Вероника перебила его:
— Мы не виделись несколько лет, и ты думаешь, что можешь так просто прийти и попросить моей руки? Видимо, ты сильно отстал от жизни на своем острове, «волшебник».
— Может быть, я не столь галантен или красив, как некоторые, но я готов ради тебя на все…
— Тогда сделай милость, оставь меня в покое.
Мир пошатнулся. Возможность отказа он не предусмотрел.
— Но…
— Тео, — Вероника смотрела на него с брезгливой жалостью. — Ты что, не понимаешь? Детство давно кончилось. Мы уже совершенно чужие друг другу люди. Я совсем не знаю тебя нынешнего. И кроме того… я выхожу замуж за Матиаса.
Все рухнуло в одночасье.
— Как ты могла, — прошептал Тео. Вероника возмутилась:
— Я не давала обещаний ждать тебя целую вечность, пока ты соизволишь предложить мне руку и сердце! А Матиас всегда был со мной рядом, в отличие от тебя! Пока ты пропадал в море, он окружал меня вниманием и заботой. Может быть, иногда он и бывает грубоват, но по крайней мере с ним я буду жить в спокойствии и достатке! Матиас управляет делами семьи, а после смерти отца к нему перейдет большое наследство! Что можешь дать мне ты, нищий бродяга?
Вместо ответа Тео отступил на несколько шагов и протянул руки в сторону дороги. В ту же секунду в воздухе начали проступать очертания магической иллюзии. Они становились все отчетливее. На глазах изумленной Вероники из ниоткуда вырастала уменьшенная копия роскошного дворца. Стены обрастали лепными украшениями, в легких арочных окнах появлялись разноцветные стекла. Бежали мозаичные дорожки, вздымались к небу многоярусные фонтаны. Райский сад звенел пением птиц среди зеленых кущ и махровых цветов. Последним движением Тео сотворил огромный букет красных роз и вручил его девушке.
— Это лишь малая часть моей магии, — сказал он. — Может ли так сделать Матиас?
Вероника изменилась в лице.
— Магии не существует. Я не верю в это, — сказала она.
Тео ошеломленно смотрел на нее. Иллюзия, потеряв поддержку, исчезла.
— Но я только что колдовал при тебе! Понюхай розы! Их не существует?
— Не бывает волшебников и волшебства, — упорно твердила Вероника. — Я ничего не видела. В моих руках ничего нет.
— Ты не веришь в очевидное?
— Прекрати сводить меня с ума, — внезапно зарыдала девушка. — Убирайся прочь!
Она бросила букет на землю и растоптала цветы ногой.
— Я не хочу больше тебя видеть! Уходи! Или я позову Матиаса, и он побьет тебя! — Вероника вбежала в дом и хлопнула дверью.
Тео брел куда глаза глядят, не разбирая дороги. Смеркалось. Он чувствовал себя опустошенным — как будто из груди вырвали тот маленький комочек, который грел его своим теплом. Случайно он оказался на окраине. У маленького побеленного домика на скамейке под старой раскидистой липой сидел древний старик, уставив невидящий взор в никуда. Тео опустился на другой конец скамьи.
— Кто здесь? — старик повернул к нему голову и подслеповато прищурился. — Стар я стал, не вижу толком…
Тео вздохнул:
— Я Тео…
— Ааа, Тео, постреленок! Помню я, как ты мою лодку увел и разбил в шторм… Долго старому Хендрику пришлось новую мастерить…
— Простите, — растерянно пробормотал юноша. Старик добродушно улыбнулся:
— Что было, то прошло. Эх, молодость! Я на тебя не в обиде.
— Вы помните меня? Я давно здесь не был.
— Хорошая память раньше была у старого Хендрика. Сейчас сдавать стала. Хотя помню многое. Вот вижу плохо, этого не отнять. Зато слышу хорошо на удивление. И слышу я по твоему голосу, что ты чем-то опечален.
— Вы правы, — не стал отрицать Тео. — Мне очень грустно.
— Наверняка здесь замешана любовь, — метко заметил старик. — Где любовь, там и печаль. Дай угадаю: твое сердце разбито?
Тео неопределенно хмыкнул. Старик сочувствующе покачал головой:
— Когда-то и у меня была сильная любовь. Странная история. Много лет назад, когда я еще был молод, я встретил девушку. Она была прекрасной и загадочной. Я долго спрашивал ее, в чем ее загадка. Даже не знаю, что меня привлекало больше — ее необыкновенная красота или тайна, которая ее окружала. Она не рассказывала мне, ни где ее дом, ни чем она занимается. Мы просто любили друг друга, как дети… И, наконец, я добился своего — заставил ответить на свои вопросы. Она сказала, что не может жить без меня, но замуж выйдет только в случае, если мы уедем на Одинокий остров. Я не мог понять ее желания до тех пор, пока она не сказала, что она волшебница. Тогда я все понял! Она сошла с ума! А выглядела такой милой и доброй… Бог знает, что она несла: какую-то ерунду про стражей и защитников, про морское чудовище, про заклинания. Такой несуразный бред, мешанина из старых преданий и неуемных выдумок… Я сказал, что боюсь связывать с ней судьбу. А кто бы не испугался на моем месте? И она ушла. Я так и не женился с тех пор. Прожил всю жизнь холостяком. И, честно говоря, жалею иногда. Как бы сложилось, если бы мы были вместе? Бывает, порой задумаюсь и будто вижу, как она уходит по дороге к морю, оборачивается и смотрит на меня такими глазами…
— …голубыми, как весеннее небо, — закончил Тео.
Старый Хендрик помолчал, пожевал губами.
— Неисповедимы пути Господни, — неожиданно заключил он.
— Она ждет вас, — сказал Тео. — Любит и ждет. До сих пор. Я могу отвезти вас к ней.
— Нет, — коротко ответил старик. — Не надо.
Он порылся в кармане и наощупь достал трубку и кисет. Закурив, запрокинул голову и выпустил колечко дыма.
— Удачи тебе, молодой волшебник. Верь в себя, даже если это единственное, во что тебе остается верить. Ты все равно будешь Героем Алькарана — во веки веков.
========== Часть 6 ==========
X
Тина умерла на рассвете. Тео всю ночь просидел возле ее постели, держа ее за руку. Не было ни стонов, ни долгой агонии. Она ласково смотрела на юношу, полуприкрыв глаза, и с первым лучом солнца испустила последний тихий вздох. Лицо ее разгладилось и казалось выточенным из слоновой кости: необыкновенно тонкое, полупрозрачное, светлое лицо. Она таяла на глазах. Исчезли морщины, потемнели волосы, и печально-пленительный образ юной девушки предстал перед Тео. Он продолжал сжимать ее холодные, как лед, пальцы, наблюдая удивительную метаморфозу со сдержанным благоговением. Согласно завещанию Тины, он не стал соблюдать принятые в Алькаране похоронные ритуалы (три ночи сидеть над телом при свечах) и только обмыл тело и обрядил в длинную полотняную рубаху. На руках он отнес легкую, как пушинку, девушку в подвал, опустил в заранее вырытую могилу и припечатал тяжелой плитой с четырьмя выбитыми буквами.
Лишь тогда на него навалилась, вместе с могильным камнем, гнетущая пустота. Он был один: один на всем белом свете, на острове, даже звавшимся так же. Раньше он думал, что Одинокий остров назван так потому, что кругом больше нет других островов; теперь его настигло прозрение — это остров для тех, кому предназначено; остров вечных одиночек, отвергнутых миром, оставленных влачить свое жалкое существование среди камней и птичьих гнезд. Он упал лицом на сырую плиту и долго лежал так без движения, пока не вспомнил, что время идет и что с каждой минутой оно неумолимо приближает его ко встрече с чудовищем.
Отчаяние охватило его, и он вскочил и заметался. Выбежал наружу, но и там не мог найти себе места. Как безумный, носился он по всему острову, путаясь ногами в сетях и траве; затем вскочил в лодку и поплыл прямиком в Алькаранский порт.
Почти ничего не понимая, Тео быстрыми шагами поднимался вверх в город по улицам. Люди с ужасом расступались, завидев высокую черную фигуру мага. «Ведьмак с Одинокого острова, — переговаривались в толпе, — берегитесь!»
У него дрожали руки. Под нос себе он бормотал слова какой-то слышанной в детстве волшебной сказки: повторял, чтобы не забыть к сегодняшнему вечеру, но никак не мог собраться с мыслями — они выскальзывали из головы. «И тогда принцесса сказала дракону… сказала дракону… сказала…» Внезапно перед ним возникли стены рынка, и он, не сбавляя шаг, ринулся внутрь, словно пытаясь окунуться в самые светлые детские воспоминания.
Жуткой фантасмагорией показались ему людские лица, товары на прилавках, полчища жужжащих мух. Все, что он видел — только кровь на ноже мясника и искаженные предсмертными муками головы убитых животных; все, что он обонял — вонь гнилых овощей и тухлой рыбы; все, что он слышал — оглушительный гвалт и выкрики: «Прочь отсюда, колдун! Убирайся!» Случайно Тео оказался напротив столика торговца пряностями. Это был все тот же старик, что покупал травы у Тины. Он стоял, скрестив руки на груди, на лице застыла непроницаемая маска презрения. Тео подумалось, что он должен уведомить его о смерти волшебницы. Он остановился и глухо произнес из-под капюшона:
— Теперь я буду вместо Нее.
Старик ничего не ответил, но Тео показалось, что он еле заметно наклонил голову в знак согласия. Тео повернулся и увидел, что люди окружили его плотным кольцом и смотрят. «Вот я вам сейчас покажу», — со злобой подумал Тео, вытянул руки с растопыренными пальцами и сделал шаг вперед. Люди попятились. Тео сделал еще шаг. Кто-то завизжал, толпа бросилась врассыпную. Он молча прошел к выходу, и только болезненная усмешка кривила его лицо.
XI
Темнело. Багряное зарево на западе покрывалось полосой черных туч. Жалобно кричала одинокая чайка. Холодные волны лизали песок у самых ног Тео. Он стоял у кромки воды и смотрел в море.
Оставались считанные минуты до появления монстра. Сердце билось где-то в горле, и противно ныло в низу живота. Влажными ладонями он ощупывал полированный ствол магического посоха Тины. Порыв ветра сбросил капюшон с головы, трепля длинные русые волосы.
Чудовище поднималось из глубины медленно, будто хотело, чтобы Тео оценил его мощь и размеры. Черная громада угрожающе вырисовывалась все ближе к поверхности. Все выше и выше — и вот уже в пене бурлящих водоворотов появилась скользкая блестящая голова.
Тео остолбенел. Онемев, он лишь следил взглядом за множеством упругих щупалец и шевелящихся отростков в области бездонного провала гигантского рта. Зверь выпрямился во весь рост, и Тео почувствовал себя песчинкой по сравнению с ним. Открылись тяжелые морщинистые веки, и лазурный свет огромных глаз ударил в лицо волшебнику.
Он смотрел в эти родные голубые глаза и не мог отвести взгляда. Он стоял бы так вечность, но внезапно прямо в его сознании зазвучал низкий голос:
— Здравствуй, Страж!
Это словно пробудило его ото сна. Ноги подкосились, и он упал на колени.
— Тина! — воскликнул он. — Ты?..
— Слушай меня, волшебник. — Каждое слово давалось монстру с трудом. — Сегодня утром рассеялись последние чары, наложенные на меня Алдриком перед его смертью. Он заколдовал меня по моей собственной просьбе. Сто лет длилось заклятие. Алдрик сделал мне человеческое воплощение, чтобы я могла контролировать себя, пока не найдется новый Страж…
Тео не мог поверить своим ушам:
— Ты оберегала город от себя самой?!
— Ни один маг не появился на смену предыдущему сто лет назад. Город ждала неминуемая гибель. Благодаря Алдрику я нашла способ сдерживать свои позывы. Но сейчас, — щупальца осьминога взметнулись вверх, — я больше не могу терпеть! У меня нет больше сил убеждать себя!
— Ты учила меня любви к людям, — прошептал Тео. Слезы потоком лились у него по щекам. — Учила жалеть их, быть милостивым, жертвовать собой ради тех, кому все равно.
— Да, учила. Я люблю людей — всех без исключения. И настолько же сильно ненавижу! Ненавижу их подлость, трусость, глупость! Ненавижу то, как они обращались со мной! Ненавижу за то, что они причиняли мне боль!
Монстр сокрушил море ударами, подняв столбы брызг. Оглушительный рев, исполненный страдания и безысходности, расколол небо и сотряс остров до основания.
— Встань, Защитник Алькарана! Встань передо мной и расскажи, почему сегодня я не должна убивать их! Ярость переполняет меня, жажда крови застилает глаза. Расскажи мне красивую сказку о любви. Держи меня!!!
Тео оперся на посох и поднялся.
— Любовь — это то, в чем нуждается каждый из нас, — сказал он, и зверь замер, тяжело дыша. — Кем бы он ни был: королем или нищим, старым или молодым, красавцем или чудовищем. Каждый ее достоин — просто потому, что он есть на свете; и все горести возникают из-за ее недостатка. Я стал Стражем, чтобы познать наивысшие грани этой любви. Я дал клятву, что буду защищать людей от жестокого морского убийцы: но перед собой я вижу самое благородное, самое чистое, самое самоотверженное существо, которое мне только доводилось встречать. Ты была мне как мать, Тина. Ты научила меня думать и сражаться, ты научила меня дышать полной грудью — ты научила меня жить; и сейчас, глядя тебе в глаза, я скажу: кем бы ты ни была и что бы ни случилось, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ и буду любить — до скончания времен, до последнего вздоха!