А Ит-Тырки ломились вперед. Ушлые овцекрады быстро сообразили, что лучшая жизнь – в голове толпы. И трава еще не подъедена до земли, и вода не загажена, и топлива под казаны можно набрать, в которых варится чужая, а оттого особенно вкусная баранинка. То же отлично понимали и остальные кланы – но Ит-Тырки были намного наглее! Получали плетками, выслушивали оскорбления – но лезли со своими чахлыми отарами вперед! А уж после них получалось то, что доставалось остальным: съеденная до корней трава, загаженная вода и гниющая требуха убиенных и сожранных животин. В хаосе массового движения навести хоть какой-то порядок не представлялось ни малейшей возможности. Да и кто бы занимался делами общества? Кланы о своих стадах заботились, воинство Хиста готовилось на боевых позициях к драке, все заняты шкурными делами… благодать!
Так что Ит-Тырки были неприятно удивлены, когда эту идиллию кому-то удалось разрушить.
Группа странных воинов показалась на холме. Здоровенные такие мужики на степных лошадках – и мечи с копьями этак недвусмысленно поблескивают на солнце. Впереди – невзрачный подросток, недовольно взирающий на бардак под ногами.
Может, степняки и не остановились бы. Скорее всего, не остановились бы. Да уж очень колоритны были женщины рядом с подростком. Злая на весь мир мать всех кланов. Рослая гордая йоха, без смущения восседающая в мужском седле в коротеньком платье. И изящная светленькая эльфийка с солнечной улыбкой на милом курносом личике. Так что степняки уставились на женщин – и приостановились. Ну, и еще движению помешало то, что долину Ирчи перегородили плотной цепью конники Туолам с копьями наизготовку…
Ит-Тырки с тоской посматривали, как скот отгоняют за холмы, но помалкивали. Старейшина Бурш попробовал разораться, и что? Получил древком копья в лоб и валяется. Так что Ит-Тырки помалкивали, а вместе с ними помалкивали и остальные. Помалкивали – и с недоумением смотрели, как стада сбивают в одно без разбору. Скот, конечно, клейменый, и разобрать по кланам будет возможно, но… свой же!
А голос у подростка, оказавшегося глашатаем матери всех кланов, был ошеломляюще звучным, до задних рядов запросто долетал! Или его эльфийка магией подправила? Ишь, улыбается как невинно!
– Славные потомки Имангали! – с непонятным сарказмом сказал подросток. – Настали лихие времена! Степь погибла! Мы уходим в горы, чтоб образовать там новый народ! Здесь, на берегах Ирчи, делает первые шаги новая раса! И страшным будет наш путь! Лишения, страдания, голод и болезни подстерегают нас! И чтоб не сгинуть всем бесследно – придется объявить время войны! Станем же побратимами навек! И нет времени для раздумий, потому что смерть за спиной! Кто идет до конца, кто вольется в единую расу – да встанет к Ирче! Кто сомневается, лелеет шкурные планы – да идет в степь! Отныне и навсегда – жить по законам Аркана, как деды ваши жили! Нарушившим – смерть! Вспоминайте, братья! На жизнь и смерть…
… кровию кровь скрепя – братья навеки! – прокатилось неуверенное над степью.
– Ну вот, а ты говорила: бардак! – удовлетворенно заметил подросток матери всех кланов. – С людьми просто поговорить надо было! Ласково!
И он отвернулся, чтоб заорать на всю степь очередной приказ.
А орать много пришлось! Установить очередность движения кланов. Сформировать отряд девоек-гонцов для беспрепятственного донесения информации. Отправить наблюдателей на обзорные холмы по ходу движения беженцев. Выделить погонщиков общего стада. Отправить туда Эль для отбраковки скота на мясо. Пришибить кого-то из Ит-Тырков, попавшегося на воровстве. Забрать из повозок заболевших детей и перевезти в госпиталь блицштурма. Сгонять Надию к Хисту, чтоб договорилась о месте военного обоза в колонне. Сгонять к Эль дюжину гномов, чтоб вразумили погонщиков. Сколотить подразделение хозяйственной помощи для бойцов заслона. Назначить джабеков отвечающими своими жизнями за чистоту питьевой воды. Пришибить очередного Ит-Тырка, попавшегося на воровстве. Назначить джабека, отвечающего своей жизнью за удаленность отхожих мест от колонны беженцев. Перераспределить продукты в пользу уродов Ит-Тырков, пропивших запасы. Пришибить джабека, допускавшего к чистой воде по родственному признаку, и назначить нового. Сгонять Асиа к Хисту, чтоб отладить систему связи между людьми войны и обозом. Сгонять Надию к блицштурму, чтоб забрала из госпиталя врачей для осмотра общего стада на предмет эпидемии. Сгонять Верблюда с гномами к блицштурму, чтоб вразумить блицштурм. Пришибить младшего из братьев Собак, попавшегося на воровстве. Прочесать колонну на предмет подозрительно заболевших взрослых – уроды эти Ит-Тырки, жрут что попало! – перевести последних в госпиталь блицштурма. Сгонять Асиа к Хисту, чтоб порешала с ним вопрос о летучем военно-полевом суде для воров, мародеров и насильников. Назначить джабека, жизнью отвечающего за снабжение воинов заслона горячей пищей, прибить джабека, попавшегося на допуске к чистой воде по клановому признаку, и поставить следующего…
К вечеру медленно двигающаяся масса людей приобрела начальные черты работающего организма. Правда, Ит-Тырков в результате поубавилось. Да еще у гномов древки копий оказались измочаленными. Да Надия, Асиа и Эль с седел валились от усталости.
А потом исчез наблюдатель с одного из обзорных холмов.
Так издавна было заведено в степи: если стоит на вершине холма конник – в степи спокойно. И вот его нет. И что толку, что Хист прикрыл фланги бойцами блицштурма? Степь велика! Заходи с любой стороны и бей!
– Верблюд! – крикнул он. – Собирай бойцов! Степь велика, Хисту за всем не уследить! Получается, это нам работа!
Старый побратим озабоченно глянул на обзорные холмы. Потом поискал в колонне воинов. Нашел, приказал следовать за собой. Вынесся на открытое место и вскинул меч, что означало: всем, способным держать оружие – в бой! И поехал шагом к обзорному холму, с которого пропал наблюдатель. За спиной у него плотным строем держались гномы, за ними подтягивались, разворачивались широкой стаей конники. Необученные, кое-как вооруженные, не знающие сигналов боя. Туолам, Ит-Тырки, Карабаш, Беш-таг, еще кто-то с незнакомыми значками – и далеко не всем из них предстояло вернуться к родным кланам.
Они перехватили наступающих на марше. И не стали даже разбираться, кто такие да чем вооружены. Сейчас друзей в степи не осталось, только враги! Аийя-каргана! Визг до небес, бешеная скачка, арбалетные стрелы навстречу, хряск копий и сверкание сабель!
Он следил за боем издали. Подростку в прямой сшибке делать нечего, затопчут. Зато подросток может отправить к Хисту гонцов за помощью.
Гонцы сработали четко: еще бы, ими же командовала лучшая наездница степи Ясная Луна! И Хист оказался честен, прислал подкрепление вовремя. Конные пограничники вбили в пыль тех, кто еще сопротивлялся, и расстреляли из арбалетов убежавших. Так легко и просто – когда в исполнении профессиональных воинов.
Он сидел в седле, устало сгорбившись, и смотрел на значки отходящих степняков. Туолам, Ит-Тырки, Кара-баш… а вот значков Беш-тага что-то не видно.
– Асиа, усилить санитарную команду! – напомнил он. – И проследи, чтоб обязательно собрали оружие! Пусть вооружаются лучше, кто остался цел! Таких атак еще много будет. Верблюд, возвращаемся в колонну.
– Оружейные фургоны – Хисту в заслон? – спросил на всякий случай Верблюд.
– Ни в коем случае. Беречь. Держать в голове колонны. И… Надию туда же. И так зря ей рисковал. А она еще и в платье принцессы, как специально! Под охрану ее. Под неусыпную охрану! И переоденьте в мягкую броню – только вежливо, а не так, как вам нравится.
Верблюд задумчиво глянул на него и кивнул. Но промолчал, что хорошо. Видимо, репутация клана убийц могла оправдать совершенно немыслимую подготовку.
Он покачнулся в седле. Блин, не сомлеть бы на ходу.
– Напои меня, степь… – вдруг загудел рядом негромкий усталый голос. – Напои вольным ветром…
Такие же усталые, хриплые голоса подхватили. Надо же, кто-то помнит! Он прикрыл глаза. Побратимы вернулись. И, как и всегда, их так мало. И с каждым боем будет все меньше.
– Я вот что хотел спросить, – пробормотал он. – Верблюд, вы так странно себя вели там, у лысой горы…
– Не везде можно кое о чем говорить! – поморщился гном. – У проплешины Место Силы, там опасно! А как нам было удостовериться, что Надия – истинная принцесса пророчества? Только раздеть да посмотреть! Ну мы и раздели. Глянули – и сразу увидели, что принцесса! М-да.
Старый побратим покосился на него и смущенно почесал бороду.
– Она бы еще покороче юбки носила! – сердито добавил гном. – Распалила молодежь, вот и… ребятки и подумали: при такой бесстыжей одежке ей без разницы, как и где переодеваться, а нам всё развлечение! Ну… ежели обиделся кто, так нам несложно извиниться! Только она не обиделась, мы-то видели!
– Забавные у вас отношения с будущей королевой мира! – отметил он.
– Дак… какая королева, такое и отношение к ней под стать! Ты бы наше пророчество почитал, вот где истинно забавно!
Он припомнил откровения больного эльфа и мысленно согласился, что отношение к королеве, являющейся, по сути, всего лишь бесперебойной родильной машиной, вполне могло быть у подданных очень специфичным. Ай да Надия.
– Пора бы почитать, это верно! – согласился он. – В свободное время. Хотя будет ли оно, еще вопрос… Но мне вот еще что интересно: а что ты делаешь в мире людей, Верблюд? Э, не спеши врать, сейчас поясню. Гномы, получается, на Жери Светлолиственной давно сидят. Как и эльфы. Но в делах людей не отсвечивали. Кроме тебя. В отрядах Кыррабалты иных гномов не было! И эльфов тем более. Про них и не слыхивали тогда! Значит, не было у Бессмертных рас нужды в людях. Но вот Бородатый Верблюд, побратим самого Кыррабалты Черного Топора – иное дело! Что-то его вывело на поверхность. Э? Желательно бы услышать ответ. Чтоб решить, например, а по пути ли нам с новой Силой.
Верблюд крякнул. Сплюнул. Почесал бороду.
– Убийца из клана Аспан-быка, да? – протянул гном задумчиво. – Широкие у вас интересы! И какие подробности из истории хранятся! И, получается, даже передаются вплоть до подростков-учеников? Дела… Но я отвечу, маля. Да, я отвечу.
Старый побратим мялся и ежился. Информация дороже всего! А как не ответить? Побратимам не лгут! Именно Бородатый Верблюд, насколько помнилось, был самым ревностным защитником правды Кыррабалты и теперь не мог преступить свои же принципы.
– Это связано с нашим бессмертием, – вздохнул гном. – Когда смерть не подгоняет, тогда начинает казаться, что спешить некуда. Вечность же впереди! Да. И появляется легкомыслие. Беспечность некая в самых серьезных и ответственных деяниях. Что у нас творится во Фролинге, иначе как дурдомом назвать нельзя – с человеческой, разумеется, позиции. А уж во Флоренсо такое, что и рассказывать стыдно! Хватит того лишь упомянуть, что эльфы со своим полом утвердиться не могут! Так что внутренняя наша жизнь, сам понимаешь, при таком раскладе гораздо веселее того, что происходит в мире! Вот потому про эльфов с гномами и не слыхивали столь долго. Да, думаю, именно потому. Пока не взбрела неким идиотам в головы новая мода баловаться на стороне Властью! А всё потому, что дома наследственная анархия не позволяет.
– А ты?
– А мне плевать на гномьи традиции! Я же полукровка! Уж как мой папенька с человеческой женщиной изловчились меня оформить, по сю пору не догадался! Любопытно – аж зуд мучает испробовать! Это одна причина. Есть и другая. Легкомысленность с возрастом проходит. Даже не то чтобы действительно проходит, а так… не мешает важными делами заниматься. И размышлять. А по размышлении становится любому понятно, что мы не одни в этом мире живем. Из чего выводится неопровержимо, что судьбы наши связаны неразрывно. И кому-то, хочешь, нет ли, а надо выходить на поверхность, чтоб исполнялись пророчества, чтоб не угасла наша бессмертная раса… Ох и давно же это было! Еще во времена побратима моего Кыррабалты! Мир тогда был юн и свеж, и воздух гораздо чище, и трава зеленее… а мнится, что случилось чуть ли не вчера! Память наслаивается, что ли? Вот, к примеру, чудится раз от разу, что в голосе некоего подростка гремит злобная мощь моего давнего побратима…
Старый диверсант замолчал и глянул настороженно и испытующе. Но перед ним был всего лишь берхь сопливоносый, засыпающий от усталости прямо в седле.
Глава 5
Володя – на чем ездят эльфы?
В открытое окно било солнце, врывался легкий ветерок и заносил запахи сосны ну просто одуряющие. Что поделать, лето. Может, директриса хотела только лучшего, когда добилась для гимназии режима круглогодичного обучения. И по западным наблюдениям вроде всё и выглядело лучше некуда: конечно же, правильней учиться постоянно, не расслабляясь, отводя для легкого отдыха последнюю неделю месяца – и месяц на летний курорт. Конечно, длительные каникулы выбивают из трудового ритма и всячески замедляют процессы обучения – или чего там происходит в школе? Но… то ли западные люди устроены как-то немножко по-другому, то ли природа у них отличается – но то, что хорошо для Запада, для Сибири смерть! Потому что летом неохота делать ни-че-го!
И ладно бы ученики ленились. Против них давным-давно разработаны надежные способы укрощения: побольше заданий и тюремный режим учебы. Дружно встали, выровнялись, учебники слева, тетради справа, сели, руки сложили, смотрим на доску… и вот уже глаза стекленеют, и протестные речи засыпают в подкорке.
Проблема заключалась в том, что учителя, оказывается, тоже люди! И они когда-то учились в школе, и с тех времен вынесли вбитое в подсознание правило – летом думать в падлу… э… то есть не получается! И если женщины еще как-то сопротивлялись, то учитель истории сдался сразу и теперь сидел, благодушно развалясь на стуле, и обсуждал с классом проблемы отечественного автопрома. Класс, даром что семиклассники, правила игры понимал, принимал и потому особо не шумел, в нужное время поддакивал и изображал заинтересованность. И потому на его фоне сонная физиономия классного смутьяна выделялась особенно неприятно. И вызывала правомерный вопрос: а этот, что же, правила игры не принимает, что ли?!
Учитель глянул на него недовольно раз, глянул два. В принципе, историк был добрым человеком. Ну или ленивым – вот так сразу конкретно и не скажешь. Но все же – был. А спустить Переписчикову неприятие правил игры почему-то не мог! Нечто невообразимо древнее и мохнатое вылезло из глубины души и приказало – заклевать отщепенца! Загрызть отбившегося от стаи! Чтоб в следующий раз правила игры принимал! Чтоб кланяться научился – и оглядываться на мнение большинства! Кто-то называет это инстинктом. Но инстинкты вроде у животных? Ну, тогда есть другое слово – паттерн! Паттернам поведения подчиняются все – от академика до… а кто у нас, кстати, на нижней ступени? Ну не уголовники же? Так что – подчиняются все, от академика до простого рабочего! И клюют безжалостно. До депрессии. До затравленности в глазах. Заклевать насмерть!
Только древний инстинкт не учел одного – Переписчиков не первый год на свете живет. И даже не первый раз. И со времен блаженного йогина здорово научился пинать по коленной чашечке.
– А Переписчиков что у нас автомобилями не интересуется? – последовало формальное обвинение.
– А он у нас бедный! – радостно подхватил Типун, моментально сообразивший, что к чему. – Он у нас всю жизнь пешком ходить будет! Нет, даже бегать, он же бегает хорошо!
А вот это обвинение было очень серьезным! Можно было спать на уроках. Можно было хамить учителям. Но не стремиться к автомобилю?! Это же то же самое, что не иметь мечты! Класс осуждающе загудел.
– Автомобилями? – переспросил он, вынырнув из раздумий о вечном. – Нет, не интересуюсь, это верно. Они кончатся скоро. Вот… примерно когда появятся города-тридцатимиллионники, тогда и кончатся. Да и чем они могут быть интересны? Один из общеизвестных тупиков технического развития, не более. Разве что как антиквариат? Ржавые гайки крутить? Ну… это если время совсем девать некуда. Не мой случай.