– Сведения я вам эти предоставлю почти бесплатно, но есть два условия, – заявил решительно, безапелляционным тоном.
– Внимательно вас слушаю.
– Если мы с вами договоримся, то образуем совместную компанию, и я буду получать в ней скромный процент от добычи золота, скажем, пять процентов?
– Допустим. Второе условие?
Мысленно, махнув рукой «эх, была не была», выдал ему как на духу:
– Второе условием вам может показаться не совсем обычным, но мне нужна ваша помощь в России. На первых порах политическая поддержка, назовем это так, а потом и финансовая – в виде госзаймов нового республиканского правительства, если, конечно, удастся осуществить переворот, – затаив дыхание, молясь всем богам в благополучном для себя исходе дела, стал дожидаться его ответа.
Джеймс не выдержал, встал, заходил. У меня тоже нервы были не железные, а потому усилил на него воздействие новой заманушкой.
– Прошу заметить, что эти займы позволят Дому Ротшильдов финансово привязать к себе Россию, разместить там свой банк. Думаю, вам известно, что государственные расходы России в 1803–1815 гг. выросли почти вчетверо, как и обращение бумажных рублей, что вызвало инфляцию и обесценивание валюты. И, несмотря на то, что Россия позволила вашему Дому проводить выплаты французских субсидий и репараций, за новыми порциями займов российское правительство обращается к вашим прямым конкурентам – к банкам Бэрингов и «Рейд, Ирвинг». Я вам предлагаю выгодную сделку. При моём непосредственном участии и вашей тайной помощи реакционная Россия, отбросив сковывающие её феодальные цепи, превратится в демократическую, открытую прежде всего для вашего бизнеса страну. И уже в сонме европейских народов будет поступательно развиваться, не претендуя на главенствующую роль, и уж тем более откажется от своих жандармских функций. И бизнес Ротшильдов в такой обновленной России, я уверен, будет процветать! – по крайней мере, на первых порах, подумал я про себя, а потом «война план покажет».
Джеймс перестал расхаживать, внешне успокоился, присел напротив меня и внимательно всмотрелся мне в глаза?
– Кто вы, месье Айвен?
– Я думаю вам это известно, – я развёл руками, – к масонам, иезуитам и прочим тайным организациям я не имею ровным счётом никакого отношения, хоть в САСШ мне предлагали вступить в местную ложу, но я отказался. – Клясться в верности мутным организациям – это не в моих правилах. По натуре, сознаюсь честно, я авантюрист и бизнесмен. Ставить перед собой великую цель и идти к ней сквозь преграды – что может быть на свете более захватывающим?..
– Здесь мы с вами схожи …
Вообще – то Джеймс всю жизнь не мог забыть о том, как третировали его при дворе Бурбонов. Тогда он возненавидел гордую нищую аристократию и мстил ей всю жизнь. Я же, без всякой претензии на аристократичность, выглядевший, как говорят в Америке, со стороны как человек «сделавший себя сам» думается, производил на Ротшильда куда как более приятное впечатление, по крайней мере, по сравнению с так не полюбившимися ему аристократами.
– Зачем Айвен вам всё это? – Ротшильд провёл по воздуху ладонями. – Только авантюрный склад характера стоит за этим?
– Нет, конечно, Джеймс, кроме всего прочего, я хочу сделать Мир лучше!
Ротшильд не принял моего шутливого тона, продолжая на меня пялиться.
– Зря вы мне не верите, не могу со стороны спокойно смотреть на страдания своего народа под пятой крепостничества. И страданиям этим не видно ни конца, ни края, наоборот, со временем они становятся лишь хуже. И с другой стороны дело революции отдавать на откуп аристократам, пусть и идейным, ненавидящим крепостное право я тоже не могу, потому, как не доверяю им не на грош!
– И здесь мы похожи. А мне, стало быть, доверяете?
– Во-первых, я слышал, что слово Ротшильдов, это не пустой звук. А во-вторых, преобразования в России будут лично вам выгодны. Поэтому, тебе Джеймс, доверяю.
Хотя доверял я ему примерно также, как кролик удаву, ну, да куда деваться с подводной лодки?
– Хорошо. Политическая поддержка в вашем понимании это что?
– Тут всё очень просто. Ваш Дом имеет серьезное влияние на правительства ведущих европейских стран, и они в свете грядущих событий могут занять выгодную мне позицию. Например, через масонские ложи, контролируемые из Лондона, подсказать членам этих лож кто должен возглавить революционеров. Иностранные послы в России тоже играют не последнюю роль …
Братья Ротшильды в этом деле мне могли очень сильно пригодиться. После ухода от дел своего отца, в европейских властных кругах они смогли самостоятельно добиться признания. Хотя за это им в последние годы пришлось изрядно «повоевать».
После битвы при Ватерлоо наступил мир, который принес Ротшильдам весьма неприятный сюрприз. Во время войны они были непобедимы, теперь же они постоянно натыкались на непреодолимые препятствия. Возможно, это было вызвано тем, что главное действующее лицо ушло со сцены. Но перед этим, патриарх рода, Майер Ротшильд «завещал» Европу пятерым своим сыновьям: так, Ансельм стал распоряжаться биржей Германии, Натан – Англии, Соломон – Вены, Карл – Неаполя, Джеймс – Парижа.
Характерной чертой экономики постнаполеоновской Европы было стремление правительств разных стран получить финансовые ресурсы при помощи национальных займов, и, как ни странно, в этой ситуации Ротшильды, несмотря на колоссальные, только что сформированные капиталы, оказались не у дел.
Во время Венского конгресса не занимались контрабандой – там танцевали, а сыновья Ротшильда отнюдь не были танцорами, а значит, перестали котироваться в качестве банкиров. Только маленькая Пруссия обратилась к ним за займом. Такой лакомый кусочек, как Австрия, братьям не достался. При австрийском дворе педантично следовали мельчайшим деталям этикета и традициям, и не успели затихнуть выстрелы на полях Ватерлоо, как там уже поспешили вернуться в 1800-е годы. Австрия предпочитала обращаться к знатным кредиторам, с которыми она традиционно была связана в течение многих лет. Бесцеремонные молодые Ротшильды из Франкфурта шокировали австрийскую знать, хотя к концу войны они уже превратились в настоящих мультимиллионеров.
В посленаполеоновской Франции на первые роли выдвинулись старые банки Увара и особенно Бэрингов. Английский банк Бэрингов финансировал выплату репараций Францией после Ватерлоо. Герцог Ришельё говорил: «В Европе есть шесть великих держав: Англия, Франция, Пруссия, Австрия, Россия и братья Бэринги». В начале 1860-х годов Бэринги станут банковскими агентами России, Норвегии, Австрии, Чили, Аргентины, Австралии и США. Имея давние контакты с династическими и аристократическими семьями Европы, будучи, в отличие от Ротшильдов, приняты в этой среде, главы старых банков смотрели на Ротшильдов как на выскочек, и европейские правительства разделяли эту позицию. Иными словами, Ротшильды должны были утверждать себя в противостоянии не только и даже не столько со старыми банкирами, сколько с правительствами европейских стран.
Яблоком раздора стал заём на 270 млн франков, результатом которого должно было стать полное погашение военного долга Франции, министерство финансов которой благоволило к конкурентам Ротшильдов. Окончательное решение должно было быть принято на конгрессе стран – победительниц в Аахене в 1818 г. В истории семейства Ротшильд конгресс в Эксе (Аахене) означал гораздо больше, нежели прогремевшая победа при Ватерлоо. Именно в Эксе произошло первое столкновение между вошедшими в силу Ротшильдами и правящими кругами европейских стран.
В течение октября 1818 г. Меттерних, герцог Ришельё, лорд Каслри и Харденберг, а в их лице Австрия, Франция, Великобритания и Пруссия фактически отказывали в аудиенции Ротшильдам, их, в отличие от их конкурентов, не приглашали на великосветские приемы и рауты ― и это несмотря на то, что именно Ротшильды своей финансовой поддержкой в значительной степени обеспечили победу Великобритании над Наполеоном. Создавалось впечатление, что Ротшильды проиграли, и тогда Семья нанесла удар. 5 ноября 1818 г. вдруг начал падать ранее повышавшийся курс французских государственных облигаций займа 1817 г. Скорость падения нарастала, начали падать в цене и другие облигации и ценные бумаги ― обвал стал угрожать не только Парижской бирже, но многим, если не всем, крупным биржам Европы. То была работа Ротшильдов: в течение нескольких недель они тайно скупали облигации конкурентов, а затем выбросили их по низкой цене. Ришельё, Меттерних и Харденберг быстро договорились отказать Бэрингам и Увару, а Ротшильды снова оказались на гребне волны.
Главным секретом успеха Ротшильдов была система сотрудничества пяти домов (Франкфурт, Париж, Неаполь, Лондон, Вена), которая делала семейство крупнейшим банком мира, причём не национальным, а международным. Огромное богатство Ротшильдов означало, что они не просто частные лица, частные владельцы частного капитала, а нечто большее – действующее в тайне квазигосударство, играющее в роли других государств роль большую, чем иные государства. Это очень точно подметил князь Меттерних. «Дом Ротшильдов, – сказал он, – играет в жизни Франции гораздо большую роль, нежели любое иностранное правительство». Неудивительно, что умершего в 1836 г. Натана Ротшильда хоронили в Лондоне так, как ни одно частное лицо до него. Ещё бы: с 1818 по 1832 г. Натан Ротшильд обеспечил 7 из 26 займов, с просьбой о которых обратились к лондонским банкам иностранные правительства. Общая стоимость этих семи займов составила 21 млн фунтов.
Поддержка Ротшильдов в значительной степени помогла карьере Дизраэли. Кстати, именно в его премьер – министерство Ротшильды за 4 млн фунтов купили (подарили) британской короне Суэцкий канал (1875 г.). Великобритания получила межокеанический канал стратегического и экономического значения длиной в 190 км. Британцы, а точнее английские Ротшильды, при помощи своих французских родственников увели Суэцкий канал из – под носа у французов. Благодаря Ротшильдам – лондонскому и парижскому, Сити осуществило отличную политическую сделку и одновременно провернуло первостепенную финансовую операцию. В другое время с виновником (т. е. парижским Ротшильдом) расправились бы быстро и сурово. Однако Третья республика под покровительством Макмагона уже находилась под влиянием того масонства, членами, а затем и защитниками которого были Ротшильды. Кроме канала было многое другое: финансирование государственных займов, строительство железных дорог, внедрение современной кредитно – дебетовой системы.
Эта квазигосударство имени Ротшильдов в значительной степени контролировала многие европейские государства и их правительства. Уже после 1818 г. Ротшильды оказались «на одной доске» с правительствами, в дальнейшем они лишь упрочивали свою «сделочную позицию», увеличивая богатство и укрепляя политические позиции. На момент смерти Натана Ротшильда в 1836 г. его личное состояние равнялось 62 % национального дохода Великобритании. С 1818 по 1852 г. общий капитал пяти ротшильдовских «домов» (Франкфурт, Лондон, Неаполь, Париж и Вена) вырос с 1,8 млн до 9,5 млн ф. ст. К 1899 г. их общий капитал составит 41 млн ф. ст. – столько же, сколько капитал пяти крупнейших акционерных банков Германии. Личный капитал королевы Виктории составлял на тот момент 5 млн ф. ст.
– Ну что ж, свою выгоду я понимаю, вы, Айвен, предлагаете мне фактически взять на откуп российский рынок. И тогда по банкам «Рейд, Ирвинг», «Хоуп и Кº» – партнёру Бэрингов в континентальной Европе, играющих ведущую роль в финансировании России, будет нанесён сильнейший удар, они при определённых раскладах могут превратиться просто в «пустые скорлупки».
Момент для переговоров я выбрал удачный. В эти годы европейские банкиры, прежде всего Ротшильды, пытались создать нечто напоминающее мировое правительство, институализировав наднациональное управление. На пути этого устремления объективно оказалась Россия Александра I, а затем Николая I, что сделало Романовых врагами не только Великобритании, но и европейских банкиров во главе с Ротшильдами (впоследствии они будут финансировать и Крымскую войну, и революционное движение в России). Ситуация не изменилась и после Октябрьской революции. Взяв курс на строительство Красной империи … эээ … точнее «социализма в одной, отдельно взятой стране», команда Сталина объективно стала на пути превращения мирового управления в мировое правительство, срывая планы глобалистов, причем как правых, так и левых, заслужив ненависть первых и вторых. Но при наличии ядерного оружия за «железным занавесом» они могли ненавидеть сколь угодно долго и сильно. Другое дело, что «друг советских пионеров» не оставил после себя адекватного «наследника».
Тем временем Ротшильд над чем-то крепко задумался, может быть представлял, как будет сокрушать своих коллег – конкурентов? Вскоре он опять ожил, хищно при этом потер руки. – Но, сразу вас предупрежу, европейские правительства, в обмен на поддержку, могут, вернее говоря, обязательно потребуют для себя дополнительные преференции …
– Понимаю, «кто платит – тот и заказывает музыку», – при этих словах Ротшильд на краткое время погрузился в мысли, улыбнулся, размышляя о чём-то своём. – Думаю, максимум, на что лично я согласен пойти – это предоставление независимости Польше, может быть Финляндии …
Говорят, чтоб двигаться вперёд, иногда надо делать шаг назад. … Наверное, это как раз мой случай?
– … роспуск Священного союза, уход России из Средней Азии? – с самым невинным видом поинтересовался Джеймс.
– Вполне возможно. Все эти вопросы дискуссионные и сейчас в серьёз их обсуждать было бы несколько преждевременно и… с моей стороны самонадеянно. Подготовка переворота займет несколько лет. Мне предстоит ещё заработать определенный авторитет в российских тайных обществах, в которых собираются все деятельные люди недовольные нынешней властью.
– Рад, что вы это понимаете. Поддержку обеспечить вам вполне возможно, но и заговорщики должны воспринимать вас, Айвен, в качестве авторитета. Посольства и ложи, конечно, могут надавить на определенных людей, но, повторюсь, будущий диктатор должен пользоваться среди заговорщиков хотя бы минимальной популярностью.
– Согласен с вами полностью, Джеймс. Сам переворот, я мыслю, должен произойти в период междуцарствования – когда скончается старый император, а новому войска ещё не успеют принести присягу.
– Хороший ход, – Ротшильд почесал подбородок. – Так сколько времени вы отводите на подготовку восстания?
– Два-три года. Конечно, при условии, что не будет никакого форс-мажора, который потребует от меня ускориться.
– Серьезный срок. Я, пожалуй, соглашусь вам помочь, естественно, при условии, что ваши сведения относительно золота окажутся достоверными.
Мы молча встали и пожали друг другу руки. А потом я поведал Ротшильду о «золотом» штате Калифорния и долине реки Сакраменто, о том, что деньги можно «делать» не только на золотодобывающих драгах, но и на старателях – втридорога обеспечивая их всем необходимым.
В Европе я задержался на девять месяцев. В это время Ротшильды проверяли по своим каналам полученную от меня информацию. Побывал в Англии, встретившись с братом Джемса Натаном, люди которого и свели меня с представителями английской разведки. Рассказывал им о планах изменить дремучую Россию, поставив ее при помощи джентльменов на рельсы демократического развития, заодно заверяя их в полной своей лояльности просвещенному Альбиону. Русскому американцу-авантюристу, сдавшему ради своих корыстных целей калифорнийское золото, английские спецслужбы поверили.
У меня давно уже была идея, каким способом обзавестись собственными преторианцами Революции. А, что!? Помнится, у Ленина, эту роль хорошо сыграли латышские стрелки, мне же, думаю, сгодятся и ирландцы из числа «сорви голов», которым нечего терять. Счёт в английском банке есть, преданные ирландцы – тоже, пусть пока и в количестве двух экземпляров. Самое главное, их количество, будучи в Англии, можно увеличить многократно!
В предместьях Лондона купил дом, найти в английской столице ирландцев, ради денег готовых на все, не составляло особого труда. Отобрал восемь человек, которые с одной стороны были дисциплинированы, а с другой могли убить кого угодно, без всяких раскаяний и терзаний совести.
Перед отплытием назад в Петербург, в Англии на хозяйстве оставил Стаха, с тем, чтобы он набрал здесь еще человек двенадцать своих соотечественников, и в конце 25-го года привез бы их в Российскую империю. На время нахождения в Англии, находясь на полном довольствии и получая немалую для Англии зарплату, рекрутированные мной и Стахом ирландцы должны будут практиковаться в стрельбе, а уже в России я намеривался познакомить их с самопальными снайперскими винтовками. Цели для снайперов в российской столице в конце 25-го года найдутся, в этом я не сомневался. Просчитав ситуацию, для себя я понял, что во время декабрьского восстания придется ликвидировать как минимум нескольких генералов и пару великих князей. Как раз для этой кровавой работенке ирландцы мне и сгодятся.