Если до этого на лицах всех присутствующих были скептические выражения, то при произнесении последней фразы, они уже серьёзно закивали головами. Всё-таки, вещественные доказательства посещения самолётов лежали сейчас перед ними. Попросив Петровича убрать в сейф кольца, сказал, что пора отдыхать начались откаты от применения заклинаний, в особенности пошло сильное раздражение на глаза, которые я начал усиленно тереть.
Добрался до своей койки, тут же вырубился. Мой организм ещё не набрал достаточного количества энергии, и сбоил, ещё, но не сильно, что уже приятно.
Серёге пришлось готовить самому, я ему не помогал, проспал до самого утра. Утром встал как обычно вместе с Марочкиным и отправился на кухню помогать готовить завтрак. На этот раз готовил я, Серёга только помогал мне, решил приготовить макароны по-флотски, как положено в Италии готовить "Pasta Fiottarini", всё это объяснял по мере приготовления Серёги. Экипаж это оценил, оценил это и командир дивизиона морских охотников капитан-лейтенант Ледяев, которому как своему другу, Петрович предложил столоваться у нас, на катере, когда мы находимся в порту Мурманска.
Часа в три, командир дивизиона, подогнал нам небольшой ялик на четверых, на вёсла сели Кобызев и Икулов, решивший немного размяться и вспомнить молодость, правил яликом боцман Кашкаров, меня посадили на нос, откуда я и командовал куда плыть.
В этот раз обчистили три самолёта, места которых я знал. Набор, в общем-то, был стандартный, помимо этого мне досталось ещё два золотых кольца, ещё один серебряный портсигар, две цепочки с католическими золотыми крестиками, один из которых был довольно большим, ещё одна серебряная плоская фляжка. Так же, неожиданно из одной кабин самолёта, мне достался маузер С-96, в автоматичной версии 1936 года, находившийся в деревянной, приставной приклад-кобуре. Все немецкие пулемёты MG-81, я снял как забрал и все запасные ленты к ним.
Только, после трёх самолётов. Я направился к месту где был сильный звуковой сигал на золото. Искать его долго необходимости не было, всё увеличивающийся звуковой сигнал вывел меня на еле просматривающийся борт древнего корабля, на глаз я определил, что этот корабль был, скорее всего, коч или как говорили раньше кочмара. Перед входом в кормовое помещение стоял большой сундук, от которого и шёл фоном сигнал. Хоть и сделан он был добротно, но вскрыл его финкой, я быстро. Наполнен он, был многими мешочками из моржовой кожи, но меня заинтересовал его отдельный маленький отсек всего с шестью мешочками. Срезав завязки на одном из них, более тяжёлом, я увидел золотые монеты, горсть золотых монет бросил поверх остальных монет, отправил тяжёленький мешочек в сумку, туда же отправил и остальные пять мешочков. Остальные мешочки трогать не стал. Больше мне здесь делать было не чего, поэтому начал быстро подыматься наверх, к ялику.
Вынырнув около борта, скомандовал, - сумку осторожно взяли, - понятливый Кобызев мгновенно схватил сумку и перекинул её через борт, следом вытянули и меня, боцман накинул на меня, как и вчера, одеяло и сверху бушлат.
В этот заплыв, я попросил, чтобы взяли две сумки, в одну из них я набил оружие, и сложил мелочёвку, другая была уже занята, но туда же пошли и золотые и серебряные изделия.
У катера ждали как Петрович и Ледяев, все вещи мгновенно переместили на палубу катера. Боцман Кашкаров тут же организовал перегон ялика назад, где его брали и скомандовал, что забирать, парашюты кожаные меховые куртки. На виду у всех, кто был на палубе, я вынимая из одного мешка, передал ему все очки пилотов, шлемофоны, а так же передал и очередные награды для гальюна катера, под очередной хохот краснофлотцев. Они уже все оценили немецкие награды, опущенные ниже плинтуса, как выразился один из них, кажется Луков.
Немецкие пулемёты пошли введенье Кобызева, я посоветовал такое барахло раздать на остальные катера дивизиона, чтоб не пропали в качестве дополнительных зенитных средств.
Далее две сумки Кобызев, сам оттащил в каюту, которую занимал он и Петрович.
Пистолеты в кобурах я передал Петровичу, так же на стол легли два золотых кольца, ещё один серебряный портсигар, две цепочки с католическими золотыми крестиками. Серебряный портсигар тут же передали в пользование Ледяеву, который курит - ему нужнее. Планшетки решили отдать Икулову, Кобызеву и Кашкарову. Золото пристроили к уже имеющемуся в сейф командира.
Наконец я вытащил из сумки первый развязанный мешочек и показал золото в нём, высыпав для демонстрации себе на руку горсть.
Всего в пяти мешочках оказалось двухсот сорок монет золотом. А в последнем мешочке были камни: алмазы двенадцать штук, рубины шесть штук, изумрудов семь штук, сапфира четыре штуки. Каждые камни лежали в маленьких мешочках.
- Ну что, - насмешливо спросил я, - хватит на две пушки и боеприпасы?
Округлые глаза и отвисшие челюсти были мне ответом.
- Даа, - проронил, более старший Кобызев, - если бы не видел, не поверил бы.
- Товарищ капитан-лейтенант не подскажите когда следующие сухогрузы под флагами штатов или Британии прибудут в порт Мурманска, - спросил я у Ледяева.
Тот оторвал задумчивый взгляд от камней и золота произнёс, - по расчётам командования, где-то, через неделю, может и раньше точно не известно.
- Тогда всё в сейф. Будем ждать прибытия, потом и всё провернём, ещё и на будущее договоримся о поставках.
- Пора спать, однако, - я уже усиленно тёр глаза, начались откаты от применения заклинаний.
- Да-да, - подтвердил Петрович, отправляя меня на отдых, - до завтра отдыхай.
Проснулся я как всегда рано утром, поднимая своего напарника Серёгу Марочкина, пора идти готовить на весь экипаж.
Не долго, думая, приготовил гречневой каши с добавкой мяса в виде подливы, так как Серёга ужин готовил без моей помощи. То как закивал головой Серёга, сняв её пробу, понял, каша удалась.
После завтрака экипаж принялся за текущие роботы в основном обслуживали технику и вооружение, которое требовало особого ухода при применении на севере.
И тут я познакомился с до этого мне неведомым батальонным комиссаром Черновым, его же высокие ноты, я услышал ещё от пирса, когда он ещё не попал даже на борт катера. По угрюмым лицам понял, что сейчас всех здесь будут строить.
Быстро высунувшись из-за рубки катера, увидел как какой-то колобок, в сидевшей на нём форме как на корове седло, начал восхождение по трапу на катер. На его покрасневшим, от крика лице, застыла маска злобы, по всей видимости, её вызвал стоящий на пирсе Петрович, Кобызев или дежурный краснофлотец с катера.
Не долго, думая кинул в него заклинание среднего кулака. Того как ветром сдуло с трапа в студёную воду.
- Тут же раздался крик дежурного, - "человек за бортом", раздался топот ног и стоящий у рубки катера Малышев, сорвав с рубки спасательный круг, бросил его за борт. Выглянув за борт, я тут же подправил круг ещё в полёте и он, приводнился прямиком на голову, которая вынырнула из воды, отправив её обратно под воду. Решив проявить инициативу, крикнул Малышеву, - бросай второй круг, - что тот и исполнил. В этот раз круг упал рядом и ухватившегося за него Чернова потащили к борту катера, как только тот показался из воды по пояс, я телекинезом, расстояние небольшое, отстегнул у него кобуру и вытащил пистолет системы Наган, тут же отпустив его, тот сразу же исчез под водой.
Как только Чернов оказался на палубе, то начал верещать ещё больше, - что этого он так не оставит без последствий. К тому моменту на палубе катера находился весь комсостав катера во главе с Петровичем. Ухватив за рукав, стоящего рядом боцмана Кашкарова, сказал ему, - а где его пистолет? Когда Кашкаров повернулся ко мне, подмигнул ему и ткнул в сторону Чернова. Тот понял с полуслова - утеря оружия в военное время в тылу была чревато для всех.
Быстро выдвинувшись вперёд, Кашкаров произнёс,- а где ваше оружие, товарищ батальонный комиссар.
Чернов уже поднявшийся на ноги, но всё продолжавший грозить всему комсоставу катера, замолчал и схватился за расстегнутую кобуру, открыв её. Она, как все видели, была пуста.
Даа, - произнёс Петрович, - о происшествии необходимо докладывать по команде.
В этот момент краснофлотец Смирнов принёс два одеяла, которые накинул на мокрого Чернова.
- Прошу Вас товарищ батальонный комиссар, - произнёс Петрович, - спуститесь в каюту комсостава, вам найдут сухую одежду.
- Старшина Кашкаров, - тут же отдал он указание боцману, - проводите батальонного комиссара к себе в каюту и организуйте сухую одежду и горячий чай.
- Старшина Кобызев, остаётесь за меня старшим на катера, я на доклад к командиру дивизиона, - продолжил командовать Петрович.
Эпизод 6
Капитан-лейтенант Ледяев, находился на морском охотнике номер 162, в каюте командира лейтенанта Бабкина, ставил ему задачу на охрану водного района, когда в дверь постучали.
После разрешения войти, в каюту вошёл, лейтенант Корнейчук, с которым они расстались не далее как два часа назад.
Встав в строевую стойку Корнейчук, доложил о прибытии на борт катера заступника командира Мурманской базы по политической части, батальонного комиссара Чернова, а так же о замечаниях, которые тот сделал, при этом поморщился не только Ледяев, но и лейтенант Бабкин, Чернов своими придирками, достал всех командиров катеров в дивизионе, без исключения.
Махнув рукой, чтобы Корнейчук присаживался рядом с Бабкиным, Ледяев сказал, - достал уже всех.
На что Корнейчук, улыбнулся и продолжил, - это ещё не весь доклад, батальонный комиссар, когда, поднимался, на катер, упал в воду. Увидев улыбающихся заинтересованных в дальнейшем продолжении слушателей, не разочаровал их, добавил, - не, спасали со всей ответственностью. Бросили два круга, вытащили, кричал он много, да умолк, когда боцман Кашкаров, спросил у него, где его пистолет. А пистолета то тю-тю, нема, исчез под водой в военное время то. Вот я и с докладом о происшествии, сразу же к вышестоящему начальству. Чтобы оно в курсе было.
Только сейчас до Ледяева дошло что случилось, если бы кто-то из его подчинённых утерял оружие, батальонный комиссар ходатайствовал бы за трибунал и добился бы передачи дела в него, военное время как-никак сейчас, а тут он сам теряет оружие. А так же зная о большой "любви", к Чернову, командира Мурманской базы, капитана второго ранга Гизатулина, то просто необходимо делать доклад о происшествии Гизатулину, причём немедленно, пока политработники не замяли это дело.
- Я понял тебя, - подымаясь, сказал Ледяев, - что ж происшествие есть, необходимо доложить по команде, и обратившись к лейтенанту Бабкину, сказал, - скоро буду, дождитесь меня.
- Может, уберут, - с надеждой произнёс Бабкин, когда за Ледяевым закрылась дверь, за последнее время он получил от Чернова уже два взыскания.
- Утерю оружия видели все находящиеся на катера, замять, недолжны, - сказал Корнейчук, - а если и замнут вверху, то уж Гизатулин, это дело так не оставит здесь, однозначно уберут.
Как только Чернова увёл боцман Кашкаров в свою каюту, я сказал стоящему рядом старшине Кобызеву, - не переживай я сейчас, скинул с себя всё, наложил заклинание тёплого тела и заклинание видимости в темноте, нырнул с борта катера прямо по носу. В этот раз дежурный ничего не кричал, увидев отрицательное покачивание головой старшины. На поиски Нагана ушло всего три минуты, так как глубина у пирса здесь была небольшая, а куда он упал, по отношению катера я знал. Вынырнув, так же по носу был поднят Смирновым и Малышевым, сунув Наган Кобызеву, сказал, - спрячь куда-нибудь.
Нырнул в люк, ведущий в кубрики экипажа, заскочил в гальюн, выжал трусы и стал поспешно одеваться.
Добравшись до подушки, вырубился сразу.
Батальонного комиссара Чернова мы больше не видели, Ледяев, потом рассказал, что тот сильно простыл и его вывезли в госпиталь Архангельска.
Последующие несколько дней не принесли ни каких событий, за исключением того, что сходил на рынок в центр города, упросив Петровича отпустить со мной боцмана Кашкарова. Сказал, что необходимо прикупить приправ из травок на камбуз, да и так кое-что по мелочи прикупить.
Около рынка договорился с Кашкаровым, о встрече через три часа и каждый из нас разбежался по своим делам.