— Не более двадцати человек, — не задумываясь, ответил жрец, — и большинство из них в армии.
— Да, не густо, — я задумчиво покачал головой.
— Вы же знаете — война забирает лучших. Как только жрец поднимается на ступень выше и становится старшим жрецом, он идет в армию. Вне зависимости от возраста. Так у нас заведено. Так мы помогаем молодым жрецам продолжить свое обучение в храме или в монастыре. Война — не лучшее место для постижения глубокой медитации.
— А какая разница в силе между простым жрецом и старшим?
— Существенная. Старший жрец может использовать более сложные заклинания, такие, как огненный шторм. Он быстрее заполняется энергией во время молитвы Оорсане, и энергия медленнее покидает его тело. К тому же, с помощью медитации можно остановить отток энергии. На войне это очень полезно.
— И как это использовать? — видя, что Виктор замолчал, решил уточнить я.
— Ближайший храм находится в пятидесяти километрах от границы. Я по утрам заряжался энергией, ехал больше часа до границы, а там сидел в келье и ждал, когда меня вызовут в случае атаки. Это могло произойти вечером или ночью, и часто к этому времени у меня практически не оставалось энергии для помощи защитникам, — было видно, что воспоминания не доставляют ему удовольствия: он периодически морщился и задумчиво водил рукой по щетине на лице, — я думал, что только так и можно сражаться. Молодой был. Но потом к нам приехал старший жрец. Его тактика в корне отличалась от моей. Зарядившись энергией, он в келье погружался в глубокую медитацию, в которой мог пробыть несколько дней, пока не возникала потребность в его помощи. Выйдя из медитации, он по-прежнему был полон энергией! Должен заметить, что старший жрец являлся грозным оружием. Уровень его умений и силы был намного выше, чем у обычных магов. Говорят, раньше несколько старших жрецов могли совместно сплести просто убийственные заклинания, выкашивающие целые стаи зверей.
* * *
Я сидел в столовой и спокойно обедал. Отец Луизы периодически окидывал меня недовольным взглядом, задерживая его на жреческой рубашке. Сама Луиза сидела справа и подкладывала мне еду, всячески показывая родителям, что не даст меня в обиду.
На обед собралось все семейство Луизы.
Ее мать, женщина лет тридцати пяти, была очень хороша собой. Держалась она надменно и подчеркнуто холодно, стараясь не замечать меня.
Брат Луизы, молодой парень лет шестнадцати, наоборот, постоянно глазел на меня. Было видно, что у него имеется тысяча вопросов, но он старательно сдерживается, соблюдая положенный этикет.
Отца Луизы звали Петтер, и был он с виду ничем не примечателен. Обычный сорокапятилетний мужчина. Невысокий, с узкими плечами. Было видно, что физический труд не для него. Его волосы были аккуратно уложены, тоненькая бородка обрамляла лицо. С виду — обычный чиновник. Но взгляды, которые Петтер периодически бросал на детей, заставляли их выпрямлять спины и опускать глаза, так что было понятно, кто хозяин в этом доме.
За чаепитием начался светский разговор. Брат Луизы засыпал меня вопросами об иллюзионе: оказывается, он был большим фанатом кино, и успел посмотреть все фильмы. Луиза с гордостью посматривала на меня, отец же ее все сильнее хмурился. Мама Луизы поинтересовалась моей жизнью с тетей и обучением в школе. При этом весь ее вид говорил, что спросила она просто из вежливости, мой ответ ее мало волнует, и, будь ее воля — меня бы не пустили даже на порог этого дома.
Когда чай был допит, мы перешли к тому, ради чего и затевался весь этот обед. Глава семейства одним движением бровей отослал остальных членов семьи, и мы остались с ним вдвоем.
— Семюсель, — обратился он ко мне, явно подбирая слова, — скажу честно, я изначально был против вашего общения. Прошу меня правильно понять. Ты был никем. Герцогский дворянин, второе поколение. Без родственников и связей. Практически — гол! — Петтер замолчал и посмотрел на меня, пытаясь уловить мою реакцию, но я был сама невозмутимость, — даже когда началась вся эта эпопея с иллюзионами, в которую ты, в итоге, втянул мою дочь. Я удивлен, что твоя затея оказалась весьма доходным делом. Для юнца начать зарабатывать такие суммы — удивительно. Но даже с деньгами ты оставался никем. Я бы сказал, что твое положение стало еще хуже. Да и, согласись сам, ты не вылезал из различных проблем. Ссоры с баронами бесследно не проходят. Именно в этот момент я запретил дочери общаться с тобой. Прошу меня понять правильно, — он посмотрел мне в глаза. Я не отвел взгляд.
— Понимаю вас, — согласно кивнул я в ответ, — но тогда к чему весь этот разговор?
— Когда ты выбрался из всех своих неприятностей, я решил познакомиться с тобой. Мне стало любопытно посмотреть на тебя.
— Простое любопытство? Я удовлетворил его, и могу идти? — я понимал, что мой ответ звучит немного грубовато, но мне не нравился наш разговор. Мне не нравилось, что меня оценивают, как вещь, решая, достоин я его дочери или нет.
— Я еще не закончил, — все так же спокойно произнес он, — я прекрасно понимаю, что мои запреты имеют мало смысла. Если у тебя и у моей дочери возникнет такое желание, вы обойдете их, и не поморщитесь. Была у меня мысль вывезти Луизу в наш дом в начале лета, сразу после бала. Дом у нас недалеко от границы, на берегу прекраснейшего залива. В августе там тепло и безопасно. В начале лета, конечно, не так тепло, и вода не успевает прогреться, но там достаточно спокойно, и это главное. За лето ее чувства к тебе бы поостыли, — он замолчал, ожидая моего комментария.
— Так почему же вы этого не сделали?
— Решил сначала поговорить с тобой, — он слегка пожал плечами, — пригласил тебя на обед. Скажу честно, ты меня опять смог удивить. Не думал, что ты станешь жрецом, а Луиза об этом мне ни слова не сказала!
— Это что-то меняет?
— Нет, конечно, — он слегка улыбнулся, — разве что у тебя появляется больше шансов выжить в этом мире, и лет через пять превратиться в завидного жениха. Ты же меня понимаешь? — после небольшой паузы уточнил он.
Конечно, я его понимал. Он только что мне сказал, что я пока никто, и абсолютно не достоин его дочери. Но если постараюсь, то лет через пять мы сможем вернуться к этому вопросу.
— Знаете, вы абсолютно правильно заметили, что вряд ли меня остановило бы ваше мнение. Моя жизнь — это только моя жизнь, — как можно тверже произнес я, — а моя жизнь с вашей дочерью касается только ее и меня. Но я готов вас успокоить. До моего возвращения со службы я не планирую никаких серьезных отношений. Я уже разговаривал на эту тему с Луизой, и мы решили не спешить. Так что, если ко мне больше вопросов нет, я пойду, — поднявшись, я пошел к выходу. Петтер шел за мной.
У дверей я слегка задержался, надеясь, что, может, Луиза выглянет, и мне удастся с ней попрощаться. Но она так и не выглянула. Я посмотрел на ее отца и кивнул:
— Приятно было познакомиться.
— Мне тоже, и надеюсь, вы сдержите свое слово! — он кивнул в ответ и закрыл за мной дверь.
Идя по улице домой, я размышлял о Луизе. Она мне, безусловно, нравилась. Даже больше — я понимал, что влюбился в нее. Высокая, стройная, с хорошей, не по годам развитой, фигурой. Выглядела она лет на восемнадцать. Только несколько детское выражение лица выдавало ее возраст. Чем-то она напоминала мне Наташу Ростову, входящую во взрослую жизнь на первом балу.
Так и у нас с ней — первая любовь, совместное дело. Новое и непривычное для этого мира. У меня все, за что не берусь, получается, враги повержены, деньги зарабатываются. Я просто герой в ее глазах. И, конечно, мне приятно купаться в лучах славы, но это неправильно. Я встряхнул головой, отгоняя печальные раздумья. Будь что будет, время покажет. По крайней мере, я вижу эту проблему — и буду осторожен.
* * *
Когда закрылась дверь за этим непонятным пареньком, Петтер сел в кресло. Мгновенно появилась жена и налила ему чай. Он задумчиво смотрел на кружащиеся в чашке чаинки, пытаясь подобрать слова, и понять, что его так насторожило.
— Знаешь, он странный, — произнес Петтер, подняв взгляд на жену.
— Мне он не понравился, — поджав губы, произнесла она, — только выбрался из нищеты, а ведет себя так… словно мы ему ровня!
— Вот! Точно, — Петтер радостно щелкнул пальцами, — он же герцогский дворянин, а мы — княжеские дворяне, да еще, к тому же, почти бароны. А он не тушевался. Разговаривал с нами спокойно и уверенно. Парень, видно, не так прост.
— Мне кажется, он просто молодой наглец! — не поддержала его жена.
— Ты не права, наглости в нем нет. Только спокойствие и уверенность, а это не то, чего ожидаешь от четырнадцатилетнего подростка. Думаю, эти его качества и помогли ему основать свое дело. Да и Луиза не могла остаться к нему равнодушной.
— Надо увезти ее на залив. Нечего им общаться. Не доведет это до добра!
— Успокойся, — слегка повысив голос, жестко произнес Петтер, — если он в нее влюблен, это не поможет.
— Что, поедет за ней и похитит? Не смеши меня! Эти времена давно прошли.
— Нет, это вряд ли. Он показался мне достаточно благоразумным. Он просто подождет. Не будешь же ты вечно ее прятать.
— Так что же нам делать? — она удивленно смотрела на мужа. Обычно решительный мужчина, диктующий окружающим свою волю без тени сомнения, явно колебался и не знал, что ответить.
— Что делать? — он посмотрел на нее и улыбнулся, — да ничего. Он не тот ребенок, каким выглядит. Семи умеет внушать доверие и уважение. Ты, конечно, за дочкой-то присматривай, но мой опыт говорит, что беды ждать от Семюселя не стоит.
Глава 13
Мы всей компанией направлялись в монастырь. Вчера вечером Нокс сообщила, что ее дед собрал отряд послушников для обучения. Я немного нервничал. Чему и как я буду их обучать? Зачем мне все это нужно?
Я оглядел своих спутников. Троица ребят — Леопольд, Моррис и Поль — шли широким уверенным шагом. Они были полностью во мне уверены, почитая чуть меньше, чем богиню. Дана и Нокс бежали впереди, болтая о чем-то своем, девичьем, и их мало волновало, справлюсь я или нет. Они воспринимали меня, как старшего брата, который все может и все знает. Только Жюль поглядывал на меня с сочувствием, возможно, понимая, что я — просто обычный человек, попавший в необычные обстоятельства.
Я вспомнил о Семи и Никосе. В голове всплыла фраза: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Да, я должен им помочь, а для этого мне самому нужны помощники. И из отряда, который собрал настоятель, мне придется сделать настоящих жрецов. Причем, чем быстрее — тем лучше!
Размеренный шаг успокаивал мои внезапно взбунтовавшиеся нервы. Минута слабости была позади, а впереди показался монастырь. Забравшись на гору и выйдя на площадь, я увидел галдящую толпу. Растерянно остановившись, огляделся. Никто на нас не обращал внимания, приняв за пополнение.
Оставив ребят ждать, я зашел в храм богини и, взявшись за руки статуи, пропел ей молитву. Моя рубаха ярко засветилась, а тело, переполненное энергией, рвалось в бой. Нахлынула эйфория. Я постарался прийти в себя, и в этот момент ко мне подошел настоятель.
— Семюсель, — как всегда прокашлял он, — тебя ждут. Забудь наши распри, я верю в тебя. Нам нужна дорога в мир богини, в ее изначальный храм. Ты — наша надежда!
Он распахнул двери и, выйдя во двор, остановился посреди площади, а я встал у него за правым плечом.
— Послушники и жрецы, — призвал он неожиданно зычным голосом. Все собравшиеся повернулись к нам, — хочу вам представить Озаренного Оорсаной — Семюселя. Он с сегодняшнего дня будет вашим учителем, и поведет вас навстречу богине! — настоятель отошел в сторону, демонстрируя меня присутствующим. Я каждой клеточкой чувствовал, как меня изучают все, собравшиеся на площади. Но я был тверд и уверен в себе. Магия богини кипела во мне.
— Рад вас приветствовать! — я слегка поклонился. — Я буду заниматься с вами каждый день по четыре часа. Мои занятия могут вам показаться странными и необычными, но, благодаря им, за месяц вы постигните первую ступень — сможете видеть магию, а некоторые, возможно, достигнут и второй ступени. Мои ученики, — я повернулся в сторону Даны и Нокс, за которыми прятался Жюль, — освоили вторую ступень всего за три месяца занятий. Помогать мне будут мои родовые слуги — я кивнул в сторону троицы, — их зовут Леопольд, Поль и Моррис. Сейчас разбейтесь на пятерки, и я объясню вам суть первого упражнения.
Собравшиеся разбились на группы по пять человек. С помощью ребят я расставил их на расстоянии примерно метра друг от друга. Заодно повнимательнее рассмотрел, кого мне подкинула судьба в ученики. Большинство ребят было чуть старше меня. Примерно четырнадцать-шестнадцать лет. Человек пять были в возрасте слегка за двадцать, а еще присутствовало три жреца, возрастом от тридцати до сорока лет. Среди жрецов был и Виктор, с которым я на днях познакомился.
Ребята были одеты по-разному: кто-то победнее, кто-то побогаче. Но всех их объединяло одно — широкая лента, завязанная на запястье, с символом Лучезарной, конец которой свободно свисал с руки. Это был знак послушника. Люди смотрели на меня недоверчиво, я бы сказал — скептически, но я ожидал этого и рассчитывал преодолеть.
— Итак, — начал я свою речь, которую готовил последние три дня, — я собираюсь вас учить древнему мастерству под названием Ушу. Лет пять назад мне попался старый манускрипт, в котором были изложены основы этой школы. Я долго в нем разбирался, и, в конце концов, смог постичь часть мастерства.
Я посмотрел на собравшихся: они достаточно внимательно слушали меня, иногда шепотом переговариваясь, и это вселяло надежду.
— Что такое ушу? Это, в первую очередь, умение почувствовать окружающий мир и себя в нем. Умение ощутить гармонию и увидеть токи энергий, которые окружают нас. Для этого мы будем изучать специальные упражнения, и учиться правильно дышать. Это самые первые шаги, они необходимы для постижения сути. Если вы освоите это, вы увидите энергию в себе и вокруг. Вы сможете контролировать свои мысли и добиваться ясности сознания. Это следующий шаг на пути к медитации. От вас требуется терпение и старательность, и тогда вы будете вознаграждены. Каждое упражнение, каждое движение руки, каждый правильный вдох и выдох — имеют смысл. Я не знаю, откуда эта школа взялась в нашем мире, но то, что она эффективна, вы можете увидеть на моем примере. Мне четырнадцать лет, а я уже жрец. — Я видел, как во время моей речи разгорались глаза у слушателей. Замолкали перешептывания, люди задерживали дыхание, боясь пропустить хоть слово. — Давайте приступим к первому упражнению — и помните, что путь к великому начинается с одного маленького шага!
Я закончил свою речь. Да, на мой взгляд, многовато пафоса, но я не видел другого варианта привлечь внимание слушателей и настроить их на серьезный лад.
Первый день я потратил на обучение правильному дыханию. Было видно, что послушники не понимают, чего я от них требую, и у многих в глазах светился вопрос — зачем это нужно? Но с помощью своих ребят мне все-таки удалось донести до них необходимые знания. Да и речь моя даром не прошла — ученики старались, как могли.
Так прошло дней пять. И с каждым днем мое настроение становилось все хуже и хуже. Я видел, что ученики стараются, но с каждым днем все меньше и меньше. Занятия для них были малопонятны и скучны. Зачем надо стоять вот в такой странной позе, закрыв глаза? Как почувствовать, то, что невозможно почувствовать? В их глазах стал все чаще появляться вопрос: «Чего ты он нас хочешь?» Я не знаю, чего наговорил им настоятель, когда собирал группу. Но я явно не оправдывал их надежд.
Идя с очередной тренировки, я с грустью признал, что несколько переоценил свои силы. Одно дело — заниматься с маленькой компанией людей, которые верят в тебя, и готовы все отдать, чтобы достигнуть определенных высот. Другое дело — большой коллектив, в котором есть свои лидеры и авторитеты, причем практически все старше тебя.