— Ну а теперь скажи мне, что там дальше в твоих гениальных планах. И как ты планируешь это стадо приводить в чувство. — задумчиво качаю ногой, любуясь паром, поднимающимся от кофе в чашке.
— Первое, делаем срез их текущей программы. Смотрим, что из имеющихся элементов можем использовать.
— Ничего не можем, сразу говорю, — бурчу, глядя в чашку с кофе.
— Согласен. Но не заранее и не с твоих слов. Должен взглянуть лично. Второе, настраиваем их правильно психологически. Оставляя за скобками всё их сословное говно. И делая их самих восприимчивыми к информации.
— Пуняра, поделись, как ты себе это видишь? Мне, кроме мордобоя, ничего не приходит в голову. — откровенно говорю ему, наклонив голову к правому плечу.
— Атени, ты там на заставе совсем закостенел, — поднимает бровь Пун. — Во-первых, садим на казарму. И никуда не пускаем. Во-вторых, выбираем тех, кто наособицу от других, и из них формируем «точки опоры». В третьих, начинаем поощрять лучших из них, для начала увольнительными. А в перспективе — возможно, и вообще отменой «казармы».
— А если саботаж? Причём массово, всем составом курса? — серьёзно смотрю на Пуна. — Я тут эмпатию с докторами прокачал… Знаешь, мне кажется, это будет самый первый вариант в списке вероятностей.
— Если саботаж, то тогда сразу начинаем с четвёртого пункта, — безэмоционально роняет Пун. — Действуем по Уставу. Ты же сам всё понимаешь… Но не факт, что сразу четвёртый вариант. Ты же не-дворянин. И применяешь себя на моё место. И чувствуешь их обратную связь, направленную на тебя, а не на меня, — терпеливо объясняет Пун то, что я упустил.
— Да уж… — хлопаю ладонями по столу.
Я действительно никак не приспособлюсь в полной мере к тому, что в местном сословном обществе первый и второй сорт продекларированы официально. И я вполне официально являюсь вторым сортом.
В аудитории вместо КорИна на кафедру первым поднимается Декан и зачитывает приказ о вводе новой программы обучения. О том, что программа является секретной и её разглашение не допускается под угрозой Коронного Уголовного Уложения. О том, что на время обучения на курсе вводятся совсем другие уставы.
Тишину в аудитории можно намазывать на бутерброд.
Окончив озвучивать новшества, Декан передаёт слово Пуну.
— Первое и главное, — командирским голосом вещает Пун с подиума перед кафедрой, грамотно и вовремя сообразив, что из-за кафедры именно его может быть почти не видно. Разве что макушку. — Те, кто не готов принять новые правила, пожалуйста, просто выйдите из аудитории. В этот момент всё можно закончить всего лишь вашим отчислением из колледжа либо переводом в другое учебное заведение.
Он делает паузу в пять секунд, но никакого движения в аудитории не наблюдается.
— Отлично. Тогда завтра всем прибыть на плац не позже семи ноль-ноль, с собой иметь комплекты личной гигиены. Быть готовыми к подписанию Коронных Обязательств первого ранга лично. — Пун снова обводит взглядом аудиторию и добавляет. — К семи утра, каждый из вас должен прочесть действующие уставы погранвойск и ориентироваться в них, как на своей домашней кухне.
По аудитории проносится волна лёгкого шума, но Пун её перекрывает своим голосом:
— Несогласные, дверь сзади. До семи утра ещё не поздно. Не явившиеся к семи утра считаются отказавшимися и отчисляются автоматически. Благодарю за внимание. Господин КорИн, пожалуйста, продолжайте занятие.
После чего Пун делает мне знак следовать за ним и покидает аудиторию. Мы догоняем Декана, идущего в направлении административного корпуса, в котором находится его кабинет.
— Господин Декан, пара технических вопросов. Упустил из виду. — Обращается к Брэкстеру Пун, поравнявшись с ним.
— Я вас слушаю.
— В какие сроки первый курс может быть размещен на территории колледжа в казармах, в случае ввода казарменного положения?
— В тот же день, — удивленно отвечает Декан. — Помещения готовы, служба технической поддержки полностью укомплектована, штатные маги регулярно соблюдают все регламенты содержания помещений. Вы считаете это необходимым?
— Скорее всего, — дипломатично кивает Пун, не вдаваясь в детали. — К тому же, это прямо вытекает из введения наших Уставов. Благодарю! — и поворачивает в сторону склада, снова делая мне знак следовать за ним.
Кофейня по дороге из Первого Специального магического военного колледжа в Старый Город. За столом — несколько человек в формах курсантов колледжа.
— Интересно, что бы это всё значило? — задумчиво говорит светловолосая девушка с нашивками курсанта-хирурга второго курса.
— Да это Валери, видимо, решил посчитаться. Пользуясь случаем, — зло бросает худощавый брюнет, опустошая тремя глотками большую кружку портера.
— У тебя мания величия, — хмуро цедит здоровяк с фигурой циркового атлета. — Тут что-то иное. Просто информации пока мало. И ты бы сегодня не налегал на пиво, на всякий случай?
— Да ну, с его бы? — удивляется худощавый брюнет.
— Если новые инструктора, значит, будут новости и в учебном процессе. Опять же, эти объявления сегодня, — поясняет здоровяк. Видя, что брюнет заказывает знаком второе пиво, добавляет. — Впрочем, твоё дело. Это ваш курс строят, не наш…
— Да не трогай его, Фрам, — говорит второкурсница с нашивками хирурга. — Пусть пьёт. Если хочет. У них теперь есть отчего пить, хи-хи…
— А тебя это можно подумать не касается? — удивляется худощавый брюнет.
— Не так, как ваш Дом, — сдержанно отвечает девушка.
— А ты чего не пьёшь, Фрам? Вас-то эти нововведения не касаются? — спрашивает худощавый брюнет чуть заплетающимся языком после второго пива.
— А я предпочитаю доверять своим предчувствиям. Я, наверное, лучше домой. Пока всем, — здоровяк встаёт, бросает крупную монету на стол и выходит.
Глава 19
Дальнейшее время проводим в хозяйственных заботах. Пун лично с уоррентом осматривает казарму, где предполагается размещение первого курса. Потом мы проверяем наличие постельного белья, готовность кухни с утра принять всех на завтрак, наличие и комплектность всех видов формы включая робу на складе у уоррента, и многое-многое другое.
Я таскаюсь за Пуном, как хвостик, поскольку он знает не всё и не везде влёт ориентируется. А успеть за сегодня надо много.
Через какое-то время делаем паузу и садимся пить чай у уоррента. Который к чаю подаёт мёд и орехи, к которым мы с Пуном тактично не прикасаемся.
— Что, решил-таки первый курс на казарму с утра? — спрашивает Пуна уоррент, отхлёбывая чай из пиалы и подцепляя кончиком ореха капельку мёда.
— Ну а как иначе, — даже не думает отрицать Пун. — Иначе эта вольница все четыре курса будет стоять на голове и жить, как ей вздумается. В горах после выпуска им это и аукнется. Да и черт бы с ними, но…
— Да оно так, только ведь гладко не пройдёт. Сам понимаешь, кого-то и ломать придётся, — уоррент пристально смотрит в глаза Пуну.
— На всё Воля Великой, — складывает руки в ритуальном жесте Пун. — Вот уж их-то точно никого в армию на аркане не волочили. Слышали уши, что дальше камни — не жалуйтесь, что пяткам больно.
— Да они не первые у него, батя, — включаюсь в разговор я. — Когда-то и я у него учился. Ничего, жив пока.
— Так ты, паря, не дворянин!
— Так и Пун тогда дворянином не был! — логично, как мне кажется, возражаю в ответ. — Ну и я подсоблю, чем смогу. Не доходит через голову, дойдёт через жопу.
После чая с уоррентом, идём в спортгородок, где намечаем схемы завтрашних занятий.
— Пун, а ты со мной хоть поделись, как ты завтра это стадо будешь к порядку приводить? Ты же понимаешь, что неподчинение будет однозначно? — задаю давно волнующий меня вопрос, провожая Пуна по изобилию местной полосы препятствий.
Пун молча кивает в ответ.
— Ну и что делать будем? Ты хоть намекни мне, чтоб я знал, к чему готовиться.
— Что-что, всё как обычно… Определим неформальных лидеров. И будем гасить по одному. — безэмоционально пожимает плечами Пун. — Перед строем. Посмотрим, у кого нервы крепче.
— Не скажу, чтоб я прямо был против, — осторожно пытаюсь как можно точнее сформулировать свою мысль. — Но как-то в своей армии с такого начинать…
— Худой, начинать будем с разъяснения, не с мордобоя. И с постановки задачи. Предложим помощь, если кто в ней нуждается. Гасить будем только в самом крайнем варианте. — спокойно объясняет Пун. — Ты же видишь, я спокоен. Это ты почему-то нервничаешь.
Зная его близко, я понимаю, что с точно таким выражением лица он и тех четырнадцать человек в рукопашной зарезал. За которых ему КРЕСТ ГЕРОЯ дали.
Что ему тут же и озвучиваю вслух. Вообще, в наших отношениях давно работают два правила: мы всегда говорим друг другу только то, что думаем. И никогда не думаем, что друг другу сказать.
Пун усмехается в ответ:
— Да то вообще история смешная была. Я тогда перепугался не на шутку. На блоке стояли вот с такими, как твои завтрашние «сокурсники», только из тамошнего ополчения. От наших — я один был, до утра. Наши все на прорывах. Эти из ополчения такие все из себя члены дворянского собрания, что жуть какие военные. А на ночь свалили по домам. Ну не стрелять же их было? Свои вроде, я тогда, как ты думал. А ночью по тропе попёрли эти. Как раз пятнадцать человек. Я тогда мысленно уже для себя всё решил, думаю, ну хоть их с собой побольше наберу. Ну вначале отстрелял всё, что с собой было. А было не много. Потом одну мину вручную бросил, за отсутствием вариантов. А потом думаю, чего сидеть? Ну и попёр вперёд… Они то здоровые, ещё больше тебя, но какие-то медленные, что ли. Вначале одного «переиграл». Минус один. Потом второго. А там на блоке, между стенками, втроём и развернуться-то негде. Они по одному пёрли, знали, что я один на всю ночь.
— А чем ты с ними воевал? — мне это давно любопытно, но не было оказии лично спросить.
— Тесаком, — пожимает плечами Пун. — Который в сапёрном планшете для рубки лиан. Потом, когда тесак сломался, лопатой.
— О как, — широко открываю глаза от удивления. — А зачем вы планшет для влажного климата с собой пёрли?
— А это ты у местного ополчения спроси, это они его с собой приволокли, — снова пожимает плечами Пун. — Ну и как-то вышло, что вначале минус один. Потом минус два. Они-то здоровые, но ни в фехтовании не сильны, ни по скорости за мной не успевают. В общем, вышло так, что по одному всех и выпилил. Выхожу после последнего из каменного пристенка, следующего ищу, а следующего нет. Четырнадцать окончились, а пятнадцатого найти не могу.
— Даже не знаю что сказать, поёжиться охота. — честно признаюсь Пуну.
— Да мне и самому тоже. — поднимает и опускает брови Пун. — А наутро и эти ополченцы воевать возвернулись, и наши с отряда подтянулись. А я ещё не отошёл, сижу в прострации, четырнадцать трупов.
— А пятнадцатый-то куда делся?
— А он самым умным оказался, и в пристенок, видимо, даже входить не стал. Я видел, как по тропе пятнадцать человек прут. В пристенке их встретил. А когда всё окончилось, трупов было только четырнадцать. Пятнадцатый куда-то сбежал.
— Да и хрен с ним, — машу рукой.
— Точно. Так, Худой, ну мне тут всё ясно, пошли обратно к Декану, потом в кубрик. Сегодня бы выспаться, дальше такой возможности может и не быть.
Тут я с Пуном полностью согласен.
У Декана Пун буквально за пять минут излагает свой уточнённый концепт, учебные планы на ближайшую неделю и мы идём к себе.
Чтоб в коридоре второго этажа встретиться с Лю. Они с Пуном, завидев друг друга, что-то говорят друг другу на языке, которого я не знаю. Потом Пун церемонно кланяется, сложив руки ладонями перед собой и задаёт какой-то вопрос. Лю отвечает ему, сложив руки ладонями аналогичным образом. Потом они подходят друг к другу и начинают что-то щебетать и даже местами улыбаться. Пун незаметно рукой делает знак его не ждать, что и выполняю.
В кубрике принимаю душ, достаю учебник и успеваю сделать три упражнения полностью, когда появляется Пун, цветущий, как майская роза.
— И что это было? — с искренним любопытством спрашиваю его сквозь открытую дверь своей комнаты, поскольку лично я ничего не понял.
— Да она из соседей, знает мои места, перекинулись парой слов. — думая о чём-то своём, бросает мне Пун с кухни.
— Вы разве из одного народа? — удивляюсь.
— Нет, как раз из соседних.
— А на каком языке говорили?
— А у нас есть общий для всех язык, его более-менее народов тридцать понимает. Там слова из каждого языка понемногу, а грамматика такая, как у нас с ней в языках. Объясниться всегда можно. По крайней мере, ЖеньГуо и Таманг всегда между собой объясниться могут, — легкомысленно отмахивается Пун, заходя ко мне в комнату.
— Пун, а чего это ты такой странный, и взгляд масляный? — подозрительно спрашиваю, зная друга, как облупленного.
— Мы сейчас с ней договорились, что она детей уложит, а потом вместе прикинем, какие травмы она может залечить быстро. Чтоб понимать пределы наших с тобой физических воздействий на занятиях завтра, когда твои «однокурсники» упираться начнут, — смущаясь, говорит Пун.
— Понятно всё с вами, — бормочу, поворачиваясь на другой бок и устраивая поудобнее учебник.
Через пятнадцать минут в нашу дверь дверь раздаётся очень тихий сдвоенный стук и Пун исчезает «обсуждать медицину».
Ночевать он уже не возвращается. Вместо этого, он появляется с рассветом и развивает бурную деятельность, переодеваясь в робу, обвешиваясь снарягой и укладывая в планшет какие-то стопки документов. На закуску, поверх робы зачем-то цепляет дворянский жетон.
Семь утра встречаем перед строем моих бывших однокурсников.
Вместе с курсом, присутствует юрист из прокуратуры гарнизона, которому Пун передаёт стопку документов из своего планшета. Это оказываются индивидуальные расписки об ознакомлении с Приказом о вводе наших уставов на период обучения. Юрист за полчаса собирает подписи со всего курса, информируя каждого лично, фиксирует окончание процедуры и удаляется.
Пун строит курс и начинает прохаживаться перед строем:
— Обычно я не объясняю своих действий. Но сейчас, из уважения к вашим славным предкам, идя навстречу их памяти, объясню, чем мы будем заниматься. Вы должны будете научиться всего лишь четырём вещам!
Пун поднимает над головой ладонь с оттопыренными четырьмя пальцами.
— Первое! Умение лично применять все основные, вспомогательные и специальные НЕМАГИЧЕСКИЕ средства и вооружение, используемые в горах. Знать их сильные и слабые стороны.
Как ни странно, но замечаю, что слушают его все, и внимательно. Или может дело в дворянском жетоне, который он нацепил поверх робы?
— Второе! Знать все НЕМАГИЧЕСКИЕ тактические приёмы и схемы по подразделению до взвода. С учётом применения всех основных, вспомогательных и специальных средств, включая их особенности в горах!
Снимаю шляпу. Пун за это время успел адаптировать программу под текущие задачи, судя по всему, действительно серьёзно подойдя к вопросу.
— Третье! Мы приведём вашу личную физическую форму в соответствие с нормативами Боевого Устава Погранвойск, минимум по 2 классу простого Стрелка! И последнее, четвёртое, по усвоении пунктов один три, вы освоите основные техники противодействия магическим подразделениям противника!
— Это невозможно! — звучит голос из строя.
— Кто вы, представьтесь! — Пун безошибочно определяет говорившего, подойдя е нему.
— Курсант Тала.
— Ну почему невозможно, — как-то неожиданно спокойно и по-домашнему возражает Пун, — хавилдар Атени вон всё ещё жив. Да и я тоже. А чтоб развеять ваши сомнения, на спортивном празднике вам покажем, как «давить» магическую терцию трубкой Брауна. А пока — бего-о-о-ом МАРШ!
И Пун припускает неторопливой рысью вокруг спортгородка во главе колонны. Я, как договаривались, бегу замыкающим.