— Простите, — захрипел блюститель порядка, судорожно пытаясь забрать свою конечность назад.
— Осторожнее, — еще больше рассердился Эдмонд и щелкнул челюстью. — Вы мне голову оторвете. Хам!
Казус удалось быстро ликвидировать, но нежный румянец на щеках стража не спешил растворяться. Фирменный китель был расстегнут уже на две пуговицы.
— Так о чем это я? Кхм. Ах да. А какие доказательства кроме ваших слов? В наш прогрессивный век наука ядов далеко шагнула вперед. Спустя несколько часов никаких следов в теле не остается. А зомби ваши — это видимая улика!
— Никаких следов, говорите? — усмехнулась я. — А показания самой жертвы вас не устроит?
Федя шумно выдохнул, убивая последние частички кислорода в помещении, и на карачках пополз к гробу.
— Ты куда? — удивилась я.
— Там печеньки остались. Есть охота, — пояснил с деловым видом собутыльник. Но на полпути замер и посмотрел на товарищей: — Я, кстати, и сам раньше не догадывался, как он с духами общается. Точнее, не задумывался никогда.
— О чем это он, — начальник почесал затылок дубинкой.
— Об Альберте Тюрском, — пояснила я. — Не обладая активным даром, он все равно являлся некромантом! Хватит принижать нас в правах! Сколько это можно терпеть! Мы поднимем всех одаренных на баррикады!
Никогда еще стражи, прибыв на задержание, не оказывались прямо посреди революционного движения. Из оппозиции у нас имелось: два не способных принять вертикальное положение с бодуна лидера, одетый скелет и мышь. Но сдаваться никто не собирался.
— Мы обязательно займемся этим вопросом, — страж решил поступить как в переговорах с террористами: наобещать с три короба, авось группа захвата разберется.
— Конечно, займетесь, — я всплеснула руками. Начальник, как более опытный, сразу напрягся. — Альберт Тюрской решил взять это дело под личный контроль. Коллегия адвокатов совместно с картелем некромантов будут писать ходатайство на возбуждение расследования.
— Богиня Порядка, демоны объединились, — тихонечко провыл кто-то из обязанных защищать нервы и покой граждан.
Я, слабо соображая, что несу на больную голову (да со мной и на здоровую это оказия часто случалась), гордо выкрикнула:
— Свободу Анжеле Девис! — и прикусила язык. Нельзя перебарщивать с агитационным движением.
Но реакция последовала несколько странная. Бравый Федя, жевавший печеньки, подавился и рухнул на пол, прикрывая руками макушку. Эдмонд подтянул штаны и втянул голову. Тузик отбыл в обморок, раскинув лапы.
— Э? — озадачился главный.
— И не говорите, — я тяжело вздохнула. — «Филичка, я, кажется, вчера чуть-чуть начудила?»
— «Ты, мать, не принижай свои возможности. Поверь, было далеко не чуть-чуть. Думаю, в этом мире теперь ураган обязательно назовут Света-Посланница-Беспорядка».
— «А чего они так реагируют?», — жалобно спросила я. Таким тоном конфеты у детей только выпрашивать.
Но будущая жертва пытки пением противным тонким голосом, которая об этом еще не догадывается, не поддалась:
— «Не-е-ет, так просто за вчерашний фортель с выпивкой ты не отделаешься. Сейчас тебе расскажут о других подвигах, а я посмотрю, как ты выкручиваться будешь. Морально удовлетворюсь за ночь немоты».
И сглазил паршивец такой!
— Ладно, оставим пока Тюрских, — главный поискал взглядом посадочное место. Федя жестом фокусника захлопнул гроб и махнул, мол, располагайтесь. Стража только сильнее сплотила свои ряды. — Поступила жалоба от ваших соседей, уважаемых людей, между прочим. Вчера ночью ваш скел… слуга вломился к ним и вероломно захватил чай, печенье и целый торт.
— Неправда! — возмутился Эдмонд. — От торта я отказался. Перед сном столько калорий наверняка отложится в попе. И никуда я не вламывался. А вежливо постучал. Почему-то, когда на пороге появилось нечто в белой рубашке до пола и колпаке, которое сначала я принял за мужчину, при виде меня издало ужасный визг женским голосом, и побежало в дом. Я проследовал за хозяином вглубь жилья, дабы вежливо попросить немножко заварки. И застал его на кухне, где тот, видимо, решил побаловать себя на ночь блинчиками, и для этого взял сковородку. Я исключительно цивилизованно попросил чай. Мне отдали целую жестяную банку, хоть я и сопротивлялся, и всю пачку печенья. Хозяин настаивал на торте, но, как я уже говорил, столько крема на ночь есть вредно.
У-у-у. Тортик. И мимо меня прошел. Тоже мне худосочный блюститель фигуры.
— Хорошо, — страж отчетливо скрипнул зубами. Бедняга, ему еще потом перед вышестоящим начальством отчитываться. — Жалоба от соседей на то, что вы мучили собачку. А она выла и скулила!
— «Бедная животинка», — простонал сквозь смех Филька. — «И ты это… не пой больше. А то страшно подумать, за что примут в следующий раз невинные слушатели твой исключительно мелодичный голосок. Да и пугать окружающих Кругом явно не стоило. Не поняли они романтики зоны. Но шикарно ты их добила Кадышевой «Напилася я пьяна». Такое уникальное умение — не попадать ни в одну ноту. Я аж слезу пустил от умиления».
— «Хорошо хоть на Лепса не замахнулась», — я стыдливо шаркнула ногой.
— «Ты честно старалась», — захлебнулся в хохоте Филька.
Пришлось клятвенно пообещать больше не петь. Страж заикнулся о штрафе, и я тут же поменяла решение, вежливо поинтересовавшись, не хочет ли бесстрашный блюститель закона самолично оценить нанесенный ушам соседей вред. Меня попросили не петь и бумажку со штрафом с громким шорохом скомкали.
Главный сверился с каким-то записями. Ничего так ночью погудела, на целый список!
— Вы выкрикивали неизвестное заклятие «Страйк!». Люди с самого утра штурмуют лавки с оберегами!
— Значит, мне полагается процент от продаж, — я стрельнула глазками на собутыльника. Тот запихнул последнюю печеньку в рот (жадина!) и сыто икнул. Тогда я решила поискать ответ у слуги: — Эдмонд?
Скелет, как мне показалось, обвинительно полыхнул зеленым огнем в глазницах:
— В доме нет больше ваз. Садовых гномов. Бутылок. Вы вчера обучали юного мастера — он кивнул на Федю — новой игре. Бо-у-линг, вроде.
Кха? А чего меня на спорт потянуло?
— «Ты поинтересовалась, что же все-таки такое свинобол. И осталась недовольна. Потому что он очень походил на наш футбол. Как ты выразилась: те же малоподвижные калеки по полю мяч гоняют. Затем пыталась объяснить принципы «симулирования», активно путая со «стимулированием». Согласись, симулировать перелом ноги и стимулировать его же — несколько разные понятия. А вот после у тебя включился режим “сейчас покажу, как надо развлекаться!”».
Последний раз мне так стыдно было, пожалуй, в химчистке. Имелось у меня любимое черное шелковое платье. На деловой встрече я неудачно опрокинула на себя соусник. Как назло, белый крем оказался еще и маслянистым. Чтобы не испортить наряд, пришлось нести в химчистку. Бабушка-приемщица разворачивает его…, а на подоле специфическое пятно имеется. А за мной еще две тетки стоят. Кошмар. Причем неудобнее всего было мне.
— «А шар для боулинга я где взяла?», — срочно пришлось переключиться с воспоминаний об очередном фиаско удачливой Светозары.
Филя ехидно захихикал:
— «А об этом тебе поведает наш гость. Только он время чуток напутал».
Видя, что здесь я не пререкаюсь, страж воодушевился.
— А еще ночью был разгромлен храм богини Порядка!
Жутко хотелось сплагиатить Шурика с развалинами часовни, но, как я убедилась, с чувством юмора у гайцов не очень. Возможно, это издержки профессии.
— А я здесь причем? — осторожно спросила я. Ведь если есть свидетели, то опознать воющее Круга создание в котелке, думаю, проблем не составит. Я, блин, уникальная, можно сказать, на целый мир.
— «Ага», — довольным тоном произнес Филька. — «Сервисный бонус. Ну, ты помнишь».
Супер. Прошлый раз я была самой красивой. Теперь я самая шизанутая. Расту, однако.
— Прямых улик нет, — замялся страж, и я облегченно тихонько выдохнула. — Кто-то влез в храм и на всех сутанах служителей вырезал две дырки. Сзади. В районе попы. — Я прикрыла глаза. Главное, не заржать. Фильке-то хорошо, его гогот кроме меня никто не слышит. — А на стене написали «Почем опиум для народа?». — Надеюсь, у них графологи не водятся. — А у статуи богини оторвали голову! — Оп. А вот и шар для боулинга.
Я покосилась на Федю. Тот чуть заметно кивнул. Это я каменную бабу обезглавила?!
Эдмонд стряхнул со штанины невидимую пылинку и махнул костлявыми пальцами. Так, от улики избавились.
— Вы обвиняете меня? — напрямую просила у главного. Основное правило пойманного за руку жулика: лучше не оправдываться, а нападать. Так у меня в метро один раз из сумки попытались вытащить кошелек, а я еще и виноватая осталась.
— Нет, — сознался страж и неуверенно посмотрел на Эдмонда. — На вас в эту ночь было больше всего жалоб.
Федя смачно потянулся, выпрямился и огладил форму. Приличней выглядеть от этого он не стал.
— А у нас алиби, — он сверкнул красными глазами запойного алкоголика на боевых товарищей. — И в картеле некромантов его подтвердят. Мы на переговорах там были почти всю ночь. Кстати, представители скоро сюда явятся. Желаете взять показания у них?
Ничто не способно напугать стражей, кроме целого морга некромантов. А там еще и юристы подтянутся…
Оперативности сбегания служителей порядка позавидовали бы тараканы.
— И где я, по-вашему, усажу такое количество гостей? — мрачно скрипучим голосом спросил Эдмонд.
— Ты знаешь, что делать, — с хитрой улыбкой подмигнул ему Федя.
Собственно, не удивлюсь, если на улице сегодня появятся объявления о продаже домов, поскольку скелет оказался хорошо обучаем, а соседи остались без стульев.
— «А хочешь, расскажу, как ты уговорила картель пойти в оппозицию?», — Филя фонтанировал радостным настроением и желал общаться. А у меня трещала голова, и звук вместе с ней. — «Ты заявилась к ним ночью. Открыла дверь с ноги. В приемном зале, естественно, никого не было. Но когда тебя останавливала такая мелочь? Ты поднялась на жилой этаж и стучалась в каждую дверь с фразой: «Не желаете ли поговорить о богине нашей Беспорядка?». Потом собрала всех, и целый час толкала речь о несправедливости, буржуях и притеснении. Когда рассвело, выдала что-то типа «Некроманты всех стран, объединяйтесь!» и вырубилась. Федя отвез тебя сюда. И даже в гроб пытался запихнуть. Обозвав его извращенцем, ты упала на одеяла, чтобы уснуть наконец-то. А в картеле-то прониклись. Сегодня манифесты писать придут». — Нервно икнула. Я же даже октябренком не была. И что, вообще, в них пишут? Эх, интернет бы мне. — «Помни — точка выбора близко. Надо уметь иногда перекладывать дела на другие плечи. Или так и погрязнешь в болоте».
Я сердито фыркнула на моралиста в голове. У меня тут революционное движение, а он…
Толпа мрачных мужиков на черных фаэтонах, но хотя бы без плащей, напугала мирных граждан до икоты. Ставни захлопывались, на дверях щелкали замки, внутри двигалась мебель. Глупо как-то. Такая сила, а мирится с несправедливостью в отношении себя.
— «Потому что иногда даже мировому злу нужен хороший пинок, чтобы начать шевелиться», — опять влез философ из «Бентли».
На меня все смотрели… как на пиранью с ножками. А вот с Федей общались охотно, обмениваясь идеями. Да я себя бабой на рыбалке с толпой мужиков почувствовала: где-то в конце списка после рыбы, наживки, мотыля, приманки и выпивки. Вторую революцию, что ли, организовать, но уже с поправкой на права женщин?
Когда вопрос встал о лидере, я молча ткнула в Федерика. Нет, товарищи, я столько не выпью. Тем более в местных законах он разбирается получше меня. Мужчины шуршали бумажками, строчили какие-то письма, а я моргнула.
И наступило темное будущее. Потому что когда не можешь открыть глаза, оно не светлое, это точно. Жалко, в свинобол я так и не поиграла.
А неугомонный Филька, единственный кто получает удовольствие от квеста «Нервы или жизнь», мурлыкал:
— «На Тихорецкую состав отправится. Вагончик тронется, перрон останется».
ГЛАВА 3. Кака така любовь?!
— Я вас люб…ой!
Бооом!
Это я прибыла. Никогда не стремилась оказаться внутри колокола. Но спасибо касочке, мой череп все еще при мне, и даже целый!
Сижу я на земле и головой мотаю. А рядом осколки горшка и общипанный цветочек. А надо мной склонился ангелок и спрашивает:
— С вами все в порядке?
Чтобы не послать этого мальчика-колокольчика, пришлось крепко сцепить зубы. Нет, с тетей не все в норме. На нее цветочный горшок только что упал!
— Вы меня спасли! — продолжал заливаться соловьем парень. — И я, Зигермунд Карл Алай Второй Второй, этого никогда не забуду!
Не знаю, что меня больше поразило: дикое сочетание имен, или что их использовали аж четыре раза.
Я снова окинула взглядом (особенно когда силуэт перед глазами перестал расплываться) спасенного. Золотистые вьющиеся волосы, правильные и мягкие черты лица, лучистые голубые глаза, дорогой камзол, расшитый серебром, золотые пуговицы с рубинами. И вздохнула.
— «Филька — ты гад. Официально заявляю. Вот сколько ему? Лет тринадцать?»
— «Я решительно не понимаю ваших претензий, мадам», — насмешливо отозвался вредный сожитель. — «Был заказ спасти субъекта при власти? Вот вам принц. Через два дня станет королем. Если доживет, конечно. Холост. Все строго по списку».
— «Издеваешься?» — я покрутила головой, проверяя функционирование шейных позвонков. — «Что мне с ним делать? В ладушки играть?»
— Эм, странная леди, может, мне вызвать лекаря? — венценосная особа озабоченно нахмурилась и прикусила пухлую губу.
— Не надо, — открестилась я от кровопускания (анальгина тут явно нет). — Лучше скажите: а кто меня так осчастливил?
Нежные персиковые щечки Второго Второго ярко вспыхнули румянцем:
— Это Элайза, — имя он произнес с придыханием, — в ответ на мое признание сбросила.
Я ткнула пальцем черепок:
— Какой-то излишне жесткий отказ. И радикальный.
— Вы тоже так считаете? — обрадовался принц.
— Как испытавшая на себе, прямо говорю — это не гуманно, влюбленного убивать горшком с завядшим цветком.
— Ой, да что вы! — он еще и ручки по-женски сложил. — Наверное, она случайно его задела.
— Прицельная случайность, однако, — фыркнула я. — Если бы не мой толчок, то одной шишкой не обошлось. Вы у батюшки единственный наследник?
Зигер чего-то там странно посмотрел на меня:
— Нет, леди, я настаиваю на визите к лекарю. Похоже, у вас провал в памяти. — Ага, огромный. Аккурат с Марианскую впадину. — Король год как почил. Через два дня мне исполнится шестнадцать, и я сам сяду на трон. А теперь пройдемте во дворец, — принц подцепил меня за локоть. Отбиваться от подростка было неудобно. Пришлось проследовать.
— «Филя, я уже говорила, что ты гад? Так повториться никогда не поздно! Почему именно ребенок?!»
— «Ты же хотела спасать. Возможностей тебе теперь предоставлено море. Парнишке чудом нужно прожить два дня. Регент сейчас его троюродный дядя. Как думаешь, хочет ли он расстаться с греющим зад троном? Но до этого принц проявлял недетскую сообразительность и сидел во дворце под охраной верных людей, а сегодня сбежал, чтобы признаться во внезапно вспыхнувшем чувстве. Кстати, предмет трепетного юношеского сердца за ночь резко поменялся. Вместо красивой, как куколка, девочки — весьма пожамканая жизнью полубезумная актриса. Странно, не находишь?» — Филя многозначительно замолчал.
— «Вот ты мастер намеков», — вздохнула я. — «Ты вообще хочешь, чтобы я выбрала хоть что-то?»
— «Просто я тут подумал…» — замялся мужчина, — «когда еще выпадет возможность погулять по мирам. С тобой весело. У нас в запасе много желаний. А так хоть парнишке поможем».
— «Ух ты!», — я мысленно присвистнула. — «У тебя появилась совесть?»
— «Да вот у носителя решил чуток позаимствовать», — ехидно фыркнул Филька. — «Временно».
— «Главное, не помни», — мои губы сами расплылись в улыбке. Прав все же был мой призрачный почти друг: нравятся хорошим девочкам плохие парни. А особенно их перевоспитывать. Присутствовал в моей жизни подобный опыт: практику в детском саду проходила после института. Вот тогда я и решила, что педагогика не мое.
— «Не волнуйся, верну лучше, чем было. Ты лучше скажи, кого на этот раз общипала? И не строй невинное личико. Никто не поверит».