– Надо увеличить рану, – сказал Демьян, – чтобы посмотреть, не натекла ли кровь, и нет ли посторонних предметов в ране.
– Ну, так режь! Дьявол тебя побери! – рявкнул де Линь, – чего ты на нее уставился!
– Как вы знаете, я только недавно прибыл в Париж. И у меня еще нет инструментов, – попытался аргументировать свое промедление Демьян.
– И что тебе нужно клистирная твоя душа?
– Какой-нибудь ланцет, нож или кинжал…
Де Линь вытащил из ножен кинжал с искусным корзинчатым эфесом и размахнувшись воткнул его в прилавок. Демьян, пару раз беспомощно дернув его за рукоять, вытащил, но кинжал не годился для этих целей – его ромбовидный клинок предназначался для нанесения сильных колющих ударов. Конечно, в схватке таким лезвием можно наносить рубящие удары, но никак не аккуратно разрезать кожные покровы, проводя операцию. И тут он вспомнил про опасную бритву Золинген в рюкзаке. Демьян в который раз поблагодарил своего деда, обещая в память о нем написать лучший научный труд по истории средневековой Франции.
Он вытащил из рюкзака бритву, раскрыл ее одним лихим движением, как легендарный гайдовский хулиган с Лиговки. Сделал короткий взмах… И застыл над телом де Сегюра – он ни разу в жизни не резал живых существ, даже с целью спасти их.
– Ты чего снова замер, протухшая микстура! – нетерпеливо заорал де Линь и угрожающе двинулся к нему.
Демьян в отчаянии запел про себя, заглушая свое оторопелое сознание.
Но тут же отказался от темы абстрагирования, потому, что почувствовал, что его сердце откликнулось, и начало действительно сокращать свои удары. Он лихорадочно перебирал в голове все образы, что могли отвлечь его и дать нужный настрой. И вот, преодолевая последний рубеж нерешительности, завопил, вспоминая любимые дзисэй.
Оторопевший де Линь замер, медленно поднял руки и в задумчивости закрутил кончики усов. Его два приятеля застыли двумя удивленными истуканами с острова Пасхи по оба его плеча. Из темного угла поблескивали глаза двух крестьян с плотно сжатыми ртами. Время замерло для Демьяна. В вязкой тишине, в которой маленькие пылинки плыли подобно легким лепесткам сакуры, Демьян опустил на тело де Сегюра, как короткий сёто, опасную бритву Золинген.
Он рассек кожные покровы, чуть больше чем намеревался. Но сделал это совершенно решительно, не испытывая ни малейшего трепета, так же решительно раздвинул края раны и заглянул в глубину человеческого подкожного, но ближнего «микрокосмоса». Крови из раны натекло изрядно. И еще Демьян не ожидал, что кровь обладает таким липучими, почти адгезивными свойствами, способна пачкать любую поверхность быстро распространяясь по всей поверхности, как инопланетная субстанция из фильма ужасов. Ручка бритвы, перемазанная кровью, скользила и крутилась в руке, готовая воспользоваться неосторожным движением самого Демьян и нанести ему глубокий порез. Но хуже всего был выступивший на лбу пот. Он обильно стекал, легко преодолевая барьер из бровей, попадал в глаза. А так как рядом не стояла внимательная медсестра в маске, которая могла быстрым движение отереть его лоб, то Демьян это делал сам. И уже через некоторое время он почувствовал, что все его лицо покрыто противно пахнущей кровью, которая перемешалась с потом и влагой из слезящихся глаз.
Продолжал он декламировать про себя предсмертные стихи самураев.
Демьян взял моток бинта, отмотал большой кусок, свернул тампоном и сунул в раздвинутую рану. Потом еще один и еще один, пока не убрал почти всю кровь. И тут он увидел то, что сделало края раны такими «вмятыми». Небольшой черный объект, странный клочок, застрявший в рассечённых мышцах. Одна из кожаных лент панталон вырванная мощным ударом рапиры сыграла роль буфера, безопасной втулки, отвела в сторону лезвие рапиры, не дав проткнуть живот и дальше внутренние органы дуэлянта, но и она же могла, оставшись внутри привести к очагу загноения, что без сомнения привело бы к мучительной смерти де Сегюра.
– Да! – торжествующе воскликнул Демьян, – Бинго, твою мать! Повезло же тебе, чувак. Вот эта штуковина может привести к воспалению и гангрене, но она же спасла ему жизнь.
Де Линь одобряюще хмыкнул.
Демьян решительно потянул за кусок ленты, но тут почувствовал, как кто-то схватил его за руку.
– Что за…
На него смотрел пришедший в себя де Сегюр. «Подрагивающий» взгляд обессиленного человека. По-видимому, и до него дошел едкий запах нашатыря.
– Я тебя знаю дьявол, – прошептал он.
У Демьяна сердце предательски, как говорится, скользнуло в пятки, но он силой воли вернул его назад.
– Это вряд ли, – парировал Демьян, но ситуация приобрела неприятный, даже угрожающий характер.
И обращаясь к его друзьям воодушевленно сказал.
– Пациент очнулся! Па-ба-ба-ба-а! Лучше нет наркоза, чем удар в лоб паровоза.
Он, весело улыбаясь, словно ничего не произошло, схватил самый увесистый пестик из ступки и коротко размахнувшись, заехал им в лоб опрометчиво пришедшего в себя раненого дуэлянта. Тот жалобно охнул в ответ и откинулся назад. Глядя на ошалевшего де Линя и его приятелей, не теряя инициативы, Демьян деловито скомандовал:
– Хорошо зафиксированный больной в обезболивании не нуждается, так что держите его крепко, парни! Если он вдруг снова очнется, то может помешать дальнейшей операции.
Те, не совсем понимая, что происходит, подчинились, уцепившись за руки и ноги своего безмятежно лежащего без единого намека на сопротивление товарища.
– Так держать, парни! – похвалил их Демьян.
Демьян невольно сравнил свое состояние, как – «поймал и оседлал ветер». Теперь его ничего не остановит. Сегодня свой путь он пройдет до конца. Широко расставив ноги, с опасной бритвой в одной руке и с измазанным кровью лицом он являл собой образ безудержного, но романтичного самурая, отсекающего головы врагов в бою не ради убийства, а ради искусства. Воина, слышащего тонкой душой эстета, поющий на ветру тростник, из которого он после жестокого сражения сделает свирель для печальной мелодии. Главное, чтобы ничто в этот момент не вывело его из равновесия.
Глава 16. Все под контролем брат!
Всем известно, что психологическое равновесие вещь относительная. Оно может рухнуть в любой, самый непредсказуемый момент. Поэтому оно иногда нуждается в существенной подпитке и страховке. А что это такое? Наверное, знают все. Демьян, как раз оказался в такой ситуации, когда поддержка со стороны оказалась бы кстати. Именно так он смог сохранить контроль над ситуацией.
Дверь приоткрылась, из-за нее, вежливо сгорбившись, протиснулся крестьянин, посланный за Spiritus Vini. Но он в ужасе застыл, видя, что трое мужчин, явно благородного происхождения, крепко держат за руки и ноги четвертого полуголого уложенного на стол, а над его рассеченным животом нависает, со сверкающим взглядом дьявола, с красным от крови лицом Демьян. Несколько ее капель быстро стекли с его подбородка, и несчастному крестьянину померещилось, что Демьян, слегка тряхнув головой, алчно облизнулся, смахивая их раздвоенным, как у змеи языком. Вдобавок ко всему это сдобрено ужасным запахом аммиака, а источником его, по мнению крестьянина, могла быть только преисподняя, царство Сатаны. Он слышал разные истории, что иные благородные господа склонны заниматься всяческими подобными богохульными непотребствами и его несчастные товарищи уже, наверное, стали их жертвами, потеряв свои бессмертные души.
– Чего тебе нужно, грязный мерзавец? – грозно проревел де Линь.
Одуревший крестьянин, промаргивая слезящиеся глаза, попятился назад, шепча молитвы, но Демьян остановил его окриком.
– В самый раз! У тебя то, что мне сейчас нужно более всего!
– Пресвятая Дева Мария! – завопил несчастный крестьянин, думая, что у него хотят забрать его душу, – Спаси мой бессмертный дух, ибо есть он собственность Господа нашего Иисуса и избавь меня от дьявольских рук. Отведи его мерзкие помыслы…
Демьян выхватил из его ослабевших рук выпадающую склянку со спиртом и, не мешкая ни минуты, опрокинул в рот. Спирт, не самой хорошей крепости, все же обжег гортань и теплым водопадом упал в желудок.
– То, что надо, – благодарно заметил Демьян, – возвращайся к сеньору Вормсу, и попроси еще. Передай, что я отдам вдвойне и самого наичистейшего медицинского качества! Пусть раскочегарит очаг, пусть запускает все свои перегонные кубы. Пусть его зловещий помощник Перупта Мим начинает свое черное дело. Па-ба-ба-ба!
Перепуганный крестьянин не стал дожидаться повторного приказа, крутнулся на ватных ногах и молниеносно исчез за дверью.
Демьян вдруг почувствовал, что близок к нервному срыву и лишь невероятные усилия воли удерживали его от черной бездны безумия.
Произнес он про себя свой самый любимый дзисей. Но и спирт сделал свое дело – он успокоился. Руки Демьяна приобрели более четкие, без дрожания и суетливых подергиваний движения. Человек, не сведущий в хирургии, глядя со стороны мог бы предположить, что перед ним орудует настоящий уверенный в себе профессионал. Потому что Демьян, изредка поглядывая, и пролистывая перепачканными кровью пальцами книгу, остановил кровотечение, перевязав шелковыми нитками из рубашки де Сегюра кровоточащие сосуды. Не обнаружив, посторонних предметов, продезинфицировал. Сделал дренаж для оттока крови.
Вот со швом, пришлось, очень сильно повозится. Сшивать края раны пришлось обычной швейной иглой, которую он предусмотрительно изогнул дугой – подсмотрел в одном из фильмов. Но в фильме одно, а в жизни совсем другое, как, оказалось, проткнуть плотную вязкую человеческую кожу, удерживая скользкую от крови иглу не так-то просто. Но он приспособился, используя своеобразный зажим из двух деревянных щепок.
Наконец, Демьян туго забинтовал де Сегюра и облегченно скомандовал.
– Все ребята я сделал все, что мог.
– Ты забыл привести нашего приятеля в чувство, – прорычал де Линь.
Демьян подвинул тело де Сегюра так, чтобы его голова свешивалась со стола и была ниже всех остальных частей тела.
– Поднимите ему ноги и руки. Кровь должна приливать к голове.
Он задумался на несколько секунд и достал с полки большую, сделанную из дерева и кожи, клизму. де Линь подозрительно покосился на костяную отполированную трубку примитивного агрегата прямого вливания жидкости в кишечный тракт и, по-видимому, ему уже знакомый.
– Ты чего удумал доктор Баландзоне?
– Я постараюсь возместить в его обескровленном организме жидкость. Дайте мне одну его руку.
– Каким образом? – удивленно пробормотал де Линь.
В его глазах промелькнула некая беспомощность и растерянность.
«Если я буду вливать глюкозу или физраствор в кровеносную систему, с помощью этого говнонасоса, то зафигачу ему туда чёрт знает что… Нет!» – Демьян поменял решение и раздраженно откинул клизму.
– Хорошо, – он решительно кивнул невидимому собеседнику, – используем более современный способ вливания жидкости.
Он достал из опрокинутой грубым движением де Линя коробки большой одноразовый шприц.
– Последняя новинка заморской медицины! Изобретение китайских императорских лекарей, – он покрутил шприц перед носом у де Линя и его товарищей, и, еще больше напуская тумана в их сознание, продолжил, – поршневая система подачи жидкости в кровь больного, сделанная из целебного кварца и слоновой кости. Введение в кровь недостающих жидкостей позволяет восстановить не только правильное течение жизненных соков, но и вернуть жизненные ритмы в единый непоколебимый ритм божественного эфира, что нас окружает. От того, как мы соответствуем ритму божественного эфира, зависит и сила нашей жизни, – пояснил он.
«Бред!», – вздохнул про себя Демьян, – «ну а что мне еще остается, чтобы держать этих аборигенов в послушном состоянии».
Де Линь и его товарищи ответили молчанием, лишь несколько раз глупо, но дружно моргнули. Сам же де Линь хотел что-то сказать, но сделал неопределённое жевательное движение нижней челюстью, в очередной раз подкрутил усы и кивнул. Демьян освободил иглу от упаковки, немного «поковырявшись», как это характеризуют несчастные пациенты действия неумелых, равнодушных или мстительных медсестер, вел иглу в вену на руке. Ему повезло что на сильных руках Анри де Сегюра они определялись хорошо, их четкие и крупные голубые линии тянулась по всей руке, как современные автомагистрали. Демьян, периодически наполняя шприц, влил в раненого изрядное количество глюкозы, физраствора и даже чудом оказавшегося в коробке полиглюкина. Через несколько минут кожа де Сегюра заметно порозовела, грудь стала более ритмично подниматься и он наконец он открыл глаза.
– Ты жив мой друг, дьявол тебя побери! – завопил де Линь.
Но слабость де Сегюра не позволяла ему разделить радость товарищей, он бессмысленно смотрел на них из-за полуприкрытых век, а Демьяну же хотелось спровадить из как можно быстрее из помещения аптеки, пока к тому не вернулась память.
– Сеньоры, – заговорил он важным тоном, – ваш друг нуждается в покое и отдыхе. Советую вам незамедлительно отнести его домой и уложить в постель, чтобы он отдохнул.
Де Линь громко рассмеялся.
– Он нуждается в хорошем вине и большом куске сочного мяса! А еще насадить на острый конец своей рапиры парочку своих врагов.
Демьян лишь махнул рукой. Но они все же послушали его, осторожно приподняли своего товарища и вынесли его из помещения аптеки. У самого выхода де Линь повернулся к Демьяну и швырнул небольшой кошель, который упал на пол с глухим позвякиванием. Но сил у Демьяна нагнуться, чтобы поднять его, не осталось, он в наступившей тишине устало опустился на табурет и обхватил голову руками в засохшей крови.
Но уснуть на миллионы лет ему помешал осторожный шорох из угла, где все это время сидели, забившись, как мыши двое крестьян. Третий так больше и не появился.
– Ах, да зуб, – безучастно произнес Демьян, – давай обвяжем его веревкой и дернем. Теперь я могу все.
– О нет, – заискивающе пролепетал крестьянин с больным зубом, – я все это время пока вы спасали достопочтенного сеньора, шатал его пальцами и читал молитву, обращенную к святому Власию. И вот же чудо! С его благословения окаянный зуб выпал!
Он протянул ладонь на котором, как обрубок старой дубовой коры, лежал почерневший от кариеса коренной зуб и скривив губу оголил часть десны где он до этого находился.
– Обалдеть, – таким же безучастным тоном сказал Демьян, – похоже, ты его со страху шатал, как пьяный зять забор у ненавистной тещи, очень сильно. Ну, с другой стороны одной проблемой у меня теперь меньше.
Радостные крестьяне не стали растрачиваться на суету и видя, что лекарь пока еще не в себе, быстро убрались восвояси, даже не заикнувшись об оплате. А Демьян, придя немного в себя решил навести порядок в помещении. Не так он представлял их с Бруно предприятие по контрабанде раритетных артефактов из пятнадцатого века.