========== Пролог ==========
— Доброе утро, родная. — Он нежно касается её скулы губами и крадёт из-под ножа кусок помидора. Она хихикает:
— Ще-щекотно! Когда ты уже возьмёшься за бритву? — и делает вид, что не видит наглой покражи. В её зелёных глазах черти танцуют румбу, а нежные губы кривятся в притворной обиде.
Он демонстративно хватается за сердце:
— Тебе не нравится моя бородка? О жестокосердная!..
Она смеётся и толкает его в грудь плечом. Жёлтое солнце играет на белой отделке кухни, отражается от стеклянных стаканов и до блеска отполированных ножей. Она, тонкая, невесомая в светлом платье, кажется ему волшебной феей, непонятно за что полюбившей известного в широких кругах тролля. Он, тёплый, в одних пижамных штанах, без извечной брони сарказма и боли, кажется ей невероятно близким и родным.
Точно и не было…
Она смаргивает мелькнувшую мысль, запрещая себе рушить редкие мгновения счастья. Прижимается к его груди, близко-близко, так, чтобы нельзя было просунуть и волоса между ними. Он обнимает её за талию и подсаживает на кухонную тумбу. На пол летят пластиковая тарелка с помидорами и перья лука, она притворно вырывается и ворчит:
— У меня все руки в соке.
Он ухмыляется и ведёт языком от её локтя до запястья, слизывая прозрачно-розовые капли. Она чертыхается и обнимает его ногами. Заводит руки назад, опирается на столешницу, и нож катится к стене. Он целует её подбородок, шею, щекочет нежную кожу колкой щетиной. Она ёжится, шепчет в полустоне:
— Сто…
Он сцеловывает стон с её губ, накрывает ладонью.
— Тш-ш, ты её разбудишь.
Её удивление перекрывает резкий толчок, жар, поднимающийся из живота на шею и выше, выше — туда, где только небеса и бесконечный полёт. Она скрещивает ноги за его спиной и кусает пальцы, обещая взглядом все муки Адского Пламени, если он немедленно её не поцелует. Сейчас же.
Он понимает её без слов.
— Люблю тебя, родная.
— И я тебя люблю…
Позже он помогает ей встать на дрожащие ноги и нежно целует в висок, скулу, уголок губ. Молчит. Она улыбается и тянется за палочкой, чтобы убрать устроенный ими беспорядок. Палочки нигде не видно, и она хмурится, гадая, где же могла её забыть.
А, так вот же она.
— Позволим Морган сегодня поспать подольше? — говорит он и поднимает с пола помидор, небрежно вытирает о штанину. — Я так редко тебя вижу в последнее время.
— Морган?.. — растерянно шепчет она и не глядя хватает нож за лезвие, промахиваясь мимо палочки. Кожу и мышцы прорезает до костей, и кровь, тёмно-бордовая, густая, заливает доску.
— Пепс, ты что! Дай руку. О Господи, куда делась аптечка, когда она так нужна…
Палочка с громким стуком падает на стол.
— Пепс?
Она чувствует боль. Не в раненой руке, вовсе нет, — в груди сворачивается мерзкое тёмное осознание. Черты родного лица расплываются перед глазами — похоже на озеро, по которому ветер гонит беспокойную рябь.
Кровь вязко капает на пол, и мир застывает.
«Тебе понравился мой подарок, Госпожа?» — бестелесный голос сухо шершав, как могильные плиты.
Она смотрит в незнакомое смуглое лицо: странно выстриженная бородка, густые брови, чётко очерченные носогубные складки, тонкие губы. Застывшее лицо, искажённое паникой за неё. Или — за эту неизвестную «Пепс»? Скорее уж так. Она дёргает пальцами — одновременно хочет и совершенно не желает его касаться. Разгладить глубокую морщинку на лбу, вымарать панику из ярких коньячных глаз.
Он ведь действительно… так похож.
— Я не твоя Госпожа, — говорит она упрямо и почти жалобно. Светлая кухня расплывается тёмным туманом, солнечное утро сменяет вечная ночь мира мёртвых. — Я отказалась от Даров.
«Моя маленькая наивная девочка, — голос обретает объём и мужской низкий тембр, мягким выдохом касается виска. На плечи ложатся сильные горячие руки. — Дело вовсе не в Дарах. Дело в тебе самой».
Она закрывает глаза руками и горбится. Кровь пачкает светлое платье, чертит бордовые дороги по коже — от запястий и вниз. Она выдыхает едва слышно:
— Верни его обратно. Пожалуйста.
«Милая, — голос звучит укоризненно, но с иронией, и она наконец-то узнаёт эти интонации. Дёргается, чтобы обернуться и подтвердить свою догадку, но руки — левая цела, а правая в сизо-бордовых ожогах — не отпускают. Прижимают спиной к широкой груди, облачённой в холодный металл. — Я всего лишь исполнитель, не заказчик. Но, — губы касаются макушки, — если моя драгоценная Госпожа действительно этого хочет, я могу… кое-что придумать. Не бесплатно, конечно».
Она смотрит на застывшее в панике лицо незнакомого мужчины и пытается понять, стоит ли оно того. Он любит свою «Пепс», и у них, наверное, есть дочь… Морган. В груди становится тяжело и больно: они тоже хотели завести детей. Двух мальчиков и девочку, младшую, чтобы старшие братья могли её защитить. Они хотели поселиться в тихом домике на краю земли, там, где их никогда не найдут ни проблемы, ни людские склоки.
Но она оказалась бесплодна, а их домик сгорел дотла.
— Хорошо, — кивает она и касается холодными пальцами горячих рук на плечах. Всё равно ей уже нечего терять. — Покажи мне его смерть и отмени её. Я всё оплачу.
— Слово?..
— Слово Госпожи Смерти.
========== Глава 1 ==========
— А я так просто… Железный Человек, — Тони щёлкнул пальцами, и всё изменилось. Армия Таноса, схлестнувшаяся с объединённой армией Земли, застыла в странных позах, Мстителей и самого Таноса не миновала эта участь. — Что за?..
Двигаться мог лишь Тони. Ну, кроме его руки. Пальцы замерли в положении «волос от Щелчка», и как бы он ни старался их сдвинуть — ему не удавалось.
— Это и есть его смерть, Госпожа, — рядом с ним из тумана и пыли соткался… он сам, только искорёженный на всю правую половину тела, в сломанном МАРКе, полупрозрачный. Мёртвый. «Он» прижимал к своей груди женщину в светлом платье, и в её бесцветных глазах Тони видел только усталое смирение. «Он» ухмылялся. — Смерть благородного самоубийцы.
Тони оскорбился:
— Вообще-то я спасаю мир! А вы мне активно в этом мешаете.
— Какой разговорчивый.
Горло сжало чувство, будто он что-то забыл, и руки похолодели от животного страха смерти, и так сильно, остро захотелось жить. Женщина коснулась «его» щеки, и страх ушёл. Под кожей расцвело тёплое спокойствие, словно Тони только что проснулся в одной постели с Пеппер и можно совершенно никуда не спешить, дождаться пробуждения Морган и всей семьёй отправиться в какой-нибудь Диснейленд. Объесться чертовски вредной сладкой ваты, пряча «контрабанду» от Пеппер, смотреть, как Морган катается на пони, и проситься к ней в седло. Просто жить.
И ничего не знать ни о первом Щелчке, ни о втором.
«Он» широко улыбнулся, обнажая острые клыки — которых на самом Тони никогда не росло — и заботливо спросил у женщины:
— Ваше Слово твёрже мифрила, Госпожа? — И голос у «него» был его, Тони. Довольно противный, оказывается, если слушать со стороны. Нужно забыть такой тон.
— Верно, — отчеканила «Госпожа» и заглянула, казалось, в самую душу Тони. Тот озадачился: что за БДСМ-атмосфера? Он честный семьянин без подобных фетишей! — Оно твёрже даже твоего упрямства.
«Он» расхохотался, запрокидывая голову, и отступил назад, в последний раз погладив «Госпожу» по плечам.
— Да будет так, Госпожа! В качестве оплаты я обрекаю тебя на жизнь в этом мире. Не торопись обратно, я хочу успеть соскучиться.
Она шагнула к Тони и сжала его руку поверх Камней, внимательно, ищуще заглядывая в глаза. Тони видел в них своё отражение, пыльное и зелёное — явно не только из-за цвета её радужки…
Он вскинулся: разве?.. «Госпожа» обретала цвет: огненно-рыжие волосы, золотые веснушки, невероятно яркие зелёные глаза. Тони поразился: ей наверняка нет и тридцати, а глаза — как у человека, прожившего долгую, но не самую счастливую жизнь. Он открыл рот, собираясь прокомментировать это открытие, и не смог. Впервые в жизни — не нашёл слов, чтобы выразить свои эмоции. Только выдавил:
— Что ты де…
— Пора жить, герой, — твёрдо произнесла она, и Тони осознал: британский акцент! Нужно разобраться, откуда она взялась. И Тони готов был согласиться с мёртвым «ним»: действительно Госпожа, вон и командный тон прорезался. — Ты же не заставишь «Пепс» и Морган плакать?
Тони задохнулся:
— Если ты…
И перчатка щёлкнула.
***
Послепобедная кутерьма слилась в один огромный хаотичный клубок. Люди праздновали, люди скорбели, люди пытались понять как им дальше жить.
Тони пытался понять тоже. Ему же… не привиделось? Мёртвый двойник, молодая девушка с усталыми глазами, разговоры о смерти и плате. Тони ненавидел быть кому-то должным, но если весь этот фантасмагорический бред — правда, то он в долгах по самую маковку и никогда не сможет их отдать.
— Тони, тебе привиделось, — качала головой Пеппер и не выпускала его руки — левой. Правая, пострадавшая от энергии Камней, была обожжена едва не до костей, но великая волшебница Хелен Чо обещала всё вылечить в течение месяца. С небольшим. — Ты сутки был в коме, чудо, что вообще выжил. Как ты… Как ты только посмел так с собой поступить!
Но Тони отчётливо помнил это: почерневшие от боли глаза напротив, холод тонких пальцев на его руке и невыносимый жар — в.
И Камни бесследно исчезли.
Об этом говорили шёпотом и за закрытыми на сто замков дверьми, опасаясь то ли задеть хрупкую психику Тони, то ли вызвать новый виток общественной паники. То самое общество разрывалось от восторга — наши родные вернулись! слава мстителям! — и растерянности — а что с ними теперь делать-то?
За пять лет многое изменилось: снова женились «овдовевшие» супруги, выросли «осиротевшие» дети, продались и купились «опустевшие» дома. Многие чувствовали себя так, будто надели старую одежду, из которой давно выросли, и теперь не могли понять, отчего так жмёт.
Почему-то Тони чувствовал себя так же. Он приказал ПЯТНИЦе найти рыжеволосую девушку, не существующую ни в одной базе данных. Или давно умершую, но внезапно мелькнувшую на камерах.
Как иначе он мог интерпретировать «обрекаю жить в этом мире»?
ПЯТНИЦА была озадачена. Наверное, тогда Тони впервые понял, что ему действительно удалось создать искусственный интеллект: его собственное детище едва не у виска крутило в ответ на такую странную просьбу. Во всяком случае, тон у обычного «как скажете, босс» был весьма красноречив. Но она, как положено хорошей дочери, смиренно принялась за работу.
Серьёзно, Тони гордился своей девочкой.
Всеми девочками.
Морган навещала его в больнице. Приносила рисунки и лично приготовленное — под строгим присмотром Пеппер! — печенье, пересоленное и с отчётливым привкусом масла, рассказывала о том, как проходят её дни. И Пеппер всегда была рядом.
Тони казалось это странным: наверняка у его бесконечно занятой супруги безумное количество дел, особенно в свете последних событий. На кого же она оставила нежно лелеемую компанию?
— Я не для того кормлю целый штат заместителей, — огрызнулась Пеппер на прямой вопрос и нежно погладила Морган по волосам. Продолжила мягче: — Чтобы не позволить себе небольшой отпуск по уходу за больным мужем.
Тони показал ей большой палец и подмигнул обеспокоенно вскинувшей голову Морган. Просуфлировал одними губами: «Ты, я, макдак». Морган ярко улыбнулась и взглядом пообещала отвлечь «надзирателя» при первой возможности.
— Вообще-то я всё видела, Старк, — проворчала Пеппер и заботливо поправила его одеяло. — Даже не пытайся дезертировать.
Вторую неделю Тони не выпускали из палаты, запрещая даже подниматься на ноги, не то что куда-то там ходить. От больничной еды у него катастрофически улучшилось здоровье и испортился характер, а вредного и жирного хотелось до ощущения фантомного вкуса на языке.
Но — что удивительно и не совсем понятно — совершенно не хотелось алкоголя.
Кроме семьи Тони навещали Питер Паркер и Шури Удаку. Первый — неизменно позитивный, неловкий, ищуще заглядывающий в глаза и выдающий реплики со скоростью тысяча слов в секунду. К пятнадцатой минуте его посещения у Тони неизменно развивалась мигрень, но пацана он не гнал: был слишком рад видеть его бодрым и всё таким же невыносимо живым, чтобы обращать внимание на «мелочи». Шури приходила с новыми идеями, планами, которые «теперь никто не помешает воплотить в жизнь», потому что «брат разрешил». Гениальной принцессе было слишком тесно в рамках собственного королевства, и потому она тащила всё доброе и вечное в мир, предоставив должность фильтра и соратника не менее — а то и более — гениальному Тони. С ней было интересно, но странно — будто все эти пять лет он общался с какой-то другой принцессой, более строгой, закалённой горем и рано лёгшей на плечи мантией. Или что там возлагают на Вакандских королев кроме огромной ответственности.
Иногда заходил Хэппи, топтался на пороге, как плюшевый мишка, и притаскивал целые пакеты фруктов (которые Тони скармливал Морган и Питеру, потому что у самого витамины чуть не из ушей капали, но тс-с). Остальные Мстители заглянули буквально пару раз. Вздыхали сочувствующе (Роджерс) и хмуро (Барнс), травили армейские байки (Уилсон), передавали пироги от жены (Бартон), смотрели со странной надеждой и болью (Ванда). Последнее выворачивало нервы наизнанку и напоминало о чём-то… Что никогда не случалось.
Лукавые искры в зелёных радужках, густая бордовая кровь, короткие ногти, оставившие сладко ноющие царапины.
Тони казалось, что он сойдёт от всего этого с ума.
Но не сошёл.
На исходе четвёртой недели — бинты с руки сняли, но она ещё противно ныла в дождь и пальцы почти не слушались — ПЯТНИЦА предоставила очередной отчёт. Тони как раз пытался медитировать, по совету всемудрого Брюса, и не возлагал на этот отчёт больших надежд.
О чём он только думал, когда формулировал задачу? «Числящихся давно мёртвыми» во всём мире было чуть больше, чем дохрена, и рыжих женщин среди них — довольно много. А уж какой улов он выудил «несуществующих», м-м-м, любое правительство бы с руками оторвало.
Только вот нужной не находилось.
— Показывай, куколка, что у тебя там, — Тони взял с тумбочки планшет и развернул целый веер голограмм. Лица, лица и лица. Женщины. Рыжие, с рыжиной, красноволосые, милированные. — Не то, не то… О, а эта хорошенькая, но нет. А вот…
Он замолчал, чувствуя, как взмокла спина под пижамной курткой и пересохло во рту. С голограммы на него из-под пушистой чёлки смотрела Госпожа. Девушка, принявшая на себя часть энергии Камней и тем спасшая едва не самоубившегося Тони Старка. Она подстриглась, длинные прежде волосы теперь едва касались облачённых в тёмную толстовку плеч. В правой руке она держала картонный стаканчик кофе, а в левой, затянутой в тонкую перчатку, — брелок с железным человеком. На её подбородке темнел извилистый шрам — такие же расчерчивали правую половину тела Тони.
Ему не приснилось. Она действительно существовала. И она пострадала из-за него.
Тони почувствовал, что его долг стал ещё на несколько тонн тяжелее.
Что ж, Тони Старк умеет быть благодарным.
— Молодец, девочка, — враз потеряв голос, едва сумел прошептать он и прикрыл глаза рукой — ПЯТНИЦА всё равно сумеет его услышать, — ты её нашла.
— Рада помочь, босс.
Тони не сомневался: она действительно рада закончить эти сумасшедшие поиски.
— Веди её. — Он щёлкнул по голограмме, разом закрывая все остальные. Над фотографией вспыхнула метка: Лондон, площадь Клэрмонт. — Дай мне знать, если что-то случится.
— Конечно, босс.
Время подступало к девяти пополудни. Тони откинулся на подушку и вздохнул. Он чувствовал: всё только начинается, и как разыграть выпавшие карты — зависит только от него.
Ночью ему снились светлая кухня и огненно-рыжие волосы, рассыпавшиеся по золотистым плечам.
========== Глава 2 ==========
Кофе в стаканчике оставался на самом дне. Она взболтала осевшую муть — просто так, потому что могла — и выкинула стаканчик в урну. Натянула на правую руку перчатку. В Лондоне было зябко: ветер с реки нёс противную мелкую морось, а солнце, по своему обыкновению, стеснительно пряталось за пеленой туч.