, черт возьми, такое происходит?!» – Демьян едва не завыл от злости.

Теперь его с кем-то спутали, и он должен передать письмо. Он сделал шаг, намереваясь постучать в дверь и вернуть его, но благоразумно передумал. Поднять шум посреди ночи – можно попасть в неприятную ситуацию. Оставить здесь письмо, на ступеньках. А вдруг это любовное письмо, написанное для возлюбленного, а женщина замужем. И тем самым он навлечет на женщину гнев ее мужа. А наказывали неверных жен в средние века довольно жестоко. Десятки сценариев пролетели в голове Демьяна одним потоком. Мало того у него есть обязательства перед Гастоном, так теперь еще он случайно стал почтальоном любовников.

Не зная как поступить, Демьян решил больше не останавливаться и поплелся вперед в надежде выйти хоть к какой-то улице по признакам, которые свидетельствовали, что это улица Рыбьей Требухи.

Небо немного просветлело. Скоро должен начаться рассвет. Демьян дико устал, хотелось пить, есть, спать он буквально валился с ног от усталости. Перед его глазами все плыло, как в муаре, сознание путалось он шел «на автомате» не обращая внимание на грязь, вонь, холод.

Он даже не придал значения легкому свисту, раздавшемуся рядом. И вкрадчивый голос произнес.

– Куда собрался благородный сеньор?

Ему перегородил дорогу, молодой парень лет двадцати пяти. На голове щегольская шляпа с короткими полями и тульей в виде усечённого конуса. Длинные волосы ниспадали на плечи интересного костюма, состоящего из куртки с дутыми рукавами и шерстяных шосс. Костюм странного фасона – двухцветный. Одна часть красная, а вторая зеленая. Правую руку парень держал на рукояти длинного кинжала висевшего на поясе. Его усмешка не сулила ничего хорошего. Демьян резко развернулся, пытаясь уйти от парня в другом направлении.

– Извините, я всего лишь заблудился, – сказал Демьян, как можно более миролюбивым голосом.

Но он тут же уткнулся в коренастого коротышку неровно подстриженного наголо. Он осклабился редкозубой улыбкой и нахально смотрел ему в глаза. Одна кисть у коротышки отсутствовала, а другая с короткими, грязными нечищеными ногтями, судя по тычку в спину, оказалась очень сильной.

– Ну не надо так спешить сеньор, мы только начали нашу с вами беседу, а вы так не вежливо уходите, – послышалось за спиной.

«Сейчас он попросит закурить, а у меня нет, потом попросит мобилу, а я не дам, и семок у меня, конечно же, с собой нет. Потом он скажет: «А если найду?» Потом будет удар по лицу. И так далее. Господи, ну ничего не меняется в этом мире», – предугадывая события, подумал Демьян.

Он повернулся к парню обратно и тут же почувствовал, как что-то очень твердое и острое уперлось ему в спину под ребра в районе почек.

«Ну, все! Это конец.… Так жаль избежать всех опасностей и в конце концов умереть от рук гопников из пятнадцатого века».

– Пожалуйста, забирайте все что хотите, только не убивайте.

Он поднял руки.

Коротышка сзади напирал и Демьяну пришлось подойти к парню поближе.

– Вы благородный сеньор иностранец? – спросил парень.

– Да я недавно прибыл в Париж из Московии.

Парню это ничего не говорило, он лишь медленно приближался к нему с улыбочкой на устах.

– Какая нам разница кто он, – раздался за спиной хриплый голос коротышки, – обчистим его как окуня, я пущу ему кровь, а там спустим его в Сену «в чем мать родила».

– Ну, ну Тиль осади, не нужно быть таким не гостеприимным.

И обращаясь к Демьяну сказал.

– Сеньор ваши деньги и одежду.

Демьян быстро разделся, оставшись стоять голым, посреди улицы и протянул одежду парню.

«И опять я без всего. Да что ж у них тут за хрень такая всех раздевать!?»

Протягивая ему, ворох своей еще теплой от тела одежды он, дрожа от холода, прикидывал – сколько у него шансов, швырнув ее в лицо грабителя, выиграть время и убежать. Но куда бежать? Сзади острый нож коротышки, больно упираясь, уже надрезал кожу, и Демьян почувствовал, как тонкая теплая струйка крови потекла по пояснице. Во всем теле появилась предательская слабость, а на душе опустошенность и покорность судьбе.

«Пусть будет так, как будет», – обреченно думал Демьян.

Внезапно из кучи одежды выпала половина монеты, что дал ему Гастон. Парень быстро подобрал ее, внимательно посмотрел и сказал:

– Где ты ее взял?

В его голосе уже отсутствовало угрожающее ехидство, а появилась странная заинтересованность.

– Я – я, – заикаясь от холода, ответил Демьян, – мне ее дал один человек в тюрьме.

– В тюрьме? – удивленно переспросил парень.

– Да, он просил меня найти какого-то его друга Пьера Удачливого Рыбака с улицы рыбьей Требухи, отдать ему эту половину монетки.

Парень протянул ему одежду обратно.

– Ну-ка, расскажи мне, как он выглядел этот твой приятель из тюрьмы.

Демьян описал ему внешность Гастона.

– Он не просил тебя, что-либо передать Пьеру Удачливому Рыбаку.

– Это я могу сказать только самому Пьеру, – уперся Демьян.

– Вот балда, – усмехнулся парень, – а кто ж перед тобой стоит!

– Это улица Рыбьей Требухи?

– А то какая же! Вон взгляни-ка, налево, видишь там река? Это, святая девка Сена, утром здесь рыбаки продают свой улов. Здесь же и потрошат рыбу. Ну что усек? Я и есть Пьер Удачливый Рыбак.

Демьян посмотрел налево и действительно там поднимался клубящийся белый туман от реки, которая отдавала дневное тепло накопленное водой прохладному утру. В воздухе стоял запах гниющей рыбы, который он даже не заметил. Не он нашел улицу, а улица сама нашла его.

– Тысяча чертей, – выругался Пьер, – мы все гадали, куда запропастился Гастон. А он оказывается, в тюрьме прохлаждается.

– Миленькое дело, – засмеялся коротышка Тиль.

– Там мало приятного, месье Пьер, – Демьян совсем не разделял его веселья.

– Я верю тебе приятель, но у мастера Жиля не заскучаешь. Так что тебя просил передать Гастон?

– Черные вороны пленили сокола, но солнце ему дадут увидеть на тридцати скворечниках, только соколу лететь вдоль реки. И потом он еще сказал. Хромая сорока стрекотала на соседнее дупло, да вот с ветки упала.

– Очень хорошо приятель, – задумчиво проговорил Пьер, – его хотят вздернуть не на лестнице правосудия епископа Парижского, а на королевской виселице в Монфоконе. Наш монарх не обидел своего собрата. Вот так дела, королевские почести!

Демьян к этому времени уже оделся.

– Месье Пьер, вы не могли бы мне помочь добраться до дома. Я, как вы верно заметили иностранец и еще очень плохо ориентируюсь в Париже.

– Сам я не смогу, у меня появилось очень важное и неотложное дело. Мне нужно собирать ребят, чтобы отбить Гастона, когда его отправят по дороге вдоль реки на виселицу. Скоро рассвет, нужно торопиться. Видишь ли, ты только, что оказал услугу королю воров и бродяг всего Парижа Гастону по прозвищу Божественная рука, он же и наш ночной король Франции.

Он немного подумал и сказал.

– Ну и тебя отпускать одного, тоже не с руки. Тиль, я пойду, соберу ребят, а ты проводи нашего друга до дома.

Демьян посмотрел на коренастого коротышку, который стоял рядом и продолжал криво улыбаться своим редкозубым ртом.

«Как же мне везет на такие знакомства, даже здесь в пятнадцатом веке мне никуда не деться от организованной преступности», – подумал он.

– Месье, не смотрите на его культю, поверьте, он и одной клешней управляется с ножом за десятерых. Кстати, что за сорока вас сдала в лапы святош?

– Какой-то калека Жо из Амбуа. Представляете месье Пьер, до этого я его щедро угощал вином и он вот так со мной.… Вот такая оказия, – пожаловался ему Демьян.

– Ну, это известное дело, в Париже никому нельзя довериться. Вот что, Тиль, проводишь нашего друга и загляни на рынок, найди нашего общего знакомого, этого вонючего пса Жо из Амбуа.

Коротышка Тиль теперь не просто улыбался, а просиял от счастья.

– В общем, навести эту сороку. Сначала отрежь ему язык, а потом выпусти ему кишки. Нужно чтобы все нищие попрошайки знали за что. Ну все мне пора, время дорого, а то придется Гастону болтаться в петле.

Он, прощаясь с Демьяном, махнул рукой, повернулся и пошел, насвистывая какую-то песенку. Но через пару шагов остановился, словно что-то забыл.

– Эй, приятель, – окликнул он Демьяна, – возьми!

Он швырнул ему половину монеты, что дал Демьяну Гастон.

– Это теперь твое, можешь без боязни ходить ночью по всему Парижу.

Демьян стоял и смотрел на уходящего в речной туман Пьера Удачливого Рыбака. Коротышка Тиль потянул Демьяна за рукав.

– Пора месье.

Через несколько минут они вышли на рыночную площадь уже знакомую Демьяну. А еще через пару минут Демьян нашел вход на улицу, на которой спасительным маяком чернела дверь – вход в их с Бруно лавку. Он поблагодарил Тиля за заботу о нем и пошел по улице, ища заветную дверь. Тиль на прощание в очередной раз осклабился своей улыбкой похожей на прореженный забор из короткого штакетника и чуть ли не вприпрыжку побежал по своим делам. Демьян увидел спасительную дверь, только он взялся за кольцо, чтобы постучать, как услышал где-то в районе торговой площади душераздирающий вопль. Демьян содрогнулся.

«Похоже, коротышка Тиль отыскал, несчастного Жо калеку из Амбуа. Я не хотел этого», – подумал он, искренне жалея попрошайку и твердо постучал в дверь.

Глава 11. Первые бизнес планы

За дверью раздались тихие, осторожные шаги.

– Открывай Бруно, это я!

Дверь сначала немного приоткрылась, Демьян увидел испуганные глаза Бруно. Потом дверь широко раскрылась, впуская Демьяна вовнутрь.

– Дёма! – радостно завопил Бруно, бросаясь ему на встречу.

Но не успел он обнять своего друга, как Демьян сильно размахнулся и ударил со всей силы Бруно в лицо. Тот отлетел к деревянному прилавку.

– Прости друг, – запричитал он в ответ, – прости, я сам не знаю, как так получилось. Я бы тебя не бросил, я бы тебя выручил.

– Как? – зло спросил Демьян, – вызвал бы ОМОН из нашего времени? Или может сам пошел штурмовать тюрьму Шатле?

– Ну, прости Дёма, – пролепетал Бруно, вытирая кровь из разбитого носа, – ведь все же обошлось…

– Да! Обошлось по совершенно чистой случайности! Ты никогда не висел голым на дыбе с вывернутыми назад руками? Ты хоть раз смотрел в глаза мяснику-палачу мастеру Жилю? Ты ожидал казни через сожжение Гревской на площади? А может ты попадал на гоп стоп ночью в средневековом Париже, когда коротышка садист готов проткнуть тебе почку, только лишь чтобы снять эти проклятые штаны из вонючей шерсти!?

Демьян замахнулся над лежащим перед ним Бруно.

– Ну, прости брат, – жалко сказал Бруно.

Демьян опустил руку. На прилавке стояла та самая бутыль с кривым горлышком, он подошел к ней и прямо из горла выпил все вино. У него прошла злость на Бруно. Хотелось спасть, есть, это две самые главные потребности организма, одолевавшие его в этот момент. Он вдруг почувствовал страшную усталость, она навалилась так, словно кто-то огромный как медведь навалился на плечи, придавливая к полу, хотелось упасть прямо здесь на полу и забыться во сне.

– Ладно, хватит об этом. Здесь в доме есть кровать или диван? – устало спросил он.

Бруно вскочил.

– Да на втором этаже, пойдем я тебя провожу.

Они поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж. В одной из комнат стояла старая кровать с балдахином покрытая толстым слоем пыли, в углах паутина висела огромными сосульками.

«Да уж, апартаменты», – подумал Демьян, – да плевать!»

Так как иного варианта не намечалось, он с размаху, словно подрубленный ствол дерева, упал на кровать, подняв вокруг себя клубы пыли. Пыль кружилась над ним как дым, казалось, он плыл в этом дыму по реке, мимо Гревской площади, мимо Большого Шатле, мимо Монфакана, мимо Нотр Дама мимо его горгулий на стенах, все дальше и дальше. Дышать свободно не давала плотная куртка из кожи с рукавами из сукна. Демьян решил развязать шнурки на куртке и нащупал маленькое письмо в конверте. Он достал его, покрутил и решительно подковырнул бордовую восковую печать, с хрустом развернул лист бумаги сделанный вручную. От бумаги исходил грустный аромат розы. Черные чернила, буквы с красивыми завитушками, несколько букв растеклись, словно кто – то капнул на них несколько капель воды.

«Si tu m'aimes, parce que tu m'en parles, je t'en prie, laisse – moi tranquille. Je ne vous aime pas et je ne peux pas rendre votre attention. Vos tentatives infructueuses pour changer cela ne feront que détruire mon nom honnête et m'apporter des souffrances imméritées. Hélas, je n'ai personne en qui avoir confiance, il n'y a personne pour qui trouver une protection, et vous l'utilisez perfidement. C'est tellement cruel, ça fait tellement mal. Désolé si mon refus vous a offensé, il ne sera pas autrement.

Sybil[5]

– Что это? – заискивающе спросил Бруно?

– Так письмо, просто письмо, – нехотя ответил Демьян.

Бруно сидел напротив него на табурете с виноватым видом нашкодившего школьника. Но Демьян знал это ненадолго. Скоро Бруно все забудет и все будет по-прежнему.

Демьян еще раз перечитал письмо.

– Так, что мы сваливаем отсюда, – снова спросил Бруно, очень осторожно, – навсегда?

Засыпая, Демьян уронил письмо себе на грудь. Прижал его ладонью.

– Нет, – сказал он, погружаясь в глубокий сон, – Мы открываем аптеку.

Глава 12. Не расслобляться!

Сквозь цветной витраж, из дорогого венецианского стекла в церковь проникал первый солнечный свет раннего утра, расцвечивая внутреннее пространство бликами красного, синего, желтого, зеленого цветов. Но даже ему оказалось не под силу разогнать застывший полумрак и стылую прохладу, каменной кладки стен, тесаных каменных плит пола. В его первых теплых лучах медленно, словно медузы в морской воде, поднимались пылинки. Отсвечивали маленькими вспышками и уплывали дальше в глубину темного церковного пространства.

У алтаря, под большим деревянным распятием, тихо и монотонно бубнил себе под нос молитвы на латыни священник, готовясь к заутренней службе. Прихожане еще только подтягивались, поэтому Демьян, лениво поеживаясь от прохлады, сидел на скамье один, благостно смежив глаза. На лице беспричинная улыбка – признак душевного спокойствия и ожидания приятных переживаний.

За спиной, с правой стороны, раздался осторожный звук, похожий на шуршание шелковой ткани. Женщина с покрытым белой вуалью лицом тихо присела за ним. Демьян, чувствуя, как от сладострастного озноба по спине побежали мурашки, выпрямился и искоса аккуратно посмотрел по сторонам.

– Monsieur, я одна. Служанка задержалась у входа. Господь не оставил нашу любовь, к нашему счастью, он послал на помощь нам монаха из их деревни, я позволила ей поговорить с ним. Он защитил нас от лишних глаз и ушей… – тихое шептание девушки лишило Демьяна возможности дышать, как лишает любого другого влюбленного человека, – Mon seigneur, я так ждала нашей краткой встречи. В предчувствии мое сердце теплилось надеждой, что я увижу вас сегодня, здесь, чтобы отдать это. Поэтому вот…

Демьян почувствовал легкое прикосновение к локтю.

– Письмо, которое я написала для вас, мon seigneur, там все мои чувства к вам.

Назад Дальше