Рабочий вскочил со своего места и, трясся головой, крикнул что-то грозно. Тут нервы не выдержали у красноармейца. Я с ужасом увидел, как жуткий солдат схватил свою «трёхлинейку» и с размаху всадил штык в живот рабочему. Рабочий лишь коротко хныкнул и растянулся по полу, а красноармеец ещё несколько раз воткнул штык в туловище и в голову нарушителю спокойствия, а сам опять уселся смотреть фильм.
- И это называется «Не шумите во время сеанса!». Эти сумасшедшие воспринимают всё буквально.
А тем временем плёнка выдала то, что мне было нужно больше всего.
- Сам Излучатель возвышается на горной породе, на севере от нашего города. С помощью этой точки, под радиус излучения попадут абсолютно все районы и пригородные зоны. С помощью недавно открытой секретной стрелки метро на севере, было построено Депо, куда регулярно завозятся поставки продовольствия и оружия для защиты излучателя. Депо – связующий перевал между городом и каньоном, на вершине которого находится Излучатель. По приказу наркома внутренних дел, товарища Берии, Излучатель является секретным объектом и подлежит строгой охране и вниманию. Запуск Излучателя, а вместе с тем и начало проекта «Великое Преобразование» назначено на 1 сентября сего года. Требуется только разрешение товарища Сталина на запуск. Наш молодой коллега займётся этим»….
На экране возникла надпись «Конец фильма», и я, наконец, выдохнул. Мне было сложно что-либо говорить.
- Значит, это эксперимент. Создание идеального советского человека, который не спит, не ест, а лишь служит своему делу. С помощью излучения... стоп! Каким же образом я сохранил рассудок? Или же это временно, и я скоро стану таким же болваном, как и они?
Выйдя из раздумий, я понял, что совсем забыл о зрителях кинотеатра. Безумцы повернулись, и теперь буравили меня ненавистным взглядом. Пионер внезапно поднёс горн к своим губам, а красноармеец схватил винтовку. Я резко схватил автомат и навскидку выстрелил в противника. Несколько пуль деморализовали красноармейца, а три с глухим стуком врезались в его могучую грудь, порвав грубую шинель. Стараясь успокоить головную боль, вызванную звуками горна пионера, я бросился прочь из кинозала. Звон в ушах нарастал. Я быстро спустился по лестнице и остановился, будто налетел на стену. Меня ослепил свет фар, и оглушил могучий рёв военного грузовика.
- Чёрт побери, с грузовика-то всё и началось!
Я бросился под стойку гардероба, услыхав возмущённый возглас зрителей за своей спиной. Раздался оглушительный грохот и звук битого стекла, перемалываемого тяжёлыми колёсами ЗИЛа. Освещение кинотеатра не выдержало и погасло. Теперь вестибюль кинотеатра освещался лишь чудом уцелевшими фарами военного грузовика.
- Как им удалось заехать на грузовике сюда?
В следующую минуту я оглох от треска автоматных очередей. Ответом им послужили ужасающие вопли выбежавших за мной зрителей. Стараясь не терять самообладания, я пополз между железными вешалками, приметив приоткрытую дверь служебного помещения. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я очутился за этой дверью. А вопли ППШ не умолкали.
Поднявшись на ноги, я бросился к двери напротив меня и вышел в служебный коридор. Навстречу мне с грозным рёвом и отчаянно размахивая топором, бежал пожарный: глаза его горели в полутьме. Помня о том, что патронов у меня мало, а позади – дюжина рассвирепевших солдат, готовых разорвать меня на части, я резко приложил приклад к плечу и выжал спуск. Пуля вошла противнику в шею, и тот, выронив топор, прижал свои руки к горлу, из которого фонтанчиком хлынула кровь. Не тратя времени, я сбил пожарника с ног прикладом, на бегу пальнул несколько раз в окно перед собой. Стекло лопнуло и разбилось. Вскочив на подоконник, я спрыгнул с окна на улицу. Тем временем ад в кинотеатре не прекращался. Я бежал до тех пор, пока очереди не смолкли.
11. Снова на улицах
Прислонившись к покосившейся разбитой телефонной будке, я переводил дух. Собирая в кучу все мысли, я понимал, что здесь опасно, что нужно передохнуть, поспать, а затем действовать. В кромешной тьме я ничего не видел, а пускаться в путь так было невозможно.
- Жаль, что я ушёл слишком далеко от квартиры Люды. Стоило бы туда вернуться и передохнуть.
Вспомнив о фонарике, я вытащил его из кармана, зажёг. Осветил аллею, на которой я находился. Где-то неподалёку послышался собачий лай. В воздухе витал запах горелой резины. Я поморщился. Мозг лихорадочно искал решение из сложившейся ситуации.
- Где-нибудь есть лежка, где можно передохнуть. Не обязательно, что это квартира. Какой-нибудь магазин.
Отсоединив диск к ППШ, я осветил его. Ещё десятка три патронов: хватит на одну потасовку с солдатами.Но, в скором времени мне придётся вновь искать патроны и припасы. Вновь присоединив боекомплект к автомату, я пересёк аллею и очутился на маленькой улочке, плотно заставленной разбитыми машинами. На углу стоял какой-то магазин, и я осветил вывеску: аптека.
- Это лучше, чем ничего. В конце концов, выбора у меня нет.
Дверь в аптеку отворилась тихо. Зайдя внутрь, я почувствовал запах лекарств. Как в госпитале. Осторожно подкравшись, я увидел за витриной медсестру, возившуюся над чем-то спиной ко мне. Перелезая через витрину, я не переставал держать автомат на спуске: мало ли, вдруг она резко повернётся ко мне.
Я уже не испытывал отвращения к их ужасным лицам без кожи, к их оголённым черепам. Ощутив на ладонях вязкую и липкую кожу медсестры, я коротким движением свернул ей шею и тихо положил вдоль прилавка. Затем, вскинув ППШ, проследовал в служебное помещение. Маленькая комнатка, в ней- стеллажи с лекарствами, маленький столиксо свечой и спичками, и небольшой топчан. А старому солдату больше и не требуется. Сняв ППШ, вещмешок и китель, я зажёг свечу, выключил фонарик. Затем развязал вещмешок, выложил на столик последнюю банку тушёнки и флягу со спиртом.
- Что же теперь? Как же болит башка после того, как эти сволочи меня оглушили! Стоп…. Я же в аптеке. Стоит поискать антибиотики.
Взяв со столика баночку с огарком, я встал и осветил стеллажи. Перекись, йод, бриллиантовый раствор, стрептоцид. Всё не то. Наконец, я увидел одно знакомое название. Аспирин.
- И хорошо, он, надеюсь, не даст мне умереть!
Я не знал дозировки, но на всякий случай забросил в себя две таблетки, потом откупорил флягу и запил лекарство спиртом. Слышал, что это очень вредно, но сейчас мне было всё равно.Присев на край топчана, я посмотрел на банку с консервами. Нет, есть не хотелось.
- А вот передохнуть – это сейчас очень важно.
Потушив огарок свечи, я лёг и погрузился в свои совсем невесёлые и мрачные мысли.
- Эксперимент. Великое преобразование. И как у Вождя поднялась рука подписать приказ о начале этого безумия? Ну… скорее всего, что-то пошло не так. Что-то не то с этим Излучателем. В любом случае, я должен добраться до него и отключить эту ужасную машину. Возможно, не всё ещё потеряно.
На улице было тише, чем вчера. Вполне возможно все солдаты сейчас рыщутв окрестностях кинотеатра «Большевик», разыскивая нарушителя спокойствия.
- Очень странно, что я не ощущаю этого излучения. Быть может, его совсем нет…. Ладно, это другой вопрос. Мне нужно подобраться к Излучателю? Но как это сделать? Допустим, я смогу добраться до Депо через метро. Но, согласно плёнке, это место хорошо охраняется. Для этого нужны боеприпасы, какая-нибудь поддержка. В одиночку штурмовать этот укрепрайон – самоубийство. Хотя, если я остался один в здравом уме…
Я вздрогнул. Тем не менее, председатель дал мне задание, и я должен был его выполнить: один ли я буду, или найду себе помощь. Нужно назавтра найти боеприпасы, медикаменты, еду – всё, что укрепит меня в выполнении этого приказа.
Думая об этом, я закрыл глаза и погрузился в сон.
***
Война. Война для меня не была горем. Она вызывала во мне больше интерес, чем другие какие-то эмоции. Все эти подвиги, герои…. Что толкало людей на подобные самопожертвования? Эта мысль часто занимала меня. Если бы люди были все пассионарны, как было написано в труде одного запрещённого мыслителя, то они бы и не только в военное время могли бы отдать жизнь за общее дело.
Лето 1944 года. Я работаю фельдшером в одном из закрытых полевых госпиталей. Война до нас не докатилась, но отголоски её видны повсюду. Они выражаются в этих покалеченных людях, обрубках, потерявших конечности в жестоких боях. Я очень устал. Вся моя жизнь превратилась в мерзкий жёлтый гной, похожий на тот, что струится из загнивающих ран наших пациентов. Я был биологом, а не врачом, но наверху полагали иначе. Выбора у меня не было: либо фронт, где я сто процентов погиб бы, либо здесь: вытирать кровь и гной с пациентов и регулярно давать им обезболивающие. В нашем отделении лежали, в основном, с тяжёлыми ранениями. Я, обладающий сверхчувствительными способностями, понимал, как они страдают, и все их боли и страдания передавались мне, убивали и разрушали постепенно мой мозг.
И я сорвался. Первым стал молодой лейтенант, которому оторвало обе ноги в результате бомбёжки фрицев под Киевом. Он постоянно твердил, что не хочет жить, что слишком устал терпеть боль, хотя я понимал, из-за чего он так расстраивается. Кому нужен был этот обрубок, без обеих ног? Девушка с ним расстанется, а старенькая мама попытается спасти сына, потратив все свои сбережения. И мне жутко надоело его нытьё. Однажды, я сфокусировался и дал ему установку. Я не думал, что произойдёт дальше и вышел из палаты. Спустя час лейтенанта нашли мёртвым: он раздавил себе голову между двух прутьев кровати. Ни у кого тогда не вызвало подозрений, что он действовал не по своей воле. Но мне это было только на руку.
Больные умирали. Кто-то выбросился из окна, кто-то расковырял свою рану и умер от потери крови. Эти солдаты, всего лишь обрубки: воевать они больше не смогут, а жить в нормальных условиях – и подавно. Лучше они пусть послужат моему делу.
Я понимал, что локальными установками мало чего добьёшься. Моих сил не хватало на то, чтобы контролировать более одного разума. И я искал способ или устройство, способное усилить мои установки. Я понимал, что опыт построения таких устройств у меня равен нулю, но я не сдавался. В конце концов, война не вечна, и я скоро смогу найти способ претворить свой план в жизнь.
***
Я спал спокойнее, чем в прошлый раз. По всей видимости, привык к постоянному шуму улиц. Утро выдалось холодное: не знаю, как я ночью не околел от сквозняка. Встав с топчана, я наскоро позавтракал последней банкой тушёнки, проверил всё свое скудное снаряжение, взял с полок пару медикаментов, бинтов и обезболивающих. ППШ не стал закидывать за спину, а по привычке надел на плечо ремень и держал поближе к правой руке.
- Надеюсь, солдаты не усилили свои посты, иначе мне несдобровать . Патронов всего ничего, да и в ТТшнике не так уж и много.
Покинув заброшенную аптеку, я вышел на улицу, вновь глотнув холодного осеннего воздуха. Город вновь встретил меня молчанием. Ни лая, ни стонов обезумевших горожан. По всей видимости, это был старый район с тихими улочками, что, несомненно, было мне на руку. Находиться на больших улицах было опасно – велика вероятность, что они патрулируются красноармейцами или солдатами.Я прошёл вперёд, постоянно оглядываясь по сторонам. Меня не покидало чувство, что за мной кто-то наблюдает. Я прошёл мимо покосившегося фонарного столба, разбитого стенда прессы, покинутого прицепа от легковой машины.Ничего необычного я не нашёл. В конце улицы стоял военный грузовик с открытым кузовом. Оглядевшись, что поблизости солдат нет, я взобрался в кузов.
Очевидно, ЗИЛ попал в аварию, и солдаты спешно покинули грузовик. В кузове меня ждала удача: большой цинк с патронами к ППШ. Присев перед ним, я снял вещмешок и принялся заполнять все свои диски патронами. Процедура была нелёгкая, но я был очень рад, что нашёл боеприпасы. Набив все диски к автомату патронами, я также зарядил и ТТ, а несколько десятков патронов сложил в вещмешок. Также, отодвинув мешковину с одного из ящиков, я обнаружил там гранаты РГ-42. Надев на пояс четыре гранаты, я сорвал с последнего ящика брезент. Внутри ящика обнаружилось оружие: четыре автомата ППШ и три новых советских карабина СКС. Эти самозарядные карабины только-только поступили в войска, но уже хорошо заявили о себе. Я взял в руку один карабин, взвесил. Эта штука весила, по крайней мере, легче СВТ-40 и «трёхлинейки». Патроны я обнаружил в цинке рядом. Патроны к карабину были короче винтовочных 7, 62, но крупнее пистолетных. Несмотря на то, что мне ещё не доводилось стрелять из нового карабина, это оружие уже мне нравилось. Вдоль ствола, под цевьём удобно расположился штык-нож, который мне не удалось снять. Снарядив карабин патронами, я положил пару дюжин в карман своего поношенного кителя, а само оружие закинул за спину, чтобы не мешалось. Больше делать в грузовике было нечего, и я спрыгнул с кузова.
Улица, на которую пытался выехать грузовик, выгляделатакой же безжизненной. Я непривычно чувствовал себя чересчур нагруженным.
- Но, зато более уверенным в себе.
Мою самоуверенность разрушил звон разбитого стекла из дома слева от меня. Я резко поднял взгляд, схватившись в свой автомат. Из окна третьего этажа посыпались стёкла, и из образовавшегося проёма на мостовую упало тело. Невероятно изломанное тело женщины, судя по безумному выражению лица, сумасшедшей. Оно упало в нескольких метрах от меня, и я, подбежав к телу, не сводил взгляда с разбитого окна и держа наготове ППШ. В проёме никто и не появился.
- Что очень странно.
Услышав совсем близко с собой глухое рычание, я поднял голову. Из-за разбитой машины, в паре шагов от упавшей женщины вылезла собака.Мерзкая отвратительная псина, скреплённая железной конструкцией. Она выставила когти на своих уродливых лапах, готовясь к прыжку. Автомат был совсем рядом, поэтому я без промедления подтянул его к себе и открыл огонь. Град пуль полился на собаку, и разворотил ей голову. Собака с неприятным лязгом грохнулась на асфальт.
Над трупом послышался странный скрежет. Вторая собака взгромоздилась на машину и с ненавистью смотрела на меня своими белёсыми глазищами. Я едва успел взмахнуть автоматом и сбить её с ног, прежде чем она повалила бы меня на землю.Поставив ногу на металлический зажим, соединяющий туловище собаки, я накормил дворнягу хорошей порцией свинца.Переступив через жилистое тело собаки, я прислушался к звукам. В тишине заброшенных улиц я отчётливо услышал чьи-то шаги. Это мог быть кто угодно, поэтому я не расслаблялся и не опускал автомат, а был готов к любому.
Прогремел сухой выстрел, и боковое стекло машины справа от меня разлетелось вдребезги. Повернувшись, я увидел чекиста, который отделился от противоположной стороны здания и теперь бежал ко мне. Я резко пригнулся и короткой очередью сбил его с ног. Даже с такого расстояния я услышал предсмертный хрип чекиста, искажённый мембраной противогаза.
- Чуть не задел. Хорошо хоть, что вовремя среагировал!
Подойдя к телу, я откинул его «Маузер» в сторону – этот пистолет мне больше уже был не нужен. ТТ был удобнее и надёжнее. Пройдя вперёд, я вышел на развилку дорог. Здесь улица, по которой я шёл, обрывалась. Передо мной открылась довольно интересная картина. В стену здания напротив врезалась машина: чёрная «Победа». По всей видимости, перед тем, как вписаться в стену, машина сбила двоих чекистов. Один из них лежал, раскинув руки, по правый борт от машины. Второй распластался на капоте, разбив головой лобовое стекло. Что-то мне в этом автомобиле показалось знакомым:
- Погоди-ка…. Не это ли та «Победа», которая скрылась от красноармейцев в подворотне?