Чернояр Дмитрий
Дредноут по имени Никки
Ссылка на зеркало: https://ficbook.net/readfic/5192452
Направленность: Фемслэш
Автор: Дмитрий Чернояр (https://ficbook.net/authors/373225)
Фэндом: Aoki Hagane no Arpeggio, Kantai Collection (KanColle), Гришковец Евгений "Дредноуты" (кроссовер)
Жанры: Флафф, Фэнтези, Фантастика, Повседневность, AU, Учебные заведения, Попаданцы, Первый раз, Дружба, Пропущенная сцена
Предупреждения: OOC, Насилие, Нецензурная лексика, ОЖП, Смена пола (gender switch), Смена сущности, Элементы гета
Размер: Макси, 303 страницы
Кол-во частей: 67
Статус: закончен
Описание:
Уже не совсем зарисовка по заявке ТёмногоКота. Да и от заявки явно уже далековато ушло... Одно спасает - тут таки некоторым моментам есть суровый обоснуй. Или - будет в дальнейших главках.
Кривость и косость всё равно присутствуют, да =)
P.S. Список кроссов ещё может пополняться. Может. Но не факт, что будет.
Посвящение:
Камраду Коту за прекрасные книги.
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Примечания автора:
Просто зарисовки.
ЗЫ Я в курсе, что Шернхорст правильно - Шарнхорст, и что Китобоец - на самом деле Китобой =)
Создал альбом с персоналиями, будет периодически пополняться:
https://vk.com/album-64123345_243683380
Сводный файл по персоналиям за авторством Йошш:
https://docs.google.com/spreadsheets/d/1a9OZWRQiFZ7e-tSpxYKSItrIhUobA0hccqNPjdE5epU/edit?usp=sharing
"Подарок", омак от автора Йошш:
https://ficbook.net/readfic/5609036
физическая, отчасти даже психологическая
усиления
Пипидастр
Тьма.
Всеобъемлющая. Безграничная. Бездонная.
Тьма.
Пропитанная холодом и одиночеством.
Тьма.
Молчаливая. Угрюмая. Чуждая.
Тьма -- вокруг и внутри.
Короткая вспышка, заставляющая содрогаться в конвульсиях всё естество.
Агония, продолжительности которой нет счёта и определений. Вечность, сжатая до фемтосекунды. Мгновение, размазанное по ленте Мёбиуса.
Боль. Удовольствие. Запах. Шершавый свет, солоноватый на вкус. Любопытство, благоухающее сладковатым ароматом красного.
Новая агония.
Такая же, как и первая.
Другая.
Различная, но одинаковая.
Словно на один предмет воздействуют сразу с двух сторон разными методами.
А после спазмов ошмётки сущности начинают слипаться, врастать друг в друга, переделывать себя -- и своей эволюцией меняя окружающую Тьму.
И приходит осознание.
О-сознание.
Сознание.
Я.
Кто я?
Или -- что я?
А вокруг -- словно внутри моей сущности отработало реле переключения диапазонов восприятия -- из Тьмы -- из каких-то её глубинных слоёв -- выступают десятки, сотни, тысячи разноцветных шариков.
Крохотные, неподвижные.
Не знаю, чему удивляться. Тому, что Тьма -- многослойна? Или тому, что -- чувствую эти дрейфующие сгустки неизвестной субстанции?
Чувствую, но достать, дотянуться до них -- не могу. Нечем.
А Тьма продолжает расслаиваться. Уровень за уровнем -- во всех направлениях.
До тех пор, пока на одном из слоёв не проявляется нечто, отдалённо напоминающее меня: такое же деформированное призрачное тело, сотканное из света и энергий. В его глубине мерно сияет, угасая, ослепительно-яркая точка. Она -- молчит. Но пустота вокруг -- наполнена тоской и обидой. Я понимаю эту сущность -- не полностью, даже едва-едва касательно. Но -- понимаю.
Невольно тянусь к ней: разделить боль на двоих, заполнить одиночество, приглушить обиду и тоску.
Вдвоём растворяться в нигде не так паршиво.
Едва касаюсь своей энергией самого краешка сияющего ореола -- и меня накрывает новая агония.
Она сильна. Она выворачивает, перестраивает меня, меняет -- но Я остаётся мной. Нет нужных слов, образов, ощущений -- чтобы осознать и принять то, что происходит.
Агония длится, перемалывает меня -- и источник сияния, к которому я неосторожно приблизился.
Нас сливает воедино, пытается размазать по Тьме -- от одного края бесконечности до другого.
Но -- хочется жить. Жить!
И -- агония отступает.
Второго сияния рядом нет.
Нет, есть.
Во мне. Я.
И разноцветные шарики, рассыпанные на разных слоях Тьмы, тянутся ко мне, вливаются в меня -- заполняя те лакуны, что зияют неправильными дырами в объединённой сущности.
А чуть позже -- едва только последний светящийся шарик врастает в меня -- Тьма резко смещается, сжимается, отступает -- выталкивает туда, где свет, где жизнь.
Пульсирующий гул заполняет сознание, но через стену шума прорывается напряжённый голос:
-- ...яем! Разряд!
***
Потолок.
Белый, пластиковый. Характерный запах медицины вокруг.
Мерно попискивает аппаратура вокруг постели.
На лежанке, под толстым одеялом, соответственно, я.
Кто -- я?
Что -- я?
На первое -- ответ смутно угадывается. Слишком фрагментированно сознание, чтобы объединиться в полноценную личность. Или -- пересобраться. Редкие вспышки памяти -- моей? Чужой? Калейдоскоп обрывков -- несвязных, разрозненных -- и старательно отгоняемый от сознания вопрос -- это ж сколько мне лет, что я вот это вот всё наворотить-то успел? Не может человек столько сделать за короткую жизнь...
-- Как твоё самочувствие?
-- Пить, -- кажется, что кричу, но из сухого горла только сипение раздаётся.
Доктор. В движениях, взгляде, мимике -- чувствуется -- это он меня достал из Тьмы. Или -- не дал в ней растаять окончательно.
Понимающе кивнув, доктор -- ни санитаров, ни медсестёр не видно -- протягивает ко мне нечто, имеющее сходство с грушей. Медицинской.
-- Тоник, -- поясняет доктор. -- Всё стерильно, питьевая груша только из упаковки. Для другой стороны -- совсем другие наконечники и объёмы используются.
Зубы помимо воли сжимают силиконовый кончик -- и под сдвоенным давлением -- собственной тяги и пальцев врача -- благословенная жидкость начинает потихоньку просачиваться в желудок, попутно наполняя жизнью иссушенные связки, слизистую -- прочий ливер.
Три подхода. Досуха. Хоть груша и выглядит довольно внушительно -- объёма в ней от силы грамм на стописят. Несерьёзно, в общем.
Зато в желудке приятная тяжесть ощущается.
-- Полегчало?
Киваю.
-- Тогда задам несколько вопросов, -- тон утвердительный, по интонациям сразу понятно -- хрена с два отвертеться получится. В подтверждение намерений доктора -- в его руках появляются ручка и бумага, закреплённая на планшете-анкетнице.
-- Имя помнишь?
Киваю.
-- И?
А чего -- и? Сам-то пробовал вспомнить, каково это -- помнить буквы, помнить звуки -- но не понимать того, как они ассоциируются?
Но -- справился.
-- К-коля, -- голос сиплый, тяжёлый, при каждом звуке связки перенапрягаются.
-- Коллет, значит... Или Николь?
Не слушаю эскулапа. Не слышу. Зуд в горле, першение -- и боль, скручивающая гортань и связки.
Спасение утопающих -- дело рук самих утопающих?
И снова здравствуй, Тьма.
***
Новое пробуждение.
Ничего не болит. Слюна во рту есть. Язык влажный, подвижный. Зубы как-то странно ощущаются -- кажется, мельче стали. Вместо ямки справа сверху, там, где был зуб мудрости -- ровная десна. Ни дырки, ни бугорка. Слева та же картина -- но там удалить не успел. Открошился кусок, и бес с ним. Не болит, есть не просит. Всё на потом откладывал поход к стоматологу. А сейчас, вроде как, и не нужно уже. Нет того зуба, и дырки нет.
Странно.
Пока валялся без памяти и сознания -- неужели догадались починить тело?
А вообще -- как я сюда попал?
И кто -- я?
Глупый вопрос. Я -- это я. Начиная той загадочной хреновиной, которой мыслю, и заканчивая неприятным, но пока ещё терпимым ощущением наполненного мочевого пузыря.
Доктора нет. В палате пусто. Приглушённый свет не режет глаза, что уже хорошо.
Мерно пищит аппаратура.
Непривычно ощущать густую шапку требующих срочной помывки волос.
Это ж сколько меня по Тьме носило, что такой хаер нарасти успел?
Ревизия памяти, увы, почти ничего не дала. Имя -- Николай, возраст -- три десятка лет с хвостиком, хвостик -- размером с гулькин буй. Семья -- пустота. Дети -- пустота. Работа, навыки -- аналогично.
По привычке почесал шею -- когда скребёшь ногтями щетину, мысли как-то более организованно бегать начинают. Это у мелочи всякой желторотой раз в день станком прошёл -- и шкурка как новая, гладкая и мягкая. Память же подсказала, что со мной такие фокусы не проходили со школы. Какой школы? А Тьма её знает...
Но -- сюрпризы только ожидали меня.
Сначала -- щетины не нашлось. Кожа -- нежная, какая-то подозрительно бархатистая и гладкая. Не может такого быть. Слишком плотно сидит в сущности рефлекторная потребность дважды в день выскабливать опасной бритвой успевшие отрасти волоски. Но -- ни застарелых шрамов, ни волос. Тут два варианта. Самый невероятный -- меня запопаданило в тушку подростка. Более реальный -- хватанул крайне серьёзную дозу облучения. В пользу первого явственно говорит прекрасное самочувствие и ясность сознания -- если, конечно, этот рассыпанный паззл можно назвать сознанием. Вероятность второго отвергается наличием гривы тёмно-каштановых волос. Не может радиация избирательно поражать организм. Да и язвы -- если бы они были -- не почувствовать было бы невозможно.
Перестав искать щетину, подёргал себя за волосы. Нет, свои, родные. Правда, седых не видно, хотя помню, что левый висок почти на треть побелел. По какой причине -- не знаю сейчас.
Но -- одно успокаивает -- волосы свои. Не парик, и то хлеб.
Подчиняясь ощущению смутного непорядка, вновь пробежался ногтями по горлу.
М-м-мать твою!
Кадык где?!
Нет кадыка. Нет горбинки адамова яблока, украшенной вечно обнвляемым шрамом. Гортань ровненькая, ребристая -- но без кадыка.
Руки сами поднимают край толстого одеяла.
На груди топорщится двумя небольшими холмиками пижама. Рука сжимает ткань, пальцы ощущают упругую плоть.
Нет, это нездоровая хрень какая-то.
Рука помнит ощущения -- сколько сам тискал прелестных ясноглазых феечек, не вспомнить -- но и забыть невозможно. А тут -- я мну. Свои сиськи мну.
Лёгкая истерика на время отступает под выплывшей из глубин подсознания догадкой. Слышал-де, что радиацию можно лечить, активируя какие-то железы в человеках. Железы -- это гормоны. Гормоны -- это, в зависимости от железы и стимуляции -- мужицкость или бабскость. Живот плоский, кожа мягкая, упругая -- но под ней ощущается пресс. Значит, не пивное брюхо, через которое, при желании и упорстве, можно до позвоночника дотянуться. Значит -- напичкали гормонами или заставили свои железы вырабатывать женские.
Но это не страшно. Как отрасли, так и сдуются. Годик-другой спецтерапии, и всё вернётся на прежние места.
Не вернётся.
Это я осознал, запустив руку в пижамные широкие штаны и не найдя ничего.
Точнее -- найти-то нашлось, но вовсе не то, что должно бы найтись.
Это что, мне теперь и писать сидя?..
-- Это 3,14здец какой-то... -- вздохнул я, уже не удивляясь гармоничному, странно родному и совершенно незнакомому женскому голосу. -- Ну, здравствуй, девочка Николай, человек и пипидастр...
Тьма вновь распахнула свои объятия, выбив из разума накатывающую истерику.
Никки
Доктор больше не появлялся.
Вместо него поначалу повалили психоолухи. Знаем таких -- у них не пациенты, а поциенты. Биомасса для диссертаций и докторских. Первый косился на вырез пижамы и все приземлённые мысли были написаны на морде лица. И по манере речи -- скользкий, липкий. Даже тест Роршаха не прогнал. Кажется, увидев три расстёгнутых пуговички, так с ними разумом и остался.
Непрофессионален, неадекватен, и вообще -- гондон.
Заодно выяснил, что фрукты я метаю весьма метко. Жаль, кокосы не завезли, а то психоолуху череп бы проломил с удовольствием.
Второй чуть поадекватнее оказался. Третий... Хватило двух секунд, чтобы опознать в третьем ментального близнеца первого. Такая же крыса сухопутная. Хоть и манер чуть побольше. Но вопросы о комплексах и фалличностях всяких разных -- однозначно показали, с чьим адептом имею дело.
-- Если у вас все мозгоклюи такие -- запасайте полиэтиленовые пакеты, -- говорю я мрачному метису, приставленному ко мне чем-то вроде подпорки с той стороны двери. Звать это чудо изумительно строгого квадратного телосложения Джошуа. Фамилию только не запомнил. И звание. Впрочем, о звании тот, вроде как, и не заикался.
-- Зачем пакеты?
И глазками -- хлоп, хлоп. И физиономия лихая и характерная. Всё понимает, коричневый брат.
-- Трупы уносить.
Серый полунегр -- это серьёзно. Впечатляет.
Ещё более поразительна его способность к телепортации -- или сверхбыстрому перемещению. Услышал про трупы -- и только дверка и скрипнула за ним.
Значит, на доклад побежал.
Интересно, особист сразу прискачет, или шанс какой-никакой дадут?
Ладно, поживём -- увидим.
Вытянувшись поверх одеяла, закинул руки за голову и уставился в потолок. Мыслей -- не было.
***
Было бы смешно -- если б не было так грустно.
С дырявой памятью и -- в чужом теле.
А где душа -- или сущность? -- прошлой хозяйки? Нет ответа.
Самое паскудное -- если походя её сожрал или ассимилировал. Карму хрена с два отмоешь. Доставшийся мозг кристально пуст в отношении каких-либо воспоминаний предыдущей владелицы. А вот рефлексы есть. В первый раз, доковыляв до горшка, даже подумать не успел, как уселся отточенным, слитным движением, походя стащив брюки. И только потом дошло, что рефлексы мужские как-то притупились. В принципе, оно и к лучшему -- оконфузиться в единственную одежду -- несколько неприятно было бы.
А вместо особиста пришёл нормальный мужик. Не чмо сохатое, как прежние любители распила под шумок вкусных кусков, не вечно хмурый молчи-молчи, не доктор.
Мужик военный -- только им удаётся носить костюм как форму. Всё сидит как влитое, нигде не болтается и пошло не топорщится. И мадам с ним характерная, родственная в движениях и выправке. Едва заметный шрамик у виска, короткая прическа золотистых волос. Обоим крепко за сорок, но движения быстрые, ровные, скупые, без офисно-тыловой рыхловатости.
Или оперативники, или бегают зело много и обильно.
-- Коммандер Юджин Гастингс, третий сводный средиземноморский флот, -- скупо кивнул мужчина. -- Лейтенант-коммандер Элис Броуди, ваш куратор от Штаба по изучению паронормальных явлений и океанистики при ООН*.
-- Как к вам обращаться, мисс?.. -- спросила новоявленная кураторша.
ООН, океанистика, паранормальность... Ерунда какая-то.
И чего им говорить? Здрассьте, я мисс Николай? Сразу же к мозгоклюям упекут. Надо, как все нормальные герои, идти в обход.
-- А вы разве сами не знаете?
Коммандер несколько стушевался, а вот мадам даже вида не показала.
-- Сведений у нас мало, к сожалению. Городок, поблизости от которого вас подобрала бригада спасательной службы флота, перестал существовать. Мы, конечно, перетряхнули сервера госслужб, прогнали через поисковые алгоритмы соцсети, форумы и торговые площадки... Вы не очень-то доверяете Интернету, мисс.
-- Так всё же?
Вздохнув, лейтенант-коммандер извлекла из папки-конверта несколько куцых листочков:
-- Это всё, что удалось собрать.
Взяв предложенные бумаги, я с любопытством уставился на ровные ряды таблиц и информационных блоков.