Последующие несколько дней не принесли никаких событий.
Правда на вечерних посиделках под чай или кофе в каюте у Петровича, которые стали традицией. Ваник узнал, что в связи с поступлением его информации о прибытии большой группы военных кораблей в Киркенес, командир их дивизиона морских охотников, принял решение о направлении, на охрану водного бассейна в зоне их ответственности, только 163 и 161. Из-за возросшей их огневой мощи у них был больший шанс или уйти или отбиться.
Так что, им через несколько дней, был запланирован выход их катера, на замену 162 лейтенанта Бабкина. Дежурить нам предстояло семь-десять дней - зона нашей ответственности район полуостровов Рыбачий и Средний ближе к норвежской границе.
Экипаж деятельно принялся готовиться к выходу: получалось продовольствие, боеприпасы, проверялись механизмы, моторы и вооружение катера.
В связи с выходом катера в предпоследний день, я вместе с боцманом Кашкаровым сходил на рынок и растратив часть оставшихся деньги набрал тушенки, сала, кофе, чая, сахара, табака. Всё взятое мы с Кашкаровым, еле дотащили до катера в четырёх сидорах, всё я брал с запасом. Заодно увидел, те же трое парней работали там же, а бухгалтер сидел на своей скамеечке и щёлкал семечки, только его охраняли в этот раз двое знакомый рыжий верзила и ещё один худой парнишка с бегающими глазами.
- Ну, ну, пусть поработают и не много успокоятся, - подумал я, разглядывая их из далека.
На следующий день, после плотного завтрака, было построение личного состава экипажа на палубе катера, где командиром дивизиона морских охотников капитан-лейтенантом Ледяевым был доведён приказ по дивизиону о выходе на боевое патрулирование морского охотника за номером 163, на замену 162, лейтенанта Бабкина.
В этот раз мы добрались до водного района дежурства за сутки, Смена произошла буднично, на прощание экипаж 162, пожелал нам удачи и отбыл на базу в Мурманск.
Первые два дня прошли баз происшествий, а вот на третий день после обеда, когда мы приблизились близко к Норвегии, примерно в пятнадцать часов дежурный наблюдатель доложил, что со стороны фьорда Петсамовуоно в нашу сторону идёт судно среднего тоннажа.
Рассмотрев его в бинокль, вызванный на мостик Петрович, сообщил, что это, по всей видимости, вооружённый пароход и скорее всего это финны. Так как, огневая мощь катера значительно возросла, на борт могли стрелять уже три автоматические пушки и один пулемёт ДШК, а финны об этом не знали, считая, что катер вооружён стандартно, Петрович решил проверить новое вооружение в бою. Сделав вид, что мы его не замечаем. Финны со скоростью 17 узлов, прямиком пёрли на катер.
По курсу движения с парохода могли стрелять три пушки, Всё это я рассмотрел в бинокль, выпрошенный у Кобызева. На мой вопрос о том, сколько у него всего орудий по борту, Кобызев задумчиво сказал не более четырёх, а то и три.
Тут я громко, чтобы слышали все, произнёс:
- Ну что братцы, "Сарынь на кичку", как говорили наши предки, там финны, а те до последнего драться не будут, тем более на этом сарае, что плывёт по недоразумению, больше полусотни бакланов не будет, нам на один зуб.
- Посмотрим, - задумчиво произнёс Петрович, стоявший па мостике боевой рубки.
- По низу судна не стреляем, - громко, чтобы слышали все, снова прокричал я, - стараемся попасть по пушкам, пулемётам, рубке судна и вообще где скученность народу. "Сарынь на кичку".
Я стоял у "Эрликона" на правом борте, у второго "Эрликона" левого борта ни кого не было. Я убедил как Петровича и Кобызева, что лучше быстрее перезаряжать "Бофорсы" для их высокой скорострельности. А мне достаточно двух матросов, для быстрой перезарядки, а стрелять одновременно с двух "Эрликонов" с одного борта не получиться, с чем они согласились.
Когда дистанция между нами сократилась до шести километров, финны начали стрелять, пристреливаясь по нашему катеру. Пока разрывы снарядов ложились в несколько кабельтовых. Темп стрельбы был не большой, 10 выстрелов в минуту.
Катер постоянно маневрировал, выписывая дуги на различных скоростях, сбивая прицелы наводчиков пушек, но на полную скорость не выходил.
Но вот, наконец, расстояние сократилось примерно, до пяти километров катер под управлением Петрович резко увеличил ход, до максимума, заложив крен на правый борт, и Кобызев прокричал "огонь".
Как только финны начали стрелять по нам, я наложил на себя заклинания зоркого глаза, ещё одно бросил на наводчика стоящего у "Бофорса" расположенного на корме катера и стал отслеживать приближение парохода через прицел.
После команды Кобызева "огонь", нажал на гашетку, отправив в пушку стоящую на носу парохода первую 20-ти патронную очередь. Мне было хорошо видно, как разрывы точно ударили где-то в районе орудия, уже на второй очереди после коррекции стрельбы все фигурки людей исчезли возле него, стрелять оно перестало. Перенеся огонь на правое орудие, прошёлся по нему огненной метлой, сметая и там всех матросов как кегли. Досталось и надстройкам парохода, в районе орудия, от них полетели какие-то куски. В это время в пароход попало несколько снарядов из "Бофорса" - это "золотое попадание", по его рубке, и сделал его наводчик кормового орудия.
Из рубки парохода во все стороны полетели стёкла и дерево, крыша рубки на пароходе приподнялась на несколько метров крупными осколками, а потом просела обратно.
Пушка, стоящая по левому борту мне уже была не доступна, поэтому прошёлся хорошей очередью по всем верхним надстройкам парохода, сметая фигурки расчётов, стоящих там, у двух крупнокалиберных пулемётах.
В это время наводчик кормового орудия так же эффективно разобрался с расчётом кормовой пушки парохода, вогнав в то место, где она стояла снаряда три. На корме что-то горело, дым стелился за пароходом, который рыскал по курсу.
В это время я прошёлся со стороны кормы по надстройкам судна и сосредоточился на антеннах парохода, дав снова 30 патронную очередь.
В живых па пароходе никого не было видно, расстояние до него было около 2 кабельтов.
- Прекратить огонь, - командует Кобызев.
В это время Петрович в рупор кричал, чтобы сдавались.
- Ты лучше прокричи, что если не сдадутся, то никого в плен брать не будем, всех утопим, - посоветовал ему я.
- Это не законно, - посмотрев на меня, произнёс Петрович, - мы ж не фашисты, - добавил он.
- Так они не знают, что мы их не утопим, но бояться будут, - пожав плечами, сказал я, не отрывая взгляда от парохода, движения на нём не было.
Петрович кивнув мне, начал кричать в рупор, что если в течении, пяти минут не сдадут судно, то мы их утопим и никого спасать не будем.
Через минуту из одного рубочного люка показалась, белая простынь.
- Кричи, чтобы все живые выходили на корму с поднятыми руками и без оружия, иначе стреляем на поражение, - посоветовал я Петровичу. Что тот и сделал.
Когда на корме появилось около двадцати человек матросов, некоторых сразу же начало выворачивать, от вида покрошенных в мелкий фарш остатков расчёта кормовой пушки, мы подошли ближе со стороны, которую хорошо обработали до того.
Но, по всей видимости, ни о каком сопротивлении, не было и речи. Все оставшиеся были под впечатлением, увиденного на корме.
Посоветовав раздать матросам все наличные пистолеты, на десяток должно хватить, а больше абордажной команды, мы выделить не могли.
Через три минуты, после подхода нашего катера к борту парохода, Кобызев шедший старшим команды доложил - это все кто остался в живых.
Дизеля парохода в норме, только рубка разгромлена полностью, но пароходом можно управлять голосом.
Заперев около пятнадцати моряков в одной из кают приставив к двери и окну по часовому, остальных шесть человек, что работали в моторном отсеке, отправили для запуска, двух двигателей парохода под контролем нескольких человек нашего экипажа.
Еще через десяток минут, бывший торгово-пассажирский пароход "Лейна" водоизмещением 3,5 тис. тонн, дал ход и на скорости 15-17 узлов направился в сторону полуострова Рыбачий.
По прохождении мыса Кекурский, Петрович связался с полковником Васильчиковым, попросив его узнать, у командира Мурманской базы капитана второго ранга Гизатулина о дальнейших действиях 163. Через полчаса пришёл приказ сопроводить торгово-пассажирский пароход "Лейна" до Мурманска, на замену 163 уже вышел 161 лейтенанта Миронова.
До Мурманска шли, чуть больше суток, ход "Лейны" позволял. Вход в Мурманский порт был триумфальный, на пирсе бывший торговый пароход встречали, как командир дивизиона морских охотников капитан-лейтенант Ледяев, так командир Мурманской базы капитан второго ранга Гизатулин, ещё какой-то пожилой, но подтянутый военный, в форме батальонного комиссара, особист капитан Соловьёв. Присутствовал сержант в форме войск НКВД, в сопровождении пяти бойцов. Помимо них, так же были представители управления порта и ещё несколько представительно одетых в гражданскую одежду человек, по всей видимости, представители партийной номенклатуры.
После доклада лейтенанта Корнейчука вышестоящему начальству о боевом столкновении с вооруженным кораблём под флагом Финляндии, все прибывшие поднялись на борт захваченного парохода.
Торгово-пассажирский пароход "Лейна", водоизмещением 3,5 тис. тонн, был произведён на верфях Осло, три года назад в 1938 году, имел в качестве энергетической установки два дизеля способных разгонять пароход до 22 узлов при полной загрузки, дальность плавания до 1000 миль, загрузить в свои трюмы до 1000 тонн грузов, и имел палубу с каютами 1 и 2 класса, и палубу с каютами эконом класса.
После боя весь верхний ярус: с каютами 1 и 2 класса, кают компания, камбуз, рубка управления, узел связи, труба парохода представляли сплошное сито. Вооружение парохода состояло из двух старых 76-мм пушек, четырёх 47-мм пушек, а так же четырёх пулемётов Мадсена стоящих на креплениях. "Эрликон" своими патронами и "Бофорсы" своими снарядами, не дали ни единого шанса находящимся там матросам, их остатки были во время пути выкинуты за борт, туда же пошли мелкие и крупные обломки. Находящийся за старшего, на пароходе, старшина Кобызев, с тёмными кругами под глазами от недосыпания, доложил о захваченных двадцати двух моряках. За время перехода никто из краснофлотцев, не спал, неся службу на различных постах.
Захваченных моряков передали представителям особого отдела и войск НКВД. Которые сразу же убыли в областное управление НКВД.
Пожилой, военный, в форме батальонного комиссара, оказался новым заступником командира Мурманской базы по политической части, Будько Павел Васильевич, из потомственных рабочих.
Руководство порта и морремзавода, сразу же стали определять объём робот, по восстановлению парохода для дальнейшей эксплуатации. Один из матросов, ещё во время пути в Мурманск, закрасил название "Лейна" и сделал надпись "Мурманск". На что прибывшее начальство косилось, но ничего не говорило.
Перед прибытием в Мурманск Петрович, сделал двух часовую остановку. Во время которой, Кобызев собрал и передал на 163 все пистолеты, матросов вооружили штатными тремя Мосинками, а также снятыми с креплений четырьмя Мадсенами. На 163 было передано несколько пистолетов, два бинокля, которые нашли в развороченной рубке управления, хозяйственный Кашкаров, перетащил не только всё продовольствие, но и набор посуды для камбуза, необходимое имущество для кают-компании 163, много хороших новых матрасов для кубриков матросов, много других полезных в хозяйстве вещей, инструмента, морских карт и другого уцелевшего имущества парохода.
Через два часа, мы, наконец, сдали пароход и капитан-лейтенант Ледяев, выделил для личного состава катера, 12 часов на отдых.
Я, в это время, стараясь не отсвечивать, помогал коку Марочкину готовить обед.
На следующий день, нам дали время до вечера, на приведения катера в порядок, проверку работоспособности двигателей и вооружения. Ледяев боясь, что немцы и финны не придумали нам ответку, приказал готовиться нашему экипажу для усиления 161 лейтенанта Миронова.