Я посмотрел на Рема. Рем соорудил из пальцев корону на своем хохолке.
– Дориан Виг, Светлейший, Храбрейший, Достойнейший, – представился я скромно.
– Пароль! – рявкнул камень.
У меня опустились руки. Я привалился к стене, и обеими руками помассировал лицо. Пароль это здорово. Это, пожалуй даже чуть хуже, чем некуморки. На ноготь мизинца, но хуже. Хотя бы потому, что некуморков мы уже минули, а этот змеев камень мог дать нам пару уроков отчаянья, безысходности и фатализма.
– Присаживайся Рем, – пригласил я. – Как много слов ты знаешь? Желательно хоть как-то связанных с дворцами, коронами, похотливыми фрейлинами, властью и внешним долгом.
– Авторитет, – начал Рем. Он, тоже привалился к стене, только противоположенной. Достал кисет, трубку… Сизый дым моментально распространился по нашему каземату.
– Валлис, – продолжил я.
– Кто это? – спросил Рем.
– Неважно. Один из его близких друзей.
– Угу… – Рем пыхнул вверх мощной струей дыма. – Магарики.
– А это что? – в свою очередь осведомился я.
– Это наше национальное блюдо, – Рем облизнулся. – Мясные шарики. Я бы сейчас навернул котелочек.
– Светозверь подери, какое отношение твои мясные шары имеют к Дориану Вигу?! – не выдержал я. – Вы тогда еще не были открыты с вашими отравленными островами и магариками!
– О! Значит это вы нас открыли? А до появления лазутчиков Авторитета, Менады не существовало? Возможно Дориан Виг тайно побывал у нас, откуда тебе знать?
– Да что ему делать в таком месте…
– Каком же это, интересно, таком месте?
– Рем, давай не сейчас. Я не расист. Я сотню раз тебе говорил. Просто магарики это не то!
– Знаешь что, катись ты к змею, приятель, – предложил Рем, ложась на пол. – Если ты такой умный, то ищи пароль сам, а я пока вздремну.
– Хорошо, – я всплеснул руками. – Согласен. Я оставлю тебя здесь мелкий вонючка.
Рем закрыл глаза и отчетливо засопел, не забывая пыхать трубкой. Я безнадежно махнул рукой, и тоже сел. Мои знания о первом Авторе были знаниями школьника о нелюбимом предмете. Я помнил кое-какие основные даты, пару подвигов и политических анекдотов. Помнил, как звали его ручного крефера:
– Атамак.
…как звали его тайного незаконнорожденного сына:
– Семмил.
…наставника:
– Измаил.
…злейшего врага:
– Кропос.
…любимый напиток:
– Корелье.
…цикл рождения:
– Ома.
…пожалуй… пожалуй все.
Камень стоял уверенно и бескомпромиссно. Я вздохнул, и принялся повторять все слова без разбору. Ритмично, монотонно и совершенно безнадежно. Ведь слов могло быть и два и три, могла быть целая змеева поэма или песня. Или какой-нибудь фразеологизм, который выдумал лично Виг, и о котором естественно никто не мог знать. Или даже звук. Может нужно было рыгнуть как Его Величество, или икнуть… О, Первый! Да, это был один из тех моментов, когда понимаешь, что ты не бессмертен, мир играет не в твою пользу, ты не самый красивый мужчина в мире и у тебя нет подходящей шутки для момента. Господин Престон стушевался? О, да! Достаточно взглянуть в его поблекшие глазенки. В его голове нет плана, но ведь и во всем плане нет головы. И вот он сидит и произносит одно слово за другим, как старик забывший название того места, куда он ходит справить нужду. Когда у меня уже пересохло во рту, а зоб неприятно запершило, я поперхнулся и замолчал.
– Когда я был в Гротеске… – сказал вдруг Рем. Я вздрогнул и посмотрел на него. Я был уверен что он спит. – …Я видел одну старую. Как это называется, когда на камне вырезают картинки?
– Гравюра, – подсказал я.
– Да, – Рем приоткрыл один глаз, блестящий и черный. – Так вот там был изображен этот ваш змеев Вориан Диг. Я плохо помню детали. Мне тогда было не по себе, я только что получил свою печатку меж лопаток… Но, чтобы перетерпеть боль, я старался смотреть на что-нибудь, и думать об этом. На что угодно. Тут-то она мне и попалась на глаза. Она была вытеснена на потолке. Локтей сорок не меньше. И вот что мне показалось странным на этой гаврюре… На доспехах вашего главаря были буквы.
– Три Первых Клятвы, – встрял я, припоминая эту гравюру. Она украшала зал Памяти.
– Наверное, – небрежно согласился Рем. – Так вот все они были выложены Красными камнями. И только два крохотных, как лягушачьи икринки, слова, которые были вытеснены на его губах, были пусты. Я еще подумал, ну ладно, Первый подери, у меня зрение как у ястреба, но всякие там подслеповатые пятколизы разве углядят?
– Ты разглядел их снизу? – восхитился я. – И что это были за слова?! Ну!
Мое сердце снова застучало, а воздух вокруг нагрелся и стал горячим, как поцелуй удачи. Я уже приготовился испытать невероятное облегчение и азарт, когда Рем произнесет эти слова, и это конечно окажутся именно те самые слова, которые составляют пароль. И вот оно! Вот оно! Камень пропустит нас, и моя глупая, старая, заржавевшая мечта осуществится!
– Я не помню, – буркнул Рем.
И закрыл глаз. Тяжелым серым веком.
В этот момент я, наверное, стал прозрачным.
– Что-то вроде Кавасто Ковэ… – пробормотал Рем. – Или Васто Котэвэ. А, Хладнокровный подери… О, помнишь ту куртизанку из Патха? Ну, мы еще поспорили, кто будет первым! Она часто произносила эти слова во время… работы. Ковасто ковэ, ковасто ковэ! – взвизгнул Рем, похотливо скалясь.
– Что? – меня перекосило. – Остава вэко, что ли? Великое вознесе…
Я не успел полностью процитировать упомянутую Ремом куртизанку, которая пикантно богохульствовала, изъясняясь во время плотских утех на языке Зверя. Я не успел. После «остава вэко» камень задрожал и принялся сдвигаться назад и в сторону, дико скрежеща и фонтанируя искрами из колеи, по которой двигался.
Рем мгновенно вскочил, хохолок его воссиял и он, циркнув слюной сквозь щель в передних зубах, пошел в образовавшийся ход.
За ним была винтовая лестница, каменная, скользкая и холодная. По ступеням, сверху, стекала какая-то гадкая черная пена. На последней ступени она сворачивала влево, взбиралась на тонкие металлические перильца и поднималась по ним обратно. Бросая на нее подозрительные взгляды, и стараясь не вступать в русло, мы миновали ступеньку за ступенькой, освещая путь захваченным мной бездымным масляным факелом.
– Рем, – говорил я быстро и сбивчиво, – ты молодец. Если бы не твоя наблюдательность, мы бы сидели там до второго Рождения. Как все удивительно удачно совпало!
– Да, – согласился Рем равнодушно. – Действительно удачно. В общем-то, у него на губах ничего такого не было. Да и губ у него там не было. Только шлем похожий на конскую морду. Остава вэко… Ну надо же. Знаешь, я просто вспомнил, почему-то, эту куртизанку. Змей подери, не люблю я такие долгие экспедиции.
Оторопь заставила меня остановиться, и Рем подтолкнул меня сзади.
– Ну, чего ты встал? – спросил он нетерпеливо. – Костяк увидел?
– Как тебе это удается? – спросил я глухо. – Ты подчиняешься хоть одному закону в этом мире?
– Нет, – сказал Рем.
Мне ничего не оставалось кроме как поверить ему.
В этот момент внизу заскрежетал камень, возвращаясь на прежнее место. Потом гулко ухнул, – встал, – и затих. Стало слышно, как сопит Рем и как черная пена ползет по своему вечному пути. Нас все больше отрезало от внешнего мира.
– Пойдем, – шепнул Рем.
Я кивнул, и мы преодолели последние несколько поворотов, достигнув перекрытия. Здесь была небольшая площадка. Взгляд мой сейчас же остановился на овальном люке, крышка которого была накрепко зажата двумя винтами. Когда-то к нему вела лестница: мы видели ее основание, кривые железные клыки с одной уцелевшей перекладиной. Учитывая это, достать до винтов было трудновато, поэтому Рем ловко вскочил мне на плечи, а я встал ногами на его вещевой мешок.
Рем взялся за первый вентиль и с натугой принялся его поворачивать. Он довольно долго возился и кряхтел, сдавливал мне голову коленями, бранился сквозь стиснутые зубы, а потом сказал:
– Значит так, Пэ. Сейчас я сделаю несколько последних поворотов и открою крышку. Что там за ней, знает только Первый и я. Но я – только в общем. Уверен, что там какая-нибудь пакость уже минут пять сидит и прислушивается к тому, как мы скрежещем этими винтами. Так что приготовься!
– Готов! – рявкнул я.
– Тогда я ее выбиваю и спрыгиваю с тебя, – предупредил Рем. Он еще несколько раз скрежетнул винтом. – Ра-аз, – протянул он. – Два-а-а… Три!
Сверху послышался глухой удар и бешеное шипение, как будто кто-то раздразнил кота.
– Ну что там? – нетерпеливо спросил я.
– Три! – снова гаркнул Рем.
На этот раз наверху громко лязгнуло, а Рем молнией слетел с меня. Некоторое время мы сидели на корточках, наставив на овальную дыру инфузеры, и ждали. Там было темно, тихо, сыпалась тонкой струйкой вековая пыль. Комьями валилась затхлая стонерестовая тишина, пахнущая тленом.
Рему первому надоело пялиться в темноту, и он жестами попросил меня закинуть его наверх.
– Спущу тебя веревку, – прошептал он.
Я кивнул и помог ему встать мне на плечи.
– Будь осторожен! – крикнул я шепотом.
Рем молча оттолкнулся, зацепился за край и проворно втянул себя внутрь. Некоторое время, я слышал только как стучит мое сердце, а потом появился новый звук. Что-то ворочалось наверху, шелестя и скребя по камню. В люк толчками сыпался песок. Неужели Рем? Согласен, в обычном своем состоянии он издавал шума больше чем зверинец, но когда Рем брался за дело… Нет, ни одно ухо не могло похвастать, что оно имело честь слышать передвижения крадущегося Рема Тан-Тарена.
– Рем! – прохрипел я. – Ре-е-ем!
Наверху стало тихо.
И вдруг оттуда вывалилась какая-то зеленоватая неширокая лента, похожая на дешевый ремень. Падая, она разворачивалась, и изрядная ее часть смогла распластаться на площадке. Странно. Может Рем потерял веревку? А что это? Я с подозрением осмотрел ленту. Она была чуть влажноватая, вся в каких-то неряшливых заусенцах и потеках. Наверное раньше это было что-то изысканно-дорогое, вроде тех лент, которыми подпоясываются жрецы Зверя. А теперь… Гнилая погань. Ветошь. Я искренне надеялся, что не все сокровища башни стали такими.
Для верности я пару раз дернул ленту, – наверху снова послышалась непонятная возня. Я мысленно воззвал к Первому, и принялся карабкаться. Лента была эластичная, подтягиваться было неудобно. Благо, люк все же был не очень высоко. Я схватился за край, ожидая, что Рем подаст мне руку, но залезать пришлось самому.
Вскинувшись над люком, я осторожно огляделся. Рема не было видно. Лента тянулась откуда-то из кромешной тьмы, и я не мог с уверенностью сказать, кто или что держит ее с того конца. Хотелось свято уверовать, что это Рем. Да и кто еще это мог быть? Я еще раз огляделся, насколько мне позволяла моя позиция. Увидел каменные стены покрытые копотью, и шершавой окалиной. Какие-то непонятные следы и символы.
Я чуть не соскользнул с ленты, и торопливо забрался внутрь. Некоторое время сидел на корточках, прислушиваясь к темноте. Потом достал из клапана перевязи ночные очки с эластичным фиксатором и натянул их на голову. Особая система линз сделанных из высушенных роговиц весербских тигров, позволяла видеть на двенадцать шагов впереди себя.
Потом я долго принюхивался и ощупывал пальцами песок. Между прочим, это вовсе не был речной или там пляжный песок. Или пыль. Это был пепел. Точнее даже зола. Гниением, дымом, пищей и отходами жизнедеятельности не пахло. Явственно чувствовалось жжение в районе копчика – верный признак того, что фон маггического излучения здесь зашкаливал. Я не хотел делать пессимистичные прогнозы, но даже по самым губошлепистым прикидкам, здесь витало около двухсот-трехсот микроМан. Хвост одноухого слепня, который я купил в маггической лавке, извивался. Верный признак того, что загрязнения, царившего здесь, хватит на то, что бы превратить нас Ремом в неведомую гадость. Я достал из кошеля антирадиационную микстуру и выпил ее, скривившись как посоленный червяк.
– Рем, – позвал я чуть слышно.
Лента дернулась, и начала уползать в темноту. Сухолюд, похоже, зачем-то принялся ее сматывать.
– Да брось ты ее, – шепнул я. – И топай сюда.
Рем не отозвался. Лента медленно уползала в темноту.
Во мне что-то екнуло, словно Маленький Трусливый Престон щелкнул меня хлыстиком по сердцу. В этот момент, нечто схватило меня сзади за шею и зажало рот маленькой крепкой ладошкой.
– Только не ори, – предупредил Рем. – Это я, твоя мамочка. Хорошо, что ты сам забрался, не хотелось возиться с веревкой. В общем, я тут пошарил немного и уже нашел кое-что интересное. Там откуда я пришел – тупик. Доспехи какие-то, стойки, оружие – все подцепило маггическое излучение. Некоторые мечи аж светятся. Но что интересней всего…
Перед моими глазами вдруг появилась роскошная боевая корона, с назатыльником и полумаской, инструктированными белыми рубинами.
– Корона Вига, – прохрипел я, отодрав от своего рта ладошку.
– Я нашел ее у самого люка, – похвастался Рем. Он тоже натянул очки. – Похоже ваш царек обронил ее.
Интересно, что его заставило, подумал я. Если монарх бросает корону, значит, выбор у него поставлен между жизнью и смертью.
– Удирал так, что даже не вернулся за ней, когда она свалилась у него с башки, – словно в такт моим мыслям, проговорил сухолюд. – Что ж, Престон, вот мы и обогатились. Теперь осталось найти еще кое-что для меня и выход.
– Я же говорил тебе… – начал было я, но тут Маленький Трусливый Престон с размаху шлепнул себя по щеке и простонал: «вот кретин». «Нас сожрут из-за него!».
Меня словно кипятком обдало. Я посмотрел в темноту перед собой. Ленты уже не было. Она полностью куда-то… втянулась. На границе слепой зоны очков мне померещилась невообразимая харя, словно разбухший мешок с гнилыми листьями и черноземом, который смотрел на меня зелеными бельмами. Смотрел, кажется, с неподдельным интересом, медленно заглатывая «ленту» – свой собственный язык.
– Говоришь, там есть оружие? – переспросил я быстро.
– Да… – икнул Рем, и тут же я схватил его подмышку и опрометью ринулся назад.
Мы быстро достигли этих стоек. Рем вырвался у меня из рук, и поправил корону у себя на голове.
– Выбери себе какую-нибудь железку, – сказал я. – Быстрее.
– Ладно, – быстро согласился Рем. Он видел, что я не шучу.
– Где факел?
– Под рукой.
– Зажги.
Рем почиркал огнивом, и тупик озарился ровным рыжеватым светом.
– Ты что-то увидел? – спросил он.
– Не могу сказать определенно, – буркнул я. – Ты принял микстуру?
– Да, – коротко ответил Рем.
Я осматривал аккуратно расставленные вдоль стен стойки. Оружия и доспехов тут было великое множество. Некоторые из них не просто светились, но даже издавали слабое мелодичное пение. Но это были, пожалуй, несколько самых удачных экземпляров.
Обычно облучение маггией приводит к изменению фактуры и свойств материалов, и характер изменений, их интенсивность, прямо пропорциональны длительности излучения… э-э-э, короче, чем дольше шляпа сидит на голове волшебника, тем больше она напоминает его самого. Буквально. Или же излучающий кристалл, упрятанный в шкатулку, через некоторое время превращает эту самую шкатулку в зубастую фурию, которая норовит оттяпать тебе пальцы. Если ты не хозяин камушка, конечно.
Вся оружейная палата слишком долго подвергалась этому самому излучению.
В итоге большинство мечей превратилось в нечто совсем уж отдаленно напоминающее боевые инструменты. Все больше пузырявые продолговатые грозди, или мшистые куколки. Они поросли черным жестким волосом, скребли, сучили недоразвитыми лапками и мерзко верещали.
Казалось не только мы, но и доспехи рассмотрели нас. Они возбужденно завибрировали, забрала на шлемах щелкали, как акульи пасти. Я вдруг обратил внимание на пол и скривился от омерзения: мне показалось, что в пепле ворочаются длинные тонкие черви. Присмотревшись, я с ужасом убедился, что это ползают рассыпанные по полу стрелы.