Комендант без эмоций смотрел на наши попытки показать начальству, что есть люди, которым безразлично, что вообще происходит. Дворяне — народ спесивый, горячий, способный создать головную боль на ровном месте. Может, как раз такой человек, как Амельфи, и был нужен нам.
Я стоял спокойно, стараясь не переговариваться ни с одним из попутчиков. Для себя я решил, что связи и знакомства надо наводить со старожилами, а не с теми, кого, возможно, прирежут сами же штурмовики. Почему у меня мелькали такие дикие мысли? Сущность Вестара Фарли подсказывала, что ему ни разу не приходилось вживую сталкиваться с этим контингентом, и вся информация состояла из сплетен и слухов. Штурмовики были кровожадны, зело ужасны и не знали пощады, когда сталкивались с представителями их же сословия, но не лишенных титулов. По мне, так просто бредни, иначе такими темпами аристократов давно бы вырезали.
— «Добро пожаловать» говорить не буду, — пробасил Амельфи, медленно вертя головой на массивной шее, — потому как ничего доброго я для вас не вижу. Я — комендант этого форта, и я отвечаю за ваши грязные душонки. Для меня вы — предатели, мерзавцы, трусы и подонки. И относиться я к вам буду исходя из моих убеждений, что вы недостойны звания аристократа. Здесь нет лордов, графов, виконтов и прочего блистательного отребья. Здесь вы или станете хорошими друзьями старожилам, или они вас просто прибьют на второй день. Господин Бальди, начинайте перекличку.
Писарь стал выкрикивать имена, причем без надлежащего титула, и столкнулся с полным презрением к сухопутной и штатской крысе. Никто его не слушал. Одни пялились на скучные пейзажи форта, другие переговаривались, иные посвистывали от скуки. Но Бальди это обстоятельство не смутило. Он по какому-то наитию определил, кто есть кто. И из всего десятка вновь прибывших не угадал лишь троих. Подозреваю, что помощник изначально хорошо изучил дела тех, кому суждено было пополнить ряды штурмовиков в ближайшее время. Меня, кстати, он угадал. Когда выкрикнул имя — посмотрел в мою сторону. Вот интересно, а может, у них в дела вклеены фотографии или что там используется? Если магия заставляет летать корабли, то принцип получения и сохранения изображения для местных чародеев — не сложнее подчинения гравитонов.
— Думаете пощекотать мою толстую шкуру? — хмыкнул Амельфи. — Я не обращаю внимания на эти детские шалости. Мне интересно посмотреть на вас денька через три. После знакомства с самыми отъявленными головорезами форта. Да, хочу предупредить, что два дня назад большая часть штурмовиков вернулась с задания, где потеряла своих друзей.
Амельфи переглянулся со своим помощником, а тот с самым серьезным видом кивнул, словно подтверждал невысказанные слова. Многим товарищам по несчастью стало плохо. Лица их скисли, развязанность куда-то исчезла.
— Ладно, не буду мешать вашему знакомству с отрядом, — довольный произведенным эффектом, произнес комендант. — Одорик!
— Я, господин комендант! — откуда-то из-за наших спин вынырнул моложавый военный в мундире пехотного полка. Судя по нашивкам, он был в звании лейтенанта, а ярко-зеленый с золотыми вставками, похожими на листья дуба, шеврон на рукаве говорил, что парень из егерей-пластунов. Те еще ребята, по отмороженности не уступят штурмовикам. Впрочем, они друг друга стоят.
— Одорик, видите этих грустных господ? Их надо определить по отрядам. Где у нас больше всего потерь?
— Третий, «Бешеные псы», — тут же ответил помощник, даже не глядя в бумаги.
— Во! Туда семь человек определите, — кивнул Амельфи. — Зачитайте имена.
Бальди хорошо поставленным голосом выкликнул фамилии тех, кому предстояло познакомиться с третьим отрядом. Меня в этом списке не было. Я мысленно пожал плечами. Слишком все выглядело экзотично, хотя для графа Фарли, замершего где-то в глубине матрицы, это представление внушало если не ужас, то трепет точно. Он не хотел быть штурмовиком ни одной клеточкой своего тела, а я, наоборот, испытывал какую-то странную потребность окунуться в мир новых ощущений. Вот, честно, никак себя не отождествляю с графом Фарли, фрегат-капитаном прославленного воздушного Флота! Видимо, еще не пришло время полного единения! Что ж, буду самим собой, Игнатом Сиротиным, тоже умеющим показывать зубы.
— Один человек к «Ястребам», в первый отряд, — продолжал распределять комендант новоприбывших.
Снова прозвучала фамилия — и снова не моя.
Я был заинтригован. Куда же соизволит комендант затолкать меня, в какой экзотический бестиарий?
— Господа флотские, — в голосе Амельфи не было даже намека на издевательство, — Вестер Фарли и Рич Ворвик — вы будете служить в четвертом отряде «Ночные душители». Там собрались сплошные подонки из южной провинции, мнящие себя аристократами до сих пор, и мне нужно, чтобы кто-то, наконец, повлиял на них в лучшую сторону. Вы же люди отчаянные, смелые, и, если судить по сопроводительным документам — любите брать на себя инициативу. Да? Молчите, значит, соглашаетесь. Если у вас получится сколотить из этого сброда хоть какую-то видимость нормального подразделения — буду ходатайствовать перед Имперским Судом о вашем досрочном освобождении. Только предупреждаю: у них уже есть командир, и он неплох.
Странная и непонятная презентация. Или глубоко закинутая наживка? А для чего? Сместить верхушку отряда и самим взяться за перевоспитание аристократов? Если ли в этом действии смысл? Я переглянулся со своим соседом — тем самым Ричем — вполне нормальным и адекватным молодым парнем, невысоким, коренастым, и со странной поволокой в глаза, словно он все время находился в мечтаниях и грезах.
— Зачем тогда тратить усилия? — нарушил я молчание строя, потому что Амельфи явно ожидал ответа. — Не проще ли оставить все как есть? Даже лучше будет. Имперских штурмовиков должны бояться, а не восхищаться ими. Мы же не балерины, чай.
Одорик насмешливо фыркнул, умело спрятавшись за спиной коменданта. Наверное, имел опыт общения с этими самыми штурмовиками.
— Гляжу, ирония из вас так и брызжет, — Амельфи сохранил спокойствие, — вот поэтому к «Душителям» я вас и отправляю. Там таких весельчаков — ступить шагу невозможно. Лейтенант, отведите этих двух субъектов сразу в четвертую. Жажду увидеть, чем для них закончится день.
Лейтенант кивнул нам и показал направление, куда мы должны были двигаться. Рич пошел первым, а лейтенант пристроился сбоку ко мне и спокойно сказал, словно разговаривал с приятелем, а не со штрафником:
— Главное: не реагируйте на грубость. Вас будут проверять, прощупывать на твердость духа. Если уверены, что сможете дать отпор — лучше сразу сломайте самому ретивому руку или нос. Враз угомонятся.
— А ночью прирежут в постели? — я ухмыльнулся.
— Бывало и такое, — подтвердил Одорик, — вот поэтому и предупреждаю, чтобы вы остались живы. Южане — взбалмошный народ, любит сразу хвататься за нож.
— Разве оружие разрешено на территории форта? — спросил Рич.
— Нет, оно надежно закрыто в арсенале, — охотно продолжил разговор лейтенант. — Выдается только для ведения боевых действий вне стен форта. В тренировках используется затупленное учебное оружие. Но и им можно серьезно ранить человека, если у него нет навыка защиты. Поверьте: чаще убивают во время обучения.
— Ладно, разберемся, — сплюнул я на землю.
— Капитан, вы умеете драться? — Рич приостановился, чтобы идти со мной бок о бок, отчего лейтенант немного отступил в сторону, чтобы контролировать нас. Разговоры разговорами, но руку свою на палаше он держал все время, показывая, что расслабляться не собирается, даже если испытывает к нам симпатию.
— Так, немного, — я и сам не был уверен, что мои профессиональные навыки остались при мне. — Думаю, сумею сохранить свое лицо без синяков.
— Хм, — Рич сделал попытку улыбнуться, но вышла гримаса. — Вы же привыкли командовать, капитан, не в обиду вам. Рукопашная схватка для вас — развлечение, на которое вы смотрели издали. Держитесь за мной, если начнется свалка, и смотрите за моей спиной. Увидите нож в чьей-то руке — просто предупредите криком.
— Понял, — удивленно произнес я. — Буду знать.
Сырой туман начал постепенно рассасываться по окрестностям, обнажая уродливую действительность форта. Казарма была очень старой, но крепкой. Просто ее вид наводил уныние: серые замшелые камни, узкие высокие окна, крошащаяся кладка в некоторых местах, массивные закопчённые трубы, торчащие из крыши. Все давящее, неприятное.
— А как быть с одеждой? — спросил я, подергав ворот камзола. — В таком наряд вряд ли мне разрешат ходить.
— Завтра все новоприбывшие получат комплект штатной одежды, — заверил нас лейтенант, показывая, к какому крыльцу подходить. — Стираться нужно самим. Очень много тренировок, форма загрязняется. Комендант Амельфи за грязную одежду наказывает очень строго. Прачка находится рядом с помывочной, у нее есть отдельный вход. Разберетесь.
— Где служил граф? — спросил Рич. — Мой отец воевал на острове Пакчет, и в его разговорах часто мелькало имя майора Амельфи. Они оба были пластунами, дружили даже. Потом судьба раскидала их. Не тот ли это человек?
«Не тот, — уверенно подумал я, вспомнив комплекцию коменданта. — Какой из него пластун»?
— Да, наш комендант воевал на Пакчете, — удивил меня Одорик. — Получил тяжелую рану, и с тех пор начал набирать вес. Клинок дарсийца задел какой-то важный орган. Даже магию пробовали для лечения. Без толку. Только сразу предупреждаю: не стоит испытывать его терпение. Он отлично владеет и мечом, и шпагой. А про топор и нож я даже не заикаюсь. Любой из здешних разгильдяев в подметки ему не годится. Вот, пришли. Заходите. Сейчас все в казарме, только встали. Завтрак вам придется пропустить, на довольствие встанете с обеда. Давайте, шевелитесь.
Помещение внутри оказалось еще более мрачным. Голые едва беленые стены, оббитые углы; длинный полутемный коридор, освещаемый несколькими дешевыми фонариками с магическим светом, вел куда-то вглубь, словно в преисподнюю, где начинал шевелиться жуткий зверь и порыкивать от голода.
Откуда-то из темного угла выступила мрачная фигура в темном мундире.
— Где Вальтор? — резко спросил лейтенант фигуру.
— Дрыхнет еще, — выдохнула та и оживленно зашевелилась. — О, новички пожаловали! Мяско не протухло еще? Чую, уже обмочились от страха!
Говоривший потянул носом, словно принюхивался ко мне и Ричу, игнорируя терпкие застоявшиеся запахи помещения, где проживало большое количество мужчин.
— Прекращай своими сопелками возле меня шевелить! — Одорик проявлял нетерпение. — Живо поднимай командира — и ко мне!
Фигура растворилась в полутьме коридора и свернула куда-то вправо. Лейтенант завел руки за спину и молчаливо рассматривал выбоины на стене. Я и Рич тоже не горели желанием разговаривать, пока не пришел тот самый Вальтор. Командир «Душителей», надо полагать.
Вальтор очень внимательно посмотрел на нас снизу вверх, так как был низкорослым мужчиной, но судя по разлету плеч и мускулистым рукам (он был в одних в штанах и с голым торсом) — тем еще бойцом, который вышибает дух из противника одним ударом кулака. Потом с непониманием воззрился на Одорика.
— Что это, лейтенант? — спросил он таким голосом, словно увидел перед собой нечто неприятное, о чем вслух не говорят.
— Твое пополнение, Вальтор, — сухо обронил Одорик. — Только не вздумай отказываться. У тебя не хватает несколько человек в отряде. Тебе уже давали людей, а ты что сделал? Покалечил чуть ли не всех на своих занятиях.
— Мне хворые не нужны, — нагло ответил Вальтор. — Впрочем, одного я оставил. Хороший боец. Нравится. Не ныл, когда ему ребро сломали….
— Давай, шевели костями, — лейтенант проявлял нетерпение. Видимо, торопился или не хотел торчать в унылом помещении, потому и старался сбросить нас со своей шеи. — Бери парней и предоставь им место. Желаю удачи, господа.
Одорик развернулся и покинул нас, оставив наедине с Вальтором. Мужик явно не торопился выполнять распоряжение лейтенанта. Сначала он обошел нас кругом, поигрывая бицепсами, поцокал языком, выражая какие-то свои ведомые только емучувства, и спросил:
— Готовы к новой жизни, господа? Соберитесь с духом, ибо отсюда убежать и спрятаться за стены родового поместья вам не удастся.
— Веди уже, — бесцветно сказал Рич, — нам проповедь Трибунал прочитал. Не нуждаемся в поддержке. Спасибо.
— Хо-хо! — Вальтор вскинул руку и показал направление, куда нам идти. — Смелые парни. Тогда вперед, в неизведанное, — и внезапно, сбив патетику, добавил: — Казарма направо, третья дверь. В каждом отделении по двадцать человек. Ваш командир — сержант Серехо.
Больше ничего он говорить не стал, только пристроился за нами и сопровождал до нашего будущего местожительства. Мы остановились перед дверью и переглянулись. Мне даже смешно стало. Словно новичок в первый день в новой школе, когда накатывает робость и страх перед ждущим тебя за дверью коллективом. Рич, наверное, думал о том же, хотя у него могли быть другие ассоциации. Мы переглянулись, и наши руки одновременно толкнули тяжелые створки высоких дверей. И так же одновременно мы перешагнули порог казармы.
— О-ля-ля! — сказал кто-то. — Мальчики, не ошиблись с направлением?
Я цепко оглядел помещение: узковатое, два ряда кроватей, между которыми небольшой проход. Хорошо, что света достаточно проникает через окна. А в остальном все похоже на обыденную воинскую часть. Грубые деревянные табуреты, тумбочки с барахлом. Ничего интересного и нового. Обычная мужская берлога.
На нас обратили внимание. Народ уже встал и одевался в черную униформу. Кто-то расхаживал по проходу в кальсонах и с руганью приставал к каждому с расспросами о потерянном сапоге. Ему отвечали, что он сам куда-то его зашвырнул ночью, желая утихомирить громко храпящего Михеля. Пусть там и ищет.
Н-да, дисциплина здесь на уровне первобытного общества, и то у него было больше порядка, я думаю. Вроде похоже на подразделение, пусть и штрафное, но не до такой же степени запущенности!
— Эй, бродяги, прошу внимания! — заорал Вальтор, заходя следом и хлопая в ладони. — Хватит тебе, Бруно, голосить о своем сапоге! У нас новички.
Гул голосов затих. На нас стали смотреть: кто с интересом, кто вообще с безразличием. Впрочем, как везде. Ну, пришли, и что? Посмотрим попозже на этих новичков, чего они стоят в настоящем деле.
— Может, представитесь, господа? — усмехнулся молодой мужчина с густыми черными усами на смуглом лице. Он сидел на кровати ближе всех к двери и аккуратно застегивал пуговицу на форме.
— Вестар Фарли, — ответил я, проглатывая слово «граф». Вовремя сообразил, что упоминание титула здесь вообще неуместно. В лучшем случае будут долго ржать и осыпать скабрезными шутками.
Умница Рич тоже не стал козырять своими родовыми достижениями и титулами, и ответил так же просто:
— Рич Ворвик.
— Из каких мест к нам прибыли? — продолжал допытываться усач. — Где служили?
— Остров Пакчет, воздушная разведка, — ответил Рич и почему-то добавил: — флаг-лейтенант брига «Злой». Бывший….
— О, птичка важная, — заметил кто-то из угла, — наверное, дарсийцев проморгал на фронтире….
— Заткни свою пасть, Еремил, — лениво бросил усач. — Сейчас не ты говоришь. Ну, а ты, молодой человек, что можешь сказать? Вижу, что языком стараетесь лишний раз не болтать, что похвально. Но не здесь. С сегодняшнего дня вы в новой семье, где молчать не принято.
Я обратил внимание, что командир Вальтор тихо испарился, пока мы проходили своеобразные смотрины. Пожал плечами и ответил:
— Бывший фрегат-капитан. Воздушно-морской флот. Первая Эскадра. Осужден за потерю своего корабля в бою возле архипелага Керми.
— Вояка херов! — откликнулся еще один знаток.
— Рты закрыли, болваны! — рыкнул усач. — Кому непонятно? Леон, строй людей и выводи из помещения! Проветрить надо, а то набздели тут за ночь!
Штурмовики захохотали и гурьбой повалили наружу, и нам пришлось посторониться. Пару раз я получил чувствительные толчки в плечо, словно обитатели казармы специально проверяли мою реакцию. Шли мимо с невинными рожами и пихали в сторону.