– Вот увидишь, – с жаром заявила молодая женщина, – однажды я научусь тебе отказывать!
– Никогда. – Джарет улыбнулся. – Этого не будет никогда. В этом и есть вся прелесть.
– Я тебя ненавижу! – Мариэтта отвернулась.
– Если ты будешь всегда ненавидеть меня точно так же, как сегодня на кухне, то ничего против не имею.
Да, они ехали в Сюррию в обычной почтовой карете. Так захотел Джарет. Пояснил, что в Деревне множество дел, а сейчас он слишком утомлён, чтобы ими заниматься. Потрясённая столь своеобразной логикой, Мариэтта не стала возражать. Они сели в Альфаре в пустую карету и поехали.
Вскоре появились попутчики. Джарет в своём углу оказался зажат телесами почтенной матроны, рядом сел мальчик лет десяти. Места около Мариэтты заняли девушка лет двадцати и пожилой священник. Матрона тут же развернула многочисленные свертки, начала всех потчевать холодной курицей и домашними пирогами. Без умолку трещала, что едет на свадьбу племянницы. Девушка рассказала, что только что выучилась и получила место в каком-то там доме, где будет заниматься с двумя девочками. Священник читал, Джарет спал, Мариэтта смотрела в окно.
Молодая женщина всё ещё никак не могла унять дрожь после того скандала, который произошёл в квартире на Грани. Когда Джарет решает что-либо сделать, ему неинтересны чувства других людей.
Не успела Мариэтта толком осмыслить согласие, как услышала, что Джарет говорит по телефону с её начальницей! Да ещё таким тоном, что назад её точно не возьмут. Рассвирепела. Но Джарет лишь отмахнулся: он уже собирал её вещи, при этом высказывая такие эпитеты относительно гардероба, что Мариэтта не выдержала – разбила об него пару тарелок. Но вот скандал утих, багаж собран – и она здесь, в почтовой карете.
Зачем она едет? Почему позволила себя уговорить? Страшно! Впрочем, Джарету это не объяснить. Да и прав он: скорее всего, гости на балу промолчат, не захотят связываться. Но ведь оскорбить можно не только словом…
«Мысли позитивно, – утешала себя Мариэтта, – зато ты будешь с ним на балу, это дорогого стоит!»
Внезапно карета остановилась. Молодая женщина выглянула: разбойники. Человек шесть. Уже стаскивают узлы, чемоданы, вываливают содержимое на землю. Один из разбойников распахнул дверцу кареты.
– Выходите!
Мариэтта вышла первой. За ней – девушка-гувернантка, священник, матрона с сыном. Джарет остался в карете, словно происходящее его не касалось. Собственно говоря, он всё ещё спал. Или делал вид, что спит.
– Прошу добровольно отдать всё ценное, что имеете, – объявил разбойник. По всей видимости, атаман. – Поверьте, ваша жизнь для вас дороже. Кстати, пуговицы мы тоже берём.
Возразить трудно. Матрона тут же полезла в потайные карманы, достала кошелёк, какие-то брошки. Священник забубнил что-то про милосердие. Гувернантка и Мариэтта не шелохнулись. У первой просто и так ничего нет, а вторая не желала подчиняться какому-то дураку с большой дороги.
– Ты? – атаман ткнул пальцем в Мариэтту. – Выглядишь странно. Почему в мужской одежде? Не эльфийка же, – присвистнул: – Бесстыдница! А ну выворачивай карманы, сумку давай.
– Ещё чего! – возмутилась Мариэтта.
В дорожной сумке лежат подарки Джарета и золотой браслет в виде змейки.
– Сперва вот его обыщите! – дерзко выпалила она, ткнув пальцем в карету.
– Кого его? – удивился атаман.
Заглянул и увидел мирного спящего Джарета. Удивился, приказал:
– Выходи!
Джарет приоткрыл синий глаз.
– Разве приехали? – спросил он.
– Нет, – ответил атаман.
– Тогда катись, – посоветовал Джарет и закрыл синий глаз.
Атаман растерялся. Заорал:
– Вылазь, это ограбление! – Зачем-то добавил: – Честное слово.
Джарет не отреагировал. Тогда по приказу атамана разбойники выволокли Короля домовых из кареты.
– Можно было и поаккуратнее, – проворчал Джарет, вставая и отряхиваясь. – Слушаю вас.
– Грабим! – заорал атаман.
– Подумаешь! – всплеснул руками Джарет. – Вас это не оправдывает.
Его окружили все шесть разбойников, заржали. Король смотрел на них спокойно, даже с некоторым интересом.
– Плащик, пожалуйста, – сказал один из разбойников с чёрной повязкой на глазу.
Джарет послушно снял плащ.
– А камзольчик-то! – ахнули бандиты. Камзол Короля действительно хорош, как и все его камзолы. Данный – из чёрного бархата с золотыми пряжками. – А ты чего в таком да в почтовой карете да без охраны?
– Как-то в охране не нуждаюсь.
– Украл, поди? – понимающе закивал атаман. – А пуговицы-то! Поглядите-ка! А ну снимай!
Джарет послушно снял камзол. Рубашка произвела на разбойников не меньшее впечатление.
– А на белье у тебя какие пуговицы? Тоже золотые или всё-таки серебряные? – оживился атаман. – Покажь!
– Ещё чего! – вдруг возмутился Джарет.
– Как это чего? – заорал одноглазый. – Атаман велел – значит, раздевайся!
– Поправьте меня, если я вас неправильно понял, – сказал Король звонким от холода и злости голосом. – Вы хотите, чтобы я разделся до исподнего прилюдно да ещё по такой погоде?
Разбойники закивали, заржали. А Джарет вдруг как заорал:
– Живо вернули всё!! А то… – усмешка расцвела на тонких губах Джарета, в разноцветных глазах мелькнуло что-то страшное, словно молния.
– Батюшки! – вдруг повалился на колени атаман. – Не признал! Не губи, Хозяин!
Вслед за атаманом на колени рухнула вся шайка.
– То-то же! – смилостивился Джарет. – Теперь проваливайте, пока не передумал.
Когда наконец вещи были вновь упакованы и погружены, карета тронулась дальше. Джарет и Мариэтта сели вместе.
– Испугалась? – тихо спросил Король, осторожно прикасаясь губами к виску женщины. Он совершенно не обращал внимания на любопытствующие взгляды попутчиков.
– Всё в порядке, – ответила Мариэтта. – Ты – это самое страшное, что может вообще случиться.
Глава 8. Эльсидория. Часть вторая
– Я не смогу сшить платье всего за неделю, – упрямо повторила портниха. – Это невозможно!
– Не знаю такого слова, – цыкнул Джарет. – Чёрт побери! Придумай что-нибудь!
А ведь всё так хорошо начиналось! Сам Король домовых зашел в лавку, да ещё с кем – с новой пассией! Будет о чём порассказать соседкам!
Сперва король велел принести имеющиеся готовые платья, и только после того, как помощницы занялись Мариэттой, выложил:
– Нужно платье для Весеннего бала.
– Хозяин, у меня вообще нет парчи, не то что жёлтого цвета! – взмолилась портниха.
– При чём тут жёлтый? – вспылил Джарет. – Ах да! В моде. Её сейчас нигде не достать… Но признавайся, ведь не всё показала! – подкинул в ладони хрустальный шар, лукаво улыбнулся. – Если внимательно посмотреть…
– Вообще-то есть одно платье, – согласилась портниха. – Но оно с прошлого сезона…
– Показывай!
Платье оказалось не то, что с прошлого, – с позапрошлого сезона. Как раз тогда в моде были рукава-фонарики, высокие воротники и воланы. В платье с избытком было и то, и другое, и третье, отчего выглядело оно, мягко говоря, ужасно. Впрочем, ткань хорошая – шёлк, да и цвет приятный – небесно-голубой.
– Размер, кажется, её, – заметил Джарет.
– Да, – согласилась портниха, – может, только в груди чуть великовато. Но это поправимо.
Джарет ещё раз оглядел платье.
– В общем, так, – сказал он. – Убираем к чёрту рукава, воротник, всю вот эту чушь раскудрявую. Приоткройте плечи, декольте глубже не нужно. Нашьёте кружева, жемчуг – я пришлю. И будет очень даже ничего, – Джарет улыбнулся.
– Но Хозяин! – взмолилась портниха, глаза её округлились от мысли о предстоящем святотатстве. – Но ведь… но ведь…
– Если мы ей не скажем, она и не узнает, – Джарет подмигнул портнихе сперва синим, потом – зелёным глазом. – Не узнает – не расстроится.
После отобедали в деревенском трактире.
Мариэтта настолько впечатлилась обновками, что трещала без умолку. Ей всегда нравилось, как одеваются в Эльсидории. Плащи, камзолы, шуршащие юбки, корсажи, вуали – всё это напоминало любимые сказки детства.
Джарет тоже был рад. С улыбкой слушал, кивал. Купленные платья нравились и ему самому. Правда, несколько смущала ситуация с бальным туалетом.
Конечно, его успеют сделать, и Мариэтта будет в нём хороша, но оно всё-таки не по моде. Правда, нынешнюю женскую моду Джарет на дух не переносит: парча сама по себе ему нравится, но вот жёлтый цвет! Нет уж, его дама на расфуфыренного цыплёнка похожа не будет! Так что – всё к лучшему.
Правда, теперь нужно скорректировать свой наряд, чтобы они смотрелись в унисон. И украшения. Новый золотой кулон с рубином здесь будет неуместен. Что-нибудь с жемчугом. И серебро. Впрочем, таких кулонов у него много.
В радужном настроении они прибыли в замок.
* * *
Замок Короля домовых произвел на Мариэтту огромное впечатление.
Весьма нетипичное строение для Эльсидории. В форме буквы «П», четыре этажа. На крыше по периметру – несколько башенок. Вокруг замка весьма запущенный сад, каменная ограда высотой полтора метра. Позади возвышаются стены Лабиринта, по бокам где-то там вдалеке виднеется лес. Таким образом, создавалась весьма опасная иллюзия доступности жилища.
На самом деле здесь есть только одна безопасная дорога – та, что соединяет замок и Деревню. Для удобства вымощена она серым камнем. Любой другой маршрут неизменно приводит в Лабиринт. Выбраться из него без помощи Джарета невозможно. А вот уйти из замка можно в любом направлении.
Впрочем, сам замок производит впечатление не только снаружи. Просторный холл, две каменные лестницы, изгибаясь полукругом, ведут наверх. На втором этаже, помимо кабинета, библиотеки и столовой, расположены залы – тронный, бальный, несколько оружейных, здесь же – музыкальная гостиная и две просторные комнаты с мудрёными названиями, но с весьма простым назначением.
В одной во время бала ожидают своих барышень горничные. Всякое же может случиться! Испачкалось кружево, отцепился волан или же просто растрепалась прическа. Другая – точно такая же, только для мужчин. На третьем этаже – комнаты, среди них спальня Джарета. На четвертом опять – комнаты. Когда-то давным-давно они все были полны людьми, сейчас там пустота.
Всё в замке подчинено гигантомании Короля домовых. Огромные окна, широченные подоконники, высоченные потолки, бесконечные коридоры, постоянно погружённые в полумрак, потому что на их освещение необходимо несметное количество свечей, которых Джарет, естественно, не выделяет.
Но больше всего Мариэтту потрясла святая святых замка – спальня Короля. Если из комнаты вынести всю мебель, то сразу станет виден её размер – маленький такой бальный зальчик. Абсолютно всё пространство съедает постель. Габариты ложа таковы, что у каждого, кто имел честь её лицезреть, невольно возникают два вопроса. Первый: зачем Джарету такой полигонище, если он, как правило, спит один? Второй: эту постель делали сразу здесь или стены воздвигали вокруг?
По ту и другую стороны постели – окна и едва заметные прикроватные тумбочки. В углу жмётся комод, иначе и не скажешь. На противоположных стенах – двери. Каждая ведет в гардеробную. При каждой гардеробной есть ванная.
Остаток дня прошел спокойно. Мариэтта распаковала вещи, после с удовольствием искупалась. Для ужина захотелось надеть одно из новых платьев, но, увы, не смогла с ним справиться. Если с юбками хоть как-то разобралась, то с корсажем – уже нет. Все эти пуговички, петельки, крючочки – Мариэтта никак не могла сообразить, как же всё это правильно застёгивается.
– Это я ещё без корсета, – проворчала молодая женщина после очередной неудачной попытки.
Плюнула. Достала платье, привезённое с Грани. Оделась, причесалась. Всё-таки это замок, здесь в халате не походишь.
За ужином Мариэтта совершенно искренне поразилась тому, как Джарет вообще соглашался трапезничать с ней в квартире на Грани: на столе – тарелки из тонкого фарфора, хрустальные бокалы, серебро с королевским вензелем. Всё сияет, сверкает. Две перемены. Вино. Фрукты в плетёных вазах. Правда, количество приборов Мариэтту смутило.
– Для основного блюда, закуски и десерта, – пояснил Джарет.
– А зачем столько? Почему нельзя обойтись одной ложкой и одной вилкой?
– Нельзя. И вообще это ещё упрощённый вариант.
Мариэтта ахнула. «Нет, я в них не разберусь!» – в ужасе подумала, поскольку уже успела напрочь забыть, что для чего.
– Не переживай так! – Джарет пожал её маленькую прохладную ладошку. – За обедом сядешь рядом со мной. Будешь делать то же, что и я.
– Обед!! – ужаснулась Мариэтта. – Но разве бал…
– Конечно! Как же без обеда? Зажгут свечи, накроют на всю толпу троглодитов. После обеда гости пройдут в музыкальную гостиную – для отдыха, светской беседы. Там они предадутся такому сомнительному удовольствию, как музицирование барышень и бесконечное обмусоливание погоды, попутно хлебая кофе с коньяком. Между прочим, хорошим коньяком! И только после того, как еда в их желудках осядет, начнутся танцы.
Мариэтта выслушала всё это с таким страдальческим видом, что Джарет поспешил заверить её:
– Я призову на помощь тяжёлую артиллерию, они окружат тебя плотным кольцом, и никакая фифочка к тебе не просочится.
– Ты про кого это?
– Вадим, куда он денется! Потом – Тим с Еленой и семейство Ульриха, – перечислил Джарет, а сам невольно подумал: «При таком соседстве даже Эдгар не рискнёт что-либо сделать».
– А кто они? – поинтересовалась Мариэтта.
– О! Всего лишь мои соседи и один Хранитель, – ответил Джарет.
– Твои соседи? – насторожилась молодая женщина. В груди всё аж похолодело: – В каком смысле – твои соседи?
– Что ты так смущаешься? Подумаешь! Я ведь тоже король.
– Можно, я вернусь на Грань? – взмолилась Мариэтта.
– Но, дорогая!
– Ну, или тихонечко посижу где-нибудь в уголочке! Чтобы меня никто не видел…
– Мариэтта! Девочка моя! Всё будет хорошо. Лучше выпей вина, ты вся аж позеленела.
* * *
Ночью Джарет сидел на подоконнике. В руке привычно лежал хрустальный шар. Король размышлял.
Утомлённая тяжелым днем и томимая дурными предчувствиями, Мариэтта быстро уснула. Джарет не стал будить.
Он думал о предстоящем бале. Мысли текли обычной чередой: готово ли то, готово ли это, и так далее. Подумал об их нарядах. Кружева, жемчуг для её платья уже отправил. Себе камзол ещё не выбрал. А кулон, скорее всего, подберёт в день бала, так сказать, по наитию. Может, что ещё и ей предложит. Всяческих украшений у него ведь много, целая коллекция, а лежат без дела. «Завтра покажу ей, – решил Король домовых, – пусть удивится! Наберет, сколько захочет. Бирюльки надо носить, иначе они тускнеют».
Вдохновлённый таким решением, Джарет лёг в постель. Мариэтта не шелохнулась. Она спала на боку, как обычно, положив уголок одеяла под щёку. Рядом с ней ему почему-то всегда засыпалось легко и без сновидений. Поэтому-то и решил не отводить ей отдельную комнату, как делал это обычно, но, конечно же, ни за что об этом не скажет! Это его маленькая тайна. Уже засыпая, Джарет привычно положил ладонь в ложбинку на её боку, такую уютную, словно специально созданную для его руки.
* * *
На следующий день Мариэтта пережила самую настоящую истерику. Случилось это на уроке этикета.
Впрочем, поначалу всё шло хорошо. За завтраком Джарет вёл себя точно так же, как и всегда, то есть читал свежие газеты, вытянув ноги на табурет. Да и подали на завтрак то же, что обычно готовила ему Мариэтта: яичницу из двух яиц, хлеб с маслом, яблоки, кофе, сок. Это обнадёживало: хоть что-то здесь, как обычно.