— Очень хорошо.
— Для тебя — нет. Его командир — Каравценко. Будь осторожна, Сестричка.
Астрид посмотрела на проверяющих оборудование и оружие Солмича и его бойцов. Она умела различать настоящих профессионалов.
— Актер меня предупреждал, — глухо сказала она. — Я чертовски рада, что вы рядом со мной.
— Мы рядом, — похлопал ее по плечу Медведь. — Всегда.
— Госпожа Аллерсон! — послышался резкий голос Каравценко. — Мы задерживаемся? Нет? Тогда прошу вас, на погрузку!
— Еще поболтаем, — подмигнула Астрид.
— Обязательно, Сестричка.
Она и правда задержалась. Большинство ученых уже надели защитные костюмы, и даже биолог Норнберг почти понял, где перед, а где зад. Протолкавшись к своему спальному месту, Астрид без стеснения стянула рабочую футболку и штаны, встала на цыпочки босых ног, чтобы дотянуться до покоящегося на ее верхнем ярусе костюма. В ближайшие недели им предстояло жить в очень компактных условиях. Вместе есть, вместе спать и, весьма вероятно, вместе следить за гигиеной. Аллерсон знала, что они привыкнут. В реалиях военного общежития Барьера она привыкла уже давно.
Разложив, как по заказу выполненный под цвет ее глаз, темно-синий костюм, она быстро просунула через отверстие в воротнике ноги, влезла в плохо гнущийся, неразработанный комбинезон. Внешнее покрытие напоминало на ощупь силикон, его покрывала рельефная текстура из крупных шестиугольников. Места возможного отсоединения модульных частей подчеркивали оранжевые линии. Под внешним слоем лежали несколько защитных противохимических прорезиненных уровней, разделяемых термостойкой пастой. Проклеенные с двух сторон швы уходили под комфортные тканевые амортизаторы. На груди, бедрах и прочих негнущихся участках тела ощущались вшитые кевларовые пластины, локти и колени закрывали мягкие щитки. Весил костюм немало.
Вокруг царила веселая суета. Кто-то помогал кому-то выпутаться из натянутых на ноги рукавов, кто-то игрался с настройками закрепленных на запястьях костюмов микрокомпьютеров.
Упаковавшись, Астрид чуть подождала, взяла в руку шлем и постучала по нему кулаком. Покрытый тефлоновым покрытием щиток отозвался гулким стуком.
— Прошу внимания! Эй, народ!
В «Герионе» установилась тишина, возбужденные взгляды устремились к ней.
— Я ваша бортпроводница, — хищно усмехнулась Астрид. — И сейчас мы сыграем в игру. Все готовы? Костюмы надеты, шлемы в руках?
Ученые и даже надзиратели Солмича заулыбались, подтвердили, что да, мол, готовы и в руках.
— Тогда надеваем шлемы. Все, как делали на тренировках. Щелкаем зажимами, меняем положения фиксаторов… Вуаля! Теперь вы в полностью герметичном костюме с замкнутой системой дыхания. Сейчас по умолчанию ваши костюмы должны работать в режиме фильтрации внешнего воздуха. Просто так переключать системы не советую, потому что воздуха в баллонах немного, и он может нам понадобиться. Итак… что мы должны сделать дальше?..
Они игрались с системами КПК минут десять. Астрид хотела убедиться, что люди достаточно быстро смогут вспомнить, что, где и как работает. Они проверили радиосвязь, нагрудные камеры, ознакомились с показателями целостности костюмов на спинах друг у друга, помигали приборами ночного видения и тепловизорами. Все было в норме. Более чем.
— Ну и последнее, — раскрасневшаяся Астрид сняла шлем, убрала полезшую в глаз прядь светлых волос. — Последнее. Наш бортовой компьютер, «Ариадна». В ней хранится вся необходимая нам для экспедиции информация, она же работает над отслеживанием движения «Гериона» по статичной карте. При необходимости, мы можем расположить удаленно от транспорта, скажем, датчики движения или видеоаппаратуру и транслировать их показания на КПК каждого из вас с помощью средств «Гериона» и «Ариадны».
Она закончила, обвела всех взглядом. Ее окружали чуть взмокшие, волнующиеся лица. Пора было отправляться.
Астрид поняла, что ее вдруг прошиб холодный пот. Что-то, наверное, проступило на ее лице, потому что разговоры вокруг прекратились, повисла тишина.
— Полковник Каравценко, — сказала она чужим голосом. — Люди готовы. Принимайте оперативный контроль над экспедицией.
Надзиратель, чуть пополневший из-за слоев костюма, кивнул, выпрямился.
— Хантер, Ли, — сказал он по внутренней связи. — Поднимайте пандус, закрывайте люк. «Герион» отправляется.
— Принято! — отозвался слегка искаженный динамиками гортанный голос механика-водителя.
Дверь в изоляционный отсек затворилась, пандус поднялся и завершил скошенный профиль кормы транспортера. Под потолком зажужжали люминесцентные лампы дневного освещения. Ученые и солдаты ощутили легкий толчок, мощь акселерации.
«Герион» мягко качнулся вперед и отправился в путь.
Глава 6
Ведомый двумя багги — «Европой» и «Мелитой», «Герион» выкатился из гаража, сделал круг почета по плацу и вырулил на дорогу. Прильнув к экранам, экипаж следил за трансляцией внешних камер. Кто-то включил микрофоны, и из колонок зашуршал поглаживающий обшивку вездехода ветер.
Оставшиеся позади солдаты и сотрудники Барьера не провожали их громкими овациями или пожеланиями счастливого пути, не отдавали честь. Провожать уходящих в поле бойцов не привыкли. Не то, чтобы за этим лежала какая-то история, просто людей боялись сглазить. Вот и сейчас за отбытием экспедиции следили лишь несколько десятков молчаливых фигур и проплывающие за бортами коробки служебных зданий. В воздухе не гремела атмосфера торжественности, да ее никто и не ждал. Люди на «Герионе» чувствовали участие и солидарность, и этого оказалось достаточно.
Астрид смотрела, как скрылся за углом центр СВК, в котором она проработала десять лет, как уполз за научный комплекс гараж техники, как сверкнул на прощание на крыше солнечным зайчиком и исчез на повороте щербатый кубик общежития. Девушке вдруг стало очень грустно.
Они ехали и ехали, мягко покачиваясь на мощных рессорах транспорта. Впереди катились на юрких мобильных багги солдаты. Екатеринбуржцам, конечно, места в авто не хватило, поэтому один из бойцов ехал стоя, привалившись к спинке заднего кресла и держась за каркас. Присмотревшись, Астрид улыбнулась. Балбесом оказался, конечно же, Меррик. Актер.
Сверившись с настенным терминалом «Ариадны», девушка довольно хмыкнула. «Герион», казалось, едва плетущийся, делал сейчас семьдесят километров в час. Амортизаторы и компенсаторы работали, как часы. Люди почти не ощущали тряски, и лишь на поворотах с непривычки придерживались за поручни.
Вскоре колонна остановилась. Распахнулся боковой люк левого борта, Каравценко вышел навстречу проверяющим. Как заметила Астрид, собрались не только рядовые бойцы Надзора. Проводить полковника приехали многие офицеры разных служб, солидные люди в штатском.
— Это кто? — спросила Хелен Хикс, показывая на мониторе круглолицего тучного мужчину, пожимающего Каравценко руку.
— Генерал Томас Дорман, — ответила Аллерсон. — Командующий Барьера.
Ей вдруг пришло кое-что в голову. Протолкавшись к Орлову, она потянула его за рукав и отвела чуть в сторону.
— Профессор, скажите, а почему Дорман и другие шишки не читали нам речей? Я слышала, что для такого дела приедет даже лично Президент Юрьев…
— Любопытно, — Орлов добродушно посмотрел на нее. — Позвольте поинтересоваться, вам что, и правда так хочется выслушивать напыщенные речи?
— Нет, — тряхнула головой девушка. — Но я этого ожидала. Большим людям надо пиариться, а это хороший повод помелькать перед камерами. Так почему?
Орлов помолчал, не сводя с нее глаз.
— Вообще-то, благодарить надо Каравценко, — сказал, наконец, он. — Он не любитель пустого пафоса. Полковник решил, что для нас и без того достаточно стресса, а потому приложил все силы, чтобы участников экспедиции не беспокоили. Не волнуйтесь, — добавил он, издав низкий смешок. — Вы еще побегаете от журналистов, депутатов и просто поклонников, когда мы вернемся с победой.
Астрид машинально кивнула, и вдруг кое-что поняла.
— Профессор, — медленно произнесла она. — Это ведь еще одна причина, верно? Наши шансы на успех? Никто не хочет замараться, если мы вдруг…
— Генерал Дорман передает вам всем свое горячее уважение и пожелания доброго пути, — в люке показался кривой согнутый силуэт Каравценко. Крышка за ним захлопнулась. — Едем.
Орлов улыбнулся Астрид и вернулся на место.
Машина двинулась с места, толстые гусеницы заскребли полопавшийся местами асфальт. Преодолев третью линию Барьера, они углубились в серо-бурый замес стали и бетона. Эта территория уже считалась необитаемой, единственными живыми людьми вокруг были разбросанные по укрепленным блокпостам солдаты, единственными работающими механизмами — массивные автоматические турели, стреляющие по всему живому, что не несло проблесковых маячков.
Члены экспедиции все еще сидели рядом, сгрудившись вокруг мониторов. Их спины поблескивали маленькими синими экранчиками целостности костюмов.
— Зачем их крепят сзади? — тихо спросила подобравшаяся сбоку Хикс.
Астрид, которая следила за видами с камер по своему КПК, подняла голову.
— Ты откуда идешь? Что на корме делала?
— Самое важное, — психолог уселась рядом, тоже завозилась с нарукавным компьютером. — Решила сразу проверить первостепенные системы костюма.
— Это какие же?
— Сходила в туалет. С этими чертовыми клапанами просто невозможно разобраться.
Астрид состроила хитрую гримасу.
— Скажу по секрету, мы скоро переоденемся. Часа через три-четыре, на первом привале.
— Ты просто кладезь тайн, розочка.
— Да и ты, дорогая, — Аллерсон вдруг посерьезнела. — Мне показалось, что ты на короткой ноге с Орловым. Да и с Каравценко. Расскажи?
— Надо же знать мужчин, с которыми ты будешь две недели спать в одной комнате, — Хелен засмеялась. — Ну так что? Расскажешь, почему экраны повесили на спины? Или Солмича спрашивать?
Астрид покачала головой, неуверенно улыбнулась.
— Меняешь тему, дорогая. Мне это не нравится.
— Говори, Атти!
— Ладно, ладно! Ладно. Это еще одна традиция Службы городской очистки. Правда, не очень веселая.
— Расскажи.
Аллерсон угрюмо нахмурилась.
— Помнишь, что такое двадцатый параграф?
— Помешательство?
— Это сорок пятый. Хелен! — вдруг разозлилась Астрид. — Почему параграфы не знаешь до сих пор? Что за идиотизм, в конце концов!
— Все-все! — примирительно выставила руки Хикс. — Успокойся, пока на нас коситься не начали. Просто я… поспешила. Двадцатый параграф. Да, — она поморщилась, стараясь припомнить. — Да. Согласно двадцатому параграфу, если человек при полевом выходе оказался заражен мирмелантом или аберрантом, то он подлежит… ликвидации на месте.
— Верно, — чуть успокоилась Астрид. — А исключения какие?
— Нет никаких исключений.
— Нет? — притворно удивилась девушка.
— Нет, — Хикс посмурнела, поежилась. — Если аберрант разорвет костюм и доберется до тела, человеку конец. Вирус Вульфа-Кольцовского передается гематогенным и воздушно-капельным путем. Антидота не существует. Я помню.
— Все верно. Антидота не существует, лечения не существует. Зараженный человек обречен на жуткую мучительную смерть. И скоро сам начнет распространять заразу.
— Я помню, — тихо повторила психолог.
— Некоторые не могут это принять. Раньше часто бывали случаи, когда люди не находили сил признаться в том, что с ними все кончено. Надеялись, что маленькая царапина оставляет им шанс. Они возвращались в казармы, обедали, спали и общались с десятками человек, прежде чем их раскрывали. Понимаешь?
— Кажется, да.
— Вот. Поэтому из СГО пошла традиция дублировать показатели целостности костюмов на спины, чтобы бойцы могли честно проверять друг друга. И чтобы ты узнавал плохие новости после людей, которым мог угрожать.
Они миновали вторую линию Барьера и быстро добрались до первой. Здесь уже не располагали даже блокпостов. На самом внешнем кордоне, за которым начиналась смерть, несли службу только автоматические орудия.
Астрид видела, как они угрюмым дозором провожали проезжающие мимо машины. Глядя в жерла их огромных стволов, она тихо опасалась, что вот-вот что-то случится. Выйдет из строя система свой-чужой, полетит операционное обновление с новыми протоколами, что-то еще. Что в любой момент утренний покой рассечет грохот многоствольных орудий, и все закончится, даже не начавшись. И не имело значения, что такие аварии происходили крайне редко, что корпус «Гериона» был способен сдержать напор калибра этих орудий, что все это просто суеверный страх. Все это было неважно.
А потом девушку вдруг бросило из горячего в холодный пот. Это случилось так внезапно, словно она прошла через невидимую стену, энергетическое поле, дезинфекционный душ. Полковник Каравценко повернул голову, посмотрел на подчиненных.
— Мы только что миновали первую линию Барьера. Мы в зоне карантина.
В «Герионе» повисла тишина.
— «Герион», «Герион», говорит «Европа», — зазвучал задорный голос из колонок. — Наша поездка за город началась. Двигаемся по схеме. В боевом порядке. Как поняли, прием?
— Поняли хорошо, «Европа», — ответил Каравценко. Он говорил в коммуникатор костюма, расположенный с внутренней стороны воротника. — Продолжайте движение. Башкой крутите на триста шестьдесят градусов. Последние части Екатеринбуржцев покинули участок тринадцать часов назад. Теперь здесь только враг.
— Принято.
— Господа ученые, — полковник повернулся к собравшимся. — Занимайте места по штатному расписанию, не мешайте движению солдат. Младший лейтенант Даллас, Солмич тебя оставил как замкомандира?
Крупный надзиратель с побитой мордой, которого Астрид уже приметила раньше, поднял голову.
— Так точно.
— Располагай бойцов у заднего люка, будьте готовы.
Люди заволновались, создали образцовое броуновское движение, мешая друг другу. Астрид поднялась на ноги, помогла всем усесться, проверила на всякий случай, у всех ли оружие стоит на предохранителях.
— Правильно, правильно, — заметив ее активность, сказал Каравценко. — Оружие достаем и проверяем. Обязательно смотрим на предохранитель. Андре, вас это особо касается.
Рыжеволосая девушка раздраженно отмахнулась, убрала пистолет в кобуру.
— Курить хочется, — пожаловалась она. — Чертовски хочу курить.
Ей не ответили, промолчал даже ее любовник Полянский. Похоже, не только Астрид окатило пониманием того, что они уже не дома. И если Аллерсон уже выбиралась за Барьер, то для остальных это было совсем новое ощущение. Не из приятных.
Заметив, что Астрид все еще следит за внешними камерами по своему КПК, остальные тоже, один за одним, стали поднимать к лицам нарукавные мониторчики и подключаться к машине.
За корпусом открывалась мрачная картина. «Герион» катился по свидетельству более чем полувековой разрухи. Город никто не бомбил, в нем не бодалась бронированными лбами бронетехника и не выбивала друг друга из улочек и домов пехота. Просто в какой-то момент посреди ночи затрубили сирены, а в двери забарабанили укутанные с ног до головы в костюмы химической защиты солдаты. Лишь через несколько дней появилось официальное заявление властей о начале войны и глобальном заражении внешней территории биологическим оружием. А до этого бал правили лишь страх, паника, истерия. Люди оставили свои квартиры и дома, взяв лишь самое главное, собираясь вскоре вернуться. Но не вернулись уже никогда.
Оставляя за спиной очередную улицу, очередной дом, «Герион» раскрывал экипажу панораму серости и затхлости.
— Так вот как все будет, — тихо сказал Брэндон Мэллори, — если мы вдруг все исчезнем.
Ему не ответили.
По левому борту мелькнула стоячая вода городского пруда. Расположенный дальше парк утопал в дико разросшемся кустарнике. Справа в высокой сорной траве таилась ржавая ленточка железной дороги. Она тянулась на запад параллельно их пути, виляя, прячась за поблекшими от сырости домами и помрачневшими заборами, чтобы вновь вынырнуть через сотню-другую метров.